Префект остановился перед сыном.
      - Почему мой собственный сын, прославленный шеф ирмандадес, извергает такие карзонитские глупости?
      Хуан смотрел на пространство пола между своими сапогами. Борьба на площади Бахии, побег от толпы - всего неделю тому назад - казалось затерялось где-то в вечности, как часть прошлого какого-то другого человека. Сегодня днем через кабинет отца прошла вереница важных политических деятелей - вежливые приветствия прославленному Хуану Мартиньо, и - совещание тихим голосом с отцом.
      Старик боролся за сына - Хуан знал это. Но старший Мартиньо мог бороться только такими способами, которые были ему известны лучше всех: система родства, маневры за кулисами, обмен обещаниями поддержки, накопление политических сил там, где с ним считались. Он не раз обдумывал подозрения и сомнения Хуана. Ирмандадес Альвареса, его, Хуана Хермосилмо любой, кто имеет что-то общее с Паратингой - в данный момент имели похожие шансы. Крепость требовала перестройки.
      - Прекратить новое расселение, - бормотал старик. - Отложить поход в Оесте? Вы с ума там сошли! Как, ты думаешь, мне удается удерживать пост? Мне! Потомку идальго, чьи предки управляли в прежней столице! Мы не бюргеры, чьи предки были спрятаны Руи Барбоса, и все же кабоклас называют меня "отцом бедных". Я получил это имя не за тупость...
      - Отец, если бы ты только...
      - Помолчи! У тебя есть наш паленилья, наш маленький горшок, весело кипящий. Все будет хорошо!
      Хуан вздохнул. Он чувствовал как недовольство, так и стыд за свое положение здесь. Префект уже частично удалился от дел, избегал острых ситуаций - очень слабое сердце. И сейчас беспокоить старика таким образом... но он продолжал оставаться так слеп!
      - Ты говоришь, расследовать, - насмехался над ним старик. Расследовать что? Сейчас мы не хотим расследований и подозрений. Правительство, благодаря недельной работе моих друзей, занимает позицию, считая все нормальным. Они почти готовы обвинить карзонитов за трагедию в Бахии. - Но у них нет улик, - сказал Хуан. - Ты сам это признал.
      - Улики не так важны в такое время. Кроме того, это как раз то, что могли бы сделать карзониты.
      - Но могли бы, не значит сделали, - сказал Хуан. Казалось, что старик не слышит этого.
      - Только на прошлой неделе, - сказал он, делая широкий взмах рукой, за день до твоего приезда сюда, какой-то сумасшедший вихрь, - в тот самый день я разговаривал с фермерами Лакуя по просьбе моего друга, министра сельского хозяйства. И ты знаешь, они смеялись надо мной! Я сказал, что мы в этом месяце увеличили Зеленую зону на десять тысяч гектаров. Они смеялись. Они говорили: "Даже ваш собственный сын не верит в это!" Теперь я вижу, почему они так говорили. Остановить поход на запад, это уже слишком!
      - Ты слышал сообщение из Бахии, - сказал Хуан. - Исследователи МЭО...
      - МЭО! Этот мерзкий китаец, чье лицо тебе ничего не говорит. Он больше бахианец, чем сами бахианцы, но мерзкий. А эта его новая д-р женщина, которую он посылает везде вынюхивать и расспрашивать. Его маэ де санто, его сидага - ты послушай, что про нее говорят, я могу рассказать. Только вчера говорили...
      - Я не хочу слушать!
      Старик замолчал, уставился на него.
      - А-а-х, так?
      - А-а-х, так! - сказал Хуан. - Что это значит?
      - Что значит "А-а-х, так!?" - сказал старик.
      - Она очень красивая женщина, - сказал Хуан.
      - Так я и слышал, как говорили. И столько мужчин пользовались этой красотой... так говорят.
      - Я не верю этому!
      - Хуан, - сказал префект, - послушай старого человека, чей опыт дал ему мудрость. Это опасная женщина. Ее тело и ее душа принадлежит МЭО, организации, которая часто вмешивается в наши дела. Ты, ты являешься эмпретейро, знаменитостью, чьи способности и успехи, конечно, вызывают зависть в определенных кругах. Предполагают, что эта женщина д-р по насекомым, но действия ее говорят, что она кабиде де эмпрегос. Она стоячая вешалка для разного рода занятий. И какого рода эти занятия, а-ах, некоторые из этих занятий... - Хватит, отец!
      - Как хочешь.
      - Она должна скоро приехать сюда, - сказал Хуан. - Я не знаю, твое отношение сегодня к...
      - Может произойти задержка в ее визите, - сказал префект.
      Хуан внимательно наблюдал за ним.
      - Почему?
      - На прошлой неделе в среду, через день после твоего маленького эпизода в Бахии, ее послали в Гояз. В этот самый вечер или на следующее утро, это неважно.
      - Ох?
      - Ты знаешь, что она делает в Гоязе, конечно - эти истории о секретной базе пограничников там. Она там разнюхивает, суется в... если еще жива.
      Голова Хуана вскинулась.
      - Что?
      - В штаб-квартире МЭО в Бахии ходят слухи, что она... что с ней покончено. Вероятно, несчастный случай. Говорят, что завтра великий Трэвис Ханнингтон Чен-Лу сам едет искать своего доктора женщину. Что ты думаешь об этом?
      - Казалось, что он без ума от нее, когда я видел их в Бахии, но эта история...
      - Без ума? О, да, конечно.
      - У тебя только злое на уме, отец. - Он перевел дыхание. Мысль о том, что эта прекрасная женщина сейчас где-то там в глубоких районах, где живут только существа джунглей, мертвая или покалеченная - вся эта красота - все это оставило пустоту в душе Хуана.
      - Вероятно, ты захочешь пойти на запад искать ее? Хуан игнорировал выпад, он сказал:
      - Отец, вся эта эпопея нуждается в отдыхе, пока мы узнаем, что же там не так.
      - Если ты говорил с ними в Бахии в таком духе, я не стану винить их за то, что они набросились на тебя, - сказал префект. - Вероятно, толпа...
      - Ты знаешь, что мы видели на этой площади!
      - Чепуха, но чепуха вчерашнего дня. Это должно прекратиться сейчас. Ты ничего не должен делать, чтобы не сломать это равновесие. Я приказываю тебе.
      - Люди больше не подозревают пограничников, - сказал Хуан с горечью в голосе. - Некоторые до сих пор подозревают тебя, да. А почему бы и нет, если то, что я слышал из твоих собственных уст, является образцом того, как ты разговариваешь?
      Хуан изучал носки своих сапог - полированную, блестящую черноту. Он находил, что их незапятнанная поверхность как-то символизирует жизнь отца.
      - Мне жаль, что я расстроил тебя, отец, - сказал он. - Иногда я сожалею, что я пограничник, но, - он пожал плечами - без этого как бы я мог узнать все, о чем сказал тебе? Правда состоит в том, что...
      - Хуан! - голос отца задрожал. - Ты сидишь здесь и говоришь мне о том, что ты позоришь нашу честь? Ты что давал ложную клятву, когда формировал своих ирмандадес?
      - Все это было не так, отец.
      - Ой-ли, а как же это было?
      Хуан стащил эмблему дезинфектора с кармана на груди, свернул ее пальцами. - Я верил в это... тогда. Мы могли создавать пчел мутантов и заполнять ими любую брешь в экологии насекомых. Это был... это был великий крестовый поход. В это я верил. Как люди в Китае, я говорил: "Только полезное должно жить!" И я делал то, что думал. Но это было несколько лет тому назад. С тех пор я стал понимать, что у нас не полное понимание складывающейся ситуации. Где-то в наших представлениях и действиях возникла ошибка.
      - Ошибка была в том, что ты получил образование в Северной Америке, сказал отец. - В этом была моя вина. Да - в этом надо винить меня. Вот где ты набрался всей этой карзонитской галиматьи. Да, для них все и так хорошо, и они отказываются присоединяться к нам в повторном экологическом расселении. Но у них нет столько миллионов ртов, которых надо кормить. А мой собственный сын!
      Хуан пытался защищаться:
      - Там в Красной зоне ты можешь уважать такие вещи, отец. Это трудно объяснить. Растения там выглядят здоровее. Фрукты...
      - Но это же временно, - возразил отец. - Мы создадим таких пчел, которых нам надо, чтобы они отвечали любым нашим потребностям. Вредные разрушители вынимают пищу из наших ртов. Все это так просто. Они должны умереть, а их заменят существа, которые выполняют полезные для человека функции.
      - Птицы умирают, отец. - Мы охраняем птиц! У нас есть представители каждого вида в заповедных зонах. Мы уже обеспечили их новыми формами пищи...
      - Некоторые растения уже исчезли из-за недостатка естественного опыления.
      - Ни одно из полезных растений не исчезло.
      - А что произойдет, - спросил Хуан, - если наши барьеры будут нарушаться насекомыми до того, как мы заменим популяцию хищников? Что тогда произойдет?
      Старший Мартиньо помахал своим тонким пальцем перед носом сына.
      - Прекрати молоть чепуху! Я не хочу ничего такого больше слышать! Ты понимаешь?
      - Пожалуйста, успокойся, отец.
      - Успокоится? Как я могу успокоиться, если... если? Ты прячешься здесь, как обычный преступник! Бунты в Бахии и Сантареме и...
      - Отец, не надо об этом!
      - Нет, надо, надо. Ты знаешь, что еще говорили мне эти фермеры в Лакуя? Они говорили мне, что пограничников видели, как они вновь заселяют Зеленую зону, чтобы продлить себе работу. Вот, что они говорили.
      - Это же чепуха, отец!
      - Конечно, это чепуха! Но это естественное последствие пораженческих разговоров, как раз таких, которые я услышал сегодня от тебя. И все отступления, которые мы переживали, только добавляют вес таким обвинениям.
      - Отступления, отец?
      - Да, я сказал отступления!
      Синьор префект Мартиньо повернулся и зашагал к своему письменному столу и назад. Он снова остановился перед сыном, уперся руками в бедра.
      - Ты имеешь в виду, конечно, Паратингу?
      - Среди прочих.
      - Твои ирмандадес были там.
      - Не так долго, когда нас атаковали блохи.
      - Все же, неделю назад Паратинга была Зеленой, а сейчас... - Он указал на письменный стол. - Ты видел сообщение. Она кишит насекомыми. Кишит!
      - Я не могу уследить за каждым пограничником в Матто Гроссо, - сказал Хуан. - Если они...
      - МЭО дает нам только шесть месяцев, чтобы вычистить все, - сказал старший Мартиньо. Он поднял руки ладонями вверх, лицо его вспыхнуло. Шесть месяцев.
      - Вот если бы ты пошел к своим друзьям в правительстве и убедил их в том, что...
      - Убедить их? Идти и сказать им совершить политическое самоубийство? Мои друзья? Да знаешь ли ты, что МЭО угрожает Бразилии эмбарго - точно также, как они поступили с Северной Америкой? - Он опустил руки. - Ты можешь представить, что мне придется выслушать о пограничниках и особенно о своем собственном сыне?
      Хуан так сжал эмблему распылителя, что она врезалась ему в ладонь. Неделя подобных сцен - это было больше, чем он мог вынести. Его потянуло туда, к своим людям, готовящимся к борьбе в Сьерра Дос Паресис. Отец его слишком долго занимался политикой, чтобы он мог измениться - и Хуан понял это с чувством довольно болезненным. Он взглянул на отца. Если бы вот только старик так не возбуждался - это так отражалось на его больном сердце.
      - Ты волнуешься совсем без надобности, - сказал он.
      - Волнуюсь, - Ноздри префекта раздувались, он наклонился над сыном. Мы уже перешли две мертвые линии - Паратингу и Тефе. А там земля, разве ты не понимаешь? А людей на земле нет, некому возделывать ее и заставлять давать продукцию.
      - Паратинга была не полным барьером, отец. Мы только расчистили...
      - Да, и мы получили продолжение мертвой зоны, когда я объявил, что мой сын и знаменитый Бенито Альварес очистили Паратингу. Как ты объяснишь сейчас, что она снова наводняется насекомыми, что там снова надо делать эту работу?
      - Я не объясняю этого.
      Хуан вернул эмблему распылителя снова на прежнее место. Было ясно, что он не сможет убедить отца. На протяжении всей этой недели это становилось все более и более очевидным. Нерв на челюсти Хуана вызвал тик отчаяния. И все же старика надо было убедить! Кого-то надо было убедить. Кого-то из политического окружения отца, который бы вернулся к этому вопросу наверху", встряхнул их всех там и заставил выслушать.
      Префект вернулся к столу и сел. Он взял со стола древний крест, одну из работ по кости великого Алейхадиньо. Он поднял его, очевидно надеясь восстановить равновесие, но глаза его широко раскрылись и заблестели. Он медленно опустил крест на письменный стол, не сводя с него глаз.
      - Хуан, - прошептал он.
      "Это у него плохо с сердцем" - подумал Хуан. Он вскочил и бросился к отцу. - Отец!
      - Что это? - старший Мартиньо показывал туда пальцем, рука его дрожала.
      Через открытые шипы короны, по искаженному больному лицу из слоновой кости, через напряженные мышцы фигуры Христа ползло насекомое. Оно было цвета слоновой кости по форме слегка напоминало жука, но с бахромой из многочисленных клешней вдоль крыльев и на груди с мохнатыми окончаниями на ненормально длинных усиках.
      Старший Мартиньо потянулся за свернутыми газетами, чтобы раздавить насекомое, но Хуан взял его рукой.
      - Подожди. Это новый. Я никогда ничего подобного не видел. Дай мне фонарик. Мы должны пойти за ним и узнать, где его гнездо.
      Префект забормотал что-то, задыхаясь от волнения, вытащил маленький фонарик из ящика стола и вручил его сыну.
      Хуан взял фонарик и, пользуясь им, стал рассматривать насекомое.
      - Какое оно странное, - сказал он. - Посмотри, как точно его цвет совпадает с цветом слоновой кости.
      Насекомое остановилось, направило усики по направлению к мужчинам.
      - Таких существ видели, - сказал Хуан. - Ходят разные слухи. Что-то похожее на это нашли в прошлом месяце около одной из деревень на барьере. Оно было внутри Зеленой зоны... на тропинке у реки. Помнишь сообщение? Два фермера нашли его, когда искали больного мужчину. - Хуан посмотрел на отца. - Ты знаешь, во вновь созданных Зеленых зонах очень строго проверяют всех больных. Были случаи эпидемий... но это что-то другое.
      - Это не имеет отношения к болезни, - рявкнул отец. - У нас будет меньше болезней, если не будет насекомых переносчиков болезней. - Вероятно, - сказал Хуан, но тон его говорил о том, что он не верит этому.
      Хуан снова обратил внимание на насекомое на распятии.
      - Я не думаю, что наши экологи знают все, как они заявляют об этом. И я не доверяю нашим китайским советникам. Они очень красноречиво говорят о пользе уничтожения насекомых сельскохозяйственных вредителей, но не позволяют нам проинспектировать свои Зеленые зоны. Извинения. Всегда извинения. Я думаю, у них там есть неприятности, и они не хотят, чтобы мы обнаружили их.
      - Ну, это глупость, - рассердился старший Мартиньо, но тон его говорил о том, что он не стремится защищать эту позицию. - Они люди чести - за очень редким исключением, которое я мог бы припомнить. И образ их жизни ближе к нашему социализму, чем к загнивающему капитализму Северной Америки. Беда твоя в том, что ты часто смотришь на них глазами тех, у кого получил воспитание.
      - Я бы мог поклясться, что это насекомое - результат одной из спонтанных мутаций, - сказал Хуан. - Иногда кажется, что они появляются в соответствии с каким-то планом... Найди мне что-нибудь, во что можно было бы поймать это существо и отнести его в лабораторию.
      Старший Мартиньо оставался стоять у стула.
      - А как ты объяснишь, где ты его взял?
      - Прямо здесь.
      - И у тебя не дрогнет рука, подвергнуть нас еще большему осмеянию, не так ли?
      - Но, отец...
      - Разве тебе не понятно, что они скажут? Это насекомое было найдено в его собственном доме. Это странный новый вид. Вероятно, он их там выводит, чтобы наводнить Зеленую зону.
      - Ну, теперь ты несешь чушь, отец. Мутации присущи тем видам, которым угрожает опасность. И мы не можем отрицать, что существует угроза этим насекомым - яды, вибрационный барьер, ловушки. Дай мне тот контейнер, отец. Я не могу отойти от этого существа, а то я бы взял контейнер сам.
      - И ты скажешь, где его нашли?
      - А что же я еще могу сказать! Мы должны установить кордон на всей зоне и отыскать гнезда. Может, конечно, произойти случай... но... - Или преднамеренная попытка поставить меня в неловкое положение.
      Хуан пристально посмотрел на отца. Конечно, и такое может быть. У отца действительно есть враги. Да и к тому же, с этими карзонитами тоже следует считаться. У них друзья во многих местах... а среди них были фанатики, которые не остановились бы перед любым планом. И все же...
      Хуан нашел решение. Он вновь обратил внимание на подопечное насекомое. Отца следует убедить, а здесь подвернулся такой благоприятный случай.
      - Посмотри на это существо, отец, - сказал он. Префект неохотно обратил взор на насекомое.
      - Самые ранние наши яды, - сказал Хуан, - убивали слабых, и избранные выработали иммунитет к этой угрозе от человека. Только обладающие этим иммунитетом продолжали род. Яды, которые мы используем сейчас - некоторые из них - не оставляют таких щелей... к тому же смертоносные вибрации на барьерах... - Он пожал плечами. - И все-таки это жук, отец, и он каким-то образом проник через барьер. Я сейчас тебе продемонстрирую.
      Хуан вытащил длинный тонкий свисток из блестящего металла из нагрудного кармана. - Было время, когда его звук вызывал смерть бесчисленного количества жуков. Мне просто надо было просвистеть через их спектр привлечения. - Он приложил свисток к губам, дунул, все время поворачивая его конец.
      Из него не вышел ни один звук, слышный человеку, но усики жука согнулись.
      Хуан вынул свисток изо рта.
      Усики перестали сгибаться.
      - Он выдержал испытание, как ты мог убедиться, - сказал Хуан. - Это жук, и его должен привлекать этот свист, но он не двинулся. И я думаю, отец, что среди этих существ есть признаки какого-то злонамеренного разума. Они далеки от исчезновения, отец... Я считаю, что они начинают ответное наступление.
      - Злонамеренный разум? У тебя больное воображение, сын.
      - Ты должен верить мне, отец, - сказал Хуан. - Никто не хочет верить, когда мы, пограничники, сообщаем о том, что видим. Они смеются и говорят, что мы слишком долго находились в джунглях. А где доказательства? Они говорят, что такие истории действуют разве что на неграмотных фермеров... Затем они начинают сомневаться и подозревать нас.
      - И имеют на то основания, я бы сказал.
      - Ты не хочешь верить собственному сыну?
      - Что такое сказал мой сын, что я должен ему поверить? - в старшем Мартиньо говорил сейчас полностью префект, гордо выпрямившийся и холодно взирающий на сына.
      - В прошлом месяце в Гоязи, - сказал Хуан, - пограничники Антонила Лисбоа потеряли трех человек, которые...
      - Несчастный случай.
      - Они были убиты муравьиной кислотой и маслом копаку.
      - Они небрежно обращались с ядом. Люди становятся беспечными, когда они...
      - Нет, муравьиная кислота была очень сильной, высокой концентрации и по своему происхождению идентична кислоте насекомых. На этих людей был обрушен поток кислоты...
      - Ты хочешь сказать, что насекомые такие, как это. - Префект указал на неподвижное существо на распятии. - Слепые существа, как эти...
      - Они не слепые.
      - Я не в буквальном смысле... Ну, без разума, - сказал префект. - Ты же не будешь всерьез утверждать, что такие существа напали на людей и убили их.
      - Нам еще предстоит уточнить, как были убиты эти люди, - сказал Хуан. - У нас есть только тела и физические свидетельства происшествия. Но были и другие потери, отец. Люди исчезали, были сообщения о странных существах, которые нападали на пограничников. Мы все больше и больше убеждаемся с каждым днем в том, что...
      Он замолчал, когда жук сполз с распятья на стол. Мгновенно цвет его стал коричневым, смешиваясь с поверхностью стола.
      - Пожалуйста, отец, дай мне контейнер.
      Жук достиг края стола и заколебался. Усики его загибались то назад, то вперед.
      - Я дам тебе контейнер, если ты пообещаешь не сообщать, где было найдено это насекомое, - сказал префект.
      - Отец, я...
      Жук прыгнул со стола далеко на середину комнаты, пополз к стене, вверх по стене и в щель у окна. Хуан нажал на кнопку фонарика, направил луч на дырку, которая поглотила насекомое. Он прошел по комнате и исследовал отверстие.
      - Когда появилось здесь это отверстие, отец?
      - Много лет назад. В каменной кладке была щель... землетрясение за несколько лет до смерти матери, я думаю.
      В четыре шага Хуан дошел до двери, прошел через вестибюль с арочным потолком, вниз по каменным ступеням, через другую дверь и короткую прихожую, через литые ворота в сад на улицу. Он дал полной мощности луч и провел им над стеной под окном кабинета.
      - Хуан, что ты делаешь?
      - Это моя работа, отец, - он бросил взгляд назад и увидел, что префект шел за ним и остановился как раз за воротами сада.
      Хуан снова обратил внимание на стену кабинета, посветил лучом фонаря на камни под окном. Он низко нагнулся, водя лучом по земле, вглядываясь в каждые бугорок, во все темные места.
      Тщательный поиск переместился на сырую землю, повернул к кустам, затем на лужайку.
      Хуан слышал, как отец идет за ним.
      - Ты видишь его?
      - Нет.
      - Тебе надо было позволить мне пристукнуть его. Хуан встал, пристально посмотрел вверх на черепичную крышу и на карнизы. Вокруг стояла полная темнота, был только свет в окне кабинета и свет фонаря, чтобы изучать детали.
      Пронзительный, резкий до боли в ушах звук заполнил воздух вокруг них. Он шел из внешней стороны сада, который окаймлял дорогу и каменную стену. Даже после того, как он смолк, казалось, что он висит везде вокруг них. Он навел Хуана на мысль об охотничьем крике хищников джунглей. Дрожь прошла у него по спине. Он повернулся к проезжей дороге, где припарковал свой воздушный грузовик, послал туда луч фонаря.
      - Какой странный звук, - сказал отец. - Я... - Он замолчал и уставился на газон. - Что это?
      Казалось, что весь газон пришел в движение, направляясь к ним, как волна набегающая на берег. Волна эта уже отрезала их от входа в дом. Она была еще в шагах десяти, но быстро надвигалась.
      Хуан схватил отца за руку. Он говорил спокойно, надеясь не встревожить старика еще больше, помня о его слабом сердце.
      - Мы должны добраться до моего грузовика, отец. Мы должны пробежать прямо по ним.
      - По ним?
      - Это насекомые, похожие на того, кого мы видели внутри, отец - их миллионы. Они нападают. Вероятно, они совсем не жуки. Вероятно, они похожи на полчища муравьев. Мы должны пробежать к грузовику. У меня там есть приспособления и оборудование, чтобы отбиться от них. Нам будет безопасно в грузовике. Это грузовик пограничников, отец. Ты должен бежать со мной, ты понимаешь? Я помогу тебе, но ты не должен спотыкаться и падать на них.
      - Я понимаю.
      Они побежали. Хуан держал отца за руку, указывая путь фонарем.
      "Пусть только выдержит его сердце", - молился Хуан.
      Он были уже в волне насекомых, но существа отскакивали в стороны, открывая путь, который закрывался за бегущими мужчинами.
      Белые очертания воздушного грузовика выступили из-за поворота впереди метрах в пятнадцати.
      - Хуан... сердце, - выдохнул старший Мартиньо.
      - Ты должен держаться, - пропыхтел Хуан. - Быстрее! Он почти на руках пронес отца последние несколько шагов.
      Они были сейчас у широких задних дверей отделения лаборатории грузовика Хуана. Хуану удалось распахнуть двери, он включил выключатель на левой стене, достал капюшон и ружье. Он остановился, внимательно вглядываясь в залитое желтым светом отделение.
      В нем сидели два человека - индейцы сертао, судя по их внешности, с яркими блестящими глазами и черными волосами с подстриженной челкой под соломенными шляпами. Они были, как два близнеца, даже в одинаковых грязно-серых костюмах, с одинаковыми сандаловыми кожаными заплечными мешками. Вокруг них ползали насекомые, похожие на жуков, по стенам лаборатории, над инструментами и пузырьками. - Что за черт? - рявкнул Хуан.
      Один из этой пары поднял индейскую флейту и помахал ею. Он говорил резким голосом со странными окончаниями слов.
      - Заходите. Вам не причинят вреда, если вы будете повиноваться.
      Хуан почувствовал, как отец оседает, поймал старика на лету. Какой он был легкий. Старик дышал прерывисто, делая болезненные короткие вздохи. Лицо его было бледно-синим. На лбу выступил пот.
      - Хуан, - прошептал префект. - Боль... моя грудь.
      - Лекарство, - сказал Хуан. - Где твое лекарство.
      - Дома, - сказал старик. - На столе.
      - Кажется, он умирает, - проскрипел один из индейцев. Все еще держа в руках отца, Хуан резко повернулся к этой паре и рявкнул:
      - Я не знаю, кто вы и почему вы впустили сюда этих жуков, но отец мой умирает, и ему нужна помощь. Убирайтесь с дороги.
      - Повинуйся или оба умрете, - сказал индеец с флейтой. - Заходи.
      - Ему нужно лекарство и врач, - взмолился Хуан. Ему не понравилось, как индеец показал ему флейту. Этот жест наводил на мысль, что инструмент является оружием.
      - Какая часть отказала? - спросил другой индеец. Он с любопытством уставился на отца Хуана. Дыхание старика стало поверхностным и быстрым.
      - Это сердце, - сказал Хуан. - Я надеюсь, что синьоры фермеры не думаете, что он притворяется...
      - Не фермеры, - сказал тот, кто с флейтой. Он встал с сиденья в передней части лаборатории, указал вниз. - Клади... отец здесь.
      Другой поднялся со скамейки и встал рядом.
      Несмотря на страх за отца, Хуан поймал себя на мысли, что его поражает странная внешность этой пары. Тонкая, похожая по виду на чешуйчатую кожа, мерцающая яркость глаз. Может быть, они употребляют какой-нибудь наркотик джунглей?
      - Положи отца сюда, - сказал тот, что с флейтой. Снова показывая на скамейку. - Помощь может быть...
      - Получена, - сказал другой.
      - Получена, - повторил первый. Хуан заметил, сейчас массы насекомых вокруг на стенах замерли, в рядах их наступила тишина выжидания. Они все были копией того жука из кабинета. Одинаковые.
      Дыхание старика было сейчас поверхностным и быстрым. Хуан чувствовал каждый его выдох на руке и у своей груди.
      "Он умирает", - в отчаянии думал Хуан.
      - Помощь может быть получена, - повторил индеец с флейтой. - Если вы повинуетесь, мы не сделаем вреда.
      Индеец поднял флейту и направил ее на Хуана. - Повинуйся.
      Жест не мог вызвать сомнения. Эта вещь была оружием.
      Медленно Хуан поднялся в грузовик, подошел к скамье и осторожно опустил отца на мягкую поверхность.
      Индеец с флейтой жестом приказал отойти ему в сторону, и он повиновался.
      Другой индеец склонился над головой старшего Мартиньо и поднял его веко. Хуана поразила профессиональная правильность жеста. Индеец осторожно нажал на диафрагму умирающего, снял пояс префекта, ослабил воротник. Похожий на обрубок коричневый палец коснулся артерии на шее старика.
      - Очень слабый, - проскрипел он.
      Хуан еще раз посмотрел на индейца, удивляясь, как крестьянин отдаленного района страны может вести себя как врач.
      - Больница, - заявил индеец.
      - Больница? - спросил другой с флейтой. Осматривающий отца издал скрипуче-шипящий звук.
      - Больница, - согласился тот, что с флейтой.
      Тот резкий шипящий звук! Хуан уставился на индейца рядом с префектом. Этот звук ему напомнил зов, который прозвучал на газоне.
      Тот, что с флейтой, ткнул его и сказал:
      - Ты. Иди вперед и управляй этой...
      - Машиной, - подсказал тот, что находился рядом с отцом Хуана.
      - Машиной, - сказал тот, что с флейтой.
      - В больницу? - взмолился Хуан.
      - Больницу, - согласился индеец.
      Хуан снова посмотрел на отца. Старик был так неподвижен. Другой индеец уже пристегивал старшего Мартиньо к скамейке, готовясь к полету. Несмотря на вид крестьянина из далекой глубинки, человек казался весьма компетентным.
      - Повинуйся, - сказал тот, что с флейтой.
      Хуан открыл люк в переднее отделение, проскользнул внутрь, почувствовал, что вооруженный индеец следует за ним. Несколько капель дождя темнели на ветровом щитке. Хуан втиснулся в сидение водителя. В отделении стало темно, когда закрылся люк. Соленоиды отбросили автоматически запоры люка с глухим звуком. Хуан включил стоящие осветители и заметил, как индеец нагнулся позади него, держа наготове свою флейту.
      "Ружье типа духового, - догадался Хуан. - Вероятно, с ядом".
      Он нажал кнопку зажигания на пульте, пристегнулся, пока турбины набирали нужные обороты. Индеец все еще стоял позади него согнувшись без пристегнутых ремней - легко уязвимый, если бы воздушный грузовик резко дернулся с места.
      Хуан перевел рычаг передач в нижнем левом углу пульта, взглянул в. крошечный экран, который давал ему возможность заглянуть в отделение лаборатории. Задние двери были открыты. Он закрыл их с помощью гидравлического дистанционного управления. Отец лежал, надежно прикрепленный к скамейке, другой индеец был у его изголовья.
      Турбины набрали нужные обороты.
      Хуан нажал педаль, включил гидростатический привод. Грузовик поднялся сантиметров на десять, пошел под углом вверх, когда Хуан увеличил смещение насоса. Он повернул влево на улицу, поднялся метра на два, чтобы увеличить скорость, и направился на огни бульвара.
      Индеец заговорил у его уха:
      - Поворачивай к горе туда. - вытянутая вперед рука указала направление.
      "Клиника Александре находится у подножья, - думал Хуан. - Да, это правильное направление".
      Хуан обозначил поворот на перекрестке, который заворачивал на бульвар.
      Он прибавил еще обороты, поднял машину еще на метр и еще прибавил скорость. Тем же движением он включил связь на соседнее отделение, подключил его к усилителю и подстроил под сидение, на котором лежал отец.
      Приемник, способный улавливать звук даже упавшей булавки, который мог звучать, как пушечный выстрел, издал лишь отдаленное шипение и скрипучий звук. Хуан усилил звук приемника. Сейчас он должен был бы передать сердцебиение старика, посылая заветные тук-тук в переднюю кабину.