- Еще мерзнешь, дорогая?
      Ловкие руки уложили ее на диван, разминая сведенные мышцы шеи, плеч.
      "Если бы он любил меня, его прикосновения не пугали бы так. Чего он на самом деле добивается?"
      Чего-то большего, чем просто секс, большего, чем ее тело, которое он так уверенно распаляет. Чего-то более глубокого.
      Как странно, что в такие минуты он еще может непрерывно болтать, хотя поток слов казался Легате совершенно бессвязным.
      - ...И в процессе рекомбинации мы получили интересный побочный эффект дегенерации келпа...
      "Дегенерация! Всегда дегенерация!"
      Аваата передает информацию при помощи
      эзотерических символов из собственной
      истории, сведенных к сновидениям, образам,
      дешифровать которые может только сам
      сновидец, но не Аваата.
      Керро Паниль, "История Авааты".
      "Паниковать рано", - сказала себе Ваэла.
      Другие субмарины тоже теряли цеппелины-носители - и выживали. На их опыте основывалась программа действий.
      И все же девушку неудержимо трясло. Рассудок ее заполняли воспоминания безумного подъема из глубин близ южного побережья Яйца.
      "Я спасалась и прежде. Я выживу. Сохрани нас Корабль!"
      "Спасайся сама". Это, конечно, был голос ее Честности. "Безусловно". Она ведь может. Она сама учила Томаса на бесчисленных тренировках. И Паниль совершенно спокоен. Ни следа испуга. Он внимательно оглядывал экраны, прикидывая, насколько лодку опутали клочья лопнувшего баллона.
      "Странно, что ткань опустилась вертикально вниз".
      - Похоже, что в этой лагуне течение направлено сверху вниз, - заметил Паниль, словно отвечая на ее мысли. - Посмотрите, как лежат складки.
      Томас тоже глядел, как опутывает субмарину оранжевая ткань, загораживая от них келп.
      Не могла молния сбить цеппелин, подумал он. Баллон был заземлен через якорный канат. К тому же он был разделен на отдельные ячейки, и, лопни даже половина из них, у оставшихся хватило бы подъемной силы, чтобы поднять гондолу.
      "Кто-то не хочет, чтобы мы вернулись".
      - Думаю, можно уже резать ткань, - предложил Паниль, касаясь плеча Томаса. Поэта встревожило, с каким пристальным вниманием начальник экспедиции пялится в темный экран.
      - Да... да. Спасибо.
      Томас приподнял немного носовую часть субмарины и включил резаки. Из корпуса выскользнули сопла дуговых горелок, и на плазовом куполе капсулы заиграли серебряно-голубые отсветы. Оранжевый полог распался и сполз на дно, вздымая клубы ила.
      - Может, я сделаю? - предложила Ваэла.
      Томас резко мотнул головой, сообразив, что она, верно, тоже заметила его тревогу.
      - Нет. Справлюсь.
      Процедура была проста: отсоединить кабели, соединяющие их с якорным канатом, отстрелить начиненные взрывчаткой болты, крепящие гондолу к носителю, продуть балластные баки и взлететь к поверхности. Там гондола стабилизируется сама, и можно будет запустить радиозонд и включить маяк. Потом останется только ждать резервного цеппелина.
      С тягостным чувством Томас запустил программу отступления. Они едва начали программу контакта... а план был так хорош! "Келп мог нам ответить".
      Взрыв крепежных болтов ощутили все. Гондола начала подниматься над расколотым корпусом носителя. "Точно жемчужина из раковины", - подумал Томас.
      И пока они поднимались, сквозь плазовый купол им подмигивали светлячки келпа.
      Ваэла вглядывалась в мерцающие огоньки. Их спазматические вспышки напоминали ей что-то, но что, она не могла вспомнить.
      "Где я это видела?"
      Так знакомо - мигают ей зеленые и лиловые лампочки...
      "Где же? Я была на глубине только..."
      Воспоминания нахлынули внезапно, и Ваэла бросила, не раздумывая:
      - Все как в тот раз, когда я спасалась... Тогда огни келпа светились так же.
      - Ты уверена? - переспросил Томас.
      - Уверена. Все перед глазами стоит - как слоевища расходятся и пропускают меня к поверхности.
      - Дирижаблики, - заметил Паниль, - рождаются в море. Может, он принимает нас за дирижаблик?
      - Может быть, - согласился Томас.
      "Может, это нам и следовало увидеть, Корабль?" - подумал он.
      В идее Паниля крылось некое изящество. Чтобы обезопасить свои цеппелины в небесах Пандоры, колонисты строили их по образцу дирижабликов. Те не нападали на цеппелины. Может, и келп удастся обмануть тем же способом? Стоит подумать. Но пока что важнее заняться выживанием. Томас подозревал саботаж и вынужден был поделиться своими подозрениями с товарищами.
      - Цеппелин не мог рухнуть по естественным причинам, - заметил он.
      Паниль отвлекся от созерцания многоцветных огней.
      - Саботаж, - пояснил Томас и выложил свои аргументы.
      - Ты же сам в это не веришь! - запротестовала Ваэла.
      Томас пожал плечами, глядя на уходящие вниз стебли водорослей. Гондола входила в биологически активную приповерхностную зону.
      - Ты же не всерьез! - настаивала девушка.
      - Всерьез.
      Он вернулся мысленно к своей беседе с Оуксом. Может быть, тот явился проверить адскую машину? Ничего предосудительного он вроде бы не делал, но отвечал порой невпопад и не сразу.
      Керро Паниль разглядывал через плазмагласовые стенки гондолы окружающие лагуну заросли. В вышине разгорался дневной свет, сверкающее зеркало поверхности ширилось по мере того, как гондола поднималась в пронизанные солнцем воды. Плавающие создания то уносились прочь, то подплывали поближе. Сквозь стену водорослей пробивались солнечные лучи. Светящиеся пузырьки меркли. Еще несколько секунд, и гондола вынырнула.
      Томас запустил вторую часть программы. Гондола покачивалась на волнах посреди лагуны. Небо над головой было ясно, но с подветренной стороны виднелась большая стая дирижабликов. Выскочил из креплений плавучий якорь, разворачиваясь воронкой, и вертевшуюся капсулу резко затормозило. Профильтрованный плазмагласом двусолнечный свет заливал внутренности гондолы.
      Паниль резко выдохнул, сообразив, что невольно задерживает дыхание при мысли о том, действительно ли капсула стабилизировалась.
      "Саботаж?.."
      Ваэла тоже обдумывала идею Томаса. Нет, он ошибается! Вдоль подветренного края лагуны дрейфовали зацепившиеся за слоевища келпа клочья оранжевой ткани. Все как после удара молнии.
      "С ясного неба?"
      Ну да, Честность не могла не зацепиться за этакую нестыковку.
      "Тогда дирижаблики?
      "Они не нападают на воздушные суда, сама знаешь".
      Томас запустил радиозонд. Над головами хлопнуло, и в небо взмыла алая дуга. Но зонд вдруг рвануло влево, и он ухнул в море. Над водой поплыли клубы оранжевого дыма, уносясь в сторону стаи летящих над горизонтом дирижабликов. Там, куда упал зонд, слоевища келпа тревожно шевелились и били по волнам.
      Томас кивнул сам себе. Так, и радиозонд сломан.
      Ваэла отстегнула ремни и потянулась к затвору внешнего люка, но Паниль удержал ее:
      - Нет! Подожди.
      - Чего? - Она выдернула руку.
      После вчерашней сцены прикосновение Паниля наполняло ее жгучим стыдом. Кожа девушки приобрела яркий пурпурный цвет.
      - Он прав, - обронил Томас. - Пока ничего не трогай.
      Он выпутался из ремней, достал набор инструментов и вытащил унифомку. С ее помощью он снял крышку с затворного механизма - та с лязгом отскочила и упала на пол. Трое подводников увидали пристроенный между рычагами зеленый пакетик. Стоило люку открыться, и давление затвора раздавило бы его. Томас плоскогубцами вытащил пакет, обращаясь с ним очень осторожно.
      "Дилетантство, - подумал он отрешенно, вспоминая тренировки всей команды безднолета по поиску и обезвреживанию подобных ловушек. - У корабля выходило получше, даже пока он не стал Кораблем". Те тренировки очень ему пригодились. Невозможно было предугадать, каким способом обезумевший безднолет попытается избавиться от своего маточного экипажа.
      "Может, мы создали всего лишь более хитрую безумную машину?"
      Виденные им покуда следы саботажа на работу Корабля не походили. Скорей это была манера Оукса... или Льюиса.
      - Что там, в пакете? - спросила Ваэла.
      - Полагаю, отрава. Стоит нам открыть люк, и она начнет испаряться, ответил Томас.
      Двигаясь с осторожностью - гондолу покачивало, - он отложил пакетик и продолжил копаться в затворном механизме, но других следов диверсии не нашел. Неторопливо и осмотрительно он снял запоры и принялся откручивать затворный рычаг. Люк распахнулся, открывая взгляду усеянную заклепками раму и небо, видимое не через толстый плазмаглас.
      Открыв люк, Томас осторожно поднял зеленый пакетик и, высунувшись из гондолы, зашвырнул его как можно дальше по ветру. Стоило пакету коснуться воды, как из него повалил желто-зеленый дым. Ветер понес его в сторону келповых зарослей. Слоевища зашевелились, пытаясь раздвинуться, но на глазах Томаса сворачивались и засыхали.
      Зажав рот ладонью, Ваэла вцепилась в стойку, чтобы не упасть.
      - Кто?
      - Оукс, - ответил Томас.
      - Зачем? - поинтересовался Керро. Его случившееся не столько пугало, сколько пленяло. Если станет совсем плохо, Корабль спасет их.
      - Может, ему не нужен в Колонии второй кэп.
      - Ты кэп? - удивился поэт.
      - Ваэла тебе не сказала? - Томас спрыгнул с лесенки.
      - Я... - Девушка опять полиловела. - Из головы вылетело.
      - Возможно, у босса на келп свои виды, - предположил Паниль.
      - О чем ты? - Томас вскинул голову.
      Керро пересказал, что говорила ему Хали Экель об угрозе уничтожить келп.
      - Почему ты нам не сказал? - возмутилась Ваэла.
      - Думал, Хали может ошибаться, и... случая не представилось.
      - Сидите смирно, - приказал Томас, - а я проверю, не приготовили ли для нас еще пару сюрпризов.
      И он взялся за дело.
      - Ты, похоже, знаешь, что искать, - заметила Ваэла со своего кресла.
      - Меня этому учили.
      Мысль эта встревожила девушку: Томас, обученный предотвращать диверсии?
      Паниль не прислушивался к их разговору. Отстегнув ремни, он поднял глаза к открытому люку. Оттуда струился чистый, пахнущий солью морской воздух. Запах этот бодрил поэта. Сквозь плазовую стенку он видел, как плывут галсами против ветра дирижаблики. Качания гондолы, непривычные запахи, даже спасение из опасных глубин - все дарило Керро необыкновенную радость жизни.
      Томас закончил осмотр.
      - Ничего, - объявил он.
      - И все же трудно поверить... - начала Ваэла.
      - А ты поверь, - перебил ее Керро. - Вокруг Оукса творятся такие вещи, о которых остальным лучше не знать.
      - Корабль, - гневно воскликнула она, - не позволит...
      - Ха! - Томас скривился. - Может, Оукс и прав. Корабль - или корабль? Как мы можем быть уверены?
      Столь явное богохульство, да еще из уст другого кэпа, заинтересовало Керро. Но этот же старый философский вопрос много раз вставал в его спорах с Кораблем. Томас просто высказал его открыто. Обдумывая ответ, Керро приглядывался к дирижабликам.
      - Смотрите! - воскликнул он, указывая в подветренную сторону.
      Ваэла обернулась.
      - Как их много! И все здоровые. Что они делают?
      - Наверное, пришли посмотреть, - предположил Томас.
      - Они ведь не станут приближаться, как думаете?
      Паниль присмотрелся к оранжевой стае. И эти существа - живые, быть может, даже разумные?
      - Они нападают на людей?
      - До сих пор неясно, - ответила Ваэла. - Понимаешь, они наполняют свои мешки водородом и взрываются от малейшей искры. Бывали случаи...
      - Льюис утверждает, что они жертвуют собой, как камикадзе, - заметил Томас. - А по-моему, им просто любопытно.
      - Нас они потопить сумеют? - поинтересовался Паниль.
      Он окинул взглядом горизонт - земли не видно. Он знал, что в ящиках под полом есть запас воды и пищи - он держал фонарь, пока Ваэла перед отлетом проверяла НЗ.
      - Разве что измажут купол сажей, - ответил Томас, не отрываясь от пульта. - Я запустил маяк-локатор, но на его частотах страшные помехи. Радио вроде работает...
      - Но без зонда мы до базы не докричимся, - заключила Ваэла. - Короче, мы потерялись.
      Придерживаясь за стойки, чтобы не упасть, Керро добрался до лестницы и выглянул наружу. С первого взгляда было ясно, что дирижаблики неуклонно приближаются к гондоле. Потом поэт присмотрелся к пусковой стойке зонда, приклепанной к плазмагласу рядом с люком.
      - Ты что там делаешь? - спросил Томас.
      - На катушке осталась почти вся антенна от радиозонда.
      Томас глянул на него снизу вверх из гондолы.
      - И что ты задумал?
      Паниль оглядел дирижаблики, взбитые ветром волны. Его захватило чувство полнейшей свободы, словно вся прежняя жизнь в искусственной среде Корабля была лишь подготовкой к этим минутам. Ни все голозаписи на свете, ни хроники, ни долгие часы учебы не передавали и малой доли открывшейся ему реальности. Но они вооружили Керро знанием. Он обернулся к Томасу:
      - Воздушный змей может поднять антенну достаточно высоко.
      - Змей? - Ваэла уставилась на него сквозь плазмаглас. Воздушные змеи были летучими трупоедами.
      Томас, для которого это слово имело другое значение, задумался.
      - А материал у нас найдется?
      - О чем вы? - поинтересовалась Ваэла.
      Томас объяснил.
      - А-а, праздничные летяги! - воскликнула девушка. Она окинула гондолу взглядом. - Ткань у нас есть. А это что? - Она сорвала с пульта полоску уплотнителя, согнула. - А вот и каркас.
      - Тогда давайте... - проговорил Паниль с лестницы и вдруг умолк.
      На гондолу упала тень. Все разом подняли головы.
      Прямо над капсулой пролетали два огромных дирижаблика, поджав часть щупалец, в то время как остальные волокли по воде здоровые валуны. Один зацепил своим балластом гондолу, и та резко качнулась. Керро вцепился в раму люка, чтобы не свалиться. Валун проплыл мимо, оставляя пенный след на воде.
      - Что они делают? - крикнула Ваэла.
      - Газ, который мы пустили, погубил участок келпа, - ответил Томас. Тебе не кажется, что дирижаблики его защищают?
      - Вон еще летят! - крикнул Паниль.
      Томас и Ваэла глянули, куда он указал. В сотне метров от гондолы поперек ветра шла галсами целая стая золотисто-оранжевых дирижабликов.
      Керро поднялся еще на ступеньку и присел на край люка. Со своего поста он видел, как балластные камни чертят на воде пенные клинья, подскакивают на слоевищах келпа. Широкие паруса дирижабликов хлопали и опадали на каждом повороте, чтобы тут же вновь наполниться ветром. Томас, стоявший внизу у пульта, тоже мог наблюдать их маневры.
      - Только не говорите, что они совсем безмозглые, - заметил он.
      - Может, мы их разозлили? - предположила Ваэла.
      Ее голос, доносившийся до Керро, звучал глухо, будто из древнего бортового мира. Ветер трепал его кудри и бороду, восторг свободы переполнял его. Пандора была прекрасна!
      - Они красивые! - крикнул он. - Красивые!
      За спиной Томаса раздался треск, и тот, подскочив, оглянулся. Оказалось, что он не выключил радио, когда проверял связь, и динамик теперь трещал не умолкая. Это феномен приписывали и дирижабликам, и келпу, но как они это делали?
      Стая почти достигла гондолы. Возглавлявший ее великан тащил свой балласт прямо на капсулу. Томас затаил дыхание. Сможет ли плаз выдержать такой удар?
      - Они нападают! - взвизгнула Ваэла.
      Паниль почти вылез из люка, опираясь одной ногой на последнюю ступеньку лестницы, а коленом другой - на откинутую крышку.
      - Только посмотрите! - кричал он. - Они изумительны! Великолепны!
      - Затащи этого придурка обратно! - рявкнул Томас стоявшей у лестницы Ваэле.
      Не успел он договорить, как поджатые щупальца головного дирижаблика скользнули по куполу, и огромный валун ударил в плазмаглас прямо перед Ваэлой. Та изо всех сил вцепилась в лестницу и крикнула что-то Панилю, но было поздно. Размахивающего руками поэта сбросило с гондолы. Он ухватился за скользнувшее мимо щупальце дирижаблика, и то рефлекторно дернулось вверх. Остальные подтянулись вслед, заключив тело Паниля почти в непроницаемый кокон. Ваэла видела это лишь урывками - гондолу мотало из стороны в сторону под массированным натиском дирижабликов.
      Они нападали!
      Томаса швырнуло в угол между пультом связи и главной панелью. Он увидел только, как пропали ноги поэта, и услыхал вопль Ваэлы:
      - Они схватили Керро!
      Вашими словами Самость может называться "Аваата". Не дирижаблик, не келп, не электрокелп - но Аваата. Так зовется Великое Я на одном из языков вашего зверского прошлого. Аваата. Отыскав в вас это клеймо, Аваата познает, что мы поем одну песню. Друг через друга Аваата и человек познают Самость. Для Авааты нет повторных измерений - результат определен. Сущность неотделима от качества. Таково же и с человеком.
      Аваата. Но не Аваата.
      Именовать - значит ограничить, подчинить. Именовать, не зная собственных ограничений, - значит ограничивать познание. В лучшем случае это ошибка. В худшем - непонимание, краденое клеймо, гибель. Наименовать ложно и действовать далее, сообразуясь с лживым именем, - значит губить, срезать лист духа и подрубать корень. Все суть либо Я, либо Иное. Именование - лишь вопрос близости.
      Аваата суть всевидовое притяжение, чародейство сращения. Длина волны пространства: человек-томас, человек-керро, человек-джессуп, человек-оукс. Аваата заключает отсутствие у себя органа чувств, потребного для распознавания между человеком и клоном. Аваата не полагает это отсутствие слабостью или аберрацией.
      Аваата суть едино дирижаблик и келп, нераздельна и неслиянна. Клетки отличаются, но составляют Единство. До человека Аваата не разделяла. Все суть Самость. Аваата научит вас видеть "я" Другого, видеть человека в клоне.
      Есть сущности, порождаемые именами. Вы храните их в своей речи и страдаете от горя, причиненного ими.
      Скажите просто - их нет. Не клеймо меняйте, но клеймимое. Изгоните их из бытия своего, изгнав прежде из языка. Не знать ложного - суть знание. Потому учитесь. Учиться - значит расти. Расти - значит жить. Учитесь забывать и тем жить.
      "Дом".
      Так зовете вы это место, человек-керро. Аваата омоет твой язык чистотой, чтобы ты мог просклонять это слово и забыть его. Аваата дарит тебе свободу от ожиданий, чтобы ты научился тем знакам, что воспринимает Аваата и что отказывается принимать.
      Так ты научишься Аваате. Ты выше и ниже, неизменность твоей воли суть неразрывность бытия. Смотри - вот лоза, которой Аваата оплетает твой "дом". Держись за нее. Зачерпни воды и пей.
      Ты суть эффект наблюдателя.
      Керро Паниль, переводы из "Авааты".
      И сказал Господь Бог: вот, Адам стал
      как один из Нас, зная добро и зло; и теперь
      как бы не простер он руки своей, и не взял
      также от дерева жизни, и не вкусил, и не
      стал жить вечно. И выслал его Господь Бог из
      сада Едемского, чтобы возделывать землю, из
      которой он взят. И изгнал Адама, и поставил
      на востоке у сада Едемского херувима и
      пламенный меч обращающийся, чтобы охранять
      путь к дереву жизни.*
      Христианская "Книга мертвых", из корабельных
      архивов.
      [Бытие, 3, 22-24.]
      Последней связной мыслью Керро Паниля было осознание того, что головной дирижаблик, пролетающий в двух метрах над его головой, несказанно красив. Море и ветер обнимали его, он видел, как шевелятся спутанные короткие щупальца и тянутся длинные, те, что, как он знал, привязывали это величественное создание к балластному камню. А потом его тряхнуло, и он невольно уцепился за единственную подвернувшуюся опору - те самые щупальца.
      Керро изучал дирижаблики в теории и знал, что существа эти считаются взрывчатыми, галлюциногенными и ядовитыми для корабельников. Но к реальности все это ни в малой степени его не подготовило. Когда рука его коснулась плоти дирижаблика, мысли Керро заполнило быстро нарастающее электрическое жужжание. Во рту стояла железистая горечь. Ноздри обжигал мускусный аромат неведомых цветов. Но сильней всего страдали его уши - бряцание кимвалов и звон струн состязались с криками птиц и ревом рогов, а на заднем плане тысячи голосов гремели стройным хором.
      А потом отказало чувство равновесия.
      И тишина.
      Органы чувств словно отключились разом.
      "Я умер? Или это все взаправду?"
      "Ты жив, человек-керро".
      Голос походил на голос Корабля. Он был спокоен, слегка насмешлив и слышался не ушами, но мозгом.
      "Откуда мне знать?"
      "Ты ведь поэт".
      "Кто... кто ты?"
      "Я то, что ты зовешь дирижабликом. Я спасла тебя из моря".
      "Прекрасный..."
      "Да! Прекрасный, великолепный, величественный дирижаблик!"
      В голосе звучала гордость и одновременно - все то же веселье.
      "Ты назвала меня... человек-керро".
      "Да, человек-керро-поэт".
      "Почему я должен поверить, что мне это не мерещится, из-за того, что я поэт?"
      "Ты доверяешь своим чувствам".
      Слова эти как будто отворили дверцу. Керро ощутил цепкую хватку щупалец, порывы ветра на обнаженной коже, вестибулярный аппарат подсказывал ему, что дирижаблик кренится, меняя галс. Перед глазами маячила мутно-золотая стена, и Керро знал, что лежит на спине в колыбели щупалец, а над ним нависает тело дирижаблика.
      "Что ты сделала со мной?"
      "Коснулась твоей души".
      "Как..."
      И снова Керро пережил жестокую атаку на все органы чувств разом, но теперь в ней просматривался ритм. Он ощущал модулированные сигналы, слишком краткие, чтобы восприниматься сознательно. Перед глазами мелькали разрозненные картинки, и Керро знал, что смотрит на океан глазами дирижаблика... и видит капсулу, с которой свалился. Он цеплялся за эти ощущения, как за ускользающий рассудок, потому что за гранью восприятия маячило безумие...
      И снова штурм прервался с пугающей внезапностью.
      Керро лежал, тяжело дыша. Это было все равно что воспринять в один миг все прекраснейшие стихи, когда-либо написанные человеком.
      "Ты - мой первый поэт, и через тебя я познаю их всех".
      Керро почувствовал в этих словах зерно изначальной истины.
      "Что ты делаешь со мной?" - спросил он, так же, как мысленно говорил с Кораблем.
      "Стремлюсь предотвратить гибель человек и Самости".
      Очень разумно. Но Керро никак не мог подобрать ответ. Все, что приходило ему в голову, казалось ничтожным. Отрава из гондолы убивала келп и дирижабликам, зарождавшимся в море, это определенно не нравилось. И все же дирижаблик спас человека. Керро пришло в голову, что этот неслышный голос сможет объяснить ему отношения между келпом и дирижабликами.
      Но, прежде чем он сформулировал ответ, сознание его заполнила нераздельная вспышка:
      "Дирижаблик-я-келп-я-воедино".
      Как в тот раз, когда Корабль спросил его о Боге. Керро ощутил касание той же изначальной истины.
      "Поэт знает... - Мысль кружила в его сознании, пока Керро и сам не запутался, кому она принадлежит - ему или дирижаблику. - Поэт знает... поэт знает..".
      Керро купался в этих словах, покуда не осознал, что беседует с дирижабликом на неизвестном ему языке. Мысли рождались... он понимал их... но ни один из известных ему языков не соответствовал логической структуре их диалога.
      "Человек-керро, ты говоришь на забытом языке своего зверского прошлого. Как ты говоришь на нем, я говорю языком скалы".
      Прежде чем Керро успел ответить, щупальца ослабили хватку. Ощущение было самое необыкновенное: он был одновременно самим собой и щупальцами и цеплялся за Аваату, как цепляются за остатки здравого рассудка. Только любопытство спасало его от безумия. Что за любопытный опыт! Какие стихи он породит! Керро ощутил, что несется высоко над морем, и засмотрелся на пену, окаймлявшую огромные листовидные слоевища. Страха не было, только неутолимое любопытство. Он упивался всем, что видел, чтобы сохранить и передать остальным.
      Ветер бил в лицо. Керро вдыхал его, видел, чувствовал. Он узрел под собою сплошную массу дирижабликов, и на глазах его они разошлись, точно лепестки огромного цвета, открывая гондолу внизу - сверкающий купол и оранжевые лепестки.
      Щупальца ласково и уверенно опустили его в сердцевину цветка, в разверстый люк гондолы, и последовали за Керро, расплетаясь по стенкам. Он знал, что находится внутри, вместе с Ваэлой и Томасом, - и все же видел с высоты, как вновь смыкаются лепестки.
      Его окружало апельсиновое сияние, и сквозь плазовые стенки Керро видел, как дирижаблики опутывают гондолу щупальцами.
      На разум его вновь обрушилась волна ощущений, но в этот раз она была слабей, и в промежутках между наплывами он сохранял ясность мысли. Да, Томас и Ваэла были рядом - оцепеневшие, не то в ужасе, не то без сознания.
      "Помоги им, Аваата!"
      Даже боги, казалось бы, бессмертные,
      живы, лишь покуда нужны смертным.
      Завет Оукса.
      Оукс забулькал и захрапел во сне. Туша его распласталась по подушкам на длинном диване, стоявшем под фреской на крытой галерее в Редуте. Сквозь плаз сочились багровые лучи встающей над морем Реги.
      Легата отодвинулась от Оукса, осторожно вытянула рукав своего комбинезона из-под его голого бедра. Ступив на прозрачный плазовый пол, она глянула на искрящиеся под деньсторонним светом гребни волн. Море бурлило, на горизонте волны сливались в сплошную белопенную черту. Ничем не сдерживаемое буйство казалось Легате отвратительным.
      "Может, я просто не создана для естественной среды".
      Она натянула комбинезон и застегнула "молнию". Оукс продолжал храпеть и фыркать во сне.
      "Я могла бы удавить его прямо в этих подушках и бросить тело демонам. Кто бы заподозрил?"
      Никто, кроме Льюиса.
      Она едва не воплотила эту идею в жизнь. Всю ночь Оукс изощрялся над ней. Один раз она уже обхватила его грудную клетку, покуда он трудился, потея и бормоча что-то, но так и не заставила себя убить. Даже Оукса.
      Волны накатывали на берег. Этим утром вода поднялась высоко, земля сильней дрожала под ударами прибоя, и в гуле слышался скрежет камня о камень. Должно быть, снаружи стоит настоящий грохот, если шум так хорошо слышен здесь.
      "Работа волн и скал - делать песок, - подумала она. - Почему я не могу трудиться так же... безоговорочно?"
      Ответ пришел тут же, словно она уже несчетное число раз спрашивала себя об этом. "Потому что скала не умирает, когда ее перемалывает в песок. Это перемена, а не погибель".
      Ее взгляд, взгляд художника, искал хоть малую толику порядка в пейзажах за плазмагласом, но находил лишь хаос, прекрасный, но пугающий. Что за контраст с миром и порядком корабельных аграриумов!
      На пустыре по левую руку виднелось взлетное поле для челноков и вздутая полоса крутого перехода от станции к Редуту. Это была идея Льюиса - вынести взлетное поле за пределы периметра, чтобы перекрыть туннель, если агрессор явится из Колонии.
      Легата обнаружила, что скучает по мерному качанию слоевищ келпа в заливе, но келп отступал... отступал.
      По спине ее пробежали мурашки.
      "Несколько суток", - обещал Оукс.
      Она закрыла глаза и увидела собственную фреску и указующий перст, направленный прямо ей в душу.
      "Ты убиваешь меня!" - говорил он.
      Как бы отчаянно ни трясла Легата головой, голос не унимался. Против своей воли она подошла к раздатчику и добыла себе рюмку. Пальцы ее не дрогнули. Потягивая спиртное, она вернулась к плазовой стенке и смотрела, смотрела, как волны пробивают себе дорогу через пляж к прибрежным скалам. Прежняя отметка высокой воды осталась в дюжине метров от нынешней. "Интересно, - подумала Легата, - не стоит ли разбудить Оукса?"
      Над пляжем близ взлетного поля внезапно опустился почти до земли, сбросив запас газа, одинокий дирижаблик. Из караулки выскочила женщина-часовой, вскинула на плечо тяжелую лазпушку, но заколебалась. Легата затаила дыхание, ожидая вспышки оранжевого пламени и гулкого взрыва. Но женщина стрелять не стала. Она опустила оружие и только следила за хрупким дирижабликом, пока тот не обогнул охраняемую территорию.
      Легата перевела дух.
      "Что случится, когда нам некого будет убивать?"
      Когда она смотрела на пейзаж за окном, мечты Оукса о планете-саде теряли всякую привлекательность. Когда он говорил об этом, все казалось таким естественным, таким близким, но...
      "Как же Комната ужасов?"
      Это был симптом болезни. В отсутствие нервоедов и рвачей... или келпа... не пойдут ли люди друг против друга, сбиваясь в племена?
      Вдалеке проплыл еще один дирижаблик.
      "Он мыслит".
      И исчезающий келп. Оукс не ошибся - она читала отчеты неудачных экспедиций по изучению подводного мира.
      "Он тоже мыслит".
      Там, в глубине, таился разум, тянувшийся к Легате из-за пределов ее тюрьмы, ее царства фантазии, куда Оукс в недоверии своем никогда не ступит.
      "Восемьдесят процентов площади планеты покрыто водой, а мы даже не знаем, что там творится!"
      Она позавидовала ученым, рисковавшим своими жизнями (и терявшим их) на морском дне. Что они открыли там?
      Два огромных валунов на берегу столкнулись с грохотом. Легата подпрыгнула от неожиданности и глянула на залив. Воды начали отступать, так же поспешно, как только что накатывали.
      "Странно".
      К барьеру скал под стенами Редута прибило не одну тонну валунов, и большую часть из них Легата видела внизу. Многие поражали размерами.
      "Какая мощь таится в волнах..."
      - Легата...
      Резкий голос Оукса, внезапное его прикосновение испугали Легату. Пальцы ее сжались, и рюмка лопнула. Легата недоуменно уставилась на свои изрезанные пальцы, стекающую кровь, застрявшие в ладони осколки стекла.
      - Садись сюда, милая моя.
      В эту минуту он был только врачом, и за это Легата была ему благодарна. Оукс вынул осколки, потом обмотал ее руку клеткопластырем из раздатчика у комконсоли, чтобы остановить кровотечение. Прикосновения его были уверенными, но осторожными. Закончив, он потрепал Легату по плечу.
      - Вот так. Тебе бы...
      Прерывая его, зажужжала консоль.
      - Колонии конец. - Это был Льюис.