- Коммунист? - оборвала его Карр.
      - Это... э-э... не исключено.
      - Так где же Портер? - спросил Джанверт.
      - На это... э-э... - Мерривейл дотронулся до подбородка, - трудно ответить. Я уверен, вы понимаете всю деликатность нашего положения в...
      - Нет, я не понимаю этого, - ответил Джанверт. - Что случилось с Портером?
      - Как раз это, мы надеемся, Карлос и сможет установить, - сказал Мерривейл.
      Депо обменялся с Джанвертом выразительным взглядом и снова посмотрел на Мерривейла, который, откинувшись на спинку кресла, намеренно сконцентрировал свое внимание на карте.
      - Портер исчез? - спросил Депо.
      - Где-то в районе фермы, - ответил Мерривейл. Он посмотрел вверх так, будто только сейчас заметил Депо. - Предположительно.
      Из комментариев, записанных праматерью Тровой
      Хелльстром:
      "Наличие небольшой угрозы необходимо для разумных
      видов. Она стимулирует развитие, поднимает уровень
      сознания. Однако слишком сильная угроза может произвести
      парализующий эффект. Одной из задач руководства Улья
      является обеспечение необходимого уровня стимулирующей
      угрозы".
      По мере того, как солнце позади Депо опускалось ниже, Депо внимательно следил за тем, чтобы свет не выдавал его. Такое освещение имело одновременно как свои преимущества, так и недостатки. Благодаря свету более рельефно вычерчивались детали фермы - ограды, тропинки на склоне противоположного холма, обивочные доски на западном фасаде сарая.
      Но по-прежнему не было видно никаких признаков жизнедеятельности вне зданий и самих людей внутри. Из сарая продолжало исходить раздражающее гудение, и у Депо уже иссякло воображение представлять, что же может там находиться. Может, воздушный кондиционер, и от этой мысли он тут же пожалел, что не может оказаться в его прохладе, спасаясь от жары полуденного солнца.
      "Хороший глоток холодной воды - вот что тебе нужно", - сказал он себе, лежа на пыльной траве.
      То, что ферма соответствовала всем описаниям, содержащимся в отчетах (включая и Портера), на самом деле ни о чем не говорило.
      Депо еще раз тщательно осмотрел с помощью бинокля долину. В ее пустынности было какое-то ожидание, будто тут собираются силы, которые вот-вот наполнят жизнью ферму.
      Депо спросил себя, что же делает Хелльстром с готовой продукцией своей фермы. Почему на всей этой огромной площади нет никакой человеческой активности? По этой пыльной дороге не ходят туристы, никто не устраивает пикников... хотя район этот в достаточной степени выглядит привлекательным. Почему жители Фостервилля словно воды в рот набирают при упоминании фермы Хелльстрома? Ведь и Портера это заинтриговало. В этом районе разрешена охота, но Депо не видел дорожных знаков с нарисованными оленями, как впрочем и самих охотников. И ясно, что эта река не представляет интереса для рыболовов, но все же...
      Сойка села на дерево, за которым прятался Депо, пропищала раз своим хрипловатым голоском, а затем полетела над деревьями через всю долину к противоположному склону.
      Депо с особым интересом наблюдал за полетом птицы, понимая, что видит представителя первой высшей формы жизни в Хелльстромовской долине. Одна, черт побери, сойка! Хоть какая-то запись в отчете за целый день наблюдений. Но ведь считается, что он любитель птиц, не так ли? Обычный старый человек, торговец из балтиморской корпорации "Блу Девил Файерворкс" - "Все для Фейерверков", штат Мэриленд, проводящий свой отпуск, путешествуя и наблюдая за птицами. Он вздохнул и снова пополз обратно в тень дуба. Он-изучил карты, фотографии, отчеты Портера, все эти отчеты. Запомнил каждую деталь. С помощью бинокля он осмотрел оставленный им след. Ничто не двигалось ни в высокой траве, ни на открытом пространстве, ни дальше под деревьями. Ничего. Эта странность беспокоила его.
      "Одна лишь сойка!"
      Эта мысль постепенно овладевала его сознанием, и теперь он полностью сосредоточился на ней и на том выводе, который следовал из всех умозаключений. Одна лишь птица. Будто живность в долине вымело напрочь из Неприступной долины. Почему Портер не упомянул об этом? И еще эти коровы, спокойно пощипывающие траву там, внизу, к северу от фермы, в направлении Фостервилля... Нет ограды, и ничто не удерживают коров от приближения к ферме, однако они держатся вдалеке.
      Почему?
      В это мгновение Депо понял, почему эти поля казались ему такими странными.
      Они были чистыми.
      На этих полях не убирали урожай. Их очистили от каждого пня, каждого листочка, каждого стебля. Верхнюю часть долины занимал сад из орхидей, и Депо пополз обратно, чтобы с помощью бинокля рассмотреть его. Ни одного гнилого фрукта на земле, ни мусора, никаких листьев или сучьев - ничего.
      Чисто.
      И лишь высокая трава покрывала холмы по всему периметру долины.
      Собственное дополнение Хелльстрома к заметкам о диете:
      "Основные рабочие, конечно, должны получать
      дополнительное питание по норме руководителей, но так же
      важно, чтобы они продолжали получать питание и из чанов.
      Именно здесь мы получаем отметины, которые позволяют нам
      узнавать друг друга. Без химического тождества,
      обеспечиваемого благодаря чанам, мы стали бы похожими на
      этих Чужаков из Внешнего мира: изолированными, одинокими,
      плывущими по течению без всякой цели".
      Когда солнце уже клонилось к закату, Депо охватила навязчивая идея увидеть хотя бы какое-нибудь животное, которое двигалось бы по этой долине. Но ничто не шевелилось, и солнце уже коснулось края горизонта.
      "Может быть, - подумал он, - отправиться наблюдать в другое место?"
      Чем дольше он оставался на холме, глядя сверху на ферму, тем меньше ему нравилась его легенда. "Надо же, любитель птиц! Почему Постер не сообщил об отсутствии здесь всякой живности? Насекомые, конечно, имеются; трава так и кишела ими - ползающими, гудящими, перелетающими с места на место".
      Депо пополз прочь от гребня холма, затем встал на колени. От неестественных движений у него заныла спина, а травинки забились за воротник, под ремень и носки, за рукава. Ему удалось выдавить из себя гримасу полуулыбки этим своим неудобствам - он почти слышал комментарий Мерривейла: "Вот за такую работу вам и платят деньги, старина".
      Сукин сын!
      Как следовало из подробных отчетов Портера, за периметром фермы не было никаких сторожевых постов и никакой охраны, но это могло лишь казаться. Депо спросил себя, как ему нравится это положение под дубом на открытой местности. На этой работе живым можно остаться, полностью полагаясь на свои чувства... а Портер исчез. И это было самым важным. Можно оставаться храбрым, либо трепетать от страха, но лучше всего предполагать самое худшее. То есть, что Портер мертв, и за это ответственны люди с фермы Хелльстрома. Мерривейл так считал. По крайней мере, дал понять, хотя у этой скрытной свиньи, наверное, есть информация, которой он мог бы поделиться, а не заставлять своих агентов строить догадки.
      - Действуйте с предельной осторожностью, ни на секунду не забывая, что нам необходимо, точно узнать, что же случилось с Портером.
      "Сукин сын, - сказал себе Депо, - наверное, и так уже знает".
      Что-то в пустынности этого района говорило о таящихся опасностях. Депо напомнил себе, что нельзя слишком полагаться на отчеты других - часто это приводит к гибели, иногда мучительной и ужасной. Что же такого особенного в этой долине?
      Он вновь посмотрел на оставленный в траве след, но ничего не колыхалось, никто не следил за ним. Бросив взгляд на часы, он понял, что до захода солнца остается еще чуть больше двух часов. Пора снова взбираться на гребень холма и осматривать долину.
      Депо поднялся и, наклонившись пониже, согнувшись, побежал на юг к скрытой снизу горной гряде. Дышал он глубоко и спокойно. "А я не в такой уж плохой форме для человека пятидесяти одного года, - подумал он. Плавание и долгие прогулки пешком - не самый худший рецепт в мире. Эх, искупаться бы сейчас!" - На гребне горы было сухо и жарко, а в траве полно щекочущей нос пыли. Но желание искупаться не особенно мешало ему. Его часто охватывали подобные желания за все эти шестнадцать лет, что он работал в Агентстве. Обычно он понимал это мимолетное желание оказаться где-нибудь в другом месте, как подсознательное признание опасности, но иногда за этим скрывалось всего лишь чувство физического дискомфорта.
      Работая простым клерком в балтиморской конторе, Депо часто представлял себя агентом. Он подшивал к делу последние отчеты об агентах, "погибших при исполнении", и говорил себе, что если он и станет когда-нибудь агентом, то будет чрезвычайно осторожен. Этого обещания придерживаться было не так уж сложно. По характеру он был осторожным и усердным человеком. "Совершенный клерк", - так называли его друзья. Но в силу присущей ему тщательной осторожности он запомнил план этой фермы и ее окрестностей, отметил возможные прикрытия (слишком уж маленькие для этой цели!) и звериные тропы в высокой траве, которые были видны на фотографиях.
      "Это звериные тропы, но где же сама эта живность, - напомнил он себе. Что же тогда передвигалось по этим тропам?" - Еще одна загадка, обостряющая его чувство осторожности.
      Однажды Депо расслышал, как Мерривейл заметил другому агенту:
      - Все беды у Карлоса из-за того, что он играет в выживание.
      "Будто он сам, старый прохвост, не занят тем же! - заметил про себя Депо. - Достиг бы он своего нынешнего поста директора, если бы не вел себя аналогично!"
      Депо услышал слабое журчание водопада. На карте в сознании Депо расположились в линию невидимые мадронии, отмечая северную оконечность Хелльстромовской долины. На несколько секунд Депо остановился в тени мадроний и еще раз оглядел все вокруг, обращая особое внимание на оставленный им след. Вокруг - никого, ничто не двигается по открытому пространству. "Возвращаться буду, когда стемнеет", - принял решение Депо, чтобы темнота скрыла его передвижение по местности.
      До сих пор все шло не так уж плохо. Только это слабое тревожное чувство неизвестной опасности. Повторный осмотр долины с другой точки не займет слишком много времени. Возможно, он передумает и отправится обратно еще при свете дня, к своему велосипеду и месту парковки его и Тимьены автофургона. Может быть. Однако его решимость дождаться наступления темноты крепла в нем.
      "Будь настороже, - напомнил он себе. - Играй в выживание".
      Он повернул налево, достал бинокль и скользнул взглядом вверх, через стволы дубов и мадроний к зарослям маслянисто-зеленых кустов и скалистому выступу, за которым открывался вид сверху на долину. В этой тишине отчетливо слышался шум водопада. Перед кустами Депо опустился на четвереньки, засунув бинокль под рубашку и крепко прижав футляр к правому боку. Затем, уже с наработанным навыком, пополз, немного повернувшись на левый бок так, чтобы не раздавить бинокль, не опуская футляр на землю. Наконец кусты оборвались у небольшого скалистого уступа, с которого открывался вид на всю Неприступную долину.
      Взяв бинокль. Депо нехотя спросил себя, где тут резали "диких" индейцев. Шум водопада явственно слышался футах в пятидесяти от него. Он оперся на локти и посмотрел в бинокль.
      На этот раз строения фермы были дальше от него и огромный сарай-студия скрывал все, кроме западного крыла дома. С этой новой точки отчетливо была видна изогнутая подкова ручья: зеркальная его поверхность оставалась гладкой, словно течение его остановилось, и в волнах отражались деревья и кусты. Открылся вид и на противоположный конец долины, поросший травой и стоящими разрозненно деревьями, между которыми бродили коровы.
      Почему эти коровы не отваживаются приблизиться к более пышной траве на конце долины? И не было видно ничего, что могло бы удержать их от этого: ни ограды, ни рва - ничего.
      И тут Депо заметил машину, поднявшую облако пыли за пасущимся скотом. Вот по этой узкой дороге они с Тимьеной и приехали сюда. Кто бы это мог быть? И заметили ли они их автофургон? Тим, конечно, должна быть где-то в стороне и рисовать здешний глупый пейзаж, но все-таки... Депо сфокусировал бинокль на облако пыли, а потом узнал огромный крытый грузовик, быстро двигавшийся по извилистой дороге в направлении долины. Депо попытался разглядеть Тимьену, но холм слева от него закрывал видимость, а они поставили автофургон под сенью дерева, стоявшего вдоль какой-то боковой дороги. Приближающийся грузовик не должен проезжать близко от нее. "Впрочем, какая разница", - сказал он себе Странное возбуждение охватило его.
      Он снова обратил все внимание на ферму и ее строения. Конечно, кто-то выйдет навстречу. Наконец-то он в первый раз увидит тех, кто живет в этой странной долине. Депо внимательно всматривался в открывающийся перед ним вид.
      Ничто в долине не происходило.
      "Они же должны слышать приближение грузовика!" - Даже с этого гораздо большего расстояния он сам слышал шум мотора, перекрывающий шум водопада.
      Где же люди с фермы?
      Стекла бинокля снова покрыла пыль. Депо на несколько секунд отвлекся от наблюдения за долиной, обдумывая происходящие события, пока снова протирал линзы льняным платком. Да, со стороны это кажется нелепым, но его тревожило отсутствие какой-либо зримой активности при столь многих доказательствах того, что люди ведут здесь весьма деятельную жизнь. "Это же неестественно! Все в этой проклятой долине неподвижно!" - Депо казалось, что за ним следит множество глаз, и от этого по спине пробегали мурашки. Перевернувшись и внимательно осмотрев кусты сзади, он не увидел никакого движения. Так откуда же взялось это предчувствие беды? Но оно было, и неспособность Депо объяснить его возникновение вызывало раздражение. Что они тут скрывают?
      Несмотря на попытки Мерривейла представить это дело лакомым куском для избранного агента, Депо с самого начала ощутил неприятный кислый привкус. Коротышка Джанверт, по всей видимости, разделял его чувство. Вся здешняя атмосфера пропахла кислятиной! Но не кислотой недозревших зеленых фруктов, а это было какое-то смутное ощущение чего-то переспевшего и сгнившего, чего-то, слишком долго варившегося в своем собственном прокисаем соку.
      Грузовик уже почти подъехал к долине и начал преодолевать последний подъем у северной ограды. Депо снова поднес бинокль к глазам и увидел две фигуры в белой одежде, сидящие в кабине. Их было трудно различить сквозь отражавшие солнце ветровые стекла.
      И все равно, никто не вышел их встречать.
      Грузовик повернул и подъехал близко к северной ограде, и стали видны большие буквы на белом плоском боку: "Н.Хелльстром, Инк.". Машина, сделав широкий разворот, остановилась и подала назад к воротам. Из кабины выскочили два молодых светловолосых парня. Они быстро обежали машину и опустили задний борт, образовавший скат. Забравшись внутрь, они вытолкнули желто-серый ящик, казавшийся тяжелым, судя по усилиям, прилагаемым ими. Парни опрокинули его на наклоненную поверхность борта и отпустили, после чего он быстро заскользил вниз и остановился на пыльной земле.
      "Что, черт побери, может быть там, в этом ящике? Он достаточно велик для гроба".
      Парни спрыгнули вниз, затем с трудом поставили его в вертикальное положение. Немного отодвинув его, они закрыли задний борт, потом вскочили в кабину и уехали.
      А ящик остался лежать в десяти футах от северных ворот.
      С помощью бинокля Депо внимательно осмотрел ящик. Длина его превышала рост людей из грузовика. Похоже, он был деревянным и стянут плоскими металлическими полосами.
      "Посылка, - подумал Депо. - Что, черт побери, могут прислать на ферму в ящике такой формы?"
      У Хелльстрома имелся свой грузовик, на котором привозили вещи на ферму, но ему было наплевать, что этот груз дожидается, когда его заберут, под лучами солнца за воротами. На первый взгляд, в этом нет ничего необычного. В досье Агентства было собрано много информации о кинокомпании Хелльстрома "Н.Хелльстром, Инк.". Хелльстром был как ее владельцем, так и менеджером. Он создавал документальные фильмы о насекомых. Иногда Хелльстромовская компания участвовала в совместных проектах с другими компаниями из Голливуда и Нью-Йорка. Все это было легко понять, пока не находишься на холме и не наблюдаешь за ее деятельностью, как сейчас Депо и как до него Портер. "Так что же случилось с Портером? И почему Мерривейл не решается начать прямые поиски исчезнувшего агента?"
      В действиях Хелльстрома была еще одна загадка.
      Его бездействие.
      Из "Руководства по Улью":
      "Связь между экологией и эволюцией чрезвычайно тесная,
      что обусловлено органическими изменениями в данной
      популяции животных, и крайне чувствительна к плотности
      заселения региона особями этой популяции. Наша цель в
      вопросе адаптации состоит в повышении порога терпимости
      населения для достижения его уровня, в десять - двенадцать
      раз превышающий тот уровень, который в настоящее время
      считается предельным. Исходя из этого мы получаем наши
      типы выживаемости в различного рода условиях".
      Когда Дзула Перуджи вошел в конференц-зал и занял место председателя во главе длинного стола, там царила атмосфера напряженного ожидания. Он посмотрел на наручные часы, кладя на стол дипломат: 5:14 вечера. Несмотря на то, что было воскресенье, присутствовали все, все из несущих ответственность за Агентство мужчин и одна женщина.
      Перуджи сел и без обычных предваряющих слов приступил к делу:
      - У меня был крайне напряженный день. Для начала сообщу, что всего два часа назад Шеф вызвал меня к себе и просил передать вам его сообщение. Ему пришлось согласовать кое-какие вещи в высших кругах. Что, конечно, вызвано срочностью дела.
      Он окинул взглядом весь конференц-зал - спокойное и удобное место, располагавшееся под самый крышей небоскреба. Серые портьеры закрывали двойные окна с северной стороны, отчего в комнате создавался холодный, точно под водой, полумрак.
      За столом раздалось несколько нетерпеливых покашливаний, но все заняли свои места без возражений.
      Перуджи раскрыл дипломат и извлек его содержимое: три тонких папки. Потом сказал:
      - Все вы видели документы, касающиеся Хелльстрома. Шеф сказал мне, что он отдал их на прочтение три недели назад. Вам будет приятно узнать, что наконец-то нам удалось расшифровать семнадцатую страницу. Использовался довольно интересный код, основывающийся на четырехмерной конфигурации. Весьма изобретательный.
      Он прокашлялся, вытащил один тонкий лист бумаги из верхней папки и пробежал по нему глазами.
      - Опять же, эта запись относится к "Проекту 40", но в этот раз использована военная терминология. Я зачитаю: "...жало, с помощью которого наши рабочие будут поставлены над всем миром". Наводит на размышления, а?
      Мужчина, сидевший слева от Перуджи, заметил:
      - Чепуха! Этот Хелльстром делает фильмы, так что это может быть всего лишь сюжет для триллера.
      - Здесь есть еще кое-что, - возразил Перуджи. - Имеются также и отрывочные куски инструкций, касающиеся схемы обмена информации, которая, как уверяет наш человек из Уэстингхауза, весьма близка к жизни. Он просто пришел в возбуждение от возможностей ее применения. "Это еще один ключ к загадке", - сказал он, но признался, что ключ этот - неполный: место, где эта схема должна подсоединяться к главной схеме, не обозначено. Тем не менее, в этом расшифрованном документе есть еще одно интересное место.
      Для большего эффекта Перуджи сделал паузу, еще раз оглядев собравшихся.
      - В этом сообщении совершенно однозначно указывается, что владельцу этих бумаг предлагается в дальнейшем передавать информацию через одного человека в Вашингтоне. Нам известно его имя. Это сенатор, чью деятельность мы еще должны будем проверить.
      Перуджи захотелось рассмеяться. Их реакция была точно такой, как предсказывал Шеф. Все смотрели только на него - то, что редко случалось в этой комнате гигантов мысли.
      Мужчина слева от него спросил:
      - В этом нет никаких сомнений?
      - Абсолютно никаких.
      Из докладной записки Дзулы Перуджи, характеризующей
      Джозефа Мерривейла:
      "У субъекта полностью отсутствуют эмоции и чувства по
      отношению к своим товарищам, но он умеет достаточно умело
      их симулировать. Его административные способности
      адекватны решаемым задачам, однако ему не хватает
      инициативы и решительности. Он - именно то, что мы о нем
      думаем - человек, способный управлять своим подразделением
      и, в случае приказа сверху пошлет, не задумываясь, своих
      людей на смерть. Повышение по службе может быть
      рекомендовано".
      Покинув конференцию, Перуджи позволил себе небольшое чувство триумфа. Было несколько острых моментов из-за этой стервы, но ему все же удалось решить все обсуждаемые вопросы. Он до сих пор никак не мог понять, почему в руководство была введена женщина.
      Когда он вышел на улицу, покрапывало, но свежий вечерний воздух нес с собой запах мокрой пыли, что особенно не любил Перуджи. Он остановил такси.
      И как нарочно, водителем оказалась женщина. Со вздохом покорности судьбе Перуджи устроился на сиденье и сказал:
      - Статлер.
      "Невозможно предвидеть, где в следующий раз столкнешься с женщиной, подумал он. - Они слишком хрупкие существа, и им нельзя позволять заниматься такими делами". - К этому выводу он пришел, наблюдая за своей матерью, всю жизнь разрываемую противоречиями между своим происхождением и требованиями пола. Она знала, что у нее в крови текла негритянская, ирокезская и португальская кровь. Иногда она гордилась своими предками.
      - Никогда не забывай, мой мальчик, что твои предки были тут еще до того, как нога первого белого вора ступила на эту землю.
      В другой же раз она напоминала ему:
      - Мы были моряками Генри Навигатора, когда большинство моряков не возвращалось из долгого плавания.
      Но она могла смягчить эти вспышки горькой гордости осторожными предупреждениями:
      - Дзула, ты достаточно похож на белого, чтобы никто не подумал, что у тебя в крови были черные предки. Играй в игры белых, мой мальчик, - это единственный способ выиграть в этом мире.
      И сегодня он выиграл, Перуджи не сомневался в этом. Эта стерва в конференц-зале пыталась устроить ему перекрестный допрос по поводу деятельности корпорации Хелльстрома, поймать его на противоречиях. О чем Шеф и предупреждал его.
      - Они попытаются перехватить инициативу и нападут на Агентство. Я доверяю вам, так что отвечайте ударом на удар.
      И в этом весь Шеф: он был отец для тех, кому доверял.
      Перуджи не знал своего отца, который был первым в длинной череде мужчин, заслуживших благосклонность Хуаниты Перуджи. Ее фамилия до замужества была Браун, без проблем измененная на более загадочную Перуджи. Отец пробыл с ней достаточно долго, чтобы дать малышу имя Дзула в память о полузабытом дядюшке, а затем он отправился на коммерческую рыбную ловлю в плавание, которое могло оправдать худшие страхи Навигатора. Его судно сгинуло во время шторма в заливе Кампече.
      Эта трагедия только закалила характер Хуаниты. И началось замечательное время поисков, еще более романтических, хотя и бесплодных, растянутых на всю жизнь, новой любви. Для Дзулы же она сочинила миф о могучем Джоне (первоначально Хуане) Перуджи: высоком, бронзовокожем, способном выполнить любое задуманное дело. И ревнивый Бог забрал его к себе, и это не слишком хорошо его характеризовало.
      И именно из-за этой трагедии, увиденной сквозь призму фантазий матери Дзула прощал ей любые нападки на мораль. Еще с детства у него сложилось впечатление о женщинах, как о неспособных противостоять жестоким жизненным коллизиям иначе, как через постельные утехи. Такими уж они созданы, и их надо лишь такими и принимать. С этим можно и не согласиться, но очевидно, что они просто не хотят замечать такого поведения в собственных женщинах.
      И поэтому было естественно, что Дзула оказался в Агентстве. Здесь находили свое место только сильные. Сюда приходили те, кто сбрасывал шоры со своих глаз. И, что более важно, это было последнее прибежище для них, любителей острых ощущений. В Агентстве могла исполниться любая мечта, если только вы признавали хрупкость большинства людей... особенно женщин.
      И эта стерва в руководстве не являлась исключением. В ней была слабость - должна была быть. Она была умной и по-своему жестокой.
      Перуджи смотрел на мелькавшие за окном такси омываемые дождем улицы и вспоминал стычку в конференц-зале. Она первой начала атаку, имея на руках собственную копию досье на Хелльстрома. Найдя нужные места, она цитировала их и бросалась в атаку:
      - Вы сказали нам, что компания Хелльстрома частная, зарегистрированная в 1958 году; одним из главных держателей акций был он сам, три других члена правления - Хелльстром, Фэнси Калотерми и мисс Мимека Тиченам. - Она захлопнула папку и пристально через весь длинный стол посмотрела на него. - Многим из нас показалось странным, что, хотя обе эти женщины и поставили свои подписи под документами о регистрации в присутствии свидетелей, нотариально заверенные, но вы не предоставили нам никаких других данных о них.
      "Мой ответ, - думал, сидя в такси, Перуджи, - отразил атаку".
      Он лишь пожал плечами и ответил:
      - Все верно. Мы не знаем, откуда они, где учились, ничего. Судя по всему, они иностранки, но нотариус в Фостервилле был удовлетворен их документами, а стряпчий не возражал против того, чтобы они вошли в правление корпорации, делающей бизнес в этой стране. Мимека, кажется, восточное имя, как некоторые из вас указали, а другое имя похоже на греческое. Мы просто не знаем. И мы совсем не намерены, чтобы этот пробел так и оставался незаполненным. Мы работаем в этом направлении.
      - Они живут на ферме Хелльстрома? - спросила она.
      - Вероятно.
      - Есть их описания?
      - Нечеткие: темные волосы и общие черты, характерные для женщин.
      - Общие, - задумчиво повторила она. - А интересно, как бы вы описали меня. Хотя ладно, это неважно. И как они связаны с Хелльстромом?
      Перуджи чуть помедлил с ответом. Он знал, какое впечатление он производит на женщин. Высокий, шесть футов и четыре дюйма ростом, внушительный вес: 221 фунт. У песочного цвета волос рыжеватый оттенок, становившийся еще более темным на бровях. Глаза темно-карие, часто по ошибке принимаемые за черные, глубоко посаженные над несколько коротковатым носом, широкий рот и квадратный подбородок. Общее впечатление - доминирующее мужское начало. Неожиданно послав ей через весь стол ослепительную улыбку, он сказал:
      - Мадам, я не буду описывать вас ни для кого-либо, ни даже для себя. Такова моя обязанность перед Агентством: вы все остаетесь безымянными и безликими. А что же касается тех женщин, Хелльстром доверял им достаточно, чтобы назначить в правление своей корпорации. Это крайне нас интригует. И мы намерены удовлетворить свое любопытство. Обратите внимание, что по документам Калотерми является вице-президентом, а другая женщина секретарем-казначеем, и в то же время каждая из них владеет лишь одним процентом акций.
      - Сколько им лет? - спросила она.
      - Совершеннолетние.
      - Они путешествуют вместе с Хелльстромом?
      - У нас нет на этот счет никаких сведений.
      - И вы даже не знаете, есть ли у этих женщин мужья или привязанности? продолжила она.
      Густые брови Перуджи начали уже в гневе опускаться, но он удержал их, заставив голос звучать ровно, чтобы не выдать своего разочарования этим пробелом в своих знаниях:
      - Да, мы не знаем этого.
      Однако она догадалась о его состоянии, потому что задала тот же вопрос и о Хелльстроме:
      - А Хелльстром, он женат или в связи с кем-нибудь?
      - Мы и этого не знаем. В этих папках находится все, что мы имеем к настоящему времени.
      - Все? - фыркнула она. - Сколько лет Халльстрому?
      - Предположительно тридцать четыре. Он жил на ферме и первые семь лет получал образование дома. Его бабка Трова Хелльстром была дипломированной учительницей.
      - Я закончила с обязательной программой, подготовленной заранее, сказала она, постучав по папке. - Значит, только тридцать четыре. Я задала этот вопрос просто, чтобы подчеркнуть, что он довольно еще молод для того, чтобы поднять такую бучу.
      - Не так уж и молод.
      - Вы сказали, что он читает лекции и время от времени проводит семинары и коллоквиумы и что он учился на нескольких факультетах разных университетов. Как сумел он получить столь ответственные назначения?
      - О, благодаря своей репутации.
      - Гм-м! Что нам известно о его помощниках?
      - Его технический персонал, деловые связи... вы все это прочитали в папках.
      - И его банк в Швейцарии. Интересно. Какие данные о его состоянии?
      - Только те, что в досье.
      - Рассматривали вы возможность осторожного наведения справок через его адвокатов?
      - Вы что, принимаете нас за кретинов? - спросил Перуджи.
      Она молча посмотрела на него, а потом тихо произнесла:
      - Я же сказала "осторожного".
      - Его законный адвокат, как вы могли заметить, уроженец Фостервилля совсем маленького городка, - терпеливо объяснил Перуджи. - Связь между двумя собаками не может быть осторожной, как вы изволили выразиться здесь.
      - Гм-м!
      Перуджи посмотрел на лежащие перед ним папки. Она, конечно, знала, как и все остальные, что он не сообщил им всего. Это естественно, но у нее не было возможности знать наверняка. У нее не было ничего, кроме подозрений.
      - Встречался ли кто-нибудь из наших людей с этим Хелльстромом? спросила она.
      Перуджи посмотрел на нее, удивляясь: "Почему остальные позволяют ей быть их представителем? Более чем удивительно!"
      - Как вы возможно знаете, у Шефа есть связи с вице-президентом банка, ведущим финансовые дела кинокомпаний, обычно занимающихся продажей фильмов Хелльстрома. Этот вице-президент встречался с Хелльстромом, и у нас есть его отчет, который вскоре будет передан вам на руки.