Прислужники остановились в двадцати шагах от красного шара, но продолжали размахивать кадилами. Олгуд вышел на шаг вперед, приказав знаком Бумуру и Игану оставаться позади него. Шеф Безопасности чувствовал и знал, как далеко он может пройти здесь, он знал здесь свои пределы. "ОНИ нуждаются во мне", - говорил он себе. Но он знал также, что эта беседа могла нести ему и опасности.
      Олгуд посмотрел вверх в шар. Танцующие кружева власти поместили обманчивую прозрачность внутри. Через этот занавес были видны фигуры, очертания - то ясные, то затуманенные.
      - Я пришел, - сказал Олгуд.
      Бумур и Игал повторили приветствие вслед за ним, напомнив себе обо всех пунктах протокола и формах обращения, которые должны здесь соблюдаться: "Всегда называйте имя оптимена, к которому вы обращаетесь. Если вы не знаете имени, покорно спросите о нем".
      Олгуд ждал, когда ответят Туеры. Иногда, чувствовал он, у них не было ощущения времени, по крайней мере секунд, минут и, вероятно, даже дней. Это могло быть правдой. У людей с бесконечной жизнью может и не быть такого ощущения замечать, как проходят времена года, как тикают часы.
      Подставка трона повернулась, представляя одного за другим Туеров. Они сидели в облегающих прозрачных костюмах почти голые, афишируя свое сходство с простыми смертными. Лицом к открытому сегменту сейчас был Нурс, фигура греческого бога с тяжеловесным лицом, тяжелыми бровями, выпуклыми мышцами груди, которые колыхались, когда он дышал, с явно контролируемой медлительностью.
      Основание повернулось, представило Шруилла, тонкой кости, непредсказуемого, с огромными круглыми глазами, высокими скулами и плоским носом над ртом, который, казалось, всегда вытянут в тонкую нить неодобрения. Он был опасен. Некоторые говорили, что он высказывает такое, что не могут сказать другие оптимены. Однажды в присутствии Олгуда он сказал "смерть". И хотя речь шла о бабочке, все же... Основание снова повернулось - теперь здесь была Калапина, платье ее было подпоясано пластроном. Это была тонкая женщина с высокой грудью, золотисто-каштановыми волосами и холодными наглыми глазами, полными губами, длинным носом над заостренным подбородком. Олгуд заметил, что она наблюдает за ним очень странно для данного случая. В таких случаях он пытался не думать об оптименах, которые афишировали ложное товарищество.
      Нурс заговорил с Калапиной, смотря на нее через призматический отражатель, который возвышался у плеча над каждым троном, она ответила, но слова не доходили до пола зала.
      Олгуд наблюдал за этим обменом репликами для того, чтобы судить о их настроении. Среди народа было известно, что Нурс и Калапина долгое время делили спальное ложе. У Нурса была репутация, включающая силу и предсказуемость, но Калапину знали как женщину с диким нравом. Если кто-то упоминал ее имя, то его тут же спрашивали: "Ну, и что же она сделала на этот раз?" И говорилось это с оттенком восхищения и страха. Олгуд знал этот страх. Он работал и с другими правящими тройками, но ни разу с такой, как эта троица... особенно Калапина.
      Основание трона остановилось, и лицом к открытому сегменту был Нурс, Вы пришли, - прогремел он, - Конечно, вы пришли. Вол знает своего хозяина, а осел кормушку хозяина.
      "Так, кажется, это будет тот еще разговор, - думал Олгуд, - Ирония! Это может обозначать только то, что они знают, что я споткнулся...".
      Калапина повернула свой трон, чтобы посмотреть вниз на простых смертных. Зал Совета был оформлен по образцу римского сената, с ложными колоннами по краям, ряды скамеек под блестящими сканирующими глазами.. Все сконцентрировано было на фигуры, стоящие в стороне от помощников.
      Взглянув вверх, Иган напомнил себе, что он боялся и ненавидел этих существ всю жизнь - даже в то время, когда жалел их. Каким же счастливчиком он является, что при формировании он не стал оптименом. Он был близок к этому, но его спасли. Он помнил ненависть, которую испытывал к ним с детства до того, как она стала усиливаться еще и жалостью. Тогда это была чистая вещь, резкая и реальная, светящаяся и направленная против тех, кто дает Время.
      - Мы пришли, как нас просили, по поводу сообщения о Дюранах, - сказал Олгуд. Он сделал два глубоких вдоха, чтобы успокоить нервы. Встречи эти всегда были опасными, но вдвойне опасными с тех пор, как он обнаружил своих двойников, которых они растят. Могла быть только одна причина, по которой они дублируют его. Ну да, они узнали.
      Калапина изучала Олгуда, рассуждая о том, наступило ли время поискать отклонения у этого безобразного мужчины из народа. Может быть, здесь есть хотя бы ответ на скуку. Как Шруилл, так и Нурс снисходительны. Казалось, она вспомнила, как проделала это с другим Максом, но не могла вспомнить, помогло ли это ей тогда избавиться от скуки.
      - Скажите, что мы вам даем, маленький Макс, - сказала она.
      Ее женский голос, мягкий и вкрадчивый слог, ужаснул его. Олгуд проглотил сухой комок, - Вы даете жизнь, Калапина.
      - Скажите, сколько у вас прекрасных лет, - приказала она.
      Олгуд почувствовал, что в горле у него ни капли влаги:
      - Почти четыреста, Калапина, - прохрипел он.
      Нурс хихикнул, - Впереди у вас еще намного больше прекрасных лет, если вы будете нам хорошо служить, - сказал он.
      Это было уже очень близко к прямой угрозе, которую Олгуд когда-либо слышал от оптимена. ОНИ проводили всегда свою волю непрямым путем, с помощью тонких эвфемизмов. ОНИ осуществляли ее с помощью простых смертных, которые могли воспринимать такие концепции, как смерть или убийство.
      "Кого они сформировали, чтобы уничтожить меня?" - раздумывал Олгуд.
      - Хватит, - огрызнулся Шруилл. Он презирал эти беседы с низшими классами такими способами, какими Калапина ловила на удочку простолюдинов. Он повернул свой трон, и теперь все трое Туеров находились лицом к открытому сегменту. Шруилл посмотрел на свои пальцы, вечно молодую кожу и удивился, почему он так сорвался. Ферментная разбалансированность? Эта мысль доставила ему беспокойство. Обычно во время таких бесед он хранил молчание - как защитник, потому что он имел склонность питать сентиментальность в отношении к этим жалким простым смертным, а после этого презирал себя за это.
      Бумур шагнул вперед, встал рядом с Олгудом и сказал:
      - Желают ли Туеры послушать сейчас сообщение о Дюранах?
      Шруилл с трудом подавил гнев от того, что его прервали. Разве этот дурак не знает, что в таких беседах инициатива всегда должна быть у оптименов?
      - Слова и образы вашего сообщения просмотрены, проанализированы и отложены, - прогремел Нурс, - Сейчас мы желаем не простого сообщения.
      "Не простое сообщение? - спросил себя Олгуд, - Он думает, что мы скрыли что-то?"
      - Маленький Макс, - сказала Калапина, - Вы исполнили нашу волю и допросили компьютерную сестру под наркозом?
      "Вот оно что", - подумал Олгуд. Он глубоко вздохнул и сказал:
      - Ее допросили, Калапина.
      Иган встал рядом с Бумуром и сказал:
      - Я хотел бы что-то сказать об этом, если... - Придержите язык, фармацевт, - сказал Нурс, - Мы разговариваем с Максом.
      Иган наклонил голову и подумал: "Как опасно все это! И все из-за этой дуры сестры. Она даже не одна из нас. Нет, Киборг журнала регистрации знает ее. Не член ячейки или отряда. Случайная, стерри, и она ставит нас под такую угрозу!"
      Олгуд увидел, что руки Игана трясутся и подумал: "Что движет этими хирургами? Не могут ведь они быть такими дураками".
      - То, что сделала сестра, было не преднамеренно? - спросила Калапина.
      - Да, Калапина, - сказал Олгуд.
      - Ваши агенты не видели этого, но все же мы знаем, что это должно было быть, - сказала Калапина. Она сейчас изучала приборы контрольного центра, затем обратила внимание на Олгуда, - Теперь скажите, почему это было.
      Олгуд вздохнул, - Для меня нет оправдания, Калапина. Агентам следует вынести порицание.
      - А теперь скажите, почему сестра поступила так? - приказала Калапина.
      Олгуд облизал губы языком и взглянул на Бумура и Игана. Они смотрели в пол. Он снова посмотрел на Калапину, на ее лицо, мерцающее в шаре, - Нам не удалось узнать ее мотивы, Калапина.
      - Не удалось? - строго спросил Нурс.
      - Она... а-а... прекратила существование во время допроса, Нурс, сказал Олгуд. Когда троица Туеров застыла, сев прямо в своих тронах, он добавил:
      - Ошибка при ее генном формировании, так объяснили мне фармацевты.
      - Бесконечно жаль, - сказал Нурс, откидываясь. Иган взглянул вверх и пробормотал:
      - Это не могло быть преднамеренным самоуничтожением, Нурс.
      "Чертов болван!" - думал Олгуд.
      Но сейчас Нурс пристально смотрел на Игана, - Вы присутствовали, Иган?
      - Бумур и я отвечали за наркотики.
      "Да, она умерла, - подумал Иган, - Но мы не убивали ее. Она умерла, а мы будем виноваты в этом. Откуда она могла узнать о способе остановки своего сердца? Только во власти Киборгов знать и обучать этому".
      - Преднамеренное... самоуничтожение? - спросил Нурс. Даже если эту мысль рассматривать не в прямом плане, сама мысль содержит ужасающую подоплеку.
      - Макс! - сказала Калапина, - А теперь скажите нам, применяли ли вы излишнюю... жестокость? - Она наклонилась вперед, удивляясь себе, почему хотела, чтобы он признал факт варварства.
      - Она никак не страдала, Калапина, - сказал Олгуд. Калапина снова села прямо, разочарованная. Может ли быть так, что он лжет? Она посмотрела на показания приборов. Спокойствие. Он не солгал.
      - Фармацевт, - сказал Нурс, - Выскажите ваши мнения.
      - Мы тщательно исследовали ее, - сказал Иган, - Наркотики не могли иметь к этому случаю никакого отношения. Не было никакого способа.
      - Некоторые из нас думают, что это генетическая ошибка, - сказал Бумур.
      - Но некоторые не согласны, - сказал Иган. Он взглянул на Олгуда, чувствуя его несогласие. Хотя это должно было быть сделано. Оптимены должны быть так устроены, чтобы чувствовать обеспокоенность. Если их завлечь в действие эмоционально, они делают ошибки. Задуманное требует, чтобы они делали ошибки. Их надо выбить из равновесия - тонко, деликатно.
      - Ваше мнение, Макс? - спросил Нурс. Он внимательно следил. Недавно они делали модели и похуже, дегенерация двойника.
      - Мы уже взяли клеточное вещество, Нурс, - сказал Олгуд, - и выращиваем двойника. Если мы получим настоящую копию, мы проверим проблему генетической ошибки.
      - Очень жаль, но у двойника не будет памяти оригинала, - сказал Нурс.
      - Чрезвычайно жаль, - сказала Калапина. Она посмотрела на Шруилла, Не так ли, Шруилл?
      Шруилл взглянул на нее, не отвечая. Неужели она думает, что может поймать его на удочку, как простого смертного?
      - У этой женщины был муж? - спросил Нурс.
      - Да, Нурс, - сказал Олгуд.
      - Плодоносный союз?
      - Нет, Нурс, - сказал Олгуд, - Стерри.
      - Дайте компенсацию супругу, - сказал Нурс, - Другую женщину, немного отдыха. Дайте ему понять, что она была верна нам.
      Олгуд кивнул и сказал:
      - Мы дадим ему женщину, Нурс, которая будет держать его под постоянным наблюдением.
      Со стороны Калапины послышался смех, - Почему никто не упомянул этого Поттера, генного инженера? - спросила она.
      - Я только собирался это сделать, Калапина, - сказал Олгуд.
      - Кто-нибудь проверял эмбрион? - спросил Шруилл. неожиданно взглянув вверх.
      - Нет, Шруилл, - сказал Олгуд.
      - Почему?
      - Если это согласованное действие, чтобы избежать генетического контроля, Шруилл, мы не хотим, чтобы члены организации знали, что мы их подозреваем, еще не время. Сначала мы должны узнать все об этих людях Дюранах, их друзьях, Поттере... обо всех.
      - Но ключ ко всему этому делу - эмбрион, - сказал Шруилл, - Что сделано в этом плане? Что это?
      - Это приманка, Шруилл, - сказал Олгуд.
      - Приманка?
      - Да, Шруилл, чтобы узнать, кто еще задействован в этом деле.
      - Но что было сделано в этом плане?
      - Какое это может иметь значение, Шруилл, пока мы можем... до тех пор, пока мы полностью контролируем это.
      - Надеюсь, что за эмбрионом очень тщательно наблюдают, - сказал Нурс.
      - Очень тщательно, Нурс.
      - Пришлите нам фармацевта Свенгаарда, - приказала Калапина.
      - Свенгаарда... Калапина? - спросил Олгуд.
      - Вам необязательно знать зачем, - сказала она, - Просто пришлите его.
      - Да, Калапина.
      Она встала, показывая этим самым, что беседа закончена. Помощники повернулись кругом, все еще размахивая кадилами, готовые теперь сопровождать простых смертных из зала. Но Калапина еще не закончила. Они внимательно посмотрела на Олгуда и сказала:
      - Посмотрите на меня, Макс.
      Он посмотрел на нее внимательно, уловив этот странный, изучающий взгляд в ее глазах.
      - Разве я не красива? - спросила она.
      Олгуд пристально смотрел на нее, стройная фигура, очертания смягчены платьем. Она была красива, как многие женщины оптименов. Но эта красота отталкивала его своим угрожающим совершенством. Она будет жить неопределенное количество лет, уже прожила сорок или пятьдесят тысяч лет. Но однажды его плоть отвергнет медицинские замены и ферментные предписания. Он умрет, а она будет жить все дальше и дальше.
      Его низшая плоть отвергала ее.
      - Вы прекрасны, Калапина, - сказал он.
      - По вашим глазам этого не скажешь, - сказала она.
      - Что ты хочешь, Кал? - спросил Нурс, - Ты хочешь этого... ты хочешь Макса?
      - Я хочу его глаза, - сказала она, - Только его глаза. Нурс посмотрел на Олгуда и сказал:
      - Женщины, - В его голосе чувствовались нотки ложного товарищества.
      Олгуд стоял пораженный. Он еще никогда не слышал такого тона от оптимена.
      - Я начала говорить, - сказала Калапина, - не прерывайте мои слова мужскими шутками. А если на полную чистоту, Макс, что вы чувствуете ко мне?
      - А-ах, даже так, - сказал Нурс. Он кивнул.
      - Я скажу это за вас, - сказала она, так как Олгуд молчал, - Вы обожаете меня. Никогда не забывайте об этом, Макс. Вы обожаете меня, - Она посмотрела на Бумура и Игана, отпустила их жестом руки.
      Олгуд опустил глаза, чувствуя правду в ее словах. Он повернулся и повел Игана и Бумура из зала в сопровождении помощников по бокам.
      Когда они подошли к ступеням, помощники повернули назад и барьер опустился. Иган и Бумур повернули налево, заметив новое здание в конце длинной площадки для прогулок, которая находилась перед зданием администрации. Они увидели стены с навесными бойницами, открытые пространства со вставленными цветными фильтрами, которые отбрасывали красные, синие и зеленые пучки света в окружающее пространство, и они увидели, что здание загородило путь, которым они намерены были выйти из Централа. Неожиданно возведенное здание - еще одна игрушка оптименов. Они увидели его и автоматически выбирали путь, что говорило о том, что они регулярно появляются во владениях оптименов. Казалось, что простые смертные и жители Централа находят выход в лабиринте улиц и проспектов, полагаясь на инстинкт. Это место бросало вызов картографам, потому что оптимены были слишком подвержены изменению и прихоти.
      - Иган.
      Это сзади позвал их Олгуд.
      Они повернулись и подождали, пока он поравняется сними.
      Олгуд остановился прямо перед ними, упер руки в бока и сказал:
      - Вы тоже ее обожаете?
      - Не говорите глупостей, - сказал Бумур.
      - Нет, - сказал Олгуд. Казалось, что глаза его глубоко опустились в глазницы над скулами - Я не принадлежу ни к культу народа, ни к сословию селекционеров. Как я могу обожать ее.
      - Но ведь вы действительно ее обожаете, - сказал Иган, - Да!
      - Они являются настоящей религией нашего мира, - сказал Иган, - вам не обязательно придерживаться культа или носить талисман, чтобы признать это. Калапина так прямо и сказала вам об этом, если существует заговор, то те, кто вовлечены в него, являются еретиками.
      - Разве она это хотела сказать?
      - Конечно.
      - А она должна знать, что делают с еретиками, - сказал Олгуд.
      - Несомненно, - сказал Бумур.
      Глава 6
      Свенгаард видел это здание в телепередачах и развлекательных видиках. Он слышал описания Зала Совета - но чтобы самому действительно стоять здесь у карантинной стены с медным сиянием солнечного заката над холмами напротив него... он даже никогда не мечтал об этом.
      Шапки лифтов виднелись, как пласмелдовые бородавки на холме перед ним. Вокруг были другие низкие холмы, а над ними возвышались здания, которые можно было бы принять по ошибке за куски сала.
      Одинокая женщина прошла мимо него по прогулочной дорожке, таща наземную тележку, наполненную узелками странной формы. Свенгаард вдруг поймал себя на том, что ему интересно: что могло быть в этих узелках, но он знал, что не осмелится спросить или проявить неподобающее случаю любопытство.
      Красный треугольник фармацевтического центра сиял на колонне рядом с ним. Он прошел мимо и оглянулся назад на свой эскорт.
      Он проехал половину пути через континент в подземке в вагоне, предоставленном целиком в его распоряжение, не считая сопровождающего, агента Т-Безопасности.
      Свенгаард начал подниматься по ступенькам.
      Централ уже начинал давить на него. Вокруг этого места было какое-то ощущение несчастья. Даже если бы он и подозревал об источнике этого чувства, он не смог бы избавиться от него. Конечно, здесь присутствовали и все те народные небылицы, от которых вы никуда не уйдете, решил он. Простые смертные были, по больше части, люди без легенд или древних мифов, за исключением того, что касалось оптименов. В народной памяти Централ и оптимены совмещались со зловещими признаками, смешанными с благоговейным страхом и низкопоклонством.
      "Зачем меня вызвали?" - спрашивал себя Свенгаард. Агент отказался ответить на этот вопрос.
      Их остановила стена, и сейчас они ждали, молчаливо и нервозно.
      Нервничал даже агент, Свенгаард видел это.
      Зачем они вызвали меня?
      Агент кашлянул и сказал:
      - С протоколом у вас все в порядке?
      - Думаю да, - сказал Свенгаард.
      - Как только войдете в зал, не отставайте от помощников, которые будут сопровождать вас туда. С вами будут беседовать Туеры - Нурс, Шруилл и Калапина. Не забывайте называть их по именам, когда вы будете обращаться к каждому из них индивидуально. Не употребляйте таких слов, как смерть, убить или умереть. Если можете избегайте даже самих этих понятий. Пусть они сами ведут беседу. Лучше всего ничего по своей воле не предпринимать.
      Свенгаард сделал дрожащий вдох.
      "Может быть, они вызвали меня сюда, чтобы предложить мне продвижение? - раздумывал он, - Должно быть, для этого. Я прошел свой испытательный срок под руководством таких людей, как Поттер и Иган. Меня сейчас выдвигают в Централ".
      - И не говорите "доктор", - сказал сопровождающий, - здесь врачей называют фармацевтами или генными инженерами.
      - Я понимаю, - сказал Свенгаард.
      - Олгуд хочет, чтобы вы дали ему полный отчет после беседы, - сказал агент.
      - Да, конечно, - сказал Свенгаард. Карантинный барьер поднялся.
      - Идите в здание, - сказал агент.
      - Вы не идете со мной? - спросил Свенгаард.
      - Не приглашен, - сказал агент. Он повернулся и пошел вниз по ступенькам.
      Свенгаард проглотил комок в горле, вошел в серебряный полумрак портика, перешагнул через порог и очутился в длинном зале с эскортом из шести помощников, трое с каждой стороны, размахивающих кадилами, из которых поднимался розовый дым.
      Доминирующее положение в конце этого зала занимал большой красный шар. В открытом сегменте его сверкали и мигали огни, движущиеся фигуры внутри зачаровывали Свенгаарда.
      Помощники остановили его в двадцати шагах от открытого сегмента, и он посмотрел вверх на Туеров, узнавая их через занавес власти - Нурс в центре, а по бокам Калапина и Шруилл.
      - Я пришел, - сказал Свенгаард, выразив приветствие, которому научил его сопровождающий агент. Он вытер вспотевшие ладони о свою лучшую тунику.
      Заговорил Нурс громовым голосом, - Вы генный инженер, Свенгаард?
      - Да, я Свенгаард... Нурс, - Он сделал глубокий вдох, размышляя о том, заметили ли они заминку, когда он вспомнил, что надо сказать имя оптимена.
      Нурс улыбнулся.
      - Вы ассистировали недавно в операции по генетическим изменениям эмбриона четы по имени Дюран, - сказал Нурс, - Главным инженером операции был Поттер.
      - Да, я был ассистентом, Нурс.
      - Во время этой операции была случайность, - сказала Калапина.
      В голосе ее была странная музыкальная тональность, и Свенгаард понял, что она не задавала вопрос, а напомнила ему деталь, на которую она хотела, чтобы он обратил внимание. И здесь он почувствовал начало величайшего беспокойства.
      - Случайность, да... Калапина, - сказал он.
      - Вы внимательно следили за операцией? - спросил Нурс.
      - Да, Нурс, - И Свенгаард почувствовал, что его внимание переключилось на Шруилла, который сидел там безмолвный и задумчивый.
      - Ну, тогда, - сказала Калапина, - Вы сможете рассказать нам, что скрыл Поттер об этом генетическом изменении.
      Свенгаард понял, что потерял голос. Он смог только потрясти головой.
      - Он ничего не скрыл? - спросил Нурс, - Это вы хотите сказать?
      Свенгаард кивнул.
      - Мы не хотим причинить тебе никакого вреда, Свенгаард, - сказала Калапина, - Ты можешь говорить.
      Свенгаард проглотил ком в горле, откашлялся, - Я, - сказал он, - ... не знаю... Я ничего не видел... скрытого, - Он замолчал, затем вспомнил, что ему следует назвать ее имя и сказал - Калапина, - как раз в тот момент, когда начал говорить Нурс.
      Нурс остановился, нахмурился.
      Калапина захихикала.
      Нурс сказал:
      - Но вы же сказали, что следили за генетическими изменениями.
      - Я не смотрел в микроскоп вместе с ним каждую секунду, - сказал Свенгаард, - Нурс. Я... у меня... обязанности ассистента - инструкции компьютерной сестре, работа с ключами питания и т. д.
      - А теперь скажи, была ли компьютерная сестра твоим собственным другом, - приказала Калапина.
      - Я... она бы... - Свенгаард облизнул губы языком, - Чего они хотят?
      - Мы работали вместе ряд лет, Калапина. Я могу сказать, что она была другом. Мы работали вместе.
      - Вы исследовали эмбрион после операции? - спросил Нурс.
      Шруилл сел прямо и уставился на Свенгаарда.
      - Нет, Нурс, - сказал Свенгаард, - В мои обязанности входило обеспечить чан, проверить жизнеобеспечивающие системы Он сделал глубокий вдох. Вероятно, они просто проверяют его, в конце концов... но такие странные вопросы!
      - А теперь скажи, является ли Поттер твоим особым другом, - приказала Калапина.
      - Он один из моих учителей, Калапина, тот, с кем я работал над сложными генетическими проблемами.
      - Но не входил в ваш узкий круг, - сказал Нурс. Свенгаард потряс головой. Он снова почувствовал угрозу.
      Он не знал, чего ему ожидать - тот огромный шар скатится; раздавит его, превратит тело в расщепленные атомы. Но нет, оптимены не могли бы сделать такое. Он изучал их лица, когда они стали четко различимы сквозь занавеси власти, ища какой-нибудь знак. Чистые стерильные лица. Он видел в их чертах генетических творцов - они могли бы быть любыми стерри из народа, если бы не аура таинственности оптименов. Народные слухи говорили, что они являются стерильными по выбору, что в потомстве ОНИ видят начало смерти, но генетические особенности их черт говорили Свенгаарду о другом.
      - Почему вы позвали Поттера для решения именно этой проблемы? спросил Нурс.
      Свенгаард сделал судорожный вдох и сказал:
      - Он... генетическая конфигурация эмбриона... близкая к опту. Поттер известен в нашей больнице. Он... Я в нем уверен; блестящий хи... генетический инженер.
      - Скажи сейчас, дружен ли ты с другими фармацевтами, - сказала Калапина.
      - Они... Я работаю с ними, когда они приходят в наше здание, - сказал Свенгаард.
      - Калапина, - поправил его Нурс. Ее сотрясал приступ смеха.
      В горле Свенгаарда начала нарастать тугая напряженность. Он начинал сердиться. Что все это значит? Что им больше нечего делать, а только сидеть, насмехаться и задавать вопросы?
      Гнев вернул Свенгаарду контроль над голосом, и он сказал:
      - Я глава генной инженерии только в одном корпусе, Нурс, - простой районный инженер. Я делаю обычные операции. Когда что-либо требует специалиста, я следую инструкции и вызываю специалиста. На этот случай был назначен Поттер.
      - Один из специалистов, - сказал Нурс.
      - Тот, кого я знаю и уважаю, - сказал Свенгаард. Он даже не потрудился добавить имя оптимена.
      - А сейчас скажи, сердишься ли ты, - приказала Калапина, и в ее голосе снова зазвучала музыкальность.
      - Я зол.
      - Скажи почему.
      - Почему я здесь? - спросил Свенгаард, - Что это за допрос? Я что-то сделал не так? Мне высказывается недоверие?
      Нурс наклонился вперед, руки положил на колени, - Ты смеешь задавать нам вопросы?
      Свенгаард пристально посмотрел на оптимена. Несмотря на тон вопроса, квадратное с массивными скулами его лицо казалось разубеждающим, успокаивающим, - Я сделаю все, что могу, чтобы помочь вам, - сказал Свенгаард, - Все. Но как я могу помочь или ответить вам, если я не знаю, чего вы хотите?
      Калапина начала говорить, но остановилась, когда Нурс поднял руку.
      - Наше самое большое желание то, которое мы сказали тебе, - сказал Нурс, - Но, конечно, ты знаешь, что между нами не может быть настоящего разговора. Как можешь ты понять то, что понимаем мы? Может деревянная чаша содержать серную кислоту? Доверяй нам. Мы хотим того, что лучше для тебя.
      Ощущение теплоты и благодарности пронизало все существо Свенгаарда. Конечно, он доверял им. Они были генетической вершиной человечества. Он напомнил себе: "Они власть, которая любит нас, и которая заботится о нас".
      Свенгаард вздохнул:
      - Что вы хотите от меня?
      - Ты ответил на все наши вопросы, - сказал Нурс, - Даже на несказанные.
      - А сейчас ты забудешь все, что произошло здесь между нами, - сказала Калапина, - Ты не повторишь наш разговор никому.
      Свенгаард откашлялся:
      - Никому... Калапина?
      - Никому.
      - Макс Олгуд просил, чтобы я доложил ему... - Максу следует отказать, - сказала она, - Никакого страха, Свенгаард. Мы защитим тебя.
      - Как прикажете, - сказал Свенгаард, - Калапина.
      - Мы вовсе не хотим, чтобы ты думал, что мы неблагодарны за твою верность и службу, - сказал Нурс, - Мы заботимся о твоем добром имени, и пусть ни холодность, ни отчуждение не появляются в твоих глазах. Знай, что наша забота о лучшей доле для всех людей.
      - Да, Нурс, - сказал Свенгаард.
      Это была благодарная речь, тон ее беспокоил Свенгаарда, но она помогла прояснить его разум. Он начал понимать направление их любопытства, ощущать их подозрения. Сейчас эти подозрения стали его подозрениями. Неужели Поттер предал его доверие? Дело с нечаянно уничтоженной лентой не было вовсе случайным. Очень хорошо - преступники заплатят.
      - Сейчас ты можешь идти, - сказал Нурс.
      - С нашим благословением, - сказала Калапина.
      Свенгаард поклонился. Он отметил, что Шруилл не говорил и не двигался во время всей беседы. Свенгаард удивлялся, почему сам по себе этот факт должен быть вдруг таким страшным. Колени его дрожали, когда он повернулся и покинул зал в сопровождении помощников, которые раскачивали кадила с обеих сторон.
      Туеры следили, пока позади Свенгаарда не опустился барьер.
      - Еще один, который не знает, чего достиг Поттер, - сказала Калапина.
      - Вы уверены, что Макс не знает? - спросил Шруилл.
      - Я уверена, - сказала она.
      - Тогда нам следовало бы сказать ему.
      - А если бы мы сказали, то как бы мы узнали? - спросила она.
      - Это Свенгаард, он один из надежных, - сказал Нурс.
      - Говорят, что мы ходим по острию ножа, - сказал Шруилл, - Когда идешь по острию ножа, следует тщательно следить за тем, как ставишь ногу.
      - Что за отвратительная мысль, - сказала Калапина. Она повернулась к Нурсу, - Мой дражайший, ты все еще занимаешься на досуге да Винчи?
      - Его почерк, - сказал Нурс, - Самая точная дисциплина. Я бы не достиг такого и через сорок или пятьдесят лет. Во всяком случае, скоро.
      - При условии, что точно будешь рассчитывать каждый свой шаг, - сказал Шруилл.
      Наконец, Нурс сказал:
      - Иногда, Шруилл, твой цинизм переходит все границы дозволенного, - Он повернулся, изучая все приборы, сенсоры, глазки и дисплеи, расположенные напротив Калапины на внутренней стороне шара, - Сегодня все довольно тихо. Мы можем оставить контроль Шруиллу, Кал, и сходить поплавать и принять сеанс фармакологии.
      - Тонус тела, тонус тела, - пожаловался Шруилл, - Вы когда-нибудь думали о том, чтобы проплыть бассейн двадцать пять раз, вместо двадцати?
      - С недавних пор ты говоришь удивительные вещи, - сказала Калапина, Ты хочешь, чтобы Нурс нарушил ферментный баланс? Все мои попытки понять тебя потерпели крах.
      - Неудачные попытки, - сказал Шруилл.
      - Мы чем-нибудь можем помочь тебе? - спросила она.
      - Мой цикл погрузил меня в странную монотонность, - сказал Шруилл, Есть ли какое-либо средство против нее?
      Нурс посмотрел на Шруилла через призматический рефлектор. В последнее время его голос с нотками нытья стал все более раздражающим. Нурс начинал сожалеть о том, что общество требований к вкусам и физическим кондициям объединила их в одну группу с ним. Вероятно, когда закончится срок Туеров... - Монотонность, - сказала Калапина. Она пожала плечами.
      - В хорошей рассчитанной монотонности есть определенный триумф, сказал Нурс, - Я думаю, это сказал Вольтер.
      - Это прозвучало, как чистейшей воды изречение Нурса, - сказал Шруилл.
      - Иногда я считаю полезным, - сказала Калапина, - - призывать благословенную заботу о народе.
      - Даже среди нас? - спросил Шруилл.