Бурзмали и его собеседник прервали свой разговор.
      Лусилла перевела взгляд со старухи на свое собственное облачение. Кроме золотых драконов, одежды были сходного пошива. И капюшоны одинаково откинуты на плечи. Только боковая прорезь и то, как она открывалась спереди, отличало ту одежду, на которой были вышиты драконы.
      Когда женщина не заговорила, Лусилла поглядела на Бурзмали, чтобы он объяснился. Бурзмали поглядел на нее в ответ, взглядом напряженной сосредоточенности. Старуха продолжала безмолвно разглядывать Лусиллу.
      Напряженность этого разглядывания наполнила Лусиллу беспокойством. Данкан это тоже ощущал, увидела она. Он держал руку на маленьком лазерном пистолете. Долгое молчание, пока глаза ее изучали, усилило ее неспокойство. Было что-то почти бенеджсссеритское в том, как старуха просто стояла и смотрела на нее.
      Данкан нарушил молчание, требовательно вопросив у Бурзмали:
      — Кто она?
      — Я одна из тех, кто спасет ваши шкуры, — сказала старуха. У нее был тонкий, чуть надламывавшийся голос и все тот же странный акцент.
      Иные Памяти Лусиллы предложили ей многозначительное сравнение с одеянием этой старухи: «Оно сходно с тем, что носили древние гетеры».
      Лусилла почти покачала головой. Наверняка эта женщина слишком стара для такой роли. И фигуры мифических драконов выполнены на ткани, отличавшейся от тех, что предлагала ей память. Лусилла опять перевела взгляд на старое лицо: глаза мутные из-за болезней старости. Сухая корочка залегла в морщинках внутренних уголков век. Слишком уж стара для гетеры.
      Старуха обратилась к Бурзмали.
      — По-моему, она сможет носить это вполне нормально, — она начала разоблачаться из своей накидки с драконами, Лусилле она сказала. — Это для тебя. Носи это с уважением. Мы убили, чтобы достать это для тебя.
      — Кого вы убили? — вопросила Лусилла.
      — Послушницу Преподобных Черниц! — в сиплом голосе старухи прозвучала гордость.
      — Почему мне надо в это облачаться? — вопросила Лусилла.
      — Ты обменяешься одеждами со мной, — сказала старуха.
      — Не без объяснений, — Лусилла отказывалась принимать одежду, протянутую ей.
      Бурзмали шагнул вперед.
      — Ты можешь ей доверять.
      — Я друг твоих друзей, — сказала старуха. Она потрясла своим одеянием перед Лусиллой. — Ну, бери же.
      Лусилла обратилась к Бурзмали.
      — Я должна знать ваш план.
      — Мы оба должны его знать, — сказал Данкан. — По чьему повелению мы должны доверять этим людям?
      — Тега, — ответил Бурзмали. Он поглядел на старуху. — Можешь сказать им, Сирафа. У нас есть время.
      — Ты будешь носить это одеяние, сопровождая Бурзмали в Ясай, — сказала Сирафа.
      «Сирафа», — подумала Лусилла. Это имя звучало почти в духе Линейного Варианта Бене Джессерит.
      Сирафа внимательно разглядела Данкана.
      — Да, он еще достаточно мал. Его можно замаскировать и доставить отдельно.
      — Нет! — сказала Лусилла. — Мне приказано его охранять?
      — Ты валяешь дурака, — сказала Сирафа. — Они будут выглядывать женщину твоей внешности, сопровождаемую кем-то с внешностью этого молодого человека. Они не будут выглядывать гетеру из Преподобных Черниц со своим спутником на ночь… ни тлейлаксанского Господина с его свитой.
      Лусилла облизнула губы. Сирафа говорила с твердой уверенностью прокторши Дома Соборов.
      Сирафа повесила одеяние с драконами на спинку кушетки. Она стояла, облаченная в туго обтягивавшее черное трико, не скрывавшее ничего из ее до сих пор гибкого и подвижного, и даже хорошо округленного тела. Тело выглядело намного моложе, чем лицо. Пока Лусилла глядела на нее, Сирафа положила ладони на свои лоб и щеки и провела ими назад, разглаживая лицо. Морщины старости стали меньше и начало проступать лицо помоложе.
      «Лицевой танцор?»
      Лусилла во все глаза уставилась на женщину. Не было больше ни одного четкого признака Лицевого Танцора. И все же…
      — Снимай свое облачение! — приказала Сирафа. Теперь ее голос был моложе и даже повелительнее.
      — Ты должна это сделать, — взмолился Бурзмали. — Сирафа займет твое место, как еще одна приманка. Это для нас единственный способ выбраться отсюда.
      — Выбраться отсюда куда? — спросил Данкан.
      — В не-корабль, — ответил Бурзмали.
      — В какой не-корабль? — вопросила Лусилла.
      — В безопасность, — ответил Бурзмали. — Мы начинены шиэром, но мы не можем сказать больше. Даже шиэр изнашивается, слабеет со временем.
      — Как я замаскируюсь под тлейлаксанца? — спросил Данкан.
      — Доверяй нам, все будет сделано, — сказал Бурзмали. Он перевел взгляд на Лусиллу. — Преподобная Мать?
      — Вы не оставляете мне выбора, — проговорила Лусилла. Она расстегнула легко поддавшиеся застежки и скинула свое облачение. Затем она извлекла из своего корсажа маленький лазерный пистолет и швырнула его на кушетку. Ее собственное трико было светло-серого цвета, и она заметила, что Сирафа обратила на это внимание точно также, как и на ножи в ножнах на ее ногах.
      — Мы порой носим черное нижнее трико, — сказала Лусилла, надевая облачение с драконами. На вид ткань была тяжелая, но на самом деле оказалась легкой. Лусилла повернулась и почувствовала, как ткань затрепетала и прилегла к ее телу так, словно одеяние было сделано специально для нее. Чутьчуть терло шею. Подняв руку, Лусилла провела там пальцем.
      — Это там, где ее поразил дротик, — сказала Сирафа. — Мы действовали быстро, но кислота чуть-чуть подпортила ткань. Глазу это не заметно.
      — Вид у нее как надо? — спросил Бурзмали у Сирафы.
      — Очень хорош. Но мне надо ее проинструктировать. Она не должна совершить никаких ошибок, или они вас обоих схватят за милую душу! — чтобы подчеркнуть свои слова Сирафа хлопнула в ладоши.
      «Где же я видела такой жест?» — спросила себя Лусилла.
      Данкан коснулся правой рукой спины Лусиллы, его пальцы передали ей быстрое секретное послание: «Этот хлопок руками! Узнаваемый жест Гиди Прайм».
      Иные Памяти подтвердили это Лусилле. Была ли эта женщина частью изолированной общины, сохранившей архаичные обычаи?
      — Парню следует теперь идти, — сказала Сирафа. Она указала на двух оставшихся членов их сопровождения. — Отведите его на место.
      — Мне это не нравится, — сказала Лусилла.
      — У нас нет выбора, — проворчал Бурзмали.
      Лусилла могла лишь согласиться. Она понимала, что могла полагаться только на клятву верности, которую Бурзмали принес Ордену. Данкан — это не дитя, напомнила она себе. Его реакции прана-бинду развиты старым башаром и ею самой. В гхоле есть такие способности, с которыми мало кто вне Бене Джессерит способен сравняться. Она безмолвно наблюдала, как Данкан и двое мужчин удалялись за отливавший сверканием занавес.
      Когда они ушли, Сирафа обошла кушетку и встала перед Лу сиплой, держа руки на ляжках. Их глаза были на одном уровне.
      Бурзмали прокашлялся и указал на груду одежды на столе рядом с ним. В лице Сирафы, особенно в глазах, было что-то примечательно повелительное. Ее глаза были светло-зелеными с ясными белками. Никакие линзы или какие-нибудь другие искусственные приспособления их не прикрывали.
      — У тебя есть право посмотреть вокруг себя, — сказала Сирафа. — Помни, что ты особый вид гетеры и Бурзмали твой клиент. Никакой обычный человек не станет к вам приставать.
      Лусилла ощутила в этом скрытый намек.
      — Но есть такие, которые могут и пристать?
      — Сейчас на Гамму находятся посольства великих религий, — сказала Сирафа. — С некоторыми из них ты никогда не встречалась. Они — из Рассеяния, как вы это называете.
      — А как вы это называете?
      — Искание, — Сирафа умиротворяюще подняла руку. — Не бойся! У нас общий враг.
      — Преподобные Черницы?
      Сирафа повернула голову налево и сплюнула на пол.
      — Погляди на меня, Бене Джессерит! Я была подготовлена только для того, чтобы их убивать! Это моя единственная функция, мое единственное назначение!
      Лусилла осторожно проговорила:
      — По тому, что нам о вас известно, вы должны быть очень хороши.
      — В кое-чем я, возможно, получше тебя. Теперь слушай! Ты — сексоманка. Ты понимаешь?
      — С чего бы вмешиваться жрецам?
      — Ты называешь их жрецами? Ну, что ж… да. Они не станут вмешиваться ни по одной из причин, которые ты можешь вообразить. Секс ради удовольствия — враг религии, да?
      — Неприемлемы никакие подмены священной радости, — сказала Лусилла.
      — Танкрус защити тебя, женщина! Есть разные жрецы из Искания, есть такие, которые не возражают против экстаза сейчас, вместо обещанного на потом.
      Лусилла почти улыбнулась. Неужели эта самообразованка, убийца Преподобных Черниц, считает, будто ей есть чему поучить Преподобную Мать насчет религии?
      — Есть здесь люди, которые расхаживают переодетыми в жрецов, — продолжила Сирафа. — Очень опасно. Самые опасные из всех — последователи Танкруса, провозглашающие, что секс — это единственный способ поклонения их богу.
      — Как я их узнаю? — Лусилла услышала искреннее беспокойство в голосе Сирафы.
      — Пусть это тебя не заботит. Ты никогда не должна вести себя так, будто ты распознаешь подобные различия. Твоя первая забота — убедиться, что тебе заплатят. Тебе, по-моему, следует запрашивать петьдесят саляриев.
      — Ты не сказала мне, почему они могут пристать к нам? — Лусилла опять взглянула на Бурзмали. Он разложил другую одежду и снимал свой боевой наряд. Она опять перевела взгляд на Сирафу.
      — Некоторые следуют древнему соглашению, которое дает им право расторгнуть твою сделку с Бурзмали. На самом деле, некоторые будут испытывать тебя.
      — Слушай внимательно, — сказал Бурзмали. — Это важно.
      Сирафа сказала:
      — Бурзмали переоденется в полевого рабочего. Только так удастся представить естественными его мозоли от оружия. Ты будешь называть его Скар, обычное имя здесь.
      — Но как мне быть, если пристанут жрецы?
      Сирафа вытащила из своего корсажа небольшой кошелек и передала его Лусилле, которая взвесила его в руке.
      — Здесь двести восемьдесят три салярия. Если кто-нибудь обратится к тебе как к божественной… ты запоминаешь? Божественной…
      — Как бы я могла об этом забыть? — в голосе Лусиллы почти прозвучала насмешка, но Сирафа не обратила внимания.
      — Если кто-либо такой к вам пристанет, ты вернешь пятьдесят саляриев Бурзмали со своими извинениями. Здесь же, в этом кошельке, твоя карточка гетеры на имя Пиры. Дай мне услышать как ты произносишь это имя.
      — Пира.
      — Нет! Намного больше сакцентируйся на «а»!
      — Пира!
      — Это сносно. Теперь слушай меня с особым вниманием. Ты и Бурзмали будете на улицах поздно. Будет считаться само собой разумеющимся, что у тебя были клиенты и до него. Должно быть доказательство этому. Следовательно, ты будешь… развлекать Бурзмали перед тем, как уйти отсюда. Ты понимаешь?
      — Такая деликатность! — сказала Лусилла.
      Сирафа восприняла это как комплимент и улыбнулась, но это было жестко контролируемое выражение. Ее реакции так чужды?
      — Только одно, — сказала Лусилла. — Если я должна буду развлекать божественного, как я потом найду Бурзмали?
      — Скара?
      — Да, как я найду Скара?
      — Он будет ждать поблизости, куда ты ни пойдешь. Скар найдет тебя, когда ты освободишься.
      — Очень хорошо. Если вмешивается божественный, я возвращаю сотню саляриев Скару и…
      — Пятьдесят!
      — По-моему, нет, Сирафа, — Лусилла медленно покачала головой. — После того, как я его развлеку, божественный поймет, что пятьдесят саляриев — слишком малая сумма.
      Сирафа поджала губы и взглянула мимо Лусиллы на Бурзмали.
      — Ты предупреждал меня насчет ее сорта, но я не предполагала, что…
      Используя Голос лишь на чуточку, Лусилла произнесла:
      — Ты не предполагаешь ничего, пока ты не услышишь этого от меня!
      Сирафа нахмурилась. Она явно смутилась от Голоса, но ее интонация осталась такой же надменной, когда оправилась.
      — По-твоему, мне следует предположить, что тебе не нужно объяснений насчет сексуального разнообразия?
      — Никчемное предположение, — сказала Лусилла.
      — И мне нет надобности рассказывать тебе, что твое облачение определяет тебя, как послушницу пятой ступени Ордена Хорму?
      Настал черед Лусиллы нахмуриться.
      — А что, если я проявлю способности свыше этой пятой ступени?
      — Ага, — сказала Сирафа. — Значит ты будешь продолжать слушать мои слова?
      Лусилла коротко кивнула.
      — Очень хорошо, — сказала Сирафа. — Могу я предположить, что ты способна исполнять вагинальную пульсацию.
      — Да, способна.
      — В любой позе?
      — Я могу контролировать каждый мускул своего тела!
      Сирафа поглядела мимо Лусиллы на Бурзмали.
      — Это правда?
      Бурзмали проговорил совсем близко позади Лусиллы:
      — Иначе бы она так не говорила.
      Сирафа задумалась, глядя на подбородок Лусиллы.
      — В этом, по-моему, есть затруднения.
      — Чтобы не возникло неправильного представления, — проговорила Лусилла, — способности, которые у меня развиты, не выносятся на обычный рынок. У них иное назначение.
      — О, я уверена, что так оно и есть, — сказала Сирафа. — Но сексуальная живость, это…
      — Живость! — Лусилла вложила в свой голос все негодование Преподобной Матери. Неважно, что может быть именно этого Сирафа и надеялась достичь, ее следовало поставить на место! — Живость, ты говоришь? Я могу контролировать температуру гениталий. Я знаю и способна возбуждать пятьдесят одну эрогенную зону. Я…
      — Пятьдесят одну? Но ведь их только…
      — Пятьдесят одна, — огрызнулась Лусилла. — А по последовательностям и количеству сочетаний — две тысячи восемь. Более того, сочетание с двумястами пятью сексуальными позами…
      — Двести пять? — Сирафа была явно потрясена. — Ты, наверняка, говоришь о…
      — На самом деле их даже больше, если считать вариации. Я — Геноносительница, что означает, что я владею тремястами ступенями усиления оргазма!
      Сирафа прокашлялась и облизнула губы.
      — Тогда я должна тебя предостеречь, чтобы ты себя обуздывала. Держи свои способности на привязи, или… — она опять поглядела на Бурзмали. — Почему ты меня не предостерег?
      — Я предостерег.
      Лусилла ясно расслышала насмешку в его голосе, но не оглянулась, чтобы удостовериться в этом.
      Сирафа два раза глубоко вдохнула и выдохнула.
      — Если тебе начнут задавать хоть какие-нибудь вопросы, ты скажешь, что как раз готова к испытанию на переход в следующую ступень. Это должно снять подозрения.
      — А если меня спросят об испытании?
      — О, это легко. Ты загадочно улыбнешься и промолчишь.
      — А что, если меня спросят об этом Ордене Хорму?
      — Тогда пригрози спрашивающему, что доложишь об этом своим вышестоящим. Вопросы сразу прекратятся.
      — А если не прекратятся?
      Сирафа пожала плечами.
      — Сплети любую историю, какую захочешь. Даже Видящую Правду повеселят твои увертки.
      Лусилла сохраняла выражение задумчивости на лице, размышляя над сложившейся ситуацией. Она слышала, как Бурзмали — Скар! — пошевелился за ее спиной. Она не видела серьезных затруднений в том, чтобы осуществить такой обман. Это могло бы даже предоставить ей забавные возможности, о которых она позже отчиталась бы на Доме Соборов. Сирафа, она отметила, улыбается Бурз… — Скару! Лусилла оглянулась и поглядела на своего клиента.
      Бурзмали стоял обнаженный, его боевая амуниция и шлем аккуратно сложены рядом с небольшой кучкой грубых одежд.
      — Я вижу, Скар не возражает против твоих приготовлений к этому приключению, — сказала Сирафа. Она махнула рукой на его жестко стоящий пенис. — Значит, я вас покидаю.
      Лусилла услышала, как Сирафа удаляется через отсверкивающий занавес. Все мысли Лусиллы захлестнуло гневной волной:
      «На этом месте сейчас должен бы быть гхола!»

~ ~ ~