Это было слабостью в Бене Джессерит, которую, как понимала Одрейд, Общине вскоре придется признать. Но то, что она увидела ее первой, отнюдь не доставляло утешения. «Отказываться от глубочайшего нашего источника сил, когда они нам так необходимы!» Ушедшие в Рассеивание перешагнули за пределы человеческой способности объединять опыт пережитого в какой-либо контролируемой форме «Мы способны только выделять существенно необходимое, а это дело мнения». Жизненно важные данные прятались где-то в больших и малых событиях, ощущениях, называемых инстинктом Вот оно наконец — им придется вернуться назад к невысказанному знанию.
      В эти времена слово «беженцы» окрашено значением, какое оно имело до космичесой эры У небольших групп Преподобных Матерей, рассылаемых Общиной, немало общего с потерявшими родимый дом путниками, бредущими по затерянным дорогам с жалкими пожитками, завязаными в кусок дерюги, трясущимися на дребезжащих телегах или в ветхих повозках, и на каждом лице печать тоски или ярость отчаяния.
      «И так мы повторяем историю и повторяем ее, и повторяем ее».
      Когда Одрейд входили в капсулу трека скоростной трубы. Рассеянные Сестры все еще не оставляли ее мыслей: политические беженцы, экономические беженцы, предвоенные беженцы.
      «Это твоя Золотая Тропа, Тиран?»
      Видения ее Рассеяных подопечных преследовали Одрейд и когда она вошла в Уединенный обеденный зал Централи, столовую, куда вход дозволялся только Преподобным Матерям. Здсь они сами обслуживали себя у стоек.
      Двадцать дней прошло с тех пор, как она предоставила Тегу разрабатывать будущую кампанию. Централь переполнили слухи, особенно много их было среди Прокторов, хотя никаких признаков нового голосования. Необходимо сегодня объявить новые решения и это будет нечто большее чем просто назвать имена тех, кто вместе с ней отправятся на Узловую.
      Она оглядела аскетически суровую столовую с ее желтыми стенами, низким потолком, маленькими квадратными столами, которые можно составить в ряд, чтобы усадить большую группу обедающих. За окнами вдоль одной из стен зеленел сад, укрытый прозрачным куполом. Карликовые абрикосовые деревья с незрелыми в это время года плодами на ветвях, газон, скамейки небольшие столики. Когда закрытый сад заливал солнечный свет. Сестры всегда предпочитали есть среди зелени Никакого солнца сегодня.
      Она оставила без вниманию стойку кафетерия, где ей освободили место. «После, Сестры».
      У углового стола, поближе к окнам, всегда оставляемого для нее, она намеренно передвинула стулья Коричнеыое вертящееся кресло Белл слабо запульсировало от этого непревычного перемещения Одрейд села спиной к стойке кафетерия, зная что это будет истолковано правильно: «Оставьте меня с моими мыслями».
      Ожидая, Одрейд смотрела во двор. Окружающая газон стена экзотических кустов с пурпурными листьями теперь вся покрылась красным. На невысоких стеблях поднялись огромные соцветья удивительных цветов, нижние их лепестки были слегка подернуты желтым.
      Первой появилась Беллонда, упала в свое кресло, не проронив ни слова о том, что оно сегодня стоит не на своем месте. Белл зачастую появлялась на люди в довольно неряшливом виде: пояс болтается, роба смята, на груди крошки еды. Сегодня все было иначе.
      «С чего это вдруг?»
      — Там и Шиана запоздают, — сказала Беллонда.
      Одрейд приняла это к сведению, не отрывая взгляда от этой новой Беллонды. Не похудела ли она? На самом деле не было никакого способа совершенно изолировать Великую Мать от того, что происходило в пределах ее восприятия, но иногда срочность текущих дел отвлекала ее от мелких изменений. Впрочем, это было естественной для Преподобной Матери привычкой, и негативные свидетельства несли в себе столько же информации как и позитивные. Подумав, Одрейд осознала, что эта новая Беллонда с ними уже несколько недель.
      Что-то произошло с Беллондой. Любая Преподобная Мать способна в разумных пределах контролирвать свой вес и фигуру. Дело внутренней химии — притушить огонь или давать ему разгореться. Уже многие годы мятежная Беллонда кичилась тучностью.
      — Ты сбавила вес, — сказала Одрейд.
      — Жир начинал уж слишком стеснять меня в движениях.
      Это никогда не было для Беллонды достаточной причиной, чтобы менять свои привычки. Неповоротливость тела она всегда компенсировала быстротой ума, проекциями и скоростным транспортом.
      — Слова Дункана действительно тебя проняли, так ведь?
      — Я не ханжа и не преступница!
      — Думаю, пора послать тебя куда-нибудь в ссылку.
      Эти временные всплески юмора обычно раздражали Беллонду. Сегодня она пропустила замечание Одрейд мимо ушей, но под нажимом пристального взгляда Одрейд ей пришлось все же сказать:
      — Если тебе так необходимо знать, дело в Шиане. Она наседала на меня, чтобы я что-то сдлала со своей внешностью и больше общалась с людьми. Как она меня этим раздражала! Я это делаю, чтобы она заткнулась.
      — А почему Там и Шиана запаздывают?
      — Просматривают записи твоего последнего разговора с Дунканом. Я основательно ограничила к нему доступ. Кто может предугадать, что произойдет, если это станет общеизвестно.
      — Но станет ведь.
      — Неизбежно. Я только пытаюсь выиграть для нас время.
      — Я не хотела, чтобы это скрывали, Белл.
      — Дар, что ты собираешься делать?
      — Это я объявлю на Синоде.
      Ни слова в ответ, но Беллонда уставилась на нее в крайнем изумлении.
      — Это мое право — созвать Синод, — сказала Одрейд.
      Беллонда откинулась на спинку кресла и стала изучающе рассматривать Одрейд, оценивая, задавая вопросы… все без единого слова. Последний раз Синод в ордене Бене Джессерит созывали сразу после смерти Тирана. А до того — когда Тиран захватил власть. Со времени первых атак Чтимых Матр казалась невозможной сама мысль о созыве Синода. Слишком много времени и рабочих рук придется оторвать от отчаянно срочных работ.
      В настоящее же время Беллонда спросила:
      — Ты рискнешь привезти сюда Сестер из уцелевших Обителей?
      — Нет. Их будет представлять Дортуйла. Как ты знаешь, имелся подобный прецедент.
      — Сначала, ты освобождаешь Мурбеллу, теперь — Синод.
      — Осовбождаю? Мурбелла связана золотыми узами. Куда она денется без Дункана?
      — Но ты дала Дункану свободу покинуть корабль!
      — Сделал он это?
      — Ты думаешь, все, что он достает из систем корабля, это информация из корабельного арсенала?
      — Я знаю.
      — Это мне напоминает Джессику, повернувшуюся спиной к Ментату, который мог бы убить ее.
      — Ментат был обездвижен собственными убеждениями.
      — Иногда бык поднимает на рога матадора. Дар.
      — Чаще, нет.
      — Наше выживание не должно зависеть от статистики!
      — Согласна. Вот почему я созываю Синод.
      — Включая алколитов.
      — Всех.
      — Даже Мурбеллу? Она получит голос послушницы?
      — Думаю, к тому времени она, возможно, будет уже Преподобной Матерью.
      — Ты слишком спешишь. Дар! — выдохнула Беллонда.
      — Иногда этого требует ситуация.
      Беллонда бросила взгляд в сторону двери.
      — Вот идет Там. Позже, чем я ожидала. Интересно, не задержались ли они, чтобы проконсультироваться с Мурбеллой?
      Задыхаясь от быстрой ходьбы, подошла Тамалан, опустилась в свое кресло, но тут заметила, что оно стоит иначе, и сказала:
      — Шиана сейчас подойдет. Она показывает записи Мурбелле.
      — Она собирается провести Мурбеллу через Агонию и созвать Синод, — сказала Беллонда, обращаясь к Тамалан.
      — Я ничуть не удивлена, — Тамалан как всегда четко выговаривала слова. — Нужно как можно скорее решить, на каком положении здесь находится эта Чтимая Матра.
      К ним присоединилась Шиана, опустившись в кресло слева от Одрейд со словами:
      — Вы наблюдали, как Мурбелла ходит?
      Этот вопрос, заданный безо всякой преамбулы и столь неожиданно, застал Одрейд врасплох и заставил ее насторожиться. «Мурбелла, которая ходит по кораблю». Они за ней наблюдали не далее как сегодня утром. Как красива Мурбелла, и никуда от этого не скрыться. Для остальных Бене Джессерит, что для послушниц, что для Преподобных Матерей, она была чем-то экзотическим. Ужебудучи взрослой, она прибыла из опасного Извне. «Одна из них». Но взгляд приковывали к себе именно ее движения. Гомеостазис в ней далеко превосходил любую норму.
      Вопрос Шианы напрявлял внимание наблюдателя на нечто иное. Нечто в спокойно приемлемой походке Мурбеллы требовало нового изучения. Что именно?
      Все движения Мурбеллы всегда были тщательно рассчитаны. Она исключала все, чего не требовалось для того, чтобы пройти из одного места в другое. «Путь наименьшего сопротивления?» Это представление о Мурбелле заставило Одрейд подобраться. Шиана, конечно же, это тоже заметила. Что Мурбелла одна из тех, кто каждый раз выбирает самых легкий путь? На лицах своих собеседниц Одрейд видела именно этот вопрос.
      — Агония все прояснит, — сказала Тамалан.
      — Возможно, все дело в том, что она не теряет попусту энргию. Но я согласна с Там. Агония.
      — Не совершаем ли мы ужасной ошибки? — спросила Беллонда.
      Из того, как задан был этот вопрос, Одрейд поняла, что Белл пришла к умозаключению Ментата. Она увидела, что я намереваюсь сделать.
      — Если у вас есть лучшие предложения, выскажите их сейчас, — произнесла Одрейд. «Или сидите смирно».
      Все молчали. Одрейд по очереди посмотрела на каждую из женщин, подольше задержав взгляд на Белл.
      «Помогите нам, боги, кем бы вы ни были! И я, будучи Буне Джессерит, слишком агностик, чтобы предлагать вам эту мольбу с чем-то большим, чем надежда, что мы просчитали все возможности. Не открывай им этого сейчас. Бел. Если ты знаешь, что я сделаю, то понимаешь, что это должно стать явным в свое собственное время».
      Беллонда, кашлянув, вывела Одрейд из задумчивости.
      — Мы собираемя есть или разговаривать? Люди смотрят.
      — Не стоит ли еще раз попытаться вытянуть что-то из Скитэйла? — спросила Шиана.
      «Это что, попытка отвлечь мое внимание?»
      — Ничего ему не давайте! — резковато бросила Беллонда. — Он у нас на крючке. Пусть попотеет.
      Одрейд внимательно посмотрела на Беллонду. Она кипит от злости на молчание, к которому ее вынуждало тайное решение Одрйд. Избегает встречаться взглядом с Шианой. «Ревнует! Белл ревнует Шиану!»
      — Теперь я только советник, но… — начала Тамалан.
      — Прекрати это. Там, — оборвала ее Одрейд.
      — Мы с Там обсуждали этого голу, — сказала Беллонда (Айдахо всегда преврщался в «этого голу», если у Белл было на готове какое-нибудь пренебрежительное замечание.) — Почему он думал, ему нужно тайно разговаривать с Шианой? — пристальный взгляд в сторону Шианы.
      Одрейд поняла, что Белл разделяет ее подозрения. «Она отказывается принять это объяснение. Она отрицает эмоциональную пристрастность Дункана?»
      — Великая Мать это объяснила! — быстро заговорила Шиана.
      — Эмоции! — фыркнула Белллонда.
      Одрейд повысила голос, и сама удивилась такой своей реакции:
      — Подавлять эмоции — слабость!
      Седые брови Тамалан поползли вверх.
      — Если мы не согнемся, то можем сломаться, — вмешалась Шиана.
      Прежде чем Беллонда нашла что ответить, Одрейд сказала:
      — Лед можно расколоть или растопить. Ледяные девы уязвимы для единой атаки.
      — Я голодна, — сказала Шиана.
      «Миротворчество» Неожиданная роль для Мышки.
      — Осетрина, — Тамалан встала. — Надо поесть рыбки, пока наше море еще не исчезло. У нас недостатчно нульэнтропийных запасов.
      Погрузившись в магчайший поток сознания, Одрейд отметила, как Сестры отошли к стойке кафетерия. Обвинение в словах Тамейлан непомнило ей тот второй день с Шианой, второй день, после того как она вынесла приговор Великому Морю. Стоя рано утром у окна Шианы, Одрейд следила за морской птицей, улетающей на север. Здесь ее огромные белые крылья казались совершенно не на месте, но именно из-за этого и ностальгии по волнам и кружению птиц над ними невероятно прекрасными.
      Белые крылья блестели в лучах утреннего солнца. Внезапно, неподвижно распустив их, птица застыла. Потом, поднявшись в воздушном течении, она поястребиному сложила крылья, камнем бросилась вниз и скрылась за крышей ближайшего здания. Появившись вновь, она что-то уже несла в клюве. Лакомый кусочек охотница сглотнула на лету.
      Морская птица, оставшаяся одна и приспосабливающаяся.
      «Мы адаптируемся. Мы действительно адаптируемся».
      В этой мысли не было ничго успокаивающего, ничего, что дало бы минутную прередышку. Скорее она шокировала. Одрейд чувствовала, что ее как будто уносит опасным течением. Не только любимый ее Дом Ордена, но и вся их человеческая вселенная вырывалась из старых, принимая новые формы. Может быть в этой новой вселенной и правильно, что Шиана продолжает скрывать что-то от Великой Матери. «А ведь она что-то скрывает».
      И вновь ядовитый тон Беллонды заставли Одрейд вернуться к действительности:
      — Если ты не собираешься обслужить себя сама, полагаю, нам придется позаботиться о тебе.
      Беллонда поставила на стол перед Одрейд миску ароматной рыбы и тарелку с огромным ломтем чесночного хлеба.
      После того как каждая из них отведала осетрины, Белллонда положила ложку на стол и пристально взглянула на Одрейд:
      — Ты не собираешься предложить, чтобы мы «любили друг друга», или еще какую-нибудь расслабляющую чушь?
      — Спасибо, что принесла мне еду, — сказала Одрейд.
      Щиана проглотила кусок рыбы с подливой и на лице ее появилась блаженная улыбка:
      — Как вкусно!
      Беллонда вернулась к еде:
      — Приемлемо.
      Но она явно распознала невысказанный комментарий.
      Тамалан спокойно ела, переводя взгляд с Шианы на Беллонду, затем на Одрейд. Казалось, Там соглашалась со смягчением ограничений на проявление эмоций. По крайней мере, она не высказывала никаких возражений, как, скорее всего, поступят старшие во возрасту Сестры.
      Любовь, которую Бене Джессерит пытаются отрицать, повсюду, думала Одрейд. В большом и в малом Сколько существует способов приготовления вкусной, поддерживающей жизнь пищи, рецептов, которые являются воплощением любви старой и новой. Эта осетрина, что так ласкает небо, истоки ее коренятся в глубокой любви: женщина у очага готовит то, что из своего улова не смог продать муж.
      Сама суть Бене Джессерит таилась в любви. Иначе зачем служить всем невысказанным нуждам человечества? Зачем еще трудиться во имя его совершенствования?
      Опустошив миску, Беллонда положила ложку на стол и вытерла остатки подливы кусочком хлеба.
      — Любовь ослабяет нас, — сказала она, но в ее голосе не было ни силы, ни убедительности.
      Послушница произнесла бы это так. Прямо таки цитата из Коды. Одрейд попыталась скрыть улыбку, и в качестве возражения процитировала другой «краеугольный камень» Коды:
      — Бойся жаргона. Обычно он скрывает под собой невежество и немного несет в себе знания.
      Во взгляде Беллонды появилась полная уважения настороженность.