Мурбелле показалось, что прошли века с тех пор, как она узнала о решении Дункана.
      «Исчезнуть в космосе! Покинуть меня!»
      Неизменное чувство времени Страстей сказало ей, что только несколько секунд прошли с момента осознания его намерения, но она чувствовала, что знала о нем с самого начала.
      Его надо остановить!
      Она потянулась к своему пульту, когда Центральную начало сотрясать. Вибрация продолжалась нескончаемо долго и медленно угасла.
      Беллонда вскочила на ноги.
      – Что…
      – Нуль-корабль, что был на Площадке, только что взлетел, – сказала Мурбелла.
      Беллонда потянулась к пульту, но Мурбелла остановила ее.
      – Он улетел.
      «Она не должна видеть моих страданий».
      – Но кто… – Беллонда замолкла. Она по-своему оценила последовательность событий и увидела то же, что и Мурбелла.
      Мурбелла вздохнула. Она знала все проклятия, что сохранила история, но не хотела произносить ни одного из них.
      – Время ленча, я буду есть в своей обеденной комнате с советницами, и я хочу, чтобы ты присутствовала, – сказала Мурбелла. – Скажи, чтобы снова подали тушеные уанские устрицы.
      Беллонда воспротивилась было, но все, что она сказала, было:
      – Снова?
      – Ты не помнишь, что я ела сегодня вечером внизу одна? – Мурбелла снова уселась.
      «Обязанности Матери Настоятельницы!»
      Нужно было изменить карты и плыть по реками, и приручать Достопочтенных Матерей.
      «Некоторые волны бросают тебя, Мурбелла. Но ты поднимаешься на гребне вновь и продвигаешься вместе с ними. Семь раз вниз, восемь – вверх. Ты умеешь балансировать на странных поверхностях».
      «Я знаю, Дар. Добровольное участие в осуществлении твоих мечтаний».
      Беллонда взирала на нее, покуда Мурбелла не сказала:
      – Я приказала моим советницам сидеть на расстоянии от меня за ужином прошлым вечером. Это было странно – два стола во всей обеденной комнате.
      «Почему я продолжаю эту пустую болтовню? Какие извинения мне нужны для объяснения моего вызывающего поведения?»
      – Мы удивлялись, почему никому из нас не позволили войти в обеденную комнату, – сказала Беллонда.
      – Чтобы спасти ваши жизни! Но вам надо было видеть их любопытство. Я читала по их губам. Ангелика сказала – она ест что-то тушеное. Я слышала, как она обсуждала это с шеф-поваром. Разве не чудесный мир мы приобрели? Мы должны взять образец того, что она заказала.
      – Взять образец, – сказала Беллонда. – Вижу. – Затем:
      – Знаешь ли, Шиана забрала картину Ван Гога из… вашей спальни.
      «Почему это так ранит?»
      – Я заметила, что она исчезла.
      – Сказала, что позаимствует ее для своей спальни на корабле.
      Рот Мурбеллы поджался в тонкую линию.
      «Будьте вы прокляты! Дункан и Шиана! Тег, Скитейл… все они ушли и нет пути, чтобы последовать за ними. Но у нас все еще есть автоклавы и клетки Айдахо от наших детей. Не то же самое… но близко. Он думает, что сбежал!»
      – С тобой все в порядке, Мурбелла? – в голосе Белл звучала забота.
      «Ты предупреждала меня о диких вещах, Дар, а я не слушала…»
      – После того, как мы поедим, я возьму мой Совет на инспекционную экскурсию по Центральной. Скажи моей послушнице, что я выпью сидра перед возвращением.
      Беллонда ушла, ворча. Это было совсем в ее духе.
      «Как же ты будешь теперь вести меня, Дар?»
      «Тебе нужно руководство? Экскурсия с гидом по твоей жизни? И для этого я умерла?»
      «Но они Ван Гога забрали!»
      «Значит, ты это будешь оплакивать?»
      «Зачем они взяли его, Дар?»
      Язвительный смех был ответом на это, и Мурбелла была довольна, что больше никто этого не слышит.
      «Разве ты не видишь, чего она хотела?»
      «Схема Миссионарии!»
      «О, не только. Это следующая фаза: от Myаддиба к Тирану, затем от Преподобных Матерей к нам, затем от нас к Шиане… и что потом? Ты не видишь? Все здесь правильно на грани твоих мыслей. Смирись с этим, словно когда пьешь горькое лекарство».
      Мурбелла содрогнулась.
      «Видеть? Горькое лекарство грядущего Шианы? Однажды мы думали, что все лекарства должны быть горькими, иначе они не эффективны. В сладком нет целительного свойства».
      «Это должно случиться. Дар?»
      «Некоторые задохнутся от этого лекарства. Но выжившие могут создать интересную схему».

      Ты нарочно дал им уйти, Дэниэл!
      Старая женщина вытерла руки о запачканный перед своего садового фартука. Вокруг стояло летнее утро, распускались цветы птицы, перекликались на соседних деревьях. Небо было подернуто дымкой, горизонт светился желтым.
      – Сейчас, Марти, это было не нарочно, – сказал Дэниэл. Он снял свою шляпу с загнутыми полями и потер густые коротко остриженные седые волосы, прежде чем вновь надел шляпу.
      – Он удивил меня. Я знал, что он видит нас, но я не подозревал, что он видит сетку.
      – А у меня для них была припасена такая милая планетка, – сказала Марти. – Одна из лучших. Настоящий тест для их способностей.
      – Нечего об этом горевать, – сказал Дэниэл. – Они сейчас там, где нам до них не достать. Он Рассеялся так тонко, хотя я ожидал, что легко засеку их.
      – У них тоже есть Тлейлакский мастер, – сказала Марти. – Я видела его, когда они проходили под сеткой. Мне бы так приятно было изучить другого Мастера.
      – Не вижу зачем. Чтобы всегда обводили нас вокруг пальца, всегда заставляли нас сбивать их. Я не люблю так угрожать Мастерам, и ты это знаешь! Если бы это были не они…
      – Они не боги, Дэниэл.
      – Мы тоже.
      – Я все же думаю, что ты дал им сбежать. Ты так тревожишься за обрезку своих роз!
      – Ни, и что бы ты, в любом случае, сказала Мастеру? – спросил Дэниэл.
      – Я собиралась пошутить, когда он спросил бы, кто мы такие. Они всегда спрашивают. Я собиралась ответить: «Чего вы ожидали – сам Бог со струящейся бородой!»
      Дэниэл захихикал.
      – Это было бы забавно. Им так давно пора привыкнуть, что Танцующие Лица могут быть независимы от них.
      – Не вижу почему. Это естественные последствия. Они дали нам силу, чтобы воспринять память и опыт других народов. Собрать достаточно их и…
      – Это те обличья, что мы принимаем, Марти.
      – Любые. Мастерам следовало бы знать, что мы достаточно их наберем, чтобы однажды сделать свой собственный выбор насчет нашего будущего.
      – А их будущего?
      – О, мне придется попросить у них прощения за то, что я поставлю их на место. Ты можешь сделать только это, управляя другими, разве это не так, Дэниэл?
      – Когда у тебя на лице такое выражение, Марти, я иду подрезать свои розы. – Он отправился снова к ряду кустов с зелеными листьями и черными цветами размером с его голову.
      Марти закричала ему вслед:
      – Собери достаточно людей, и у тебя будет большой мяч знания, Дэниэл! Вот что я говорила ему. И этим бенегессериткам в этом корабле! Я сказала им, скольких из них я собрала. Заметно же, как они отчужденно чувствуют себя, когда мы украдкой на них смотрим?
      Дэниэл склонился над своими черными розами.
      Она смотрела на него, уперев руки в бока.
      – Не для Ментатов, – сказал он. – Их двое на этом корабле – оба гхолы. Хочешь поиграть с ними?
      – Мастера всегда тоже пытаются их контролировать, – сказала она.
      – Этот Мастер собирается получить неприятности, если попытается вмешаться в эту большую неприятность, – сказал Дэниэл, обрезая нижний побег с куста у самого корня. – А мои тревоги приятны.
      – То же и с Ментатами! – крикнула Марти. – Я говорила им. Грош им цена за дюжину!
      – Грош? Не думаю, что они поняли это, Марти. Это Преподобные Матери – да, но не этот здоровенный Ментат. Он не настолько опустел.
      – Ты понимаешь, что такое ты упустил, Дэниэл? – требовательно спросила она, подходя к нему. – У этого Мастера в груди нуль-энтропийная трубка. Полная клеток гхол, к тому же!
      – Я видел.
      – Так вот почему ты их выпустил!
      – Я их не выпускал. – Его садовые ножницы пощелкивали. – Гхолы. Они радушно примут его.