Уложившись в рамки первоначальной временной раскладки Тега, Мурбелла собрала свою свиту Достопочтенных Матерей и вернулась в Дом Ордена. Она ожидала определенных проблем, и послания, которые она предварительно отправила, подготовили путь к их решению.
      «Я везу Футаров, чтобы привлечь Поводырей. Достопочтенные Матери боятся биологического оружия Рассеяния, которое сделает из них растения. Источником могут быть Поводыри».
      «Приготовьтесь содержать Рабби и его спутников в нуль-корабле. Уважайте их скрытность. И уберите с корабля защитные мины!» (Это отправлено с Поверенным – посланником).
      Ей не терпелось спросить о своих детях, но это было не по-бенегессеритски. Когда-нибудь… может быть.
      Немедленно по возвращении она пригласила к себе Дункана и этим смутила Достопочтенных Матерей. Они были не лучше бенегессериток. «Что такого особенного в одном мужчине?»
      У него больше не было повода оставаться на корабле, но он отказывался уезжать.
      – Мне надо сложить ментальную мозаику – кусочек, который нельзя будет сдвинуть, экстраординарное поведение и добровольное участие в их мечтах. Я должен найти предел испытаниям. Это недостающее звено. Я знаю, как его найти. Понять его язык. Не думай – делай.
      Это не имело смысла. Рона всегда подшучивала над ним, когда он менялся. Стабильность в этом новом Дункане она приняла за вызов. По какому праву он принимает самодовольный вид? Нет… не самодовольный. Скорее, смирившийся с решением. Он отказывался поделиться им!
      – Я смирился с существующим положением. Тебе надо сделать то же самое.
      Ей пришлось согласиться с тем, что это описывает то, что она делает.
      В первое утро по возвращении она поднялась на рассвете и вошла в рабочую комнату. В красном платье она села в кресло Матери Настоятельницы и позвала Беллонду.
      Белл стояла у другой стороны рабочего стола. Она знала. Замысел стал ясен после его исполнения. Одрейд возложила долг также и на нее. Потому – молчание. Она оценивала сейчас, как ей его платить.
      «Служи этой Матери Настоятельнице, Белл! Вот твоя плата. Никакое откладывание в Архив этих событий не приведет их в нужный вид. Требуется действие».
      Наконец Беллонда заговорила:
      – Единственный кризис, с которым я могла бы сравнить эти события, так это явление Тирана.
      – Попридержи язык, Белл, пока не сможешь сказать ничего полезного! – резко ответила Мурбелла.
      Беллонда спокойно приняла выходку (нехарактерная реакция).
      – Дар переменила свое мнение. Значит, она этого ожидала?
      Тон Мурбеллы смягчился.
      – Нам придется позже пересмотреть древнюю историю. Это – первая глава.
      – Дурные новости. – Это уже прежняя Беллонда.
      – Примите первую группу. Будьте осторожны. Это Высший Совет Великой Достопочтенной Матери, – сказала Мурбелла.
      Белл ушла выполнять.
      «Она знает, что у меня есть все права на это звание. Они все это знают. Нет нужды в голосовании. Нет места для него!»
      Теперь пришло время для исторического искусства политики, которое она переняла от Одрейд.
      «Во всем ты должна казаться важной. Ни одно малейшее событие не должно исходить от тебя, разве что это не спокойные деяния, именуемые „благостыней“ для тех людей, чью верность можно заслужить».
      Любая награда идет от вышестоящего. Не слишком хорошая политика в отношениях с бенегессеритками, но группа, вошедшая в комнату, была знакома с Патронессой Великой Достопочтенной Матерью. Они примут «Новые политические нужды». На время. Это всегда на время, особенно для Достопочтенных Матерей.
      Белл и сторожевые псы знали, что ей долгое время придется разбираться с этим. «Даже с возросшими возможностями Бене Джессерит».
      Это потребует чрезвычайного внимания от всех их. И прежде всего этот резко отвлекающий невинный взгляд.
      «Невинность – это то, что утратили Достопочтенные Матери, и мы должны восстановить ее прежде, чем они смогут слиться с фоном, к которому принадлежим мы».
      Беллонда ввела Совет и молча удалилась.
      Мурбелла подождала, пока они уселись. Смешанная компания – несколько претенденток на верховную власть. Ангелика так мило улыбается. Некоторые ждут (даже не смея еще надеяться), но собираются со всеми возможными силами.
      – Наше Сестринство действовало тупо, – обвинила Мурбелла. Она отметила тех, кто принял это с гневом. – Вы зарезали бы курицу, несущую золотые яйца!
      Они не поняли. Она вскрыла суть притчи. Они слушали с должным вниманием, даже когда она добавила:
      – Неужели вы не поняли, как отчаянно нам нужна каждая из этих ведьм? Мы превышаем их числом настолько, что каждой из них придется нести невыносимую тяжесть учения!
      Они подумали об этом и, хотя это было и горько, им пришлось частично с этим смириться, поскольку так сказала она.
      Мурбелла втолковала им:
      – Я не только ваша Великая Достопочтенная Мать… Кто-нибудь сомневается в этом?
      Никто не сомневался.
      – …но я и Матерь Настоятельница Бене Джессерит. Они мало что могут сделать кроме как подтвердить мой сан.
      Двое начали было протестовать, но Мурбелла оборвала их:
      – Нет! ВЫ не сможете навязать им свою волю силой. Вам придется перебить их всех. Но мне они подчиняться будут.
      Двое продолжали бормотать, и она, прикрикнув на них, заставила замолчать.
      – По сравнению со мной, с тем, что я переняла от них, ваш удел быть жалкими ничтожествами! Кто-нибудь из вас готов с этим поспорить?
      Никто не вызвался, но в глазах появились оранжевые отблески.
      – Вы дети, и не знаете, чем вы можете стать, – сказала она. – Хотите ли вы снова предстать беззащитными перед многоликими? Хотите ли стать растениями?
      Это привлекло их любопытство. Они привыкли к такому тону от старших командиров. Теперь их внимание удерживало еще и содержание речи. Так трудно смириться с такой молодой… все же… то, что она сделала… И то, что произошло с Логно и ее адъютантками!
      Мурбелла увидела, что они клюнули на наживку.
      «Удобрение. Эта группа унесет его с собой. Гибридная сила. Нас удобряли, чтобы мы стали сильнее. И расцвели. И дали семена? Лучше не останавливаться на этом. Достопочтенные Матери не поймут, покуда сами почти не станут Преподобными Матерями. Тогда они с гневом посмотрят на свое прошлое, как и я. Как же мы могли быть столь глупыми?»
      Она увидела, что в глазах членов совета встает смирение. Что ж, это будет медовый месяц. Достопочтенные Матери будут детишками в магазине подарков. Лишь постепенно будет открываться им неизбежное взросление. Тогда они уже будут в ловушке.
      «Как оказалась в ловушке и я. Не спрашивай у оракула, чего ты сможешь достигнуть. Это ловушка. Бойся настоящего предсказателя судьбы! Хочешь ли прожить в скуке тридцать пять лет?»
      Одрейд Внутри воспротивилась.
      «Хоть немного поверь Тирану. Не может все это быть скучным. Это больше похоже на то, как Навигатор Гильдии прокладывает свой путь в гиперпространстве. Золотой Путь. Атриды платили за то, что остались в живых, Мурбелла.
      Мурбелла ощутила тяжесть. Бремя расплаты Тирана опустилось на ее плечи.
      «Я не просила его делать это для меня».
      Одрейд не могла оставить это.
      «Тем не менее он это сделал».
      «Прости, Дар. Он заплатил. Теперь мой черед».
      «В конце концов, ты для того и стала Преподобной Матерью!»
      Члены совета забеспокоились под ее взглядом.
      Ангелика встала, чтобы говорить от их имени.
      – И какого ответа вы просите от нас в отношении этих ведьм? – Она боялась собственной храбрости. Разве сама Великая Достопочтенная Мать не была тоже ведьмой?
      Мурбелла мягко ответила:
      – Вы будете их терпеть и что бы ни случилось, не допустите грубости в отношении их.
      Спокойный тон Мурбеллы придал Ангелике смелости.
      – И это решение Великой Достопочтенной Матери…
      – Довольно! Я могу размазать тебя по этому полу! Хочешь попробовать?
      Они не хотели пробовать.
      – А что, если я скажу, что это вам, что это говорит Матерь Настоятельница? Вы спросите, есть ли у меня политика для решения нашей проблемы? Я скажу: политика? Ах, да. Я разработала политику для незначительных вещей вроде заражения паразитами. Мелочи требуют политики. Для таких как вы, которые не видят мудрости в моих решениях, мне политика не нужна. Вами я быстро распоряжусь. Умрете прежде, чем поймете, что вы убиты! Это мой ответ грязи. Есть ли еще грязь в этой комнате?
      Этот язык они узнали – плеть великой Достопочтенной Матери, дополненная способностью убивать.
      – Вы – мой Совет, – сказала Мурбелла. – И я ожидаю от вас разумных решений. По крайней мере, вы можете делать вид, что умны.
      Веселая симпатия со стороны Одрейд:
      «Если так Достопочтенные Матери отдают и получают приказы, то от Белл это не потребует глубокого анализа».
      Мысли Мурбеллы блуждали где-то далеко.
      «Я больше не Достопочтенная Мать».
      Шаг от одной к другой был столь недавним, что облик Достопочтенной Матери Причинял ей неудобство. Ее привычки были метафорой того, что должно случиться с ее прежними Сестрами. Новая роль, и она не слишком хорошо справлялась с ней. Иная Память вызвала длинную ассоциацию с нею в новом положении. В этом не было мистической трассубстанциации, просто новые возможности.
      «Просто?»
      Изменение было глубочайшим. Понял ли это Дункан? Ей было больно от того, что он может никогда не увидеть ее в этой новой личности.
      «Это остатки моей любви к нему?»
      Мурбелла оставила этот вопрос, не желая ответа. Она чувствовала, как ее отталкивает нечто, лежащее глубже, нежели она хотела докапываться.
      «Мне придется принимать решения, которых любовь не допустила бы. Решения за Сестер, но не за меня. Вот отчего мне страшно».
      Необходимости момента вернули ее к настоящему. Она отослала советниц, обещая им страдания и смерть, если они не научатся самообладанию.
      Затем Преподобная Матерь должна была усвоить новую дипломатию: обходиться без кого бы то ни было – даже без каждого.
      Со временем это станет проще. Достопочтенные Матери обращаются к пути Бене Джессерит. Однажды Достопочтенных Матерей не станет, останутся только Преподобные Матери с улучшенными рефлексами и повышенным пониманием сексуальности.
      Мурбелла почувствовала, что ее преследуют слова, которые она часто слышала, но до настоящего момента не понимала:
      «То, что мы делаем для выживания Бене Джессерит, не имеет предела».
      «Дункан увидит это. Яне могу удержать его от этого. Ментат не станет привязываться к неизменному понятию того, чем я была до Страстей. Он открывает свой разум, как я открываю двери. Он рассмотрит свою сеть. „Что я поймал на этот раз“?»
      Не так ли случилось с Леди Джессикой? Иная Память вызвала Джессику, вплетенную в уток и основу Единения. Мурбелла слегка распутала сплетения и извлекла древние воспоминания.
      «Еретичка Леди Джессика? Должностное преступление?»
      Джессика погрузилась в любовь так же, как Одрейд погрузилась в море и волны от этого едва не поглотили Сестринство.
      Мурбелла ощутила, как это захватывает ее против воли. Боль стискивала ее грудь.
      «Дункан! О, Дункан.»
      Она уронила голову на руки.
      «Дар, помоги мне. Что мне делать?»
      «Никогда не спрашивай, зачем ты стала Преподобной Матерью».
      «Я должна! Эта последовательность явно встает в моей памяти…»
      «Это последствия. Думай об этом как о случайности, и эффект отвлечет тебя от всего».
      «Тал?»
      «Проще – ты здесь».
      «Но Иная Память уводит все глубже и глубже, и…»
      «Представь ее пирамиды замкнутыми».
      «Это только слова!»
      «Твое тело все еще действует?»
      «Мне больно, Дар. У тебя больше нет тела, и бесполезно…»
      «Мы занимаем разные ячейки. Страдания, которые ощущаю я, не твои. Мои радости – не твои».
      «Мне не нужно твое сочувствие! Ох, Дар! Зачем я только родилась!»
      «А если ты была рождена для того, чтобы потерять Дункана?»
      «Дар, пожалуйста!»
      «Значит, ты родилась и теперь знаешь, что этого никогда не достаточно. Потому ты стала Достопочтенной Матерью. Что еще ты могла сделать? Все еще не достаточно? теперь ты Преподобная Матерь. Думаешь, теперь достаточно? Этого не будет достаточно никогда, покуда ты жива».
      «Ты говоришь мне, что я всегда должна тянуться выше, чем я есть».
      «Ха! Ты не делаешь решений на этой основе. Ты что, не слышишь его? Не думай – делай! Разве ты изберешь легкий путь? Зачем грустить, потому, что встретилась с неизбежным? И если это все, что ты способна увидеть, ограничься улучшением потомства!»
      «Чтоб тебя! Почему ты сделала это со мной?»
      «Сделала что?»
      «Заставили меня смотреть на себя и моих бывших сестер так!»
      «Как?»
      «Будь ты проклята! Ты знаешь, что я имею в виду!»
      «Бывшие Сестры, говоришь?»
      «О, ты коварна».
      «Все Преподобные Матери коварны».
      «Ты никогда не прекращаешь учить!»
      «Разве я это делаю?»
      «Как невинна я была! Спроси себя, что ты делаешь на самом деле».
      «Ты знаешь это не хуже меня. Мы ждем, когда человечество повзрослеет. Тиран только дал ему время подрасти, но теперь ему нужна забота».
      «Да что за дело Тирану до моей боли!»
      «Дура! Разве ты потерпела неудачу во время Страстей?»
      «Ты же знаешь что нет!»
      «Тогда перестань спотыкаться на очевидном».
      «Ах ты сука!»
      «Предпочитаю быть ведьмой. Но и то и другое лучше шлюхи».
      «Единственное различие между бенегессериткой и Достопочтенной Матерью – место на рыночной площади. Вы вышли замуж за наш Орден».
      «Наше Сестринство?»
      «Вы выводите породу для власти! Как же это отличается от…»
      «Не искажай, Мурбелла! Займись выживанием».
      «Не говори мне, что у тебя не было власти».
      «Временное руководство людьми требуется для выживания».
      «Снова выживание!»
      «В Сестринстве это способствует выживанию прочих. Как замужняя женщина, что рождает детей».
      «Итак, это сводится к воспроизводству.»
      «Это твой выбор – семья и все, что объединяет ее. Что способствует жизни и счастью?»
      Мурбелла разразилась смехом. Она уронила руки и открыла глаза и увидела, что перед ней стоит Беллонда и смотрит на нее.
      – Всегда есть соблазн в этом для новой Преподобной Матери, – сказала Беллонда. – Поболтать малость с Иной Памятью. Кто это сейчас? Дар?
      Мурбелла кивнула.
      – Не верь всему, что они говорят тебе. Это знание, и тебе самой судить о них.
      «В точности слова Одрейд. Смотри глазами мертвых на сцены давнего прошлого. Зрелище сквозь замочную скважину».
      – Ты можешь часами блуждать там, – сказала Беллонда. – Учись сдерживаться. Чувствуй почву. Одна рука – для себя, другая – для корабля.
      Снова! Прошлое, примененное к настоящему. Сколь богатой делает Иная Память повседневную жизнь!
      – Это пройдет, – сказала Беллонда. – Спустя некоторое время это становится привычным.
      Она положила отчет перед Мурбеллой.
      «Привычным! Одной рукой правь кораблем, другой – собой. Так много сказано этими идиомами».
      Мурбелла откинулась в кресле, чтобы просмотреть отчет Беллонды, внезапно представив себя в сюжете идиом Одрейд:
      «Королева Пауков в центре моей сети».
      Сеть сейчас, может быть, немного протерлась, но она все еще ловит то, что нужно рассмотреть. Дерни за ниточку, и прибежит Беллонда, выжидательно выставив нижнюю челюсть. Ключевые слова были «Архив» и «Анализ».
      Посмотрев на Беллонду под этим углом, Мурбелла увидела мудрость в том, как Одрейд использовала ее, ее пороки и силы. Когда Мурбелла окончила изучать отчет, Беллонда все еще стояла перед ней в характерной позе.
      Мурбелла поняла, что Беллонда рассматривает всякого, кто обращается к ней, как тех, кто не умеет ценить, людей, которые требуют Архивы для пустяков и которых нужно прямо поставить на место. Пустяки: черная кошка Беллонды. Мурбелле это показалось забавным.
      Мурбелла скрывала веселье, покуда наслаждалась общением с Беллондой. С ней надо было держаться щепетильно. Ничего не вычитать из силы. Этот отчет был моделью краткости и дельных аргументов. Она отстаивала свою точку зрения мало приукрашивая, вполне достаточно для того, чтобы раскрыть свои собственные заключения.
      – Тебе нравится обращаться ко мне? – спросила Беллонда.
      «Она куда резче, чем раньше! Обращалась ли я к ней? Не слишком многословно, но она знает, где она нужна. Она говорит, что наше Сестринство должно быть образцом смирения. Матерь Настоятельница может быть чем угодно, смотря что ей нужно, но не остальные Сестры».
      Мурбелла коснулась отчета.
      – Начальная точка.
      – Тогда мы должны начать прежде, чем твои подруги найдут ком-камерный центр. – Беллонда опустилась в кресло со знакомой доверчивостью. – Там погибла, но я могу послать за Шианой.
      – Где она?
      – На корабле. Исследует червей в Большом Ангаре и говорит, что каждая из нас может научиться контролировать их.
      – Ценно, если это верно. Оставь ее. Что со Скитейлом?
      – Все еще на корабле. Ваши друзья все еще не нашли его.
      – Мы держим его под прикрытием.
      – Продолжайте. Он – хорошая монета про запас для торга. И они не мои друзья, Белл. Как Рабби и его люди?
      – В порядке, но взволнованы. Они знают, что Достопочтенные Матери здесь.
      – Держите их под прикрытием.
      – Это жутковато. Голос другой, но я слышу Дар.
      – Это эхо в твоей голове.
      Беллонда откровенно рассмеялась.
      – Теперь то, что ты должна распространить среди Сестер. Мы действуем с чрезвычайной осторожностью, когда предстаем перед другими как люди, которыми надо восхищаться и подражать им. «Вы, Достопочтенные Матери, можете не жить так, как мы, но нашу силу вы можете перенять».
      – Ах.
      – Это приводит к праву собственности. Достопочтенные Матери под властью вещей. «Я хочу это место, эту игрушку, этого человека». Бери, что захочешь. Используй, пока не поломаешь.
      – Пока мы идем нашим путем, восхищаясь тем, что мы видим.
      – И в этом наш порок. Мы нелегко сдаемся. Бойся любви и чувств! Самообладание имеет свою собственную жадность. «Видишь, что у меня есть? Ты не сможешь этого иметь, пока не пойдешь моим путем!» Никогда не веди себя так с Достопочтенными Матерями.
      – Так ты говоришь мне, что мы должны полюбить их?
      – Как еще мы заставим их восхищаться нами? В этом была победа Джессики. Когда она отдала любовь, она отдала всю ее. Столькие в душе держат обиду на наши методы, и вдруг всепреодолевающее омовение – отдать все. Этому сопротивляться невозможно.
      – Мы нелегко идем на такой компромисс.
      – Не легче и Достопочтенным Матерям.
      – Это путь их бюрократического происхождения!
      – И все же их опытная площадка – путь наименьшего сопротивления.
      – Ты смущаешь меня. Да… Мурбелла.
      – Разве я сказала, что мы должны идти на компромисс? Компромисс ослабит нас, и мы знаем, что существуют проблемы, которых компромисс не разрешит, решения, которые мы должны принять, не взирая на их жестокость.
      – Претендовать на любовь к ним?
      – Это только начало.
      – Это будет кровавый союз, это объединение бенегессеритки и Достопочтенной Матери.
      – Я предлагаю нам вступить в возможно более емкое Единение. Мы можем потерять людей, пока Достопочтенные Матери обучаются.
      – Свадьба на поле брани.
      Мурбелла встала, подумав о Дункане в нуль-корабле, вспоминая корабль таким, как она видела его в последний раз. Это было в последний раз, и не скроешь ни от какого чувства. Груда чуждых машин, странно гротескных. Дикий конгломерат выступов и изгибов без определенной цели. Трудно представить такую вещь, поднимающуюся своей собственной силой, какой бы она не была чудовищной, и исчезающей в космосе.
      «Исчезающей в космосе!»
      Она увидела очертания ментальной мозаики Дункана.
      «Кусок, который нельзя будет убрать! Узнать язык… Не думай, делай!»
      С внезапностью, охватившей ее холодом, она поняла его решение.

      Двигайтесь с чрезвычайной осторожностью, – предупредила его Шиана.
      Айдахо не думал, что ему нужны предостережения, но тем не менее учел его.
      Наличие в Доме Ордена Достопочтенных Матерей облегчало их задачу. Они заставляли корабельных Поверенных и прочих охранников нервничать. По приказу Мурбеллы ее бывших Сестер держали вне корабля, но все знали, что враг здесь. Сканеры показывали почти бесконечную вереницу лихтеров, высаживающих Достопочтенных Матерей на Посадочную Площадку. Большинство новоприбывших удивлялись чудовищному нуль-кораблю, стоявшему здесь, но ни одна не ослушалась Великой Достопочтенной Матери.
      – До тех пор, пока она жива, – бормотал Айдахо, когда Поверенные могли его слышать. – У них традиция убивать своих лидеров, чтобы сменить их. Сколько продержится Мурбелла?
      Ком-камеры делали за него его работу. Он знал, что его бормотание разносилось по кораблю.
      Шиана пришла в его рабочую комнату вскоре после этого и устроила сцену осуждения.
      – Что ты пытаешься сделать, Дункан? Ты беспокоишь людей.
      – Пошла к своим червям!
      – Дункан!
      Мурбелла затеяла опасную игру! Она единственное, что стоит между нами и катастрофой!
      Он уже высказал это предостережение Мурбелле.
      Это не было новостью для наблюдателей, но повторение вызвало раздражение у каждого, кто это слышал – и у ком-камерных мониторов в Архивах, корабельных охранников, всех. За исключением Достопочтенных Матерей. Мурбелла держала их подальше от Архивов Беллонды.
      – Потом будет время, – сказала она.
      Шиана сделала намек:
      – Дункан, каждая остановка подпитывает наши тревоги или говорит нам, что делать. Ты Ментат. Поработай для нас.
      «Ах, Великий Ментат представлен всем на обозрение».
      – То, что тебе делать, и так ясно, но это меня не касается. Я не могу оставить Мурбеллу.
      «Но меня можно забрать».
      Теперь это было делом Шианы. Она оставила его и отправилась, чтобы распространить свой собственный пожар изменений.
      «Для примера у нас есть Рассеяние».
      Вечером, она нейтрализовала Преподобных Матерей в корабле и сделала им знак рукой, который они могли счесть за следующий шаг.
      «Они последуют за мной».
      Не намереваясь этого делать, Миссионария установила сцену для власти Шианы. Большинство Сестер знали, что в ней скрыта сила. Опасная. Но она – была в ней.
      Неиспользованная сила была подобна марионетке с видимыми нитями, но никто не дергал за них. Неотразимое влечение:
      «Я могла бы заставить их плясать».
      Поддержав обман, он вызвал Мурбеллу.
      – Когда я тебя увижу?
      – Дункан, пожалуйста, – даже на проекции она казалась торопящейся. – Я занята. Ты знаешь, время поджимает. Я появлюсь через несколько дней.
      Проекция показала Достопочтенных Матерей на заднем плане, мрачно наблюдавших за поведением их лидера. Любая Преподобная Матерь могла прочесть то, что было написано на их лицах.
      «Неужели Великая Достопочтенная Мать смягчилась? Это значит только то, что там мужчина!»
      Когда его оборвали, Айдахо подчеркнул то, что показывал каждый монитор на корабле.
      – Она в опасности! Неужели она не сознает этого?
      «А теперь, Шиана, пора действовать тебе».
      У Шианы был ключ, чтобы восстановить контроль над полетом корабля. Мины уже убрали. Никто не мог разрушить корабль в последний момент сигналом для спрятанных взрывных устройств. Только человеческий груз можно было принимать во внимание, особенно Тега.
      «Тег увидит мой выбор. Другие – группа Рабби, Скитейл – получат свой шанс наравне с нами».
      Футары в своих безопасных клетках его не волновали. Интересные животные, но в данный момент не имевшие значения. По этому поводу он только мельком подумал о Скиэйале. Маленький Тлейлаксианец оставался под присмотром охранников, которые неустанно следили за ним, несмотря на прочие тревоги.
      Он отправился в постель с нервозностью, которой было готовое объяснение для любого сторожевого пса в Архивах.
      «Его драгоценная Мурбелла в опасности».
      И она была в опасности, только защитить он ее не мог.
      «Самое мое присутствие сейчас для нее опасно».
      Он поднялся на рассвете, вернулся на оружейный завод, демонтирующий военное оборудование. Шиана нашла его и попросила присоединиться к ней в ее охранном отсеке.
      Горсточка поверенных приветствовала его. Он не удивился, увидев того, кого они избрали предводителем. Гарими. Он слышал о ее появлении на Согласовании. Подозрительна. Взволнована. Готова начать собственную игру. Это была женщина с мрачным лицом. Говорили, что она редко смеется.
      – Мы сбили с толку ком-камеры в этой комнате, – сказала Гарими. – Они показывают, что мы перекусываем и расспрашиваем вас об оружии.
      Айдахо ощутил, как свело желудок. Люди Белл быстро распознают подделку. Особенно на проекционую пародию на самого себя.
      Гарими ответила на его хмурый взгляд:
      – У нас есть союзники в Архивах.
      Шиана сказала:
      – Мы здесь, чтобы спросить тебя, не хочешь ли ты уйти прежде, чем мы сбежим в этом корабле.
      Он искренне удивился.
      «Остаться?»
      Он и не думал об этом. Мурбелла больше не принадлежала ему. Связь порвалась на ней. Она не смирилась с этим. Еще нет. Но впервые ей придется требовать от себя выбор, подвергающий его опасности ради целей Бене Джессерит. Теперь же она просто отстранилась от него больше, чем требовала необходимость.
      – Вы идете в Рассеяние? – спросил он, глядя на Гарими.
      – Мы спасаем, что можем. Мы голосуем ногами, как это когда-то звали. Мурбелла разрушает Бене Гессерит.
      За словами слышался невысказанный аргумент, которому он верил. Несогласие с игрой Одрейд.
      Айдахо глубоко вздохнул.
      – Я иду с вами.
      – Только потом не жалеть! – предупредила Гарими.
      – Это глупо! – сказал он, давая выход своему сдерживаемому горю.
      Гарими не удивил бы такой ответ от Сестры. Айдахо ошарашил ее, и она несколько минут приходила в себя. Честность покорила ее.
      – Конечно, глупо. Извини. Ты уверен, что не хочешь остаться? Мы даем тебе шанс сделать собственный выбор.
      «Бенегессеритская изощренность по отношению к тем, кто верно служит им».
      – Я иду с вами.
      Горе, которое они видели на его лице, не было притворным. Он не скрывал его, когда направился к своему рабочему месту.
      «Мое место по праву».
      Он не пытался скрывать свои действия, когда задавал АД-контуры для корабля.
      «Союзники в Архивах».
      Контуры вспыхнули на проекции – цветные ленты с оборванной связью, ведущей в систему полета. Путь в обход разрыва стал видимым только после нескольких мгновений исследования. Наблюдения Ментата были подготовлены для этого.
      «Умножение через центр».
      Айдахо сел и стал ждать.
      Взлет был леденящим моментом пустоты, что резко оборвалась, когда они достаточно далеко отошли от поверхности, чтобы использовать нуль-поля и войти в подпространство.
      Айдахо рассматривал проекцию. Вот они: старая чета в их саду! Он видел мерцающую сеть перед ними, мужчина показал на нее, удовлетворенная улыбка расплылась по круглому лицу. Они двигались в прозрачном покое, что открывал позади него контуры корабля. Сеть стала расти – уже не линии, но ленты, толще, чем проекционные контуры.
      Губы мужчины задвигались, произнося беззвучные слова:
      «Мы ждали тебя».
      Руки Айдахо опустились на пульт, пальцы распластались по ком-полю, чтобы захватить необходимые элементы контроля над контуром. Не было времени для утонченности. Грубый разрыв. Он вошел в центр в течение секунды. С этого момента было просто накрывать целые сегменты. Сначала навигация. Он увидел, как сетка начала истончаться, выражение удивления на лице мужчины. Потом нульполя. Айдахо почувствовал, как корабль ныряет в подпространство. Сетка наклонилась, растянутая двумя наблюдателями, обрела перспективу и утончилась. Айдахо стер контуры звездной памяти, взяв с особой собственные данные.