– На Дюне он оставил лишь горстку лучших учителей, но вопрос, о котором Антеак заставляет задуматься, не там. Куда отправились твои Сестры, Белл?
– Пока мы не можем узнать, да? – Она взглянула на его консоль, неожиданно поняв ее смысл. Нельзя было блокировать такой ум. Если им предстоит его использовать, использовать его надо по полной программе.
– Кстати, Белл, – бросил он, когда она поднялась, чтобы уйти. – Чтимые Матре могут оказаться относительно небольшой группировкой.
Небольшой? Неужели он не знал, как Сестринство было потрясено увеличившимся числом примкнувших планет?
– Все числа относительны. Есть ли во Вселенной чтото действительно незыблемое? Наша Старая Империя возможно была последним их приютом. Место, где можно укрыться и постараться перегруппироваться.
– Ты это предлагал уже… Дар.
Не Великой Матери. Не Одрейд. Дар. Он улыбнулся.
– А может мы поможем со Скитейлом?
– Мы?
– Мурбелла собирает информацию, я ее перерабатываю.
Ему не понравилась улыбка, явившаяся ответом.
– Что ты конкретно предлагаешь?
– Дать нашему воображению разгуляться и соответственно обустроить наши эксперименты. Какой толк будет даже от не-планеты, если кто-то проникнет сквозь защиту?
Она бросила взгляд на мальчика. Знал ли Айдахо их подозрения о том, что Башар видел не-корабли? Естественно! Ментат с его способностями… Крохотные кусочки собирались в великолепную мозаику.
– Для защиты любой, хоть сколько-то заселенной планеты требуется вся энергия солнца класса G-3, – она сухо и очень прохладно глянула на него.
– Ничто не вне вопросов Рассеянных.
– Но не при наших существующих возможностях. Ты можешь предложить нечто менее претенциозное?
– Оцени генетические коды в клетках ваших людей. Поищи общие схемы в наследии Атридесов. О некоторых талантах вы можете и не предполагать.
– Твое конструктивное воображение ходит вокруг да около.
– Солнце класса G-3 – дело генетиков. Могут быть общие признаки.
Что за безумные предположения? Не-планеты и люди, для которых предвидящая защита – прозрачна? К чему он?
Она не обманывала себя, убеждая, что он говорит только с ней. Всегда оставались комкамеры.
Он по-прежнему безмолвствовал, небрежно положив руку на плечо мальчика. Они оба следят за пей! Это – вызов?
Будь ментатом, если можешь!
Не-планеты? По мере увеличения массы объекта, энергия, необходимая для аннулирования гравитации проходит пороги, соответствующие простым числам. Незащита сталкивается с большими энергетическими барьерами. Еще одна переменная экспоненциального роста. Предполагал ли Айдахо, что кто-то из Рассеянных нашел способ обойти проблему? Она спросила его.
– Иксиане не постигли концепции объединения Хольцмана, – сказал он. – Они просто использовали ее, ведь эта теория срабатывает, даже когда ее не понимаешь.
Зачем он направляет мое внимание на технократию Икса? Иксиане запустили пальцы в слишком многие куски пирога, чтобы Бене Джессерит им доверяли.
– Тебя не удивляет, что Тиран никогда не подавлял Икс? – спросил он. Но она продолжала молчать, сосредоточенно глядя на него.
– Он только сдерживал их. Он был увлечен безвыходностью связей человека и машины, когда оба проверяют рамки друг друга.
– Киборги?
– И это тоже.
– Разве Айдахо не знал об осадках революции, оставленной Бутлерианским Джихадом даже в среде Бене Джессерит? Тревожно! Воссоединение, к которому могут прийти обе стороны, и человек, и машина. Рассмотрение ограничений на машины, вот краткое описание иксианской близорукости. Может, Айдахо говорил о том, что Тиран подписался под идеей о машинном разуме? Глупо! – Она отвернулась от него.
Ты слишком скоро уходишь, Белл. Тебя должен был сильнее заинтересовать иммунитет Шианы к половым связям Парень, посланный мною для шлифовки, не штампован и она тоже. Однако нет среди Чтимых Матре большего эксперта в этой области.
Теперь Беллонда поняла роль, придаваемую Одрейд этому гхоле. Бесценно! А я ведь могла убить его. Близость этой ошибки переполнила ее страхом.
Когда она подошла к двери, он остановил ее:
– Я о Футарах, которых видел на Гамму – почему нам сказали, что они выслеживают и убивают Чтимых Матре? Мурбелла не в курсе этого.
Беллонда ушла, не оглядываясь. Все, что она узнала сегодня об Айдахо, увеличивало его опасность… но им надо мириться с этим… пока.
Айдахо глубоко вздохнул и взглянул на недоумевающего Тега.
– Спасибо за присутствие, и я ценю тот факт, что ты молчал, несмотря на великое искушение.
– Она бы и вправду убила тебя, да?
– Если бы ты не выиграл у нее несколько мгновений, могла бы.
– Зачем?
– Ее преследует ошибочное подозрение, что я – Квизац Хадерах.
– Как Муаддиб?
– И его сын.
– Но теперь-то она не тронет тебя.
Айдахо взглянул на дверь, за которой скрылась Беллонда. Отмена смертного приговора. Это все, чего он добился. Видимо он уже был не просто винтиком в чужих махинациях. Он перешел на новые отношения, которые могли бы оставить его в живых при правильном использовании. Эмоциональной привязанности в этом не было, даже с Мурбеллой… и с Одрейд. В глубине души Мурбелла возмущалась сексуальной связью не меньше него. Одрейд могла намекать на древнюю связь с верностью Атридесов, но чувствам Преподобной Матери нельзя было доверять.
Атридесы! Он взглянул на Тега, отмечая фамильные черты, уже проявляющиеся на детском лице.
Чего реального добился я от Белл? Они, наверное, больше не будут пичкать его ложными данными. Можно было найти определенную связь в обращенных к нему словах Преподобной Матери, окрашивающих все осознанием того, что все люди совершают ошибки.
Я не одиночка особой школы. Теперь в моей школе Сестры!
– Можно я пойду найду Мурбеллу? – спросил Тег, – Она обещала научить меня драться ногами. По-моему, Башара этому никогда не учили.
– Кого никогда не учили?
– Меня этому никогда не учили.
– Мурбелла на этаже тренировок. Беги один. Но рассказ о Беллонде оставь для меня.
Обучение по методике Бене Джессерит ни на минуту не прекращалось, задумался Айдахо, когда мальчик вышел. Но Мурбелла была права, говоря, что они учили вещам, полученным от Сестер.
Эта мысль всколыхнула опасения. В памяти он увидел образ. Скитейл, стоящий в коридоре за полем барьера. Чему обучался их пленный приятель? Айдахо пожал плечами.
Задумываясь о Тлейлаксе, он всегда вспоминал Лицевых Танцоров И способность Лицевых Танцоров «переписывать» воспоминания всех ими убитых. А это, в свою очередь, переполняло его страхами перед видениями. Лицевые Танцоры?
И я – эксперимент Тлейлакса.
Это было из разряда тех вещей, которых он предпочитал не касаться в разговорах с Преподобной Матерью или даже просто при ней.
Он прошел по коридорам и отправился в апартаменты Мурбеллы, где расположился на стуле, размышляя о результатах полученного ею урока. Голос. Она пользовалась клаиртоном для своих вокальных упражнений. Дыхательное приспособление, вызывающее реакцию пранабинду, валялось на стуле, небрежно брошенное углом. Дурные привычки она сохранила со времен Чтимых Матре. Там и нашла его Мурбелла, когда вернулась. Она была одета в белое, мокрое от пота трико и поторопилась раздеться, чтобы почувствовать себя лучше. Он перехватил ее по пути в душ, воспользовавшись одним из приобретенных им приемов.
– Я открыл в Сестринстве кое-что ранее нем неизвестное.
– Расскажи! – требовала Мурбелла. Пот поблескивал на ее овальном лице, зеленые глаза сверкали. Мой Дункан опять видит их насквозь?
– Игра была одним из незыблемых элементов, – напомнил он. – Пусть эти сторожевые псы комкамер поиграют с этим! – Я им нужен не только для создания новой религии вокруг Шианы, как добровольный участник их надежд, я предназначен еще быть их оводом, их сознанием, требуя испрашивать прощение за собственное экстраординарное поведение.
– Здесь была Одрейд?
– Беллонда.
– Дункан! Она опасна. Ты не должен с ней видеться один на один.
– Со мной был мальчик.
– Он мне не сказал!
– Он подчиняется приказам.
– Хорошо! Так что случилось?
Он вкратце все описал, останавливаясь даже на выражении лица и прочих реакциях Беллонды (тут комкамерам не над чем будет позабавиться! ).
Мурбелла была взбешена.
– Если она причинит тебе вред, я ни с одной из них работать не буду.
– Прямо в лузу, моя дорогая. Выводы! Твоим бенеджессеритским ведьмам надо очень внимательно переоценить твое поведение.
– От меня все еще пахнет этажом тренировок, – сказала она. – Этот мальчишка. Он – шустрый малый. Я таких умниц еще не видала.
Он стоял.
– Проходи, я вымою тебя.
В душе он помог ей выбраться из потного трико, холодя ее кожу своими руками. И наблюдая за тем, как ей нравятся его прикосновения.
– Так нежно и однако сильно, – прошептала она.
Боги низа! Она так смотрела на него, будто хотела съесть.
На мгновение мысли Мурбеллы об Айдахо были свободны от самообвинений. «Я не помню такой минуты, чтобы я проснулась и сказала себе: „Я люблю его!“ Нет, чувство превращалось все в более глубокую привязанность, пока – свершившийся факт – оно не проникло в каждое мгновение жизни. Как дыхание или биение сердца. Порыв? Ошибка Сестринства!»
– Помой мне спинку, – сказала она и рассмеялась, когда душ намочил его одежду. Она помогла ему раздеться и здесь, в душе, это случилось еще раз: бесконтрольное совокупление, плотская связь мужчины и женщины, выметающая все, кроме чувств. Только потом она, вспомнив, сказала себе: «Он обладает той же техникой, что и я». Но то была не просто техника. «Он хочет доставить мне удовольствие! Дорогие боги Дура! Как же мне так повезло?
Она обхватила его шею, а он вынес ее из душа и уложил мокрую в постель. Она притянула его к себе и они тихо лежали, восстанавливая силы.
Вскоре она зашептала:
– Значит, Миссионария воспользуется Шианой.
– Очень опасно.
– Заставь Сестринство раскрыться. Думаю, они всегда старались этого избежать.
– С моей точки зрения, это нелепо.
– Потому что они хотели от тебя контроля над Шианой?
Никто ее контролировать не может! И, возможно, не сможет. – Он глянул на комкамеры. – Эй, Белл! У тебя в руках хвосты ни одного тигра.
Беллонда, вернувшись в Архивы, остановилась у двери Записи Комкамер и вопросительно глянула на Наблюдающую Мать.
– Опять душ, – сказала Наблюдающая Мать. – Это слегка надоедает.
– Дар Участия! – сказала Беллонда и направилась в свои комнаты, взбудораженная переплетеньем ощущений, требующих упорядочения. Он лучший ментат, чем я!
Я завидую Шиане, будь она проклята! И он это знает!
Дар Участия! Оргия в роли стимулятора. Сексуальные знания Чтимых Матре имели влияние на Боне Джессерит, сходное с примитивным уходом в совместный экстаз.
Мы делаем шаг вперед и шаг назад.
Просто знать, что эта вещь существует! Как отвратительно, как опасно… и все же как притягательно.
А у Шианы иммунитет! Будь она проклята! И почему именно сейчас Айдахо напомнил об этом?
x x x
Каждый раз предоставляйте мне суждение взвешенного разума, а не законы. Кодексы и руководства порождают стереотипное поведение. Любое стереотипное поведение стремится избавиться от вопросов, возводя разрушительный монумент.
Дарви Одрейд
Тамейлан появилась в Элдиойских апартаментах Одрейд прямо перед рассветом, принеся новости о простирающейся перед ними глянцевой равнине.
– Песок занес дорогу, сделав ее опасной или непроходимой в шести местах у моря. Дюны очень большие.
Одрейд только что завершила свой ежедневный распорядок: мини-Агония Спайса, а затем упражнения и холодный душ. В гостевой спальне стоял всего один плетеный стул (они знали ее слабости), в котором она и уселась в ожидании Стрегги и утреннего отчета.
Лицо Тамейланы казалось бледно-желтым в лучах двух серебристых глоуглобов, но нельзя было не заметить ее удовлетворенности. Если бы ты прежде всего слушалась меня!
– Найдите нам топтеры, – велела Одрейд.
Тамейлан вышла, очевидно разочарованная спокойной реакцией Великой Матери.
Одрейд вызвала Стрегги:
– Попытайтесь найти другие дороги. Проверьте, можно ли пробраться по западному краю моря. – Стреги поспешила исполнять приказ, чуть не столкнувшись с возвращающейся Тамейлан.
– Вынуждена сообщить, что Транспорт не сможет немедля доставить нам достаточное число топтеров. Они переселяют пять общин к востоку от нас. Видимо, мы сможем рассчитывать на них лишь к полудню.
– А есть ли наблюдательный терминал на краю южного ответвления пустыни? – спросила Одрейд.
– Первое препятствие прямо за ним, – в Тамейлан все еще оставалось самодовольство.
– Пусть нас там встретят топтеры, – приказала Одрейд. – Мы отправимся прямо после завтрака.
– Но Дар…
– Скажи Клерби, что ты поедешь сегодня со мной. Да, Стрегги? – Помощница стояла в дверях позади Тамейлан.
Положение ее плечей, когда она выходила, говорило, что Тамейлан не считает новое назначение прощением. В опале! Но поведение Там играло им на руку.
– Мы сможем добраться до наблюдательного терминала, – сказала Стрегги, давая знать, что она все слышала. – Мы будем вязнуть в пыли и песке, но это безопасно.
– Поторопимся с завтраком.
Чем ближе они подходили к пустыне, тем более безжизненным становился ландшафт, и Одрейд отметила это по дороге на юг.
В одной сотне кликов от отмеченной в последний раз границы пустыни виднелись следы вытесненных и снявшихся по направлению к более холодным широтам общин. Голые фундаменты, оставленные стены, поврежденные при демонтаже, да так и брошенные. Трубы, срезанные на уровне фундамента. Слишком дорого было бы их выкапывать. Вскоре пески закроют весь этот неприглядный беспорядок.
Здесь, в отличие от Дюны, не было Защитной Стены, заметила Одрейд Стрегги. Уже скоро население Дома Ордена переселится в полярные районы и будет копать лед, добывая воду.
– А это правда. Великая Мать, – спросили из-за спины Тамейлан, – что мы уже создаем агрегаты для сбора спайса?
Одрейд развернулась на сиденье. Вопрос был задан работницей Сети Связи, главной помощницей, пожилой женщиной, лоб которой был испещрен глубокими морщинками ответственности. Они были темные и косые от долгих часов работы за ее оборудованием.
– Надо беречься Червей, – напомнила Одрейд.
– Если они появятся, – сказала Тамейлан.
– Ты когда-нибудь ходила по пустыне. Там? – спросила Одрейд.
– Я была на Дюне, – коротко бросила она.
– Но ты ходила по открытой пустыне?
– Только по тем небольшим наносам, что возле Кина.
– Это совсем другое. – Краткий ответ заслуживал не менее краткого возражения.
– Иные Воспоминания подскажут мне, что делать, – это было рассчитано на помощниц.
– Это совсем другое, Там. Этому надо научиться самой. Очень любопытно чувствуешь себя на Дюне, когда знаешь, что в любой момент может появиться Червь и поглотить тебя.
– Я слышала о твоих… подвигах на Дюне.
Подвигах. Не «опыте». Подвиги. Очень четко вяжется с ее осуждением. Вполне по-тамейлановски. «Она переняла очень много от Белл», – скажут так.
– Прогулка по такой пустыне меняет человека. Там. Иные Воспоминания становятся яснее. Одно дело перехватить опыт Свободных предков. А совсем другое – самому двигаться, как Свободные, пусть всего несколько часов.
– Я не в восторге от этого.
Это было слишком для азартной Там, и все в машине увидели ее не в лучшем свете. Слово – не воробей.
Да, она в опале!
Однако теперь предпочтение, отданное на Совете Шиане (если она подойдет), становилось понятным.
Наблюдательный терминал был застывшим кварцевым полем, зеленым и застекленевшим с оставшимися внутри пузырьками воздуха. Одрейд стояла на застывшем краешке, где кончались одинокие травяные бугорки, и песок отвоевывал уступы этого бриллиантового холма. Виднелись молодые солончаковые кусты (выведенные людьми Шианы, как сказал кто-то из свиты Одрейд), разбросанные серыми пятнами по наступающим щупальцам пустыни. Безмолвная война. Жизнь, основанная на хлорофилле, принимала арьергардный бой с песком.
Справа над терминалом поднималась пологая дюна. Остановив остальных взмахом руки, Одрейд забралась наверх и прямо за возвышающимся гребнем ею овладела пустыня памяти.
Вот что мы творим.
Никаких признаков обитания. Она не пыталась посмотреть назад на последние отчаянно сражающиеся с наступающими дюнами растения, сосредоточив внимание на далеком горизонте. Там виднелись жители пограничья пустыни. А все движущееся в этом иссушенном просторе было потенциально опасным.
Вернувшись к остальным, она на время остановила взор на глянцевой поверхности терминала.
Старая работница Сети Связи подошла к Одрейд с запросом от Погоды.
Одрейд просмотрела его. Сжато и однозначно. Ничего неожиданного в отраженных изменениях. Они просили больше землеройного оборудования. Это требование не являлось неожиданностью, подобной внезапной буре, а решением Великой Матери.
Вчера? Разве я не решила только вчера фазировать море?
Она отдала отчет обратно работнице Сети Связи и бросила взгляд ей за спину, на слегка занесенный песком глянец.
– Подтвердите запрос, – и затем добавила: – Меня печалит вид этих брошенных зданий.
Работница пожала плечами. Пожала плечами! Одрейд восприняла это, как пощечину. (И не послужит ли это причиной разочарований в среде Сестринства!) Одрейд отвернулась от женщины.
Что я могу ей сказать? На этой земле мы прожили пять жизней старейших Сестер. А она пожимает плечами.
Однако… по некоторым стандартам сооружения Сестринства едва достигали зрелости. Плаз и пласталь были направлены на достижение принятых соотношений между зданиями и их строительством. Запечатленных на земле и в памяти. Поселки и города нелегко сдавались другим силам… кроме сил человеческих капризов.
Еще одна естественная сила.
Идея увлечения стариной была странной, решила она. Она рождалась вместе с людьми. Она вспомнила, как заметила ее в старом Башаре, когда тот заговорил о своих семейных владениях на Лернаусе.
«Мы думали, это поможет сохранить обстановку, любимою моей матерью».
Непрерывность. Воскресит ли воскресший гхола эти чувства?
Здесь присутствовал мой род.
Чувствовалась специфическая патина в словах «мой род», подразумевающих кровное родство.
Посмотрите, как долго мы, Атридесы, жили на Келадане, восстанавливая старый замок и шлифуя глубокий резной орнамент на древнем дереве. Целый штат прислуги содержался только для поддержания старого скрипучего дома на уровне едва переносимой функциональности.
Но эти слуги не считали свою работу напрасной. Их труд играл роль привилегии. Руки, полировавшие дерево, скорее ласкали его.
– Старина. Как долго они жили с Атридесами.
Люди и их архетипы. Она очень ярко почувствовала инструмент, как живую часть себя.
«Я становлюсь лучше благодаря этой палке в руке… благодаря заточенному на огне копью, которым бью дичь… благодаря этому убежищу от холода… благодаря каменному леднику для хранения пищи… благодаря быстрому паруснику… этому огромному океанскому лайнеру… этому кораблю из металла и керамики, несущему меня в космос…»
О, эти первые вылазки человека в космос – сколь малы казались их предполагаемые перспективы. Как изолированы они были в древности! Крошечные капсулы живительной атмосферы, подсоединенные к громоздким источникам данных с помощью примитивных систем передачи. Уединенность. Одиночество. Ограниченные возможности для всего, не служащего целям выживания. Очистка воздуха. Обеспечение питьевой водой. Упражнения, предотвращающие расслабленность от невесомости. Ведение активного образа жизни. Здоровый дух в здоровом теле. Чем тогда был здоровый дух?
– Великая Мать?
Опять эта проклятая работница Систем Связи!
– Да?
– Беллонда велела обязательно передать всем, что от Баззел прибыла посланница. Неизвестные схватили всех Преподобных Матерей.
Одрейд молниеносно повернулась:
– Это весь текст сообщения?
– Нет, Великая Мать. Говорят, что неизвестными командовала женщина. Курьерша передала, что она выглядела, как Чтимая Матре, но одета была не в мантию.
– Сообщений от Дортуйлы и остальных нет?
– У них не было возможности. Великая Мать. Посланница – помощница на Первой Стадии. Она добралась на небольшом не-корабле, четко следуя приказам Дортуйлы.
– Скажите Белл, чтобы эту новенькую никуда не выпускали. Она владеет опасной информацией. Я загляну к посланнице, когда вернусь. Она, должно быть. Преподобная Мать. Вам понятно?
– Конечно, Великая Мать. – Обида от возможности сомнений. Случилось! Одрейд с трудом сдерживала возбуждение.
Они схватили наживку. Что ж… Они на крючке?
Дортуйла сильно рисковала, положившись в таком деле на помощницу. Зная Дортуйлу, можно предположить, что помощница эта весьма надежна. Готовая уничтожить себя в случае пленения. Надо с ней встретиться. Возможно, она готова к Агонии. А возможно, у нее есть и сообщение от Дортуйлы для меня. Это на нее похоже.
Белл, конечно, рассердится. Глупо полагаться на когото со станции наказания!
Одрейд созвала бригаду Систем Связи.
– Соединитесь с Беллондой.
Переносной проектор не обладал четкостью статичной установки, но Белл и ее окружение были узнаваемы.
Сидит за моим столом, будто он – ее собственный. Великолепно.
Не давая Беллонде выплеснуть свои эмоции, Одрейд начала:
– Определи, готова ли посланница к Агонии.
– Готова.
Боги низа! Для Белл это скупо.
– Тогда позаботься об этом. Возможно, она сможет быть и нашей посланницей.
– Уже.
– Она в норме.
– Абсолютно.
Что во имя всех дьяволов случилось с Белл? Она ведет себя очень странно. Это ей совсем несвойственно. Дункан!
– И, Белл, я хочу, чтобы Дункан имел свободный доступ к Архивам.
– Имел этим утром.
Ну, хорошо. Общение с Дунканом возымело эффект.
– Я поговорю с тобой после встречи с Шианой.
– Передай Там, что она права.
– В чем?
– Просто передай.
– Ладно, хорошо. Должна сказать, Белл, что я более чем удовлетворена тем, как ты ведешь дела.
– Под вашим руководством и не могло быть иначе.
Беллонда явно улыбалась, обрывая связь. Одрейд повернулась к Тамейлан, стоящей позади.
– Права в чем. Там?
– В том, что контакты Айдахо и Шианы содержат нечто большее, чем мы ожидали. – Тамейлан приблизилась к Одрейд и понизила голос: – Не сажайте ее в мое кресло, пока не узнаете их тайну.
– Я знаю, что ты понимаешь мои намерения, Там. Но… неужели это настолько прозрачно?
– Иногда да. Дар.
– Мне повезло, что мы подруги.
– Тебя поддерживают и другие. Когда голосовали Прокторы, на тебя работала не только твоя созидательность. Один из твоих защитников назвал это «вдохновленностью».
– Тогда ты понимаешь, что я довольно крепко буду обуздывать Шиану, пока не найду одного из «вдохновенных» решений.
– Конечно.
Одрейд жестом приказала связистам убрать проектор и отправилась дожидаться к краю застекленевшей равнины.
Созидательное воображение.
Она сознавала смешанность чувств в своих ассоциациях.
Созидательность!
Всегда опасна для хранящейся под опекой силы. Новое могло уничтожить хватку власти Даже Бене Джессерит подходили к созидательности с опаской. Движение с ровным килем заставляло некоторых жертвовать раскачиванием лодки. Эта деталь не попадала в переписку Дортуйлы. Беда заключалась в том, что созидающие личности имеют склонность к тихим заводям. Они это называют уединением. Было приложено немало усилий, чтобы вывести из этого состояния Дортуйлу.
Будь в порядке, Дортуйла. Будь лучшей нашей наживкой.
Прибыли топтеры – шестнадцать штук. Пилоты их были недовольны новым назначением, после всего, что они уже прошли. Переселять целые общины!
Со смешанными чувствами Одрейд следила за посадкой топтеров на твердой глянцевой поверхности. Они складывали крылья назад в карманные чехлы и становились похожими на спящих насекомых.
Насекомые, одинаковостью своей напоминавшие творение безумного робота.
Когда они взлетели, Стрегги, сидящая перед Одрейд, спросила:
– Мы увидим песчаных Червей?
– Возможно. Но сообщений о них еще не поступало.
Стрегги села назад, разочарованная ответом, не сумев перевести его в другой вопрос. Правда временами огорчает, а какие серьезные ожидания были поставлены на карту в этой эволюционной игре, подумала Одрейд.
А зачем же еще разрушать на Доме Ордена все нами любимое?
Поток мыслей остановил вид старой вывески, дугой возвышающейся над узким входом в ярко-розовое здание: КЛИНИКА НЕИЗЛЕЧИМЫХ БОЛЕЗНЕЙ.
Может, здесь найдет себя Сестринство? Или это означает, что они потерпят массу неудач? Назойливые Иные Воспоминания должны иметь назначение.
Неудачи?
Одрейд проанализировала это: если так случится, нужно будет подумать о Мурбелле в роли Сестры. Не в том смысле, что пленная Чтимая Матре была неизлечимой неудачей. Но она была неприспособлена к окружающим условиям и прошла углубленную тренировку в слишком позднем возрасте.
Как были все вокруг спокойны, следя за навеваемым ветром песком – между китовыми спинами дюн временами проглядывали маленькие рифленые наносы. Раннее утреннее солнце только встало, освещая мелкие подробности картины. Горизонт был затуманен пылью.
Одрейд свернулась в кресле и уснула. Я уже видела это раньше. Я, пережившая Дюну.
Болтанка, сопровождающая снижение и круговой заход к Центру наблюдения за пустыней Шианы, разбудили ее.
Центр наблюдения за пустыней. Мы снова здесь. Мы еще не назвали его… как не назвали и саму планету. Дом Ордена! Что это за имя? Центр наблюдения за пустыней! Описание, да и только. Подчеркивание временности.
По ходу посадки она увидела подтверждение своих мыслей. Чувство временности построек было усилено спартанской лаконичностью всего хозяйства. Никакой мягкости, никаких закруглений на стыках. Вот это подсоединяется здесь, а вот это идет туда. Все соединено съемными креплениями.
Посадка была жесткой, и пилот выразился так:
– Ну вот вам и избавление.
Одрейд прямиком направилась в комнату, постоянно резервируемую для нее и вызвала Шиану. Временные апартаменты: спартанская спальня с жесткой койкой. На этот раз два стула. Окно на запад с видом на пустыню. Временность этих комнат раздражала ее. Здесь все могло быть демонтировано и перевезено. Она умыла лицо в смежной с комнатой ванной, стараясь экономить движения. После неудобного сна в топтере телу было не по себе.
Освежившись, она подошла к окну, отдав должное бригаде монтажников, построивших эту башню: всего десять этажей, этот – девятый. Шиана располагалась на последнем, пользуясь всеми преимуществами процесса, именем которого называлось место.
Дожидаясь встречи, Одрейд должным образом готовилась к ней.
Распахни мозг. Отбрось предубеждения.
Первые впечатления от прихода Шианы должны быть восприняты чистым рассудком. Уши не должны ожидать знакомого голоса. Ноздри не должны готовиться к привычным запахам.
Я выбираю это. Я, ее первая наставница, восприимчива к ошибкам.
Одрейд повернулась на звук открываемой двери. Стрегги.
– Шиана только что вернулась из пустыни и говорит сейчас со своими людьми. Она просит Великую Мать встретиться с ней в верхних комнатах, они более удобны.
Одрейд кивнула.
В комнатах Шианы на последнем этаже глаз все так же резали углы. Наспех собранное прибежище в пустыне. Огромная комната, в шесть-семь раз превышающая размеры гостиной, но играющая роль и кабинета и спальни. На двух стенах окна – на запад и север. Одрейд была потрясена смесью функционального и нефункционального.
Шиана постаралась отразить в комнатах себя. Стандартная койка Бене Джессерит была покрыта пледом ярко-оранжевого и темно-коричневого цвета. На дальней стене висела картина, на белом фоне которой черные линии изображали вылетающего из-под земли песчаного Червя с пастью, переполненной кристальными зубами. Шиана написала ее, основываясь на Иных Воспоминаниях и детских впечатлениях о Дюне.
Немало значил выбор Шианы: она не пыталась создать более претенциозного рисунка, может быть многоцветного и в традиционном пустынном стиле. Просто Червь, намек на песок вокруг него и маленькая фигурка в плаще на переднем плане.
Она сама?
Восхитительная сдержанность и постоянное напоминание о причинах ее здешнего пребывания. Глубокое восхищение природой.
Природа не создает плохих произведений.
Фраза была слишком гладкой, чтобы принять ее.
Что мы подразумеваем под «природой»?
Она видела зверскую природную дикость: тщедушные деревца, выглядящие так, будто их макнули в бледнозеленую взвесь и оставили сушиться на краю тундры, превратив в жалкую пародию на самих себя. Отвратительно. Трудно представить такие деревья целесообразными. И слепые Черви… слизистые желтые тела. Где в них искусство? Временная остановка эволюционного развития и ее переориентация. Всегда ли вмешательство человека приводит к переменам? Слиги! Каких гадостей понаделали там Бене Тлейлакс.
Восхищаясь рисунком Шианы, Одрейд решила, что определенные комбинации раздражают некоторые человеческие чувства. Слиги в качестве пищи были самой прелестью. Отвратительные комбинации касались ранних экспериментов. А потом опыты выносили приговор.
