Следующий короткий диалог приписывается рукописному источнику, называемому «Фрагмент Велбека». Предполагаемый автор — Сиона Атридес. Участники разговора — сама Сиона и ее отец Монео, который был (как сообщают все исторические сведения) мажордомом и главным помощником Лито II. Фрагмент датирован тем временем, когда Сиона была еще подростком, и отец навещал ее в ее новом жилье в школе Рыбословш в Фестивальном Городе Онне, главном населенном центре планеты, известной теперь, как Ракис. Согласно рукописным источникам, Монео тайно навещал свою дочь, чтобы предостеречь ее от риска погубить себя.
 

      Сиона. Как же ты сохранил жизнь, отец, находясь при нем так долго? Он убивает всех близких к нему. Это известно всякому.
      Монео. Нет! Ты не права. Он никого не убивает.
      Сиона. Не надо мне лгать о нем.
      Монео. Я говорю правду. Он никого не убивает.
      Сиона. Тогда как же ты объяснишь известные всем смерти?
      Монео. Это убивает Червь. Червь — это Бог. Лито живет в груди Бога, но он никого не убивает.
      Сиона. Тогда как же ты сохраняешь себе жизнь?
      Монео. Я умею распознавать Червя. Я узнаю его в лице Лито и его движениях. Я знаю, когда появится Шаи-Хулуд.
      Сиона. Он не Шаи-Хулуд!
      Монео. Что ж, ведь именно так называли Червя в дни Свободных.
      Сиона. Я читала об этом. Но он не Бог пустыни.
      Монео. Потише, ты, дурочка! Ты ничего не знаешь о таких вещах.
      Сиона. Я знаю, что ты трус.
      Монео. Как же мало ты знаешь. Ты никогда не стояла там, где доводилось стоять мне, и ты не видела, как в его глазах и в движениях рук отражается приближение Этого.
      Сиона. Что ты делаешь, когда появляется Червь?
      Монео. Я ухожу.
      Сиона. Благоразумно. Мы точно знаем, что он убил по крайней мере девять Данканов Айдахо.
      Монео. Говорю тебе, он никого не убивает!
      Сиона. А в чем разница? Лито или Червь, они теперь одно тело.
      Монео. Но это два раздельных бытия: Лито — это император, А ЧЕРВЬ ЭТО ТОТ, КТО ЯВЛЯЕТСЯ БОГОМ.
      Сиона. Ты сумасшедший!
      Монео. Может быть. Но я и в самом деле служу Богу.

 
      Лито считал, что это самое интересное место во всем мироздании, то место, где он сейчас дожидается прихода своего нынешнего Данкана Айдахо. Если мерить человеческими стандартами, это было огромное пространство, центр изощренного переплетения катакомб под Твердыней. От него расходились светящиеся помещения, примерно тридцати метров в высоту и двадцати метров в ширину, как расходятся спицы от втулки колеса. Повозка Лито стояла как раз в центре этой втулки — в круглом помещении с купольным сводом приблизительно четырехсот метров в диаметре и ста метров высоты до самой высокой точки свода.
      Лито находил эти размеры успокоительными.
      Едва перевалило за полдень, но лишь светло-оранжевые глоуглобы освещали эту палату, беспорядочно блуждая в воздухе на своих черенках. Свет не проникал глубоко в спицы колеса, но Лито по памяти знал назубок, где что находится вода, кости, прах его предков и тех Атридесов, которые жили и умерли со времен Дюны. Все они были здесь, плюс несколько контейнеров меланжа, чтобы создать иллюзию, будто это весь его запас, дойди дело до такой крайности.
      Лито знал, зачем к нему собирается Данкан: Айдахо выяснил, что на Тлейлаксе делают другого Данкана, еще одного гхолу, создаваемого согласно пожеланию и требованиям Бога-Императора. Нынешний Данкан страшился, что он будет заменен после почти шестидесяти лет службы. Всегда падение Данканов начиналось с чего-нибудь подобного. До того у Лито побывал представитель Космического Союза и предостерег его, что икшианцы поставили нынешнему Данкану лазерный пистолет.
      Лито хихикнул. Космический Союз остается крайне чувствительным ко всему, что может угрожать их скудному снабжению спайсом. Они приходят в ужас при мысли, что Лито — это последнее связующее звено с песчаными червями, которые произвели некогда исходные запасы меланжа.
      «Если я умру вдалеке от воды, то не будет больше спайса никогда».
      Этого и боялся Космический Союз. А его учетчики, занимавшиеся историческими исследованиями, были убеждены — и убедили своих хозяев — что у Лито самый большой запас меланжа во всем космосе. Это знание делало Космический Союз почти надежным союзником.
      Дожидаясь Данкана, Лито проделал бенеджессеритские упражнения для рук и пальцев. Руки были его гордостью. Под серой оболочкой кожи песчаной форели их длинные пальцы могли делать все почти так же, как и любые человеческие руки. Почти бесполезные плавники, бывшие некогда его ногами, являлись больше неудобством, чем стыдом. Он мог ползать, переворачиваться и швырять свое тело с изумляющей скоростью, но иногда он падал на эти плавники, и это причиняло ему боль.
      Почему же медлит Данкан?
      Лито представил себе, как тот колеблется, глядя в окно на текучий горизонт Сарьера. Воздух сегодня был подвижен от жары. Перед тем, как спуститься в свой подземный склеп, Лито видел на юго-западе мираж. Зеркало жары подкинуло вверх полыхнувший над песками образ, показав группу Музейных Свободных, ковыляющих мимо выставочного сьетча, чтобы провести по нему туристов.
      Его подземелье было прохладным, всегда прохладным, а свет всегда приглушен. Разбегающиеся туннели были темными дырами, наклонно идущими вверх и вниз под плавными углами, чтобы легко было передвигаться на королевской тележке. Эти туннели уходили на много километров дальше ложных стен, это были проходы, которые Лито создал для себя с помощью икшианских инструментов — туннели снабжения и секретные ходы.
      В раздумьях о предстоящей беседе Лито занервничал. Он находил подобную нервозность интересным ощущением, всегда доставлявшим ему радость. Лито понимал, что он довольно-таки привязался к нынешнему Данкану. Была еще надежда, что Айдахо переживет эту их встречу. Порой они оставались в живых. Вероятность того, что Данкан представляет смертельную угрозу была мала, хотя надо было принимать во внимание и такой шанс. Лито постарался объяснить это одному из прежних Данканов… как раз в этом самом помещении.
      — Ты сочтешь странным, что я, наделенный такими силами, могу говорить о везении и случайности, — сказал Лито.
      Данкан рассердился.
      — Ты ничего не оставляешь на волю случая! Я тебя знаю!
      — Как наивно. Случайность — это природа нашего мироздания.
      — Никакой случайности! Злые выходки. Ты автор этого зла!
      — Великолепно, Данкан! Злые выходки — это самое глубокое удовольствие. Именно с помощью таких выходок мы и заостряем творческие силы.
      — Ты теперь даже больше не человек! — ох, как же сердит был тот Данкан.
      Лито счел это обвинение раздражающим — как песчинку, попавшую в глаз. Он держался за остатки того человеческого, что в нем еще были, с мрачным упорством, которое нельзя было отрицать, хотя он уже не мог испытывать настоящих эмоций. Наибольшее, на что он был способен — самое близкое к гневу чувство, которое он еще испытывал — раздражение.
      — Твоя жизнь превращается в клише, — обвинил его Лито.
      И тогда Данкан извлек из складок своего форменного плаща небольшое взрывное устройство. Какая неожиданность!
      Лито любил неожиданности, даже дурные.
      «Это то, чего я не предвидел!». — Он сказал это Данкану, стоявшему здесь в странной нерешительности, какое же решение от него окончательно требуется.
      — Это может убить тебя, — сказал Данкан.
      — Прости Данкан, это лишь слегка меня поранит, и ничего более.
      — Но ты и сам сказал, что этого не предвидел! — голос Данкана стал пронзительным.
      — Данкан! Данкан! Как раз полное предвидение и равняется для меня смерти. До чего же невыразимо скучна смерть.
      В ту же секунду Данкан попытался отшвырнуть взрывное устройство, но вещество, из которого оно было сделано, оказалось слишком нестойким и сработало слишком быстро. Данкан умер.
      — Ах, ладно! Всегда есть другой Данкан в аксольтных чанах.
      Один из плавающих глоуглобов над Лито начал помаргивать. Лито охватило возбуждение. Сигнал Монео! Верный Монео извещал своего Бога-Императора, что Данкан спускается в подземелье.
      Дверь людского лифта, между двумя расходящимися проходами к северо-западу от центра подземелья, широко отворилась. Вышел Данкан, небольшая фигурка на таком расстоянии, но глаза Лито различали даже крохотные детали: такие, как морщинку на мундире, свидетельство того, что Данкан только что где-то стоял, прислонясь и обхватив рукой подбородок. Да, до сих пор остаются следы руки на подбородке. Запах Данкана опережал его. В Данкане сейчас сильно повысилось содержание адреналина.
      Лито пребывал в молчании, приглядывался к деталям, пока Данкан приближался к нему. Этот Данкан до сих пор ходил упругой юношеской походкой, несмотря на долгий срок своей службы. За это ему надо благодарить минимальные дозы меланжа. На нем был старый мундир Атридесов: черный с золотым ястребом на левой стороне груди. Интересное заявление, смысл которого надо понимать так: «Я служу чести ПРЕЖНИХАтридесов!». Его волосы до сих пор были черной каракулевой шапкой, черты лица как будто резко вытесаны из камня, скулы — высокие.
      «Тлейлакс хорошо делает своих гхол», — подумал Лито.
      При Данкане был тонкий портфельчик, плетеный из темно-коричневых волокон, тот самый, что он носил при себе много лет. Обычно в нем находились материалы, на основе которых он делал свои доклады, но сегодня на портфеле заметна была выпуклость чего-то более увесистого.
      Икшианский лазерный пистолет.
      Айдахо не отрывал взгляда от лица Лито. Оно оставалось смущающе атридесовским, тонкие черты с полностью голубыми глазами, взгляд которых нервными людьми воспринимался как физическое давление. Лицо пряталось глубоко внутри серой рясы из кожи песчаной форели, которая, как Айдахо знал, могла наворачиваться на лицо, рефлекторно защищая его в мгновение ока — скорее можно сказать, лицом не успеешь моргнуть, чем глазом не успеешь моргнуть. Серое обрамляло розовую человеческую кожу. Трудно было отделаться от мысли, что Лито — нечто непотребное, затерянный кусочек человеческого, плененного чужеродным.
      Остановившись лишь в шести шагах от королевской тележки, Айдахо не пытался скрыть свою сердитую решимость. Он даже не думал о том, знает ли Лито о лазерном пистолете. Империя слишком далеко ушла от морали старых Атридесов, стала безликой колесницей Джаггернаута, сокрушающей невинных на своем пути. Этому должен быть положен конец!
      — Я пришел поговорить с тобой о Сионе и прочих делах, — сказал Айдахо. Он пристроил свой портфель так, чтобы легко можно было выхватить из него лазерный пистолет.
      — Очень хорошо, — голос Лито был полон скуки.
      — Сиона — единственная, уцелевшая в предпринятой вылазке, но у нее все равно остается опора среди мятежников.
      — По твоему мне это не известно?
      — Я знаю твою опасную терпимость к мятежникам! Чего я не знаю так это того, что было в украденном им свертке.
      — Ах, да. Она получила полные планы всей Твердыни.
      На короткий миг Айдахо опять стал командующим гвардии Лито, его глубоко потряс такой урон, нанесенный безопасности.
      — И ты позволил ей бежать с этим?
      — Нет, это ты позволил.
      Айдахо отпрянул при этом обвинении, но понемногу решимость убийцы, в которого он недавно превратился заново обрела над ним власть.
      — Это все, что она захватила? — спросил Айдахо.
      — Вместе с планами крепости я хранил там два тома, копии моих дневников. Она украла эти копии.
      Айдахо изучал неподвижное лицо Лито.
      — Что в этих дневниках? Порой ты называешь их личным дневником, порой исторической хроникой.
      — Понемногу от того и другого. Можешь даже назвать это учебником.
      — Тебе не по себе от того, что она украла эти тома?
      Лито позволил себе чуть улыбнуться, что Айдахо воспринял как отрицательный ответ. По телу Лито волнами пробежало мгновенное напряжение, когда Айдахо сунул руку в тонкий портфель. Достанет он оружие или доклады? Хотя в целом его тело не боялось любой температуры, Лито знал, что часть его плоти, особенно лицо, уязвима для лазерных пистолетов.
      Айдахо вытащил из портфельчика доклад и, даже до того, как он начал его читать, для Лито стали очевидно, чего подсознательно добивается Данкан. Айдахо искал ответы, а не поставлял информацию. Айдахо хотел оправдания для того курса действия, который он уже выбрал.
      — На Гиди Прайм мы разоблачили культ Алии, — сказал Айдахо.
      Лито молчал, пока Айдахо докладывал о деталях. До чего же скучно. Мысли Лито стали блуждать. Поклонявшиеся давно умершей сестре его отца могли доставить ему в эти дни только короткое развлечение. Данкан, разумеется, видел в их активности скрытые угрозы.
      Айдахо закончил доклад. Его агенты были всюду, этого не отнимешь. До скуки всюду.
      — Это всего лишь возобновление культа Изиды, — сказал Лито
      — Мои жрецы и жрицы могут поразвлечься, подавляя этот культ и преследуя его сторонников.
      Айдахо покачал головой, словно отвечая своему внутреннему голосу.
      — Бене Джессерит знает об этом культе, — сказал Айдахо.
      Вот это заинтересовало Лито.
      — Орден так мне и не простил того, что я отобрал у них программу выведения, — сказал он.
      — Это не имеет ничего общего с программой выведения.
      Лито скрыл легкую веселость. Данканы всегда были очень чувствительны ко всему, что касалось искусственного улучшения человеческой породы, хотя некоторым из них и приходилось периодически навещать его племенную конюшню.
      — Понимаю, — сказал Лито.
      — Что ж, Бене Джессерит помешан на свой особый манер, но сумасшествие предполагает хаотическое скопление неожиданностей. Некоторые из неожиданностей могут быть ценными.
      — Не могу постичь ценности этого.
      — По-твоему, за кулисами этого культа стоит Бене Джессерит? — спросил Лито.
      — Да.
      — Объясни.
      — У них есть святая Рака. Они называют ее Ракой Крисножа.
      — Да, правда?
      — И их главная жрица называется хранительницей света Джессики. Разве это не многозначительно?
      — Это восхитительно! — Лито не пытался скрыть своего веселья.
      — Что в этом восхитительного?
      — Они объединяют мою бабушку и мою тетю в единую богиню. Айдахо медленно покачал головой, не в силах понять.
      Лито позволил себе небольшую внутреннюю паузу, меньше чем на долю секунды. Жизни-памяти его бабушки было довольно-таки наплевать на этот культ на Гиди Прайм. Ему нужно было отгородиться от ее воспоминаний и ее личности.
      — В чем, по-твоему, цель этого культа? — спросил Лито.
      — Очевидно, соперничающие религии, чтобы подорвать твою власть.
      — Это слишком просто. Кем бы они ни были, но простушками Бене Джессеритки не были никогда.
      Айдахо ждал объяснения.
      — Они хотят еще спайса! — сказал Лито, — им нужно больше Преподобных Матерей.
      — Так что, они будут докучать тебе, пока ты от них не откупишься?
      — Я разочарован тобой, Данкан.
      Айдахо только поглядел на Лито, который умудрился испустить вздох — сложно дающийся ему человеческий жест, больше внутренне не присущий его новой форме. Данканы обычно были сообразительными, но Лито предполагал, что замысел, сидевший в голове у нынешнего, частично затмил его смекалку.
      — Они выбрали своим домом Гиди Прайм, — сказал Лито. — Что за этим стоит?
      — Гиди Прайм был цитаделью Харконненов, но это сейчас древняя история.
      — На этой планете умерла твоя сестра, жертва Харконненов. Это верно, что Харконнены и Гиди Прайм связались в своих мыслях. Но почему ты не упомянул об этом раньше?
      — Я не считал это важным.
      Губы Лито поджались, став тонкой линией. Упоминания о сестре встревожило Данкана. Данкан разумом знал, что он — только последний из долгой цепочки материальных возобновлений, все из которых являются продуктами тлейлаксанских аксольтных чанов и вырабатываются из первоначальных клеток. Но при этом Данкан не мог бежать от оживших в нем воспоминаний. Он помнил, что Атридесы спасли его из плена Харконненов.
      «И, кем бы я еще ни являлся, я все равно остаюсь Атридесом», — подумал Лито.
      — Куда ты клонишь? — спросил Айдахо.
      Лито решил, что тут надо повысить голос. И громко вскричал:
      — Харконнены были крупными накопителями спайса!
      В страхе Айдахо отпрянул на целый шаг.
      Лито продолжил более тихим голосом:
      — На Гиди Прайм есть до сих пор не обнаруженный запас меланжа. Бене Джессерит пытается его отыскать, используя религиозные фокусы как прикрытие.
      Айдахо был ошеломлен. Однажды произнесенный вслух, ответ представлялся теперь очевидным.
      «Я ли это упустил?» — подумал Айдахо.
      Крик Лито снова заставил его почувствовать себя командующим королевской гвардией. Айдахо знал экономику империи, упрощенную до крайности: не дозволяется никаких записей в долг и беспроцентных ставок; расчет идет по принципу «деньги на бочку». На единственной монете Империи лицо Лито, в рясе его новой плоти: Бог-Император. Но все это основывается на спайсе, ценность которого хоть непомерная и громадная, все продолжает возрастать. Человек может запросто унести в руках стоимость целой планеты. «Контролируй финансовые дела и суды. И пусть остальное забирает себе чернь», — подумал Лито. Это сказал старый Якоб Брун, и Лито услышал, как старик захихикал внутри него. «Очень немногое изменилось с твоих пор, Якоб.»
      Айдахо глубоко вздохнул.
      — Бюро по делам веры должно быть немедленно извещено.
      Лито сохранял молчание.
      Поняв это молчание как намек, что можно продолжать, Айдахо продолжил свои доклад. Лито слушал его лишь кусочком сознания. Словно бесстрастный монитор вел запись всех слов и движений Айдахо, а Лито лишь порой отвлекался бросить взгляд на этот монитор, ради внутреннего комментария:
      Теперь он хочет поговорить о Тлейлаксе.
      Это опасная для тебя почва, Данкан.
      Но это устремило мысли Лито в новом направлении…
      Коварный Тлейлакс до сих пор производит Данканов из клеток оригинала. Они делают то, что запрещают все религии, и мы это знаем. Я не дозволяю искусственных манипуляций с человеческой генетикой. Но Тлейлакс уяснил, как я дорожу Данканами, как командующими моей гвардии. Я думаю, тлейлаксанцы даже не подозревают, что меня это еще и забавляет. Меня развлекает то, что река, которая носит сейчас имя Айдахо была некогда горой. Горы больше не существует. Мы снесли ее, чтобы получить материал для высоких стен, окружающих сейчас мой Сарьер. Конечно, Тлейлакс знает, что я периодически использую Данканов для своей собственной программы выведения. В Данканах есть мужская сила полукровок… и много большее. На каждый огонь должен быть свой огнетушитель.
      Моим намерением было скрестить нынешнего Данкана с Сионой, но теперь это, скорее всего, уже невозможно.
      Ха! Теперь он сообщает мне, что он хочет, чтобы я «обрушился» на Тлейлакс. Почему он прямо меня не спросит — «Ты собираешься заменить меня?»
      Меня так и подмывает ему сказать.
      И опять Айдахо запустил руку в тонкий портфельчик. Но внутренний монитор Лито не упустил этого движения.
      Лазерный пистолет или еще доклад?
      Данкан остается настороженным. Он хочет не только убеждаться в том, что я остаюсь в неведении относительно его намерений, но и получишь побольше «доказательств», что я недостоин его верности.
      Он все колеблется и медлит. С ним всегда так было. Я много число раз ему говорил, что не буду использовать моего предвидения, чтобы предугадать момент, когда покину эту древнюю оболочку. Но он все еще сомневается.
      Эта подземная палата поглощает его голос и, если бы не моя обостренная чувствительность, темнота поглотила бы химическое свидетельство его страха. Его голос тает в моем сознании. До чего же скучным стал этот Данкан. Он пересказывает мне ИСТОРИЮмятежа Сионы, несомненно, ради того, чтобы прочитать свои собственные назидания по поводу ее последней выходки.
      — Это не рядовой мятеж, — говорит он.
      И этот напоминает мне! Дурак. Все мятежи рядовые и донельзя скучны. Они копируют один и тот же образец. Их движущая сила — наркотическое воздействие адреналина, и желание добиться персональной власти. Все мятежники — скрытые аристократы. Вот почему я так легко обращаю их в свою веру.
      Почему Данканы никогда не слышат меня, когда я об этом говорю? У меня был спор как раз с этим самым Данканом. Это была одна из наших самых первых стычек, произошла она на этом же месте.
      — Искусство управления требует, чтобы ты никогда не отдавал инициативу радикальным элементам, — сказал он.
      До чего педантично. Радикалы появляются в каждом поколении, и не нужно стараться предотвратить это. А именно это он и имеет в виду, говоря об «отдаче инициативы». Он хочет сокрушить их, раздавить, контролировать, предотвращать их появление. Он живое доказательство того, что между умом полицейского и умом военного очень мало разницы.
      — Радикалов надо страшиться только тогда, когда стараешься подавить их. Ты должен демонстрировать им, что будешь использовать лучшее из того, что они предлагают, — сказал я ему.
      — Они опасны! — он думает, что с помощью повторения в его словах будет больше правды.
      Медленно, шаг за шагом, я веду его через мой метод, и он, похоже, начинает меня слушать.
      — В этом их слабость, Данкан. Радикалы всегда смотрят слишком упрощенно — черное и белое, добро и зло, они и мы. Применяя свое мышление к чему-то более сложному, они открывают дорогу хаосу. Искусство управления, как ты это называешь, есть искусство упрощения хаоса.
      — Никто не справится с неожиданностью.
      — Неожиданность? Кто говорит о неожиданности? Хаос не неожиданность. Он имеет предсказуемые характеристики. Например, он нарушает порядок и усиливает экстремистские силы.
      — Разве это не то, что стараются сделать радикалы? Разве они не стараются разрушить все до основания, чтобы получить возможность захапать власть?
      — По их мнению, этим они и занимаются. А на самом деле, они создают новых экстремистов, новых радикалов и продолжают старый процесс.
      — А как насчет радикала, понимающего все сложности и нападающего на тебя с этого бока?
      — Тогда это не радикал. Тогда это соперник в борьбе за власть.
      — Но что ты делаешь?
      — Либо сотрудничай, либо убивай. В основе к этому сводится вся борьба за власть.
      — Да, но как на счет мессий?
      — Как мой отец?
      Данкану не нравится этот вопрос. Он знает, что в некоем, совершенно особом роде я и есть мой отец. Он знает, что я могу говорить голосом моего отца и представлять его и что мои воспоминания очень точны, никогда не редактируются и от них нельзя убежать.
      — Ну… если хочешь, например, — неохотно говорит он.
      — Данкан, я — все они вместе взятые. И я знаю. Никогда не было истинно самоотверженного бунтовщика, всего лишь лицемеры, сознательные лицемеры или бессознательные, но все это одно и тоже.
      Это растревожило небольшое гнездо шершней в моей памяти. Некоторые из живущих во мне никогда не отказывались от веры, будто они и только они одни обладают ключом ко всем проблемам человечества. Что ж, в этом они похожи на меня. Я могу сочувствовать им, даже когда говорю им, что провал сам по себе является достаточным доказательством.
      Хотя я вынужден отгородиться от них. Нет смысла на них задерживаться. Они несколько большее, чем ядовитое напоминание… как этот Данкан, который стоит сейчас передо мной со своим лазерным пистолетом…
      Великие боги! Он застал меня врасплох. В руке у него лазерный пистолет и пистолет этот наведен на мое лицо.
      — Ты, Данкан? Ты меня тоже предал?
      И ты, Брут?
      Каждая клеточка сознания Лито полностью оживает. Он чувствует, как содрогается его тело. Плоть червя обладает своей собственной волей.
      Айдахо говорит с насмешкой:
      — Скажи мне, Лито, сколько раз я должен оплачивать долг верности?
      Лито понимает внутренний вопрос: «Сколь многие мои Я уже побывали здесь?» Данканы всегда желают это знать. Каждый Данкан спрашивает себя об этом и ни один ответ не устраивает ни одного из Данканов. Они сомневаются.
      Печальнейшим голосом Муад Диба Лито вопрошает:
      — Разве не доставляет тебе гордости мое восхищение, Данкан? Разве ты никогда не задумывался о том, что именно заставляет меня так желать, чтобы ты был моим постоянным спутником во все эти века?
      — Потому что ты знаешь, что я последний дурак!
      — Данкан!
      Голос рассерженного Муад Диба всегда сильно воздействует на Айдахо. Хоть Айдахо и знает, что Лито владеет Голосом так, как не владел никто и никогда из Бене Джессерит, но как дважды два можно предсказать, что перед этим голосом он не устоит. Лазерный пистолет чуть вздрагивает в его руке.
      Этого достаточно. Лито мощным кувырком швыряет свое тело вниз с тележки. Айдахо никогда не видел, чтобы он таким образом покидал тележку, даже не подозревал, что такое возможно. Для Лито надо лишь телом Червя учуять подлинную угрозу — и спустить Червя с внутренней привязи. Остальное происходило само по себе — со скоростью, которая всегда изумляла даже Лито.
      Главной его заботой был лазерный пистолет. Он мог сильно его задеть, но не многим были известны возможности тела предчервя справляться с любым жаром.
      Перекатившись, Лито сбил Айдахо, и лазерный пистолет чуть отклонился при выстреле. Один из бесполезных плавников, которые прежде были ногами Лито, испытал шок боли, стремительно ворвавшийся в сознание Лито. На секунду Лито чувствовал только боль. Но тело Червя было свободно действовать, и все остальное происходило рефлекторно, в яростном пароксизме. Лито услышал, как трещат кости. Лазерный пистолет отлетел далеко по полу подземелья, когда рука Айдахо дрогнула в спазме.
      Откатившись от Айдахо, Лито приготовился для новой атаки, но в этом уже не было необходимости. Пораженный плавник до сих пор посылал сигналы боли, он почувствовал, что самый кончик обожжен. Оболочка песчаной форели уже залечивала раны. Боль унялась и превратилась в неприятную пульсацию.
      Айдахо пошевелился. Не было сомнений, что он смертельно ранен. Невооруженным глазом было видно, что у него раздавлена грудная клетка. По его дыханию чувствовалось, что он уже в агонии, но открыв глаза, он устремил на Лито пристальный взгляд. «До чего же упорны смертные в своей одержимости!» — подумалось Лито.
      — Сиона, — тяжело выдохнул Айдахо.
      Лито увидел, что жизнь покидает Данкана.
      «Интересно», — подумал Лито. — «Возможно ли, чтобы этот Данкан и Сиона… Нет! Этот Данкан всегда демонстрировал неподдельно насмешливое презрение к глупости Сионы».
      Лито забрался назад на королевскую тележку. Опасность прошла совсем близко. Мало было сомнений, что Данкан целил ему в мозг. Лито всегда помнил, об уязвимости рук и ног, но никому не позволял узнать об этом, как никому не позволял узнать и о том, что мозг его — не тот, что некогда, что он не связан теперь напрямую с местонахождением его лица. Это даже не был мозг в человеческом понимании, это были центральные узловые скопления, разбросанные по всему телу. Лито не доверял этого ни одному из своих дневников.