Айдахо поднял правую руку в знак того, что понял указание. Он вышел в само помещение, потрясающее своими размерами.
      Айдахо тренированным глазом стал прикидывать расстояние, поднявшись на помост и предположил, что зал составлял по меньшей мере одиннадцать сотен метров в каждую сторону – квадрат с закругленными углами. Он был битком набит женщинами, и Айдахо напомнил себе, что здесь собрались только избранные представительницы широко рассеянных полков Рыбословш – по три женщины с каждой планеты. Они стояли, так тесно стиснув друг друга, что Айдахо засомневался, возможно ли кому-нибудь из них упасть. Они оставляли пустым только пространство метров в пятьдесят шириной вдоль помоста, на котором сейчас стоял Айдахо, созерцая эту сцену. На него глядели лица – лица, лица.
      Лито остановил тележку позади Айдахо и поднял одну из своих, одетых в серебряную кожу, рук. Мгновенно огромная зала заполнилась диким ревом: «Сиайнок! Сиайнок!»
      Айдахо оглушил этот рев. «Наверняка он слышен по всему городу», – подумал он. – «Если только мы не находимся слишком глубоко под землей».
      – Невесты мои, – сказал Лито. – Приветствую вас на Сиайноке.
      Айдахо взглянул на Лито, увидел, как блеснули его темные глаза, как они засверкали. Пусть Лито говорит про «проклятую святость!», но он глубоко наслаждается ей.
      «Побывал ли Монео на одном из таких собраний?» – подивился Айдахо. Странная мысль, но Айдахо знал, откуда она взялась. Должен ведь быть еще кто-нибудь, еще один смертный, с которым можно об этом потолковать. Эскорт сказал, что Монео отправлен с поручениями по «государственным делам», подробности которых они не знают. Услышав это, Айдахо проникся чувством понимания еще одной важной составляющей в системе правления Бога Императора. Линии власти тянулись от Лито прямо к населению, но не часто пересекались. И такая система нуждается во многом, включая достойных доверия слуг, которые без вопроса и сомнения примут на себя ответственность за выполнение приказов.
      – Немногие замечают, когда Бог Император приносит боль и страдания, сказала ему Сиона. – Похоже это на тех Атридесов, которых ты знал?
      Айдахо глядел на стиснутую массу Рыбословш, пока эти мысли быстро проносились у него в голове. Преклонение в их глазах! Благоговение! Как Лито добился этого? Зачем?
      – Мои возлюбленные, – сказал Лито. Голос его громоподобно разнесся над запрокинутыми лицами, достигая самых дальних углов помещения благодаря хитроумным икшианским усилителям, вмонтированным в королевскую тележку.
      Потные лица бесчисленных женщин вызвали в памяти Айдахо предупреждение Лито. «Если навлечешь на себя их ярость, то подвергнешь себя смертельной опасности!»
      Здесь легко было в такое поверить. Одно слово Лито – и эти женщины разорвут обидчика на куски. Они и вопроса не зададут. Они будут действовать. Айдахо начал по-новому понимать, какую армию составляют эти женщины. Личная опасность их не остановит. Они служат Богу!
      Королевская тележка чуть скрипнула, когда Лито, наклонясь вперед, изогнул свои верхние сегменты и поднял голову.
      – Вы – хранительницы веры! – сказал Лито.
      И они ответили в один голос:
      – Владыка, мы повинуемся!
      – Во мне вы живете бесконечно! – сказал Лито.
      – Мы – бесконечность! – вскричали они.
      – Я люблю вас, как не люблю никого другого! – сказал Лито.
      – Любовь! – возопили они.
      Айдахо содрогнулся.
      – Я даю вам моего возлюбленного Данкана! – сказал Лито.
      – Любовь! – возопили они.
      Айдахо почувствовал, как у него внутри все дрожит так, что он мог бы рухнуть под грузом этого преклонения. Ему хотелось убежать прочь, одновременно ему хотелось остаться и принять это. В этом зале была сила. Сила!
      Голосом потише Лито проговорил:
      – Сменим Гвардию.
      Женщины склонили головы единым движением и не колеблясь. Справа от Айдахо появился ряд женщин в белых облачениях. Они вышли на открытое пространство под выступом, и Айдахо заметил, что некоторые из них несут младенцев и маленьких детей, ни одному из них не было более двух лет.
      По общим объяснениям, данным ему заранее, Айдахо понял, что эти женщины уходят со срочной военной службы. Некоторые станут жрицами, а некоторые полностью посвятят себя материнским заботам…, но ни одна из них на самом деле не покинет службу Лито.
      Глядя на детей, Айдахо задумался, как глубоко спрятанная память об этом событии отпечатается в каждом младенце мужского пола. Они пронесут эту тайну через всю свою жизнь, это будет воспоминание, потерянное для сознания, но всегда присутствующее, легкой тенью лежащее с этого момента на всем их поведении и всех их жизненных реакциях.
      Последние из новоприбывших остановились внизу, под Лито, и поглядели на него. Все прочие женщины тоже теперь подняли головы и устремили глаза на Лито.
      Айдахо поглядел по сторонам. Облаченные в белое женщины заполнили пространство под выступом, примерно на пять сотен метров в обоих направлениях. Некоторые из них поднимали детей, протягивая их к Лито. Благоговение и покорность были чем-то абсолютным. Айдахо чувствовал, что прикажи Лито – и эти женщины разобьют своих детей о каменный выступ. Они сделают все, что угодно!
      Лито мягким колыхающимся движением опустил передние сегменты на тележку. Он благосклонно поглядел вниз, голос его зазвучал мягко и ласково.
      – Я даю вам награду, которую вы заслужили своей верностью и службой. Просите и дастся вам.
      По всему залу многократным эхом разнесся отклик:
      – И дастся нам!
      – То, что мое, то ваше, – сказал Лито.
      – То, что мое, то Твое, – вскричали женщины.
      – Разделите же теперь со мной безмолвную молитву по моему присутствию во всех вещах, чтобы человечество никогда не могло кончиться, – сказал Лито.
      Все как одна склонили головы. Женщины в белых одеяниях крепко прижали к себе детей. Глядя на них Айдахо ощутил безмолвное единство, силу, которая стремилась войти в него и захватить. Он глубоко дышал широко открыв рот, раздражаясь против чего-то, что ощущалось, как физическое вторжение. Его ум отчаянно искал чего-нибудь, за что мог бы зацепиться, чем мог бы заслониться от происходящего.
      Эти женщины были армией, степень силы и единства которой Айдахо и не подозревал. Он видел, что понять эту силу он не способен – он мог только наблюдать, признавая ее существование.
      Это было то, что создал Лито.
      В уме Айдахо зазвучали слова Лито, сказанные при их встрече в Твердыне:
      – В мужской армии, верность накрепко привязана к самой армии, а не к цивилизации, которая эту армию пестует. Верность женской армии накрепко привязана к ее вождю.
      Айдахо поглядел вокруг на видимые доказательства сотворенного Лито, видя проникающую точность этих слов и страшась этой точности.
      «Он предлагает мне соучастие в этом», – подумал Айдахо.
      Тогдашний ответ на слова Лито сейчас показался Айдахо ребяческим.
      – Я не вижу разумной причины, – сказал тогда Айдахо.
      – В большинстве своем, люди – создания беспричинные.
      – Ни одна армия, мужская или женская, не гарантирует мира! Твоя Империя не является мирной! Ты только…
      – Мои Рыбословши познакомили тебя с нашими историческими источниками?
      – Да, но я ведь еще и прогулялся по твоему городу, я наблюдал твоих подданных. Твои подданные агрессивны!
      – Вот видишь, Данкан? Мир поощряет агрессивность.
      – А ты говоришь, что твоя Золотая Тропа…
      – Это не совсем мир, это спокойствие, плодородная почва для произрастания суровых классов и многих других форм агрессивности.
      – Ты говоришь загадками!
      – Я говорю сконцентрированными наблюдениями, которые рассказывают мне, что миролюбивая поза – это поза побежденного. Это поза жертвы. Жертвы накликают на себя агрессию.
      – Твое чертово насильственное спокойствие! Что оно приносит хорошего?
      – Если нет врага, враг должен быть изобретен. Военная сила, которой отказывают во внешней мишени, всегда обращается против своих собственных граждан.
      – В чем твоя игра?
      – Я видоизменяю и смиряю человеческую страсть воевать.
      – Люди не хотят войны.
      – Они хотят хаоса. Война является наиболее легкодоступной формой хаоса.
      – Я ни во что это не верю! Ты играешь свою собственную опасную игру.
      – В очень опасную. Я обращаюсь к самым древним источникам человеческого поведения, чтобы изменить их направление. Опасность в том, что я могу подавить силы человеческого выживания. Но, уверяю тебя, Золотая Тропа сохраняется.
      – Ты не подавил противоречий!
      – Я рассеиваю скопление энергии в одном месте и направляю ее в другое место. То, что не можешь подчинить, превращаешь в источник энергии.
      – Что удерживает твою женскую армию от того, чтобы совершить переворот?
      – Я их вождь.
      Глядя теперь на скопление женщин в этом огромном зале, Айдахо не мог отрицать, что женщины беспрекословно верят своему вождю. Он видел также, что частично их преклонение обращено на его собственную персону. Искушение так его и притягивало – все, чего он ни захочет от них… чего ни захочет! Потенциальная сила толпы в огромном зале обладала взрывными свойствами. Осознание этого заставило его глубже вдуматься в сказанное Лито.
      Лито говорил что-то о взрывающемся насилии. Как раз вид безмолвно молящихся женщин и воскресил в памяти Айдахо слова Лито:
      – Мужчины уязвимы для классовых пристрастий. Они творят разделенное на слои общество. Такое общество является открытым приглашением к насилию. Оно не распадается на части. Оно взрывается.
      – Женщины никогда этого не делают?
      – Нет, если только они не находятся почти в полном подчинении мужчин, или не действуют по внушенной им модели мужского поведения.
      – Не могут быть два пола настолько различны!
      – И все же, так и есть. Женщины сплачиваются на основе своего пола, и эта основа превосходит и классы, и касты. Вот почему я позволяю моим женщинам держать бразды правления.
      Айдахо был вынужден согласиться, что эти молящиеся женщины оправдывают слова Лито.
      «Какую часть этой силы он передаст в мои руки?»
      Искушение было чудовищным! Айдахо обнаружил, что оно заставляет его трепетать. С леденящей резкостью он понял, что в этом и есть несомненный умысел Лито – «Подвергнуть меня искушению!»
      Женщины в огромном зале завершили свою молитву, подняли взоры на Лито. Айдахо почувствовал, что он никогда прежде не видел такого восторга в человеческих лицах – это был даже не сексуальный экстаз, не торжество победителей в битве – всему, что ему только доводилось видеть, очень далеко до этого напряженного обожания.
      – Рядом со мной стоит сегодня Данкан Айдахо, – сказал Лито. Данкан здесь, чтобы принести присягу верности, которую услышат все. Данкан?
      У Айдахо обожгло ледяным холодом все внутри. Лито предоставлял ему простой выбор: ПОКЛЯНИСЬ В ВЕРНОСТИ БОГУ ИМПЕРАТОРУ ИЛИ УМРИ!
      «Если я стану насмехаться, увиливать, или как то возражать, эти женщины собственными руками меня убьют.»
      В Айдахо вспыхнул глубокий гнев. Он сглотнул, прокашлялся, затем сказал:
      – Пусть никто не спрашивает меня о моей верности. Я верен Атридесам.
      Он услышал, как его собственный голос, усиленный икшианским устройством в тележке Лито, громоподобно разнесся по всему помещению.
      Эффект поразил Айдахо.
      – Мы причастны! – завопили женщины. – Мы причастны! Мы причастны!
      – Мы причастны, – сказал Лито.
      Молоденькие курсантки-Рыбословши, заметные их короткими зелеными одеждами, хлынули в зал со всех сторон, узелочки маленьких вихрей среди обожающе смотрящих лиц. Каждая курсантка несла поднос, доверху нагруженный крохотными коричневыми облатками. Подносы двигались сквозь толпу, руки вздымались волнами и признательно схватывали по облатке волнообразный танец рук. Каждая рука взяла по облатке и высоко ее подняла. Когда разносчицы подошли к выступу и подняли подносы перед Айдахо, Лито сказал:
      – Возьми две и передай одну из них мне в руку.
      Айдахо опустился на колени и взял две облатки. На ощупь они были жесткими и хрупкими. Он встал и аккуратно передал одну из них Лито.
      Лито спросил громоподобным голосом:
      – Выбрана ли новая гвардия?
      – Да, Владыка! – завопили женщины.
      – Храните ли вы мою веру?
      – Да, Владыка!
      – Идете ли вы Золотой Тропой!
      – Да, Владыка!
      Вибрация женских криков захлестнула Айдахо волнами шока, оглушив его.
      – Причащаемся ли мы? – спросил Лито.
      – Да, Владыка!
      При этом ответе женщин, Лито швырнул облатку к себе в рот. Каждая из матерей, стоявших под выступом, чуть откусила от облатки, остальное положила в рот своему ребенку. Тесная огромная толпа Рыбословш, позади облаченных в белое женщин, опустила руки и съела свои облатки.
      – Данкан, ешь свою облатку, – сказал Лито. Айдахо положил облатку в рот. Его тело гхолы не было приучено к спайсу, но все ощущения хранились в его памяти. Облатка была слегка горьковатой, с легким привкусом меланжа. От этого вкуса в сознании Айдахо пронеслись старые воспоминания – трапезы в сьетчах, пиршества в резиденции Атридесов… то, как запах спайса проникал повсюду в прежние дни.
      Айдахо проглотил облатку – и до него вдруг дошло, как тихо стало в зале, как все затаили дыхание, и как в это безмолвие вторгся громкий щелчок на тележке Лито. Айдахо обернулся на звук. Это Лито открыл ящичек в днище своей тележки, и извлек оттуда хрустальную шкатулку. Шкатулка светилась изнутри серо-голубым светом. Лито поставил шкатулку на ступеньку своей тележки, открыл светящуюся крышку и вынул криснож. Айдахо сразу узнал этот криснож – резной ястреб, венчающий рукоятку, украшенную зелеными драгоценными камнями.
      КРИСНОЖ ПОЛА МУАД ДИБА!
      Вид этого ножа глубоко взволновал Айдахо. Он глядел на нож так, словно благодаря ему мог вот-вот возникнуть из небытия его первый владелец.
      Лито взял нож и высоко его поднял, являя всем изящный изгиб и молочную переливчатость лезвия.
      – Талисман наших жизней, – сказал Лито.
      Женщины сохраняли напряженно внимательное молчание.
      – Нож Муад Диба, – сказал Лито. – Зуб Шаи-Хулуда. Придет ли снова Шаи-Хулуд?
      В ответ раздался подавленный шепот, настолько контрастный с предыдущим ревом, что за ним померещилась еще большая сила. – Да, Владыка.
      Айдахо перевел взгляд на зачарованные лица Рыбословш.
      – Кто есть Шаи-Хулуд? – спросил Лито.
      И опять глубокое бормотание:
      – Ты, Владыка.
      Айдахо кивнул сам себе. Вот перед ним неопровержимые доказательства того, что Лито был обладателем источника чудовищного скопления силы, никогда прежде не выпускавшейся на свободу именно таким образом. Лито говорил ему об этом, но слова были бессмысленным шумом по сравнению с тем, что Айдахо видел и чувствовал в этом огромном зале. Айдахо, однако, припомнились слова Лито – словно дожидались этого момента, дабы явить свой истинный смысл. Айдахо вспомнил, что они были в подземелье, сыром и сумрачном месте, которое Лито находил привлекательным, а Айдахо столь же отталкивающим – пыль веков и запахи древнего тления.
      – Я создаю это человеческое общество, формируя его более трех тысяч лет, открывая двери из незрелости для целых народов, – сказал тогда Лито.
      – Ничто из сказанного тобой не объясняет армии из женщин! – запротестовал Айдахо.
      – Изнасилование противоположно женщинам, Данкан. Ты спрашиваешь о различиях поведения коренящихся в различии полов? Вот одно из них.
      – Перестань менять тему!
      – Я не меняю тему. Изнасилование – это всегда плата за победу военной мужской силы. Мужчины не должны были отказываться от любых своих незрелых юношеских фантазий, занимаясь насилиями.
      Айдахо припомнил, как при этом уколе его начал одолевать нарастающий гнев.
      – Мои Гурии укрощают мужчин, – сказал Лито. – Это одомашнивание, то, что женщины узнали из эпох необходимости.
      Лишившись слов, Айдахо воззрился на укрытое как в рясе лицо Лито.
      – Укрощать, – сказал Лито, – означает приводить к упорядоченной модели, обеспечивающей выживание. Женщины научились этому в руках мужчин – теперь мужчины учатся этому в руках женщин.
      – Но ты говорил…
      – Мои Гурии часто подвергаются первоначальной форме насилия только для того, чтобы обратить это в глубокую и связывающую взаимозависимость.
      – Черт побери! Ты…
      – Связующее, Данкан! Связующее.
      – Я не чувствую себя связанным…
      – Образование требует времени. Ты – тот древний эталон, который может быть мерилом нового.
      После этих слов Лито Айдахо на мгновение перестал что-либо ощущать, кроме глубокого чувства потери.
      – Мои Гурии учат зрелости, – сказал Лито. – Они понимают, как должно им надзирать за созреванием мужчин. Через это они приходят к собственной зрелости. В итоге, мои Гурии превращаются в жен и матерей, избавленными от той тяги к насилию, которая весьма свойственна юности.
      – Чтобы в это поверить, я должен увидеть!
      – Ты увидишь это на Великом Причащении.
      Стоя рядом с Лито в зале Сиайнока, Айдахо признался, что он увидел явление огромной силы, вполне способное сотворить тот вид человеческого мироздания, о проекте которого говорил Лито.
      Лито опять убрал криснож в шкатулку, а шкатулку в отделение своей королевской тележки. Женщины наблюдали в молчании, даже малые дети притихли – всех подавила сила, наполнившая этот огромный зал.
      Айдахо поглядел на детей, зная из объяснений Лито, что этим детям будут пожалованы должности, дарующие власть – и мужчинам, и женщинам, каждый будет помещен в нишу своего могущества. Дети мужского пола будут подчиняться женщинам на протяжении своей жизни, совершая по словам Лито «легкий переход от незрелой юности к воспроизводящим самцам».
      Рыбословши и их потомство живет жизнью, «наделенной неким возбуждением, недоступным для многих остальных».
      «Что произойдет с детьми Ирти?» – задумался Айдахо. – «Стоял ли здесь мой предшественник, наблюдая за тем, как его одетая в белое жена причащается в этом ритуале?
      Что мне здесь предложит Лито?»
      С этой женской армией амбициозный командующий мог бы захватить Империю Лито. Мог ли на самом деле? Нет… Пока еще Лито жив. Лито говорит, что женщины «по природе» не воинственно агрессивны.
      Лито сказал:
      – Я этого в них не взращиваю. Они знакомы с цикличностью королевского фестиваля, повторяющегося каждые десять лет, со сменой гвардии, с благословением нового поколения, с молчаливыми помыслами о павших сестрах и любимых, о тех, кто ушел навсегда. Сиайнок за Сиайноком следуют как предсказуемые мерила. Сама перемена становится отсутствием перемен.
      Айдахо поднял взгляд от женщин в белом и их младенцев. Он оглядел огромную толпу молчаливых лиц, говоря себе, что это лишь небольшое ядрышко огромной женской силы, раскинувшей свою феминистскую сеть на всю Империю. Он вполне мог поверить в слова Лито:
      – Эта сила не слабеет. Она с каждым десятилетием становится все сильнее.
      «До какого предела?» – спросил себя Айдахо.
      Он поглядел на Лито, благословляюще поднявшего руки над залом, заполненным его гуриями.
      – Сейчас мы пройдемся между вами, – сказал Лито.
      Женщины под выступом освободили дорогу, подавшись вспять. Освобождаемый проход пополз вглубь толпы, как трещина, ползущая по земле после грандиозного землетрясения.
      – Данкан, ты пойдешь передо мной, – сказал Лито.
      Айдахо сглотнул сухим горлом. Он положил ладонь на край выступа, спрыгнул вниз на освободившееся место и двинулся внутрь этой РАСЩЕЛИНЫ, понимая, что только это положит конец его испытаниям.
      Быстрый взгляд назад – и он убедился, что тележка Лито величественно парит вслед за ним на своих суспензорах.
      Айдахо отвернулся и ускорил шаг.
      Женщины напирали, проход становился все тесней. Они сдвигались в сверхъестественном затишье, впиваясь напряженными взглядами сперва в Айдахо, а затем в массивное тело Предчервя, едущего позади Айдахо на икшианской тележке.
      Айдахо стоически вышагивал впереди, женщины теснились со всех сторон, чтобы коснуться его, Лито или просто королевской тележки. Айдахо ощущал в этих прикосновениях сдерживаемую страсть и испытывал глубочайший в своей жизни страх.

27