Губы Ладлоу искривились.
      - Две сотни?
      - Зараженные птицы, например, - пояснил Прескотт. - А птицы не регистрируются на границе для обеззараживания. Потом есть метеозонды, патентованные средства... Боже, этот О'Нейл был еще и аптекарем!
      Президент раскрыл лежащую на его столе папку и посмотрел на первую страницу. Немного погодя он вздернул подбородок и сказал:
      - Какое хрупкое вместилище человеческой жизни, эта планета. Все наши яйца в одной корзине.
      - Сэр?
      Президент расправил плечи и вонзил в председателя ТКК непреклонный взгляд.
      - Енос, удостоверься, что это всеобщая миссия. Я хочу, чтобы в каждом из планов участвовали китайские, японские, французские, советские и германские команды, взамен тех подразделений, что посылаем мы. Когда бомбы начнут падать на Рим, спасти положение сможет только чудо!
      - Ответственность будет разделена полностью и поровну, сэр. Они на это не соглашаются. Петр почти в истерике. Он постоянно кричит: "Мы теряем время! Эта штука распространяется, даже когда мы разговариваем! Не теряйте времени!"
      - Был спор?
      - Франция хотела остаться в стороне. Католицизм там еще имеет сильное влияние. К Испании мы даже не рискнули и подступиться.
      - Папа проинформирован?
      - Да, сэр. Радио Ватикана транслирует общее отпущение грехов голосом самого Папы. И они просят слушателей не выключать приемников, чтобы не пропустить важное сообщение.
      - Достаточно ли у нас добровольцев для операции очистки?
      - Да, сэр. После они будут изолированы на Кипре. Там вообще не осталось ни одной живой женщины.
      - Огонь - это самое надежное, - сказал Прескотт. - Огнеметы... Приступ дрожи сотряс его тело.
      - Объединенное командование говорит, что атомные бомбы оставят кольцо СОМНИТЕЛЬНЫХ районов, особенно русские бомбы. - Президент внезапно стукнул кулаком по столу. - Боже! Будь проклят тот день, когда я вошел в этот кабинет!
      - Кто-то должен принимать эти решения, сэр. В этом никто не сомневается.
      Прескотт оскалился на эту банальность и спросил:
      - Как насчет Индии?
      - Пока ни слова, сэр. Но мы послали совместное коммюнике. Если они не ответят через тысячу девятьсот часов, они знают, чего ожидать.
      - Больше нет такой вещи, как исключительный суверенитет, Енос. Если у них есть горячие точки и они не могут доложить о них, мы стерилизуем весь траханый субконтинент!
      - После Рима, сэр. Я уверен, что они поймут.
      - Лучше бы им понять! Есть какие-нибудь хорошие новости?
      - Шри-Ланка чистая, сэр. Ряд островов Полинезии избежал чумы. Даже Кауаи из Гавайского архипелага это сейчас подтвердили. И Аляска - лишь Анкоридж подхватил ее, и там завершено обеззараживание.
      - Обеззараживание, - вздохнул Прескотт. - Для каждого преступления свой собственный эвфемизм, Енос.
      - Да, сэр.
      Прескотт закрыл лежащую на столе папку.
      Ладлоу указал на нее.
      - Сэр, есть кое-что, о чем вы должны узнать, прежде чем войдет Объединенное Командование. Китайцы грозятся достать Индию по-своему. Очевидно, был обмен нотами - отнюдь не дружескими.
      - Русские знают?
      - Они нас и проинформировали. Они посоветовали не соваться, но говорят, что поймут, если мы вмешаемся.
      - Поймут? Какого черта это означает?
      - Они бы предпочли, чтобы руки марали мы, сэр.
      - А как, черт возьми, мы могли бы вмешаться?
      - Можно послать дипломатическую миссию в...
      - Миссию, вот дерьмо!
      - Я подумал, что вам следует знать, сэр.
      - А это не может подождать?
      - Боюсь, что нет, сэр. Саудовцы закрыли свои границы.
      - Нефть?
      - Нефтепроводы остаются открытыми, но паломники в Мекку...
      - О, Христос!
      - Они заражены, сэр. Это точно. Большие контингента из Северной Африки и...
      - Я считал, что мы установили карантин...
      - Не вовремя, сэр. Саудовцам нужна помощь.
      - А что делает Израиль?
      - Их границы по-прежнему закрыты и усиленно патрулируются. Они говорят, что у них все прекрасно.
      - Вы им верите?
      - Нет.
      - Они знают насчет положения дел в Саудовской Аравии?
      - Мы допускаем, что да.
      - Окажите саудовцам любую помощь, какая им только нужна.
      - Сэр, это не совсем то...
      - Я понимаю все сложности! Но мы потеряем Японию, если они не получат нефть, и наши собственные нужды... - Прескотт покачал головой.
      - Еще одна вещь, сэр.
      - Разве уже не достаточно?
      - Сэр, вам лучше знать об этом. Кардиналы проголосовали на телефонном конклаве. Джеймс, кардинал Макинтайр, будет новым Папой, когда... Я хочу сказать, когда Рим...
      - Макинтайр? Эта задница? Вот все-все, что мне требовалось!
      - Это был компромисс, сэр. Мои информаторы...
      - Вы знаете, как Макинтайра называют в Филадельфии? Баптист!
      - Я слыхал, сэр.
      - Он - это бедствие! Церковь его не переживет. - Прескотт вздохнул. Убирайся, Енос. По дороге скажи Сэму, чтобы подождал две минуты, прежде чем впускать сюда Объединенное Командование.
      - Сэр, но кто-то должен приносить вам плохие новости.
      - На сегодня вы мне их принесли более чем достаточно, Енос. Убирайтесь! И две минуты, имейте в виду!
      - Да, сэр.
      Когда председатель ТКК соизволил удалиться, Прескотт снова раскрыл папку и посмотрел на первую страницу.
      - Такое хрупкое, - пробормотал президент.
      Если ты и привел обратно сынов Морны и Семь Армий
      Фианны, ты не развеешь этой печали.
      Отец Майкл Фланнери
      Отлет Команды ДИЦ был назначен на десять часов утра по времени Денвера, но случилась получасовая задержка, пока танки с огнеметами передислоцировались из-за смены направления ветра. Бекетт и трое его товарищей сидели в самолете, слыша гул танков, двигавшихся вдоль периметра аэропорта. Самолет пропах реактивным топливом.
      Принадлежности для полета обеспечил полковник ВВС, проинструктировав Бекетта по радиотелефону.
      - Предполагаю кое-какие изменения и неясности, - предупредил он. Полковник подчеркнуто обращается к Бекетту "майор". Лепиков, услышав ненароком одну из таких бесед, спросил:
      - Скажите мне, Билл, как это врач оказался еще и пилотом ВВС?
      - Мне нужна была вторая специальность на тот случай, если у меня скальпель соскользнет, - ответил Бекетт.
      Это не вызвало у Лепикова ни малейшей улыбки.
      - Думаю, что вы нечто большее, чем кажетесь на первый взгляд.
      - А разве все мы не такие?
      Самолет был модифицированным "Лир" с топливными баками на конце крыла и дополнительными емкостями внутри, что превращало кабину в тесную нору, ограниченную новыми фиберглассовыми стенами. Во время движения самолета было слышно, как плещется горючее в дополнительных баках.
      "Лир" был выбором Бекетта. У него было за плечами двадцать часов полетов на этом типе самолета. Кроме того, он мог управлять еще тремя видами реактивных истребителей, включая старые "Фантомы", которыми Бекетт восторгался, словно подросток гоночными автомобилями. Однажды он пилотировал даже "Мираж" египетских ВВС и говорил, что может показать класс сопровождающему их эскорту французских ВВС.
      Лишние полчаса дали Бекетту время на тщательный осмотр кабины пилота. Он методично обошел ее всю в той манере, которую бы узнала каждая медсестра, видевшая его поведение в операционной.
      Все карты полета на месте.
      Информация о погоде поступает.
      Он заметил, что начальная высота полета будет тридцать пять с половиной тысяч футов, и выругался вполголоса. Бекетт просил для страховки хотя бы пятьдесят.
      Маршрут полета был проложен, по возможности, над слабо заселенными районами, но поворачивал мимо Кливленда и южнее Буффало, потом над Бостоном. Оттуда путь проходил южнее Гренландии и Исландии в Соединенное Королевство. Сопровождающие карантинной службы встретят их у границы Исландии.
      Бекетта предупредили, что эскорт проинструктирован расстрелять "Лир", если тот выйдет за пределы пятимильного коридора.
      Полетное время было оценено примерно в тринадцать часов, что позволит им прибыть в Манчестер около полседьмого утра по местному времени. Намечалось выпустить по "Лиру" ракеты карантинной службы через шесть минут после того, как Бекетт поставит его в конце взлетной полосы в Манчестере. Перед приземлением он, согласно инструкциям, должен слить излишек горючего, используя аварийный клапан, автоматически передающий подтверждающий сигнал карантинщикам.
      - В противном случае вас разнесут в клочья, даже если внутри или рядом с самолетом останутся люди, - предупредил полковник-инструктор.
      Они хотели, чтобы не оставалось ни одного шанса на то, что кто-то захватит самолет и попытается покинуть Англию.
      Когда Бекетт заканчивал осмотр кабины, вперед пролез Хапп и скользнул в правое сиденье.
      - Вы не возражаете, Билл?
      - Только ничего не трогайте.
      Бекетт осмотрел приборы. Он с радостью увидел на панели экран спутниковой навигационной системы. Там была записка от монтажников, содержащая перечень критических отклонений. На более тонкую настройку прибора не было времени.
      Пока тягач с водителем, одетым в скафандр и дышащим воздухом из закрепленных на машине баллонов, занимал исходную позицию, Бекетт автоматически выполнял предполетные процедуры, прокручивая в уме стадии полета: четыре часа тридцать три минуты от Колорадо-Спрингс до Бостона, тринадцать часов пятьдесят семь минут полетного времени до Манчестера двадцать девять минут сверх первоначального графика. Встречный ветер над Атлантикой. Они будут над Бостоном в полшестого вечера. И им следовало иметь двух пилотов в кабине! Бекетт оценивающе взглянул на сидящего рядом Хаппа и отказался от мысли препоручить ему часть взлетных процедур. Тот откровенно нервничал.
      Бекетт вернулся обратно к своим приборам, заверяя себя, что этот самолет ДОЛЖЕН быть летающей моделью "Лир". Это была машина, сложная в управлении и чувствительная к возникающим по вине пилота боковым колебаниям. Ему придется быть начеку каждую минуту взлета и посадки, чтобы избежать "голландского шага", небольшой неприятности, способной заставить их врезаться в землю. Ну что ж, в конце концов, Бекетту уже приходилось пилотировать такие самолеты.
      В наушниках раздалось:
      - Выруливайте на полосу тридцать пять, мистер Бекетт. Ваш взлетный вес двенадцать с половиной тысяч футов.
      Бекетт взял это на заметку и ответил:
      - До свидания, аэродром Петерсон Филд.
      - Счастливого полета, майор.
      Бекетт узнал прозвучавший сверху из башни голос инструктировавшего его полковника.
      Странно, что у этого человека так и не было имени. Масса чудных вещей в этом новом мире.
      - Подключите ваш специальный передатчик, - приказал полковник.
      Бекетт щелкнул красным переключателем на своей панели.
      - Что это? - спросил Хапп.
      - Наш колокольчик прокаженного, - Бекетт взглянул налево, потом направо. - А теперь заткнись, пока я не выведу нас на нужный курс и высоту.
      Когда "Лир" покатился по полосе, набирая скорость, Бекетт увидел огнеметные танки, уже спешившие на место стоянки. Их машине, оставленной на рулежной дорожке, достанется первой, потом вся зона будет омыта пламенем. Бекетт подумал, что огонь несет ощущение очистительной окончательности. Сожженные вещи не имеют привычки воспроизводиться.
      Перед тем, как он достиг Пересечения Турмана на окраине Денвера, к нему присоединился эскорт "Миражей-111". Бекетт покачал крыльями, приветствуя летящих по бокам пилотов. Те показали ему большие пальцы, прежде чем отвалить назад. Один занял позицию прямо позади. Бекетт кивнул сам себе. Он увидел ракеты под распростертыми крыльями. Эти ракеты были основной реальностью в полете. Они настоятельно требовали от Билла Бекетта точной навигации. Его мысли прервало радио с метеосводкой. Встречный ветер над Атлантикой утих, но радоваться этому не стоило.
      Бекетт прослушал сводку и включил микрофон интеркома, сказав:
      - Держите свои пристежные ремни застегнутыми, если только вы не в туалете. Никаких передвижений без особой необходимости. За побережьем нас ожидает весьма подозрительная погода, и мне всю дорогу придется нянчиться с этой птичкой. Нам понадобится каждая унция горючего.
      На высоте тридцать пять тысяч футов он выровнял самолет и сбалансировал его. Затем сообщил свое положение и повернулся к Хаппу.
      - Когда мы туда доберемся, у нас не останется горючего даже для того, чтобы заполнить ночной горшок.
      - Я верю в вас, Билл. Расскажите мне, что это за колокольчик прокаженного?
      - Мы непрерывно передаем особый опознавательный сигнал. Если он смолкнет - буммм! - Бекетт взглянул наружу на "Мираж-111", занимавший позицию справа. - Ваши приятели там, снаружи, настроены очень серьезно.
      - Я вижу ракеты. Они готовы к применению.
      - Вам лучше поверить в это, Джо.
      - Ничего, если я посижу тут, рядом с вами?
      - Я рад компании, если не занят. Просто держите ноги подальше от этих педалей и не трогайте штурвал.
      - Слушаюсь и повинуюсь, мой капитан.
      - Очень хорошо, - усмехнулся Бекетт и расслабился впервые с тех пор, как забрался в самолет.
      - Если вы имеете в виду иностранный Легион, то вспомните, как КАПИТАН наказывает за неповиновение.
      - Укладывает под жарким солнцем, как подарок для варваров, - улыбнулся Хапп. - А вокруг дожидаются стервятники. Все это я видел в кино.
      Бекетт переключил свой микрофон для сверки местоположения с наземными станциями.
      - Вы задумывались, сколько стоит это маленькое путешествие? Думаю, что этот самолет со всеми модификациями и прочим обошелся миллионов в десять. Один рейс - и бам! Это может стать самым дорогостоящим трансатлантическим перелетом в истории.
      - Но зато первого класса. Если, конечно, не считать того, что сзади. Вам слышно, как переливается горючее в тех резервуарах?
      - Это вас беспокоит?
      - Не люблю пожары.
      - А вы ничего не почувствуете. Кто-то когда-то сказал, что аэроплан один из самых лучших способов уйти. Он вас убьет, но не причинит боли.
      Хапп содрогнулся.
      - Я однажды управлял самолетом друга, возле Лиона. Мне это ужасно не понравилось.
      - Кому-то нравится, кому-то нет. О чем это вы с Сергеем и Франсуа жужжали там, сзади, прежде чем мы взлетели?
      Вместо ответа Хапп спросил:
      - У вас есть дети, Билл?
      - А? Да. У нас с Марджи две дочери. - Бекетт скрестил пальцы. - И слава Богу, они пока в безопасности. Что это должно сделать с...
      - У меня два мальчика. Они с моей семьей возле Бержерака в Дордони.
      - Уходите от темы, Джо?
      - Не совсем. Мне нравится район Бержерака.
      - Родной город Сирано, - вспомнил Бекетт, решив следовать этому странному повороту беседы. - Как это вы не обзавелись большим носом?
      - Когда я был ребенком, меня никогда не заставляли вынюхивать трюфели.
      Бекетт издал лающий смех, чувствуя, как он снимает его напряжение. Не было ли это желанием Хаппа разрядить обстановку?
      - Мы хорошая команда, - заявил Хапп.
      - Одна адская команда! Даже этот старина Сергей там, сзади.
      - Ах, бедный Сергей! Он убедил себя в том, что они с Ариеной пережили бы величайшую страсть. Смерть оборвала величайшую историю любви нашей эпохи.
      - Об этом вы и разговаривали?
      - Лишь между прочим. Странное дело с нашей группой. Мы подходим друг другу самым примечательным образом - словно судьба свела нас, чтобы мы работали вместе над этой задачей.
      - Мы с ней справимся, Джо.
      - Согласен. Те две трагические смерти подстегнули нас весьма действенно. А информация от вскрытий - у меня от нее голова кругом. Если печень...
      - На что похожа Дордонь? - перебил его Бекетт.
      Хапп взглянул на него, припомнив другого Бекетта, под жарким светом рефлектора, искусные и точные движения его скальпеля. Да, этот человек, здесь, в самолете, был тем же, кто проклинал Франсуа.
      - Каждую осень в Дордони мы собираем грибы, - вздохнул Хапп. Он прикоснулся кончиками пальцев к губам и послал воздушный поцелуй. - Билл, когда мы одержим победу над чумой, вы должны привезти свою семью. Мы устроим вечеринку - грибы и земляника - маленькие fraises des bois.
      - По рукам.
      Бекетт отвлекся, чтобы провести коррекцию курса. Земля под ним была лоскутным одеялом из прямоугольничков ферм, проглядывающих сквозь неплотный облачный покров. "Лир" шел ровно и устойчиво.
      - Мы в Дордони очень старомодны, - продолжал Хапп. - Во Франции нас все считают деревенщиной. Мой брак с Ивон был сговорен. Мы знали друг друга с самого детства, разумеется.
      - Никаких шуры-муры до того как?
      - Вопреки россказням, мы, французы, не спешим обсуждать каждый поцелуй. На моих устах печать.
      - Сговоренный брак? Я думал, это ушло вместе с жестяными панталонами и турнирными жакетами.
      Хапп выглядел озадаченным.
      - Жестяные панталоны и... А, вы имеете в виду латы. - Он пожал плечами. - Сколько лет вашим дочерям, Билл?
      - Восемь и одиннадцать. А что? Вы думаете и им устроить браки?
      - Моим сыновьям четырнадцать и двенадцать. Неплохая разница в возрасте.
      Бекетт уставился на него.
      - Вы это серьезно?
      - Билл, вы никогда не задумывались, в какой мир мы вступим, когда побьем чуму?
      - Немножко, да.
      - Нехорошо, что нашей команде приходится общаться с другими исследователями через политических лидеров наших стран.
      - Они все ищут преимущества.
      - То же самое говорит и Сергей. Но положение дел меняется. Я серьезно говорил насчет наших детей, Билл. Почему бы интеллигенту не выдать своих дочерей за сыновей интеллигента?
      - Вы же знаете, что это не сработает должным образом, Джо. Потомство не обязательно будет...
      - Я хорошо изучил законы генетики, Билл. Отклонение к среднему. Наши внуки, скорее всего, не будут обладать столь же острым умом, как их родители... возможно.
      - Что у вас на уме, Джо?
      - Наши дети унаследуют весьма отличный от нашего мир. Структура его уже проявляется.
      Маленькие государства-крепости с надежными границами. Швейцария повсюду. Подозрительность к чужакам.
      - И вполне обоснованная!
      - Допустим, но примите во внимание последствия исчезновения крупных держав.
      - Вы действительно думаете, что они уже на пути в забвение?
      - Это очевидно. Какой прок от крупного государства, когда разрушить его может один-единственный человек? Странам придется стать достаточно малыми, чтобы вы знали каждого своего соседа.
      - Господи Боже! - Бекетт сделал глубокий дрожащий вдох.
      - Мы можем добиться единой всемирной валюты, - продолжал Хапп. - Может быть, электронной. Я думаю, что какая-то торговля должна остаться. Но кто отважиться нападать на соседа, если один выживший сможет уничтожить агрессора?
      - Да, но если мы сможем исцелить...
      - Разновидностей чумы нескончаемое множество, Билл. Это же очевидно.
      - Но армия пока еще есть, - цинично буркнул Бекетт.
      - Кто же осмелится сохранять военные силы, если такое обладание непременно накличет беду, подвергая все население постоянной опасности?
      - Что вы хотите этим сказать?
      - Ваши вооруженные силы не смогут направить оружие против своих соседей. Прежнее оружие устарело.
      Бекетт оторвался от прокладки курса "Лир" и уставился на Хаппа.
      - Иисусе Христе! - прошептал он.
      - Мы открыли ящик Пандоры, - сказал Хапп. - Боюсь, эта чума - лишь начало. Задумайтесь над этим хоть раз, Билл, разновидности этой чумы...
      - И натворил это один человек, в одиночку, - кивнул Бекетт. Он взглянул наружу на "Мираж-111", потом снова на Хаппа. - Полицейское государство могло бы...
      - Сергей считает, что нет. Он очень много думал об этой проблеме. Он даже подозревает, что у его хозяев есть план поубивать кое-каких ученых...
      - А что, если они кого-нибудь пропустят?
      - Да. Что, если еще одна чума, мутация? И у них не будет ресурсов, чтобы встретить эту угрозу? Или что ваши соседи сделают со СВОИМИ учеными? О нет! У этого тигра длинный хвост.
      Бекетт включил автопилот и сообщил об этом эскорту. Он откинулся назад и сцепил руки за головой.
      - Самолет летит сам? - спросил Хапп с ноткой страха в голосе.
      - Да.
      - В моем родном языке нет точных слов. По-английски можно выразиться лучше - мы сами сотворили этого Безумца. Мы все это сделали сами. Мы и действующее лицо, и объект воздействия.
      - Вы, видать, думали об этом немало времени, - сказал Бекетт.
      - Думаю, что я знаю, какой именно мир унаследуют наши дети.
      - Я лишь надеюсь, что они унаследуют хоть какой-нибудь мир.
      - Да, это в первую очередь.
      Бекетт искоса взглянул на Хаппа.
      - Вы всерьез говорили насчет брака ваших сыновей и моих дочерей?
      - Всерьез. Мы еще обнаружим потребность в устройстве браков через новые границы. Идея экзогамии не нова, Билл.
      - Да, мы должны поддерживать разнообразие генетического фонда.
      - Или пережить генетическую деградацию.
      Бекетт опустил руки и осмотрел приборы. Он провел коррекцию курса. Немного погодя Бекетт заявил:
      - Нам нужно не только средство от чумы. Нам нужна медицинская техника, чтобы справляться с общими проблемами.
      - Медицинская? - спросил Хапп. - Только ли медицинская?
      - Я понимаю, что вы имеете в виду, Джо. У медицины всегда были свои политические барьеры, но это...
      - Мы думаем, по всему миру следует стратегически разместить центры. Компактные линии связи, полный компьютерный взаимообмен, невзирая на политические границы, голосом и видео, никакой цензуры. Ученым следует объединить усилия, не обращая внимания на национальность друг друга.
      - Мечтаете, Джо.
      - Наверное.
      - Наши семьи - залог нашего хорошего поведения, черт побери!
      - А весь остальной наш мир - залог своего хорошего поведения.
      - А что, если какое-нибудь исследовательское учреждение в Советском Союзе решит эту задачу раньше, чем мы?
      - Разница невелика, пока многие из нас знают решение.
      - Христос! Вы говорите о конспиративном союзе ученых!
      - Точно. И любой исследователь, продумавший этот вопрос до конца, придет к такому же выводу.
      - Вы действительно так думаете, почему?
      - Потому что в этом огромная власть... а все остальное есть хаос.
      - Сергей с этим согласен?
      - У Сергея тонкое понимание личной власти. И у него друзья в стратегических пунктах Советского Союза.
      - Он согласен плести заговор против своих боссов?
      - Он предположил это называть промеж себя "Заговор Фосс - Годелинской". - Хапп откашлялся. - Ваш друг Рокерман...
      - Он в Вашингтоне, а я здесь.
      - Но если представится возможность?
      - Я подумаю об этом.
      - Думайте долго и тщательно, Билл. Думайте обо всех тех полезных делах, что мы могли бы совершить с этим знанием. Подумайте о цене этого знания.
      Бекетт пристально посмотрел на него.
      - Вы меня удивляете, Джо.
      - Я сам себя удивляю, но я думаю, что это логический ответ, чтобы дать нашим детям такой мир, который они захотят получить в наследство.
      - А Франсуа, что он об этом говорит?
      - Вас интересует его мнение?
      - В таком деле - да.
      - Между прочим, вы похожи. Вы и Франсуа. Оба консерваторы. Это то, что убедило Франсуа. Он желал бы сохранить определенные ценности нашего мира.
      - Ну, политики провалили это дело, уверен на все сто.
      - Франсуа сказал что-то подобное, но он не в восторге от политиков со времен де Голля.
      - Еще один генерал, - буркнул Бекетт.
      - Как Эйзенхауэр?
      - Туше.
      - Значит, вы об этом подумаете?
      - Да.
      - Хорошо. Где результаты вскрытия? Я видел их у вас, прежде чем мы покинули ДИЦ.
      - Они в планшете прямо за моей спиной, - Бекетт указал локтем. Проделывая это, он взглянул назад, в самолет.
      - Сергей и Франсуа спят, - сказал Бекетт.
      Хапп выпрямился и расправил бумаги у себя на коленях.
      - Лучшее из того, что они могли сделать, - продолжил Бекетт. Он вытащил карту и определил положение самолета по радиопеленгу.
      - Где мы? - спросил Хапп. Он смотрел вниз, разглядывая сверкающий в солнечном свете облачный покров.
      - Мы совсем скоро минуем Мэнсфилд в Огайо. Здесь мы должны направиться на север, чтобы оставить в стороне Питтсбург.
      Хапп посмотрел на рапорт о результатах вскрытия, который лежал у него на коленях.
      - Это правда, Билл, - спросил он, - что ты плакал, когда умерла Ариена?
      - Это сказал Франсуа?
      - Он сказал, что ты обругал его, и ты плакал, и он сказал, что у тебя это выглядело достойным восхищения. Уход друга не должен проходить незамеченным.
      - Эта дама обладала железным характером, - пробормотал Бекетт.
      Если я не постою за себя, то кто? А если я стою за себя
      один, то кто же я?
      Гиллель
      Халс Андерс Берген выключил все лампы в своем кабинете и подошел к окну, легко ориентируясь даже в темноте. Уличные огни Нью-Йорка, где-то далеко внизу, на площади перед зданием ООН, наполняли ночной туман слабым сиянием, светящимся серебристым движением, клубящимся и таинственным. И хотя он знал, что температура в кабинете не изменилась, он неожиданно почувствовал холод.
      Уже больше часа он раз за разом прокручивал в памяти сегодняшнюю пресс-конференцию. У него не выходило из головы известное изречение Киссинджера: "Ошибочно полагать, что все, что говорится на пресс-конференциях, тщательно обдумано".
      Но все его сотрудники соглашались с тем, что хоть что-нибудь должно быть сказано репортерам. Халс выбрал для этого общий брифинг, нечто, на что они впоследствии смогут ссылаться как на "высокое должностное лицо в Организации Объединенных Наций".
      Слишком много неясного, покрытого мраком, было на мировой сцене. Слишком много секретности. Он решил слегка приподнять завесу.
      У них был предварительный рапорт археологов, вызванных для просеивания пепла сгоревшего дома в Сиэтле. "Это решение было мастерским ходом", подумал Халс. Археологи! Смелые люди. Они знали, что не смогут вернуться к своим семьям.
      Туманная завеса за окном слегка поредела, и далеко внизу он заметил караул, движущийся к оконечности острова. Это, наверное, их военная охрана сменяет посты. Сейчас, когда заблокированы туннели и опущены мосты, Манхэттен считается довольно безопасной крепостью. В городе до сих пор были выгоревшие участки, и ночью на улицах двигались только служебные машины, но уже образовался какой-то новый порядок, который некоторые называли "безопасным". "Это кажущаяся безопасность", - думал Берген. Военный кордон образовал вокруг города ломаную линию, врезающуюся в штат Нью-Джерси от окрестности Ред Бенк и далее к западу до Браунд Брук, поворачивающую на север вдоль гор Вотчин Маунтинс к Паттерсону; затем, становясь все более изломанной, она извивалась вдоль границы штатов Нью-Йорк и Нью-Джерси по низменности Байт Плейнс к Лонг-Айленд-Саунду, севернее Порт-Честера.
      "Огненная стена" - называли ее люди, черпая чувство безопасности из образа широкой обугленной полосы за этой границей, места, где пепел носился над холмами руин и непогребенными телами тех, кто погиб на этой земле.
      Берген не любил думать о человеческих смертях, которые были связаны с огненной стеной, о тех, кто был убит при ее создании, и тех, кто погиб, пытаясь пересечь ее, чтобы попасть в безопасную зону Нью-Йорка. "Барьеры", - думал он. Все что угодно было барьером в этом новом мире. Идентификационные карточки и барьеры. Вас могут расстрелять на месте, если у вас нет действующей идентификационной карточки.
      Такой порядок установили Заградительные Силы.
      В уверенности этого названия было нечто, что резало Бергену уши. Он представлял себе морскую блокаду вокруг Ирландии и Великобритании, комбинированную морскую и сухопутную блокаду вокруг Северной Африки. "Массированная" - только так ее и можно назвать.
      Светящийся циферблат наручных часов Бергена сообщил ему, что еще только 8:53 вечера, прошло менее трех часов с тех пор, как он проверял реакцию на свою пресс-конференцию по вечерним новостям телевидения. Диктор, как попугай, повторял слова "высокого должностного лица".
      - В сущности, мы игнорировали критический момент в технологии и научных исследованиях. Мы не смогли заметить, что этот фактор оказывает основное воздействие на все международные дела. Насколько мне известно, ни одно из высокопоставленных лиц ни в одном правительстве не уделяло серьезного внимания тому, что один индивидуум может в одиночку создать такой хаос, какой создал этот человек, О'Нейл.
      Следующий вопрос был предугадан, а ответ - тщательно подготовлен.
      - Все улики указывают на то, что это был Джон Рой О'Нейл и что он действовал в одиночку.
      Они не ожидали, что он честно и открыто заговорит о находках в Сиэтле.
      - Существуют достаточные косвенные улики, что именно в подвале здания в Болларде он состряпал свою дьявольскую похлебку.
      - Сэр! Похлебку? В одиночку?
      Это был лысеющий репортер из газеты "Пост".
      - Мы не можем быть абсолютно уверены, - сказал Берген.
      Затем конференция перешла в область, которой не хотел касаться Берген вопреки мнению президента Соединенных Штатов и полдюжины премьер-министров.
      Северная Африка и, наконец, Саудовская Аравия.
      - По наущению советской делегации, - сказал он репортерам, оказывается давление в сторону коренных изменений тактики в Северной Африке и прилегающих регионах.
      После всех этих лет тщательной цензуры собственных высказываний, Берген почувствовал удовлетворение, когда произносил эти слова, выражаясь правдиво и без дипломатических прикрас.
      "Пусть попробуют меня забаллотировать", - думал он.
      Кампания Роммеля ясно продемонстрировала, что патрули в пустыне можно обойти. Англичанам удавалось перемещаться внутрь и наружу роммелевских линий. А теперь саудовская проблема по-новому встала в свете этих знаний.
      Насколько сильно заражение местности?