Навстречу им начал движение первый эшелон линии обороны Омниуса. Вориан, быстро изучив их оборонительные качества, увидел, что вслед за ними на верхние орбиты поднимается следующая волна судов. В этот момент, даже учитывая неполную работоспособность артиллерии, флот возмездия превосходил огневой мощью силы роботов. Кроме того, корабли Вориана были защищены полями Хольцмана,
      – Мы можем открыть по ним упреждающий огонь, верховный башар, – доложил второй помощник. – Если сможем стрелять.
      – Давайте сделаем это. – Вориан вперил взгляд в непробиваемую, глубоко эшелонированную оборону роботов, потом крикнул в микрофон: – Я обращаюсь к последователям культа Серены, к солдатам Джихада, к наемникам и ко всем, кто сегодня сражается здесь рядом со мной в этой великой битве. Я хочу напомнить вам, чем была для нас Священная Война. Она начата ради мщения за смерть нашей возлюбленной Серены, за смерть ее сына Маниона Невинного, за смерть миллиардов других мучеников. Цель войны – остановить врага, прекратить его движение на нас. Надо лишить мыслящих машин способности мыслить.
      Как это ни странно, но первым кораблем, который приблизился к флагману флота возмездия, оказалось вовсе не военное боевое судно, но старый курьерский корабль. Вместо того чтобы открыть огонь, с корабля поступил сигнал с предложением выслушать сообщение.
      – Ну что, Вориан Атрейдес, это будет посложнее, чем наши любимые стратегические игры? – С экрана на Вориана смотрело медное лицо, бесстрастное и лишенное выражения, как и всегда. – Ты хочешь меня уничтожить? Я буду первой потерей в этой атаке.
      – Старый Железный Умник! Вот уж не думал, что ты до сих пор…
      До боли знакомый образ Севрата заполнил собой весь экран. Вориан ждал, что сейчас робот начнет неуклюже и плоско шутить или напомнит командующему о том, сколько раз он, Севрат, спасал человеческие жизни.
      – Мы не всегда были по разные стороны баррикады, Вориан Атрейдес. Я придумал для тебя новую шутку: сколько раз можно позволить человеку поменять разум?
      Вориан был настолько тверд, что без колебаний решился принести в жертву два миллиона человек, но теперь, по странной иронии судьбы, он колебался, глядя на робота,бывшего своего спутника и товарища. Из всех членов его семьи и близких друзей – Серены, Ксавьера, Лероники и даже Агамемнона – остался один только Севрат.
      – Что ты делаешь, Севрат? Остановись.
      – Ты даже не хочешь услышать конец анекдота? Вориан скрестил руки на груди.
      – Отчего ты так уверен, что я когда-либо менял свой, как ты выразился, разум? Может быть, я просто скрывал от тебя мои истинные намерения и мысли.
      Курьерский корабль машин продолжал подходить ближе.
      – Почему бы тебе не пустить меня к себе на борт? Мы могли бы поговорить как в старые добрые времена. Разве я не подходящий эмиссар, чтобы обсудить со мной возможные решения проблемы?
      Вориан оцепенел, стараясь прогнать первое побуждение. Разве это не то же самое, чего хотел Абульурд? Конечно, он не мог всерьез думать о переговорах с мыслящими машинами. Но Севрат…
      Склонившись к уху верховного башара, второй помощник тихо произнес:
      – Сэр, наше оружие еще не полностью активировано. Может быть, нам стоит потянуть время?
      – Старый Железный Умник, это что, трюк?
      – Это ты учил меня трюкам, Вориан Атрейдес. А как ты думаешь, что это?
      Вориан принялся расхаживать по рубке. Корабль Севрата продолжал, не останавливаясь, приближаться к флагману. Если эта отсрочка даст возможность привести в боеспособное состояние артиллерию, то не стоит ли пойти на риск?
      – Отключить защитное поле, – приказал Вориан. – Севрат, можешь приблизиться. Но лучше приготовься предложить Омниусу сдаться.
      Медное лицо Севрата оставалось непроницаемым.
      – Теперь ты решил пошутить, Вориан Атрейдес? Курьерский корабль увеличил скорость.
      – Верховный башар, у него активированы орудийные порты!
      Севрат без предупреждения открыл огонь из всех пушек курьерского корабля. Снаряды распороли обшивку флагмана и повредили частично готовый к бою правый борт. Не остановленные отключенным защитным полем снаряды робота взорвались в двух местах в корпусе «Победы Серены». Из отверстий со свистом начал выходить воздух, флагманская баллиста сбилась с курса. Командирская рубка ходила ходуном, звенели сигналы тревоги. Теперь и первый эшелон машинных кораблей пошел в атаку.
      – Активировать поля! Защитите нас!
      Сквозь хаос, творившийся теперь в эфире, прорвался синтезированный смех Севрата.
      – Я вспомнил фразу, которой научил меня ты, Вориан Атрейдес: я поймал тебя со спущенными штанами. Ты стал слишком мягок и медлителен, проведя столько лет среди хретгиров.
      – Открыть огонь! – давясь от ярости, приказал Вориан, кляня себя за мягкотелость и нерешительность. Какая мне разница, что он Севрат…– Восстановить прежний курс!
      Он закрыл глаза, когда несколько управляемых вручную пушек дали залп. Флагман развернулся, чтобы комендоры могли лучше прицелиться. Волна точно направленных снарядов смела курьерский корабль.
      Не теряя времени на сожаления и нерешительность, ругая себя за недопустимую сентиментальность, Вориан приготовился к продолжению кровопролитной схватки. В зоне досягаемости артиллерии оказался уже второй эшелон флота роботов.
 

 
      Наверху, на площади, под которой располагался защищенный подвал, где хранились сферы с их памятью, два всемирных разума, светясь от возбуждения, решали текущие вопросы на своих пьедесталах. К ним притекал мощный поток данных с места сражения за Коррин, передавались уточнения и предупреждения.
      Человеческий флот возмездия шел в наступление на последнюю планету Синхронизированного Мира, атакуя его последовательными волнами со всех сторон. В последний момент вражеский командующий, не колеблясь, пересек линию скрэмблерных полей, что обрекало на смерть пленников на бортах кораблей «моста хретгиров». Но мост почему-то не взорвался.
      СеврОм и ТуррОм не могли понять, в чем дело.
      Спаренные всемирные разумы слали на флот роботов нескончаемый поток распоряжений, инструкций и приказов, загромождая их электронные мозги миллионами планов, многие из которых прямо противоречили друг другу. В результате в боевых порядках машин на орбите Коррина возник неизбежный и непредсказуемый хаос.
      Эразм был очень доволен таким положением дел и всеобщей растерянностью и сумятицей. Он хотел добиться своей цели без вмешательства двойного всемирного разума.
      Его слабый контакт с Гильбертусом прервался, когда первые взрывы и энергетические всплески разгоравшегося сражения повредили и без того ненадежные системы связи грузовых судов. Эразм некоторое время подержал в железной руке молчавшую наблюдательную камеру, а потом швырнул ее на землю. Неужели он испытывал гнев?
      Независимый робот соединил себя с одним из малых кораблей на орбите, пока не вызванным на передовую. Эразм поймал такой корабль, управляя им с поверхности Коррина.
      Так как прямая связь с подсистемами машин давала ему тотальный доступ ко всему на планете, ему надо было вывести пойманный корабль в нужное место и отдавать приказы боевым машинам так, чтобы этого не заметили ни СеврОм, ни ТуррОм. Задача была трудна и без идиотского вмешательства всемирных разумов.
      Он нашел наконец тот самый важный для него корабль и подвел к нему мелкое судно. Действительно, Гильбертус оказался на борту грузового корабля. Судно состыковалось с ним.
      Даже зная, что никто на него не смотрит, Эразм имитировал на лице улыбку. Это вошло у него в привычку.
      На корабле стояла нестерпимая и ужасная вонь. Спертым воздухом было невозможно дышать. Металлические плиты пола и такие же металлические стены высасывали из воздуха все тепло, и тем не менее из-за большого количества людей в отсеке стояла удушающая жара.
      Гильбертус сидел возле клона Серены. Он держал ее за руку, а она прижималась головой к его мускулистой груди. Он явился сюда по собственному почину; вероятно, учитывая обстоятельства, это было не самое логически обоснованное решение, но он все равно будет здесь. Либо уловка со взрывом контейнеров удастся, либо нет.
      В душе Гильбертус возмущался поведением Эразма, который тайно приказал увезти Серену на корабль вместе с другими заложниками. Когда стала ясна вторая часть плана, после того как Серену показали по каналу связи командующему Армией Человечества, – Гильбертус умом понял все. Все в этом случае имело логический смысл. Действительно, добавление только одной заложницы могло стать решающим фактором во всем этом деле.
      – Если бы только это не была ты, – прошептал он ей на ухо.
      Другие пленники на борту грузового судна что-то бормотали, ерзали и непрерывно жаловались на судьбу. Никто из них не понимал, что, собственно, происходит. Некоторые шепотом делились якобы верными слухами, что к Коррину для их спасения явился флот свободного человечества. Другие боялись, что это очередной эксперимент Эразма по изучению коллективной психологии толпы. Гильбертус попытался объяснить ситуацию двоим мужчинам, которые сидели рядом с ним и с Сереной, но они не поверили его анализу и более чем дюжине альтернативных историй.
      Рекур Ван тоже находился здесь, запертый в своем гнезде с аппаратурой жизнеобеспечения. Очевидно, СеврОм и ТуррОм придерживались того, что пленников надо гноить в ужасно плохих условиях. Безрукий и безногий тлулакс так сильно ворочался, жаловался и так громко кричал, что Гильбертус предпочел увести Серену в другой отсек, где они и принялись ждать развязки.
      Гильбертус был уверен, что кризис вот-вот разрешится. Задержка была добрым знаком; совершенно очевидно, что командующий флотом Лиги заколебался и отступил. В противном случае и Гильбертус, и все заложники были бы уже мертвы.
      Но почему тогда в космосе началось сражение? Почему сквозь крошечные иллюминаторы он видит вспышки разрывов и проносящиеся мимо боевые корабли? На бортах незнакомые эмблемы – значит, это суда Армии Человечества. Они прошли сквозь скрэмблерные поля, и, следовательно, контейнеры с заложниками должны были взорваться, но этого почему-то не произошло.
      Гильбертус отвернулся от иллюминатора. Главное, что он вместе с Сереной.
      – Это не продлится долго, – сказал он, чтобы успокоить ее. – Скоро все так или иначе кончится.
      Гильбертус также знал, что запасов воды, пищи и воздуха у миллионов людей на кораблях «моста хретгиров» хватит не больше, чем на несколько дней, а именно такое время займет эвакуация контейнеров и их возвращение на поверхность планеты.
      Внезапно Гильбертус ощутил толчок. Какой-то космический корабль причалил к грузовому судну с рабами и состыковался с ним. Маневр был выполнен неуклюже. Очевидно, его исполнитель не был опытным пилотом. Гильбертус принялся лихорадочно соображать, кто бы это мог быть. Возможно, люди решили спасти заложников. Сам Гильбертус, однако, этого вовсе не желал.
      Когда люк открылся, в проеме показались мощные боевые роботы. Тяжелые шаги загремели по металлической палубе прохода, отдаваясь во всех отсеках. Заложники съежились, стараясь не попадаться на глаза машинам, но у роботов были иные намерения.
      Гильбертус встал на ноги. Теперь он все понял. Гильбертус успел многое сказать Эразму, прежде чем вышла из строя наблюдательная камера.
      Роботы словно неумолимый рок остановились перед ним. Они были похожи на надзирателей, явившихся для того, чтобы отвести узника на казнь.
      – Вы пришли спасти меня, – сказал Гильбертус.
      – Так приказал Эразм.
      Находившиеся рядом люди тоже начали умолять роботов спасти и их. Все хорошо понимали, что воздух на исходе; многие не ели уже два дня. Гильбертус лихорадочно огляделся. Наклонившись, он подхватил Серену под руку и поставил ее на ноги.
      – Я не буду сопротивляться.
      – Ты не можешь сопротивляться.
      – Но я должен взять с собой Серену. Роботы заколебались.
      – Нет, только один из нас может вернуться с тобой на Коррин.
      Гильбертус нахмурился, стараясь понять, почему Эразм распорядился поступить именно так. Потом он понял, что, вероятно, независимый робот обманул раздвоенный всемирный разум; было гораздо проще исказить программу одного боевого робота, чем всех семерых одновременно. Эразму хотелось выиграть время, чтобы дать Гильбертусу возможность вернуться в относительно безопасное место на поверхности планеты.
      – Я не уеду без Серены. – Гильбертус вызывающе скрестил свои сильные руки на груди. Женщина смотрела на него своими полными доверия лавандовыми глазами.
      Шесть роботов сделали шаг назад.
      – Мы останемся здесь, чтобы охранять клон Серены Батлер.
      – Охранять от кого?
      Роботы замолкли, принимая новые указания. Потом их командир снова заговорил:
      – Эразм просит тебя положиться на него.
      Плечи Гильбертуса поникли. Он отпустил руку Серены.
 

 
      Вскоре после того, как флот возмездия Лиги прошел сквозь скрэмблерные поля, он попал под плотный сосредоточенный огонь машинного флота. Его боевые корабли образовали концентрические пояса обороны вокруг Коррина, задачей которых было не пропустить людей к планете.
      Машины выпускали бесчисленное множество превосходно нацеленных снарядов, которые обрушивались на скрытые полями Хольцмана боевые корабли Лиги. Но было ясно, что защитные поля передовых кораблей уже перегреваются. Вориан находился на флагманском корабле и, изучая обстановку, понял, что перегретые поля Хольцмана могут отказать в течение ближайшего часа.
      За первым эшелоном атакующих сил шла вторая волна штурмовиков и баллист, за ней – третья и четвертая. Вориан судорожно сжал пальцами подлокотники командирского кресла. Лицо его оставалось жестким и бесстрастным. Речь шла о том, какая из противоборствующих сторон истощится первой.
      – Продолжайте вести огонь, – приказал Вориан, хотя артиллеристы не нуждались в этом указании. – Снарядов не жалеть.
      – Системы прицеливания до сих пор не действуют, верховный башар. Мы тратим массу боеприпасов попусту.
      После коварной атаки Севрата пробоины в корпусе «Победы Серены» наскоро залатали, но Вориан потерял около сотни членов экипажа.
      – Цельтесь лучше. – Он упрямо тряхнул головой. – Посмотрите, сколько их – разве здесь можно промахнуться?
      Весь экран монитора заслонял лес боевых кораблей роботов. Вориан едва не выругался вслух. Какая могла быть блистательная операция! Абульурд расстроил все планы, усложнил проведение наступления.
      Когда «мост хретгиров» почему-то не взорвался, два миллиона заложников, находившихся на нем, получили кратковременную отсрочку. Как только он одержит победу при Коррине, Вориан отдаст приказ спасти столько заложников, сколько окажется возможным. Это очень важно, особенно если там находится и Серена Батлер со своим сыном.
      Хотя экипажи кораблей флота возмездия были немногочисленны и в отсеках оставалось много свободного места, не могло быть и речи о том, чтобы взять на борт всех спасенных заложников. Корабли Лиги не отличались быстроходностью, и потребовалось бы слишком много времени для того, чтобы эвакуировать людей на обитаемые планеты. Единственный выход – перевезти людей обратно на Коррин.
      Но это окажется невозможным, если Вориан превратит Коррин – как и другие планеты Синхронизированного Мира – в радиоактивное кладбище.
      Теперь, когда выяснилось, что весь этот «мост хретгиров» был не чем иным, как гигантским блефом, отвлекающим маневром, Вориан мог подумать о том, чтобы спасти людей, если для этого представится хотя бы малейшая возможность. Эта эпическая победа окажется не такой простой и легкой, как он воображал, но он добьется ее во что бы то ни стало.
      Вориан рвался вперед, но на передовых кораблях уже начинали отказывать перегретые защитные поля Хольцмана. Командиры кораблей были вынуждены отходить, а их места занимали свежие суда. Но некоторые капитаны продолжали двигаться вперед, невзирая на отсутствие защиты. Такие корабли быстро становились жертвами беспощадного и точного огня машин. Потери, численность которых высвечивалась на экранах мониторов командующего, росли катастрофически.
      – Запускайте эскадрильи «кинжалов», – приказал Вориан. Настало время перейти ко второму этапу плана. – Передайте пилотам приказ приготовить ядерные боеголовки.
      – Но, верховный башар, мы еще не приблизились к поверхности Коррина.
      – Да, не приблизились, но мы никогда не сможем этого сделать, если не расчистим путь от всего этого хлама. – Он перевел дыхание. – Сохраните достаточное число боеголовок для заключительного удара и передайте гиназским наемникам, что скоро от них потребуется ювелирная работа.
      – Слушаюсь, сэр.
      Когда-то, очень давно, Ксавьер учил его, что командир в бою должен проявлять гибкость, уметь приспособиться ко всяким неожиданностям сражения. К цели всегда ведет не один путь. Импульсные ядерные заряды позволят им пробиться к планете… ведь он не сможет выполнить главную задачу – уничтожить Омниуса, если не пробьется к поверхности, значит, выполнение задачи надо разделить на два этапа и осуществить их по очереди.
      Такая обновленная стратегия позволит сохранить множество жизней – не только миллионам людей в кораблях «моста хретгиров», но и солдатам, которые будут продолжать погибать, если их верховный башар будет упрямо гнать их на оборонительные рубежи машин с обычным оружием.
      – Нет никакого прока беречь атомные боеголовки, если мы не сможем прорваться к планете и погибнем на орбите.
      Как рои пчел, эскадрильи «кинжалов» вылетели из отсеков больших баллист – тысячи острокрылых истребителей и бомбардировщиков. Они были малы и похожи на пух, брошенный в стадо разъяренных носорогов, но в каждой из этих пушинок были заложены мелкие семена страшного разрушения.
      «Кинжалы» разрядили свои установки. Атомные заряды разлетелись по большой площади, поражая плотные скопления целей – боевых кораблей, пытавшихся блокировать наступление флота возмездия Армии Человечества.
      – Началось, – сказал Вориан одному из своих подчиненных. – Включить поля на полную мощность. Передовым кораблям по возможности отойти.
      Видя неожиданное изменение стратегии, боевые корабли машин рванулись вперед, чтобы занять потерянные позиции, с которых они были вытеснены.
       Ив этот момент произошли взрывы многочисленных импульсных боеголовок, предназначенных для уничтожения гель-контурного машинного мозга. Огромные разрушения были лишь побочными результатами выполнения этой основной задачи.
      Вориан прикрыл ладонью глаза, экраны мониторов автоматически выключились; за стеклами иллюминаторов бушевало пламя. Казалось, что передовые линии обороны Омниуса были сметены сияющей ослепительным светом десницей Божьей. Всепоглощающая энергия выводила из строя двигатели, убивала роботов и разрушала непроницаемый рубеж обороны.
       Нет,подумал Вориан, это не напрасная трата атомных боеголовок.
      Он не сомневался, что на борту этих машинных кораблей находятся беспомощные люди, которые сейчас гибли вместе со своими машинными хозяевами, но Вориан не стал думать об этом. Таковы законы войны. Такие потери были необходимы и неизбежны. Возможно, когда-нибудь историки подведут итог и вычислят окончательную цифру потерь. Но люди будут писать историю только при победоносном окончании битвы за Коррин.
      – Полный вперед, прорываться через бреши! – скомандовал Вориан Атрейдес. – Если поля еще работают, оставьте их включенными, чтобы защититься от обломков, – и вперед!
      Словно могучий каток Армия Человечества неудержимо двигалась вперед, сокрушая остатки обороны и сметая со своего пути погибшие суда флота роботов. Вскоре передовые корабли столкнулись со второй линией обороны Коррина. Застигнутые врасплох машины спешно выстраивались в боевые порядки.
      Вориан выслал новую волну истребителей, и эта линия была уничтожена точно так же, как и первая. Немного позже то же произошло и с третьей, последней линией космической обороны. К тому моменту, когда передовые суда Армии Человечества прорвались к атмосфере планеты, большая часть атомных боеголовок была израсходована.
      Но хотя запас их почти истощился, планета лежала перед флотом возмездия – доступная и беззащитная.
      – Теперь надо покончить с ними внизу. – Вориан рукой указал на последнюю планету Омниуса, очертания которой вырисовывались на расстоянии семидесяти километров от флота.
      Остатки противоборствующих флотов сошлись в воздушном сражении в небе Коррина. Боевые корабли проносились в пространстве, отходили, а потом снова возвращались, чтобы с еще большим ожесточением вести огонь. Вориан повел свою баллисту в самую гущу схватки, как будто она была истребителем. Он снова чувствовал себя молодым офицером, желающим проверить себя в настоящем деле. Он хорошо помнил свое первое сражение на Земле, в самом начале Джихада.
      Флот ворвался в верхние слои атмосферы. Корабли охранения сопровождали баллисту Вориана, когда она вошла в атмосферу Коррина, и принимали на себя попадания ультразвуковых воздушных торпед. Когда одни суда выбывали, их место тотчас занимали новые, чтобы прикрыть верховного башара.
      Вот вражеский снаряд поразил ближайший корабль. Перегретое защитное поле не выдержало, и судно взорвалось, осыпав флагман градом обломков. Вориан поморщился, когда от места взрыва в разные стороны полетели искореженные куски металла и изуродованные взрывом тела.
      А сколько разрушения и жертв было еще впереди. Сам Вориан не боялся смерти и испытывал гордость за свой флагманский экипаж, который безупречно исполнял воинский долг. При всем желании от них нельзя было требовать большего.
      Артиллерийский огонь с борта «Победы Серены» и оставшихся кораблей флота возмездия подавил сопротивление флота машин и наземной обороны. Но там, внизу, все еще оставался невредимый Омниус.
      Когда путь был расчищен и появился свободный и безопасный проход, дипломатическое судно вице-короля сошло с дальней орбиты и спустилось ниже. С борта его вылетели несколько челноков и направились в самую гущу разыгравшегося в атмосфере ожесточенного сражения. В динамиках снова раздался срывающийся от волнения голос Райны Батлер:
      – Милостью святой Серены мы прорвались! Я же говорила всем, что мы сделаем это!
      Вориан в ярости перешел на открытый текст:
      – Вице-король Батлер, что вы и Райна делаете здесь? Я не давал вам разрешения приближаться. Вернитесь на прежнее место вне досягаемости огня.
      Фейкан отозвался быстро:
      – Это не я, верховный башар. Кажется, у Райны… своя миссия. Она оказалась очень настойчивой.
      Бледная молодая женщина передала со своего челнока:
      – Коррин – это логово нашего врага. Это есть – и всегда было – призвание моей жизни. Мои последователи и дух святой Серены защитят меня.
      Вориан подавил тяжкий вздох. Каким-то образом эта женщина могла обосновать любое противоречие. Она верила, что живая Серена находится где-то на «мосту хретгиров», но одновременно непостижимым образом чувствовала, что ее ведет дух Серены. Без сомнения, Райна желала уничтожить всякую технику, но тем не менее летела на космическом корабле…
      Однако сейчас у Вориана были более важные заботы, чем думать о Райне Батлер. По крайней мере здесь они будут драться с реальными машинами, с настоящим врагом, а не с безвредной бытовой техникой на планетах Лиги. Пусть эти фанатики попробуют выдержать удар машин защитников Омниуса – и пусть лучше их фанатизм горит здесь, чем на родине.
 

 
      Хотя тело и душа Истиана Госса онемели и были опустошены, мастер меча не стал уклоняться– от сражения. По крайней мере Коррин был подходящим полем битвы, где он мог применить свое мастерство.
      Все недели долгого пути до Коррина, последней планеты Синхронизированного Мира, он был замкнут и погружен в непрерывные тревожные размышления. На борту его корабля было много культистов, которых он ненавидел. Он вынуждал себя отдаляться от них, ибо при их приближении у него возникало почти непреодолимое желание переломать им кости.
      Вместо этого Истиан без устали тренировался в своей каюте, нанося удары, делая выпады и защищаясь, повышая свое мастерство, как это некогда делал молодой Йоол Норет. Однако как ни тренировался, как ни трудился Истиан, он не чувствовал, чтобы дух великого героя вселился в него. Но нанося удары по куклам, Истиан понимал, что хотя Йоол Норет молчит, это не означает, что сам Госс плохой воин. Нет, он и сам умелый и достойный мастер меча.
      После того как мятежи и демонстрации в Зимии закончились смертью Нара Трига и гибелью механического сенсея Хирокса, Истиан не испытывал никаких душевных волнений, записавшись добровольцем в Армию Человечества, отправлявшуюся на Коррин. Сражаться с Омниусом в войне было куда более нужным и предпочтительным занятием, чем убивать людей, чтобы умерить гнев и чувство вины.
      Когда флот возмездия наконец завис над цитаделью Омниуса, проломив все линии обороны машинного флота, Истиан и его товарищи вооружились и приготовились к высадке. Но битва в космосе – это не битва для мастера меча. Пока она продолжалась, Истиан слонялся по кораблю. Руки у него чесались испробовать импульсный меч в рукопашной схватке с роботами.
      Наконец, когда на орбите остались вращаться лишь мертвые корпуса кораблей машин вместе с остатками пораженных судов флота возмездия, верховный башар отдал приказ о выступлении мастеров рукопашных схваток. Истиан Госс и его товарищи наемники сели на борт скоростного челнока и приготовились к высадке в столице последней синхронизированной планеты. В штурмовиках и баллистах было множество наемников, но очень многие суда Армии Человечества погибли от огня машин.
      Но некоторые корабли и их личный состав уцелели. Их как раз хватало на то, чтобы исполнить свой долг на планете.
      Транспортный корабль летел вниз сквозь плотные слои атмосферы вместе с двадцатью такими же кораблями. В задачу Истиана и его товарищей входила очистка планеты от остатков машин, закладка атомного заряда в цитадели и окончательное уничтожение последнего всемирного разума.
      Вместе с Истианом на челноке летели еще двадцать три наемника, такие же ветераны отшумевших сражений, как и он сам. После Джихада многие из них нашли в жизни новое поприще, но вернулись к прежней профессии, чтобы принять участие в решающей битве человечества с машинами. Это была последняя возможность убедиться, что они не растеряли свое боевое мастерство.
      Когда челнок, скользнув по поверхности планеты, резко остановился посреди хаоса, творившегося в машинной столице, люки открылись, и из них посыпались наемники, взявшие на изготовку свои импульсные мечи. Рядом приземлились еще два корабля, на бортах которых красовались не эмблемы Армии Человечества, а дипломатические гербы. Из них высыпали горячие, но неумелые культисты, вооруженные дубинами и грубыми подобиями импульсных мечей. Эти люди тоже бросились искать роботов, которых они от всей души стремились уничтожить.
      Сердце Истиана бешено стучало. Он отвернулся, чтобы не видеть этих отвлекавших его внимание глупцов, когда надо было заниматься реальным противником. Противником, который мог оказать сопротивление.
      Однако он понимал, что культистов не остановит потеря двух-трех человек, если это потребуется для уничтожения боевого робота. Для них это был чистый Джихад, больше, чем для кого бы то ни было в Армии Человечества. На Салусе Секундус они нападали на полезные машины, такие, как Хирокс, но здесь эти фанатики превратились в искренних союзников Истиана. Ему было странно думать о них в таком качестве…
      После того как Истиан и его товарищи высадились на планету, пилот челнока снова оторвался от земли. В небе стлался дым от следов снарядов противовоздушной обороны, прочерчивавших в воздухе свои крутые траектории. Взрывы сотрясали улицы главного города Коррина. Боевые роботы целыми подразделениями выходили из зданий правильной геометрической формы. Издав боевой клич, наемники бросились на врага.
      Истиан, сгоравший от желания драться, первым добежал до роботов. Зловещие боевые роботы были готовы встретить мастеров меча. Их оптические сенсоры сверкали, словно машины могли испытывать ненависть.
      Каждый из этих боевых роботов поразительно напоминал Хирокса.
      Истиан, собственными глазами видевший, как механический сенсей уничтожил сам себя, предпочитая смерть необходимости убивать людей, испытывал какое-то странное сомнение, тяжким грузом давившее ему на сердце. Как хотелось Госсу, чтобы механический сенсей был сейчас рядом с ним. Этот перепрограммированный робот оказывал на Истиана и на его внутренний дух гораздо большее влияние, чем дух Йоола Норета.
      Он изо всех сил старался нащупать в душе присутствие Йоола Норета и наконец отыскал эту эмоциональную духовную связь. Стоявшие перед ним военные роботы были просто бездушными машинами, приспособленными для драки. И они падут перед человеком. В тот момент, когда его импульсный меч коснулся корпуса боевого робота, все ощущение его сходства с Хироксом оказалось иллюзорным.