Брызнули фонтаны крови, на землю посыпались кусочки перетертой живой плоти. Люди начали кричать и вопить от боли и страха, стали разбегаться и петлять в кустах, стараясь укрыться от страшных созданий, но летучие пираньи преследовали их, впивались в кожу и своими беспощадными укусами на глазах превращали человеческие тела в кровавое уродливое месиво.
      Туча зубастых насекомых развернулась и стремительно направилась ко входу в пещеру.
      – Они нацелились на нас, – сказала Норма.
      Тиция выкрикнула команду своим Колдуньям, и обладающие сверхъестественной ментальной мощью женщины Россака, сомкнув строй, обратились лицом к надвигавшейся опасности. Жужжащие искусственные осы, покрытые острыми металлическими шипами, летели словно пули. Тиция начала вибрировать, окружая себя защитным ментальным полем.
      За спинами Колдуний дети и мужчины Россака спешно прятались в запертых безопасных помещениях, вырубленных в скале. Своими мыслями Тиция и ее подруги подняли энергетический ветер, мелкие кванты ментальной энергии словно ураган обрушились на страшных механических насекомых. Скопления их рассеялись, а затем сами твари начали рассыпаться в мелкий порошок. Но на смену уничтоженным появлялись новые. Дьявольская мастерская фабриковала железных насекомых тысячами.
      – Для уничтожения этих гадов нужно намного меньше энергии, чем для того, чтобы превратить в пар кимека, – сказала одна из Колдуний, – но все равно даже это приносит какое-то удовлетворение.
      – Омниус нашел способ обратить против нас свое новое оружие, даже находясь в осаде, – сказала Норма. – Эти машины запрограммированы на поиск и уничтожение людей.
      Тучи металлических ос заполонили все пространство перед пещерами. Жуткие насекомые искали своих жертв. Колдуньи окружили себя слоем озона, подняв невидимый ионизирующий ветер. Светлые волосы поднялись, одежды шевелились от телепатических потоков. Тиция подняла руку, и по этому знаку женщины послали еще один мощный разряд, отогнавший следующую волну насекомых. Потом, соединив усилия, Колдуньи сокрушили саму фабрику, производящую маленьких монстров, и она превратилась в оплавленный кусок железа.
      – Пошлите туда людей с огнеметами и взрывчаткой, – приказала Тиция. – Пусть они уничтожат этот цилиндр, пока он не восстановился.
      Настроение у Тиции было приподнятое, она так радовалась, что признала за сводной сестрой способность к предвидению.
      – Война еще не кончилась, – сказала Норма. – Возможно, что она лишь начинается. Еще раз.
 

 
      Все сотрудники службы безопасности и любопытные прохожие, бросившиеся к месту падения странных цилиндров, были убиты. Даже камеры, передававшие изображение с места события, были разрушены. Насекомые пожирали все на своем пути. Все линии связи были перерезаны в считанные секунды.
      Подозревая худшее и ожидая от Омниуса любой хитрости, Вориан приказал полкам внутренней гвардии окружить места приземления цилиндров. Стоявший рядом с верховным башаром Абульурд делал все, чтобы приказания Вориана были выполнены точно и вовремя. Атрейдес был похож сейчас на разъяренного салусского быка, и никто не осмеливался перечить ему.
      – Я предупреждал их, я говорил, что нельзя терять бдительность, – рычал Вориан, обращаясь к Абульурду. – Ты принес прямое предостережение, но они не захотели прислушаться даже к нему!
      – За несколько лет мира люди забыли, что такое угрозы и опасности, – ответил Абульурд, согласно кивнув.
      – И теперь, когда Омниус снова атакует нас, мы реагируем, как разбегающиеся от кота крысы! – возмущенно продолжал Вориан.
      Еще до того, как стали ясны детали происшествия, Абульурд расставил солдат, расквартированных в столице, вокруг мест падения прилетевших из космоса снарядов. Пользуясь чрезвычайными полномочиями, он мобилизовал также и наемников, которые все еще оставались на службе в Армии Человечества.
      Снаряды – цилиндры размером с гроб – упали на большой территории. Батареи снабжали их энергией, которая требовалась для фабрик, находившихся в их внутренней части. Практически сразу из расколовшихся при падении цилиндров начали вылетать ненасытные мелкие твари – каждая размером не больше шарика из подшипника. Все эти шарики были оснащены источниками энергии и имели простую программу, помимо острых челюстей. Как пираньи, они набрасывались на любого человека, атаковали его и пожирали.
      Жужжащие тучи гнусных механических тварей набрасывались на бегущих, пытающихся спастись людей и мгновенно объедали их, выполняя свою безжалостную программу, оставляя после себя лишь клочья кровавой плоти и осколки размолотых костей. Излюбленными мишенями стали солдаты в форме и люди в облегающих брюках и шортах. Женщины, священники в свободной одежде и пожилые мужчины в старомодных высоких шляпах поначалу не вызывали у механических насекомых интереса, но, расправившись с солдатами и молодыми мужчинами, твари возвращались и, присмотревшись к новым жертвам, набрасывались и на них.
      Люди с отчаянными криками бежали по улицам, но падали, не успев найти убежища. Как беспощадные мясорубки, насекомые-пираньи пробуравливали тела и начинали блуждать в живой ткани, как пули со смещенным центром тяжести, извергая месиво измельченного мяса. Когда жертва погибала, насекомые покидали ее и принимались искать следующую цель.
      Солдаты первой линии были убиты практически сразу. Пираньи поражали их, как смертоносные пчелы, но некоторые из солдат успели включить защитные поля Хольцмана, чтобы блокировать нападение. Другие же, которые не успели быстро среагировать, падали мгновенно, словно пораженные ядовитым газом. Стрелковое оружие оказалось бессильным против этих мелких и многочисленных тварей.
      Но даже защитившиеся электромагнитным полем люди тоже со временем становились жертвами, так как механические убийцы облепляли поле и беспрерывно атаковали, ища и находя любую лазейку, используя тактику медленного проникновения. Изнутри шарообразной полости поля начинали бить фонтаны крови и разлетаться куски тканей, отскакивавшие от мерцающего силового поля. В течение нескольких мгновений запертые в ловушке пираньи выводили из строя генераторы, поле исчезало, и твари вылетали на волю.
      В воздухе появлялось все больше и больше жутких созданий. Семьи прятались в домах и машинах, запирались изнутри, но пираньи преследовали людей и там, находя способы проникнуть в здания и машины. Спрятаться было негде.
      Радиус поражения продолжал угрожающе увеличиваться, коллекторные приспособления собирали весь доступный металл и другие необходимые материалы, добавляя их к запасам смертоносных фабрик, которые продолжали тупо производить все новых и новых убийц. Упавшие цилиндры раскрыли свое нутро и выплевывали в атмосферу тучи новых пчел. Изготовленные тут же сырьевые подвижные станции принялись собирать материал, уничтожая строения Зимин, добывая металл и другие необходимые в производстве элементы.
      Периметр разрушения продолжал расширяться.
      Абульурд последовал за верховным башаром, когда тот решил лично осмотреть место поражения. На размышления времени не было – неопытные и необстрелянные солдаты были слишком сильно напуганы, чтобы точно выполнять приказы. Вориан и Абульурд устроили наглухо закупоренный командный пункт недалеко от точки падения первого снаряда. На улицах творилось нечто невообразимое. Граждане запирались в домах, пытаясь спастись от самоуправляемых пуль с острыми зубами.
      После падения снарядов прошло меньше часа, но погибло уже несколько тысяч человек.
      Наконец к месту события подтянули артиллерию Лиги. Абульурд оценил диспозицию.
      – Подготовлены снаряды повышенной разрушительной силы. Артиллерийские офицеры докладывают, что готовы открыть огонь. Одно прямое попадание должно вывести из строя эту дьявольскую фабрику, и тогда мы сможем справиться с этим кошмаром.
      Вориан нахмурился.
      – Отдавай приказ стрелять, но не рассчитывая, что все пройдет так гладко. Омниус наверняка установил там защитную систему. – Он махнул рукой. – Но чем скорее мы узнаем, в чем заключается эта защита, тем скорее найдем способ обойти ее.
      Артиллерия открыла ураганный навесной огонь. Снаряды летели по крутым коротким дугам, нацеленные точно на цилиндр, глубоко впившийся в землю. Когда снаряды начали падать на яму, тысячи пираний образовали облако вокруг отверстия в брюхе цилиндра. Смертоносные пчелы соединились в гроздья, словно стараясь образовать баррикаду на пути снарядов. Твари прилипали друг к другу, образуя различные фигуры, создавая препятствия для артиллерийских снарядов.
      Пираньи облепляли каждый летевший снаряд, начиная обдирать с него металл еще в воздухе. Эти кусочки металла они несли на фабрику, которая использовала новый материал для производства новых механических убийц.
      Не дожидаясь приказа, один из храбрых наемников поднялся над местом падения цилиндра в маленьком бронированном вертолете, и машинные пчелы атаковали его. Тысячи летающих пожирателей облепили корпус летательного аппарата и начали методично уничтожать его металл, а потом принялись за замки и электронные системы.
      Оказавшийся в отчаянном положении наемник успел сбросить только одну бомбу. Бомба эта взорвалась в воздухе до того, как пираньи успели очистить ее от металла. Ударная волна всколыхнула тучу механических насекомых, не причинив им, впрочем, практически никакого вреда.
      Вертолет развалился на части. На какой-то момент обреченный пилот оказался в свободном падении, летя к земле и отчаянно размахивая руками. Но в мгновение ока пираньи напали на него, превращая его тело в кровавое месиво. Человек умер до того, как его останки коснулись земли.
      Столкнувшись с таким ужасом, некоторые молодые солдаты попросту перестали реагировать на приказы верховного башара.
      Они десятками покидали свои посты. Вориан был вне себя от ярости и стыда.
      – Они неопытны и не привыкли к тем страшным вещам, на которые способен Омниус, – сказал Абульурд.
      Вориан натянуто улыбнулся в ответ.
      – Другие могут размякнуть и опустить руки, Абульурд, но ты никогда не позволял себе расслабляться. Нам надо найти выход – тебе и мне. Надо найти эффективное решение и применить его немедленно.
      – Я не подведу вас, верховный башар.
      Вориан посмотрел на него с гордостью и теплым чувством.
      – Я знаю, Абульурд. Нам по плечу спасти всех этих людей.
 

 
      После смерти престарелого Тука Кидайра Исмаил остался самым старшим в дзенсуннитской деревне. Кидайр, бывший работорговец, формально оставался пленником группы отступников, последователей Селима Укротителя Червя. Хотя, конечно, у Кидайра было множество возможностей бежать и вернуться в цивилизованный мир Лиги, тлулакс смирился со своим жребием и остался здесь, с Исмаилом и дзенсуннитами пустыни.
      Исмаил никогда не называл бывшего торговца живым товаром другом, но они провели немало ночей вместе, ведя интересные беседы за чашкой крепкого, приправленного пряностью кофе и глядя на проплывающие по небу звезды. Они были врагами, но по крайней мере понимали друг друга, чего нельзя было сказать об отношениях Исмаила с нынешними молодыми вождями деревни.
      Как всегда, сидя после ужина в столовой, Исмаил слушал разговоры старейшин, к которым теперь принадлежала и его дочь. Даже Хамаль вела разговоры о городе, о вещах и тряпках, обо всех тех предметах роскоши, которые казались Исмаилу ненужными и лишними. Жизнь этих свободных людей теперь была более комфортной, чем жизнь рабов в доме Саванта Хольцмана. Все это действительно было не нужно и, более того, опасно.
      Прошло много лет, потомки бывших поритринских рабов переженились на потомках уцелевших членов группы Селима. Дочь Исмаила Хамаль была замужем дважды, у нее было пятеро детей. Теперь она считалась важной старейшиной племени, мудрой старой матроной.
      Исмаил очень хотел, чтобы никто из них не забыл старую жизнь и ее обычаи; он все время настаивал на том, что бежавшим рабам никогда не следует забывать свои навыки независимой жизни в пустыне, чтобы снова не сделаться добычей работорговцев. Пока Арракис не стал для них обетованной землей, как они надеялись, когда он возглавил их отчаянное бегство. Исмаил желал сохранить плоды своих трудов во что бы то ни стало, любой ценой.
      Правда, другие видели в Исмаиле лишь желчного упрямого старика, предпочитавшего трудности прошлого улучшениям и удобствам настоящего. Двадцать лет назад разразившаяся в Лиге меланжевая лихорадка навсегда изменила лицо Арракиса, чужеземцы не ушли, напротив, с каждым годом их становилось все больше и больше. Исмаил понимал, что не может остановить этот процесс, и с упавшим сердцем был вынужден осознать, что видения Селима становятся явью – торговля меланжей погубит пустыню. Казалось, что на всей планете не осталось больше такого места, где он и его народ могли бы жить свободно и независимо.
      За один только прошедший месяц наиб Эльхайим дважды приглашал иноземные космические корабли совершить посадку вблизи их деревни, дав им координаты, составлявшие тайну надежного поселения дзенсуннитов. И все это ради того, чтобы обменять побольше меланжи на припасы и предметы роскоши.
      Погруженный в свои мысли старый Исмаил вслух фыркнул от возмущения.
      – Мало того что мы впали в зависимость от торговли с городом, мы еще и стали настолько ленивы, что уже не хотим туда ездить.
      Один из сидевших рядом стариков пожал плечами.
      – Зачем совершать утомительные поездки в город, если можно заставить работать чужеземцев?
      Хамаль сделала выговор старику за непочтительность тона, но Исмаил не обратил внимания на них обоих, нахмурившись и продолжая держать совет только с самим собой. Несомненно, односельчане считают его ископаемым, упрямцем, не желающим признавать прогресс. Но он в отличие от них хорошо понимал и остро чувствовал опасность этого прогресса. После окончания Джихада и потери массы рабочих рук вследствие эпидемии по галактике снова широко распространилась работорговля, которую принимали как нечто должное. Но ведь работорговцы так привыкли охотиться на людей буддислама…
      Несмотря на свой почтенный возраст, Исмаил сохранил острое зрение. Вглядываясь в ночное небо, он стал первым, кто заметил приближающиеся корабли. Бортовые огни отмечали траекторию по мере приближения судов – они шли не наугад, было видно, что они целенаправленно спускаются к деревне. Исмаил ощутил беспокойство.
      – Эльхайим, ты опять пригласил сюда этих вечно сующих свой нос в чужие дела иностранцев?
      Пасынок, занятый беседой с одним из старейшин, быстро встал.
      – Нет, я никого не жду. – Он подошел к выходу из пещеры и тоже увидел приближавшиеся на большой скорости суда. Рев двигателей напоминал рев песчаной бури.
      – Значит, надо готовиться к худшему, – возвысив голос, сказал Исмаил, снова приняв на себя роль вождя, каким он был, когда вел этих людей из рабства к свободе. – Выставить охрану у домов! Скоро здесь будут чужеземцы.
      Эльхайим безнадежно вздохнул.
      – Не надо этих крайностей, Исмаил. Может быть, у них вполне добрые намерения…
      – Или вполне опасные замыслы на уме. Лучше быть во всеоружии. Что если это работорговцы?
      Он вперил яростный взгляд в Эльхайима, и пасынок наконец пожал плечами.
      – Исмаил прав. От бдительности не будет никакого вреда. Дзенсунниты приготовились к обороне, но было видно, что люди не слишком торопятся.
      Зловещие корабли принялись описывать круги над деревней, то ускоряясь, то замедляя полет. Из открытых люков начали высовываться люди в темной форменной одежде, которые открыли огонь из легкого стрелкового оружия. Дзенсунниты с криками бросились прятаться в пещерах.
      По скалам ударили первые снаряды, но только один попал в балконный зал, вызвав небольшие разрушения и оползание скалы. Через мгновение корабли приземлились на песок у подножия скалы. Из кораблей хлынул поток плохо одетых людей, которые без команд, организации или плана бросились вверх, карабкаясь по скалам. Оружие у них, правда, было новое.
      – Постойте, это же старатели! – закричал Эльхайим. – Мы уже торговали с этими людьми. Почему они нападают…
      – Потому что хотят забрать у нас все, – сказал Исмаил. Ружейный огонь не прекращался. Вокруг них свистели пули, слышались небольшие взрывы, крики, беспорядочные команды. – Ты хвастался, сколько у нас припрятано меланжи, Эльхайим? Ты говорил этим купцам, сколько воды запасено в наших цистернах? Ты рассказывал, сколько здесь живет здоровых мужчин и женщин?
      Пасынок стоял как соляной столб, не зная, что отвечать. На лице его было озадаченное и беспомощное выражение. Он начал отрицать все, но Исмаил знал верные ответы на свои вопросы.
      Они смотрели, как чужеземцы выгружают оснащение – оглушающие пояса, сети и удавки, – и Исмаил понял, что это не просто разбойники. Он вскричал на удивление сильным голосом:
      – Работорговцы! Если они захватят вас, то вы станете рабами. Даже Эльхайим теперь зашевелился. Наверняка он понял, что эти чужеземцы обманули его доверие и теперь заслуживали смерти.
      Хамаль встала рядом с отцом и обратилась к племени:
      – Вы должны защитить свою жизнь, свои дома и свое будущее! Никто из пришельцев не должен остаться в живых.
      Исмаил посмотрел на нее с жесткой улыбкой.
      – Мы поразим этих людей, и пусть это будет уроком для других, кто, возможно, тоже захочет поднять на нас руку. Они думают, что мы слабы. Но они глупы и заблуждаются.
      Хотя дзенсунниты и были испуганы, они гневно зашумели в ответ на эти слова. Мужчины и женщины рассыпались по комнатам, вооружаясь старыми пистолетами, дубинами, шестами для управления червем, короче, всем, что могло послужить оружием. Группа стариков из числа первых отступников, знавших еще самого Селима, с гордостью обнажили хрустальные клинки, сделанные из зубов червя. Хамаль созвала группу женщин, тоже вооруженных кривыми ножами, тщательно изготовленными из обрезков металла. Глаза женщин пылали неукротимым гневом.
      У Исмаила потеплело на сердце, когда он увидел, с какой решимостью люди готовились отстаивать свою свободу. Он обнажил свой кристаллический нож, подарок, полученный им, когда он овладел искусством езды на черве. У Мархи тоже был такой нож, который после ее смерти унаследовал Эльхайим. Исмаил обернулся к нему, и пасынок нехотя достал свой молочно-белый сверкающий клинок.
      Начинающие работорговцы ползли по крутому склону скалы, подбадривая себя криками и выстрелами и поминутно оскальзываясь на гладких камнях. Зная Эльхайима, они были уверены, что встретят здесь покорных, как кролики, собирателей меланжи.
      Но вломившись в пещерный город, пришельцы оказались неготовыми к яростному сопротивлению, какое они встретили. Воя, как шакалы, пустынные кочевники набрасывались на пришельцев из каждого угла, заманивали их в глухие закоулки и убивали. В ответ нападавшие стреляли из своих мощных ружей.
      – Мы свободные люди – фримены! – кричал Исмаил. – Мы не рабы!
      Всхлипывая, как раненые дети, четверо работорговцев с трудом вырвались из пещер и бросились вниз, надеясь попасть на корабль и унести ноги. Но они не знали, что горстка добровольцев тайными тропами покинула поле боя и, пробравшись к кораблям, захватила их, устроив на борту засаду. Спрятавшись внутри, они дождались, когда пытавшиеся спастись чужеземцы войдут в судно, и перерезали им горло.
      После того как все незадачливые работорговцы были убиты, дзенсунниты принялись зализывать раны и подсчитывать потери. Убитых было четверо. Когда Эльхайим оправился от потрясения и удивления, он послал группу разведчиков обыскать воздушные суда.
      – Посмотрите на эти суда! Мы конфискуем их у людей, которые хотели сделать нас рабами. Это достаточно честная сделка.
      Исмаил вспыхнул гневом и подошел к наибу, встав перед ним.
      – Ты говоришь так, словно это был торговый обмен! Покупка и продажа имущества, как во время твоих походов в Арракис-Сити! – Он поднял свой искривленный от возраста палец. – Ты подверг опасности жизни всех нас, приглашая сюда этих людей, невзирая на мои предостережения. И теперь, как это ни печально, ты сам видишь, что они оказались оправданными. Ты не годен…
      Старик напряг свои еще не слабые мышцы и почти поднял руку, чтобы ударить пасынка по лицу, но вовремя вспомнил, что этим нанес бы ему смертельное оскорбление. Эльхайим должен был бы ответить тем же, вызывая Исмаила на поединок, который мог закончиться только смертью одного из них.
      Исмаил не мог позволить себе расколоть единство племени – помимо того, что он обещал Мархе позаботиться об Эльхайиме, – и он сдержал свой гнев, удовольствовавшись тем, что увидел страх в глазах наиба.
      – Ты был прав, Исмаил, – тихо произнес Эльхайим. – Я должен был прислушаться к твоим предостережениям.
      Старик покачал головой и отвернулся, а Хамаль подошла к отцу и успокаивающим жестом положила руку ему на плечо, одновременно глядя на наиба.
      – Ты никогда не жил в рабстве, Эльхайим, и не знаешь, что это такое, – сказала она. – Мы вырвались из рабства, рискуя жизнью, чтобы освободиться от ига и явиться сюда.
      – Я не позволю тебе продать на рынке нашу свободу, – добавил Исмаил.
      Пасынок Исмаила был потрясен настолько, что не сразу смог ответить. Исмаил замолчал, отвернулся и зашагал прочь.
      – Это никогда не повторится, – сказал наконец наиб. – Обещаю тебе!
      Исмаил сделал вид, что не слышит.
 

 
      На древних звездных картах они отыскали следующую цель своего путешествия – планету под названием Валлах IX. Квентин никогда в жизни не слышал о такой. Насколько он понимал, эта планета никогда не играла в истории человечества сколько-нибудь заметной роли. Очевидно, даже Омниус не считал ее существенной и значимой частью своего Синхронизированного Мира.
      Однако эта планета фигурировала в числе целей при Великой Чистке. Одна из боевых групп армии Джихада подошла к Валлаху, сбросила на него атомные боеголовки и улетела, убедившись в том, что вспышка и ударная волна смыли с ее поверхности все, что на ней находилось…
      Было похоже, что на Валлахе не было сильной цивилизации и до этой атаки – отсутствие развитой промышленности, лишь разбросанные по континентам редкие поселения. Кто-то поставил население планеты на грань выживания задолго до того, как армия Джихада спустилась с небес словно ангел мщения.
      Но Валлах IX был следующим пунктом назначения, который Порее Бладд отметил на своей карте как планету, куда надо доставить помощь и продовольствие. Поритринский лорд вел свою яхту с осмотрительной быстротой. Сидевший рядом Квентин внимательно всматривался в изуродованный, почерневший от ядерных ожогов пейзаж, который приближался к ним.
       –Я совсем не уверен в том, что мы найдем здесь живых людей.
      – Кто знает, что нас там ждет, – ответил Бладд с завидным и заразительным оптимизмом. – Но мы всегда можем надеяться на лучшее.
      Они сделали круг над сровненными с землей остатками зданий какого-то населенного пункта – никаких признаков восстановления, никаких признаков сельскохозяйственной деятельности.
      – Прошло почти двадцать лет, – заметил Квентин. – Если бы кто-нибудь выжил, то это оставило бы хоть какой-то след.
      – Нам надо удостовериться в этом хотя бы во имя человечности.
      В городе с самыми большими зданиями разрушения оказались наиболее опустошительными. Земля, камни и остатки домов были оплавлены и почернели от сажи и копоти.
      – Уровень радиации остается довольно высоким, – сказал Квентин.
      – Но он не смертелен, – возразил Бладд.
      – Да, это так.
      Как это ни удивительно, им удалось обнаружить следы новых построек – это были высокие массивные колонны и тяжелые арки, украшенные странным орнаментом.
      – Зачем уцелевшим людям тратить силы и ресурсы на возведение пышных мемориалов, если им нечего есть? – спросил пораженный Квентин. – Кому здесь нужна эта показуха?
      – Я нашел здесь несколько энергетических станций. – Бладд манипулировал сенсорами и кнопками на панели управления. – Но радиация вызывает большие помехи, и я не смог как следует их рассмотреть. Надо усовершенствовать конструкцию яхты – она в общем-то не предназначалась для таких целей.
      Квентин встал.
      – Почему бы мне не слетать туда на разведчике? Так можно будет осмотреть большую территорию.
      – Вы торопитесь, друг мой? Когда мы отбудем с Валлаха IX, то направимся на другие точно такие же планеты, и это займет у нас массу времени.
      – Быть так близко и ничего не увидеть… это вызывает у меня тревогу и беспокойство. Если здесь есть что искать, то лучше сделать это сейчас, а потом со спокойной душой лететь дальше.
      Квентин отправился к планете на маленьком суденышке, предназначенном для коротких полетов над самой поверхностью планет. Космическая яхта Бладда была оснащена слишком многими удобствами, там не надо было ничего делать – просто сидеть и смотреть, как механизмы делают за тебя всю работу. В разведчике было намного интереснее. Так хорошо почувствовать себя хозяином положения, предоставленным самому себе человеком. Самому осматривать окрестности, ощущать пальцами работу двигателя. Квентин испытывал те же ощущения, какие переживал много лет назад, когда возглавил рейд на Пармантье…
      Поритринский лорд посадил свою яхту в очаге наибольшего разрушения, там, где располагался некогда дворец правителя Валлаха IX.
      – Я одеваюсь и выхожу, – передал лорд Квентину. – Посмотрю, что здесь можно найти. Интересно, кто построил этот дворец и зачем?
      – Будьте осторожны.
      Квентин начал облетать окрестности, постепенно увеличивая радиус. Разрушения везде были до тошноты одинаковыми: обугленные булыжники, грязь, оплавленная до стекловидного состояния. Не было ни деревьев, ни травы, ни признаков какого-либо движения. Так же как и Земля, Валлах IX был полностью стерилизован. Но такова была цель армии Джихада, напомнил себе Квентин. По крайней мере здесь не осталось никаких признаков уцелевшего Омниуса.
      Внезапно, без всякого предупреждения на него обрушился ружейный и артиллерийский огонь. Двигатели судна были повреждены, и оно беспомощно закружилось в воздухе.
      Он закричал, надеясь, что автоматизированная система связи сама передаст сообщение.
      – Меня атакуют, Порее! Кто…
      Он постарался сохранить самообладание. Еще один снаряд разнес крыло винта, и все, что мог теперь делать Квентин, – это беспомощно висеть в воздухе. Взгляд его метался – сквозь стекло фонаря кабины он старался рассмотреть, что творится внизу на земле и вокруг – в небе. Внезапно он заметил, что по поверхности планеты движутся какие-то странные механические создания – корпуса с членистым строением. Боевые роботы? Неужели Омниусу удалось уцелеть? Нет, это что-то другое.
      Лихорадочно переключая режимы, Квентин, в конце концов, смог завести аварийный двигатель, но это лишь стабилизировало его положение в воздухе, и самое неприятное заключалось в том, что он продолжал быстро терять высоту. Один из двигателей вспыхнул. Подъемной силы едва ли хватит на то, чтобы продержаться еще несколько минут на некотором расстоянии от странных и страшных атакующих чудовищ. Это помогло бы при определенном везении для того, чтобы добраться до яхты Бладда.
      Он постарался выровнять машину и заставить ее лететь, выжимая из нее все что возможно. Снизу раздался еще один выстрел, снаряд взорвался рядом, и взрывная волна замкнула панель управления.
      Теперь Квентин наконец понял, кто его атакует. Огромные ходильные формы, подобные тем, какие он видел в исторических фильмах… или тем, которые атаковали его на Бела Тегез.
      – Кимеки, Порее! Немедленно взлетай. Возвращайся на корабль!
      Правда, Квентин не был уверен, что передатчик еще работает. Падение было теперь неминуемым.
      Механические чудовища маршировали по выжженной земле, выползая из своих лежбищ и стреляя по маленькому человеческому кораблю. Они стремительно неслись по оплавленной почве, желая захватить его.
      За падающим судном тянулся шлейф жирного дыма, словно расползающаяся по небу кровь. Земля стремительно приближалась. Он выжал еще немного из двигателей, регулирующих высоту, и корабль дернулся верх ровно настолько, чтобы успеть проскочить гряду острых камней, а затем упал в пологую мелкую котловину.
      С протяжным скрежетом брюхо корабля проехалось по оплавленной стерильной почве. Высекая из поверхности планеты искры и поднимая тучи грязи, судно заскользило по земле, едва не переворачиваясь при каждом толчке. Правда, Квентин изо всех сил старался выровнять судно, как делает это саночник, летящий на полозьях с ледяной горы. Половина левого крыла отвалилась от удара, когда корабль последним усилием оторвался от земли, а потом снова с грохотом рухнул назад.
      Грудь сдавило так, что нечем стало дышать. Стекло фонаря раскололось, покрывшись паутиной трещин и слоем жирной грязи. Кошмарный полет закончился, и смертельно раненая машина наконец затихла, окончательно рухнув на землю.
      Квентин потряс головой, понимая, что, видимо, на какое-то время терял сознание. В ушах стоял невыносимый звон, воняло дымом, смазкой, раскаленным металлом, жженой проводкой, и вытекающим топливом. Он не смог расстегнуть ремни безопасности и, достав свой церемониальный кортик, разрезал их. Тело болело, но это был всего лишь намек на ту боль, которую ему предстоит испытать, когда пройдет шок. Квентин понимал, что попал в большую беду, тем более что левая нога его была, по-видимому, сломана.