Глава 9
      В конце концов Дрейк и Хокхерст получили аудиенцию у Сесила, лорда Берли. Дрейк уже повидался с Уолсингэмом и рассказал ему о кораблях, которые строятся по приказу Филиппа Испанского. Эти сведения совпадали с донесениями шпионов Уолсингэма, и он заверил Дрейка, что доложит обо всем королеве. И Дрейк и Хокхерст знали: если и есть на земле человек, к чьим советам она прислушивается, то этот человек - Сесил. Он доказал ей свою преданность еще в те годы, когда она была принцессой Елизаветой, а на троне сидел ее болезненный брат Эдуард. Коварный герцог Нортемберленд прислал принцессе Елизавете в Хэтфилд сообщение: "Вашему Высочеству необходимо прибыть со всей поспешностью, ибо король тяжело болен". Курьер, однако, имел при себе еще одно послание, тщательно спрятанное у него на груди.
      Это письмо было от Сесила, и Елизавета знала, что не забудет этого послания, пока жива.
      "Король умер. Нортемберленд замышляет возвести на трон Джен Грей с ее сыном Гилдфордом и намерен схватить вас и вашу сестру.
      Прибыть по его вызову значит отдаться в его руки".
      Елизавета, которой с малых лет доводилось становиться жертвой людского вероломства, сумела тогда избежать опасности, сказавшись больной. Она была уверена, что сможет положиться на Сесила, даже если все остальные от нее отступятся.
      На этот раз инициативу взял на себя Хокхерст.
      - Милорд Берли, я собственными глазами видел, как строятся корабли в гавани Кадиса.
      Дрейк тут же подхватил:
      - - Я возьму небольшую эскадру и уничтожу эту армаду, так что она не успеет даже отплыть из Кадиса.
      - Милорд, ее величество прислушается к вашим словам, - настойчиво напомнил Хокхерст.
      Сесил поднял руку и засмеялся.
      - Вы правы в том, что королева полагается на мою преданность. Но, господа, вы пребываете в заблуждении, если думаете, что она поступит по моему совету. Она все вежливо выслушает, а потом предпримет то, что сама сочтет нужным. Мне придется настаивать, умолять, льстить, убеждать, уговаривать и подстрекать, чтобы она хоть на дюйм отступила от уже принятого ею решения. Прямое нападение на Испанию - дело нешуточное.
      - Но, милорд, и угроза Англии со стороны Испании как нельзя более реальна. Это не плод разыгравшегося воображения.
      Сесил снова поднял руку:
      - Господа, когда королева взошла на трон, ее казна была пуста. Ее отец, Генрих VIII, составил себе огромное состояние, конфисковав имущество всех монастырей, которые были ликвидированы по его воле. Затем ему пришлось все это потратить на солдат и на оснащение войска, чтобы вторгнуться во Францию. Ее величество достигла процветания Англии - и своего собственного - на основе мира, а не войны. Ее возмущает самый грошовый расход на военные нужды. Разве не поэтому наши попытки помочь Голландии приносят столь мизерные результаты?
      - Так что же, мы должны сидеть и ждать, пока корабли Филиппа войдут в английские порты и он приберет к рукам ее корону? - не выдержал Дрейк.
      - Или все-таки взяться за дело самим и разгромить врага, предоставив ее величеству возможность сделать вид, что она тут ни при чем? - спросил Хокхерст.
      - Господа, наступает время, когда Англии понадобятся герои - такие, как вы. Каждый из нас должен - каждый по-своему - побуждать ее к действиям. Я - за столом Совета, вы - на маскарадах и торжественных приемах. И тогда, может быть, нам удастся ее убедить.
      ***
      Эссекс, не теряя времени, помахал подвязкой Сабби перед носом Хокхерста.
      - Попрощайтесь со своим верным конем: можете считать, что он уже у меня в конюшне.
      Шейн ни на миг не поверил, что соперник действительно имеет в своем распоряжении подвязку Сабби, однако, встретившись с ней в следующий раз, он крепко ухватил ее за запястье и, как она ни упиралась, увел в сад.
      Небо было подобно черному бархату с рассыпанными по нему миллионами алмазов.
      В свете серебряного полумесяца деревья отбрасывали странные тени, которые пересекали лужайки, полого сбегающие к Темзе. Подойдя к реке, они спугнули лебедей, которые величественно заскользили по водной глади.
      - - Каким образом Эссекс получил твою подвязку? - спросил он и сам удивился, как хрипло прозвучал его голос.
      "Чертовы мужчины! Почему им непременно надо похвастаться самой ничтожной победой?"
      - Я пошла поплавать в Темзе.., должно быть, он стащил ее из моих вещей... Они же оставались на берегу, - сочиняла она на ходу.
      Не слишком с ней церемонясь, он крепко ухватил ее за плечи и развернул лицом к себе.
      - Это гнусная ложь. Бьюсь об заклад, ты и плавать-то не умеешь.
      - Умею, сэр. Уверяю вас, - твердо возразила она.
      В тот же момент он высоко поднял ее на руках и сделал вид, что сейчас бросит ее в воду.
      - Я заставлю тебя доказать это, - процедил он сквозь стиснутые зубы.
      Она вскрикнула, но их уединение было немедленно нарушено: на берегу появились еще три парочки, которые собрались погулять при лунном свете. Он опустил ее, так что ноги Сабби доставали до травы, но прижал к себе тесным объятием. Его губы коснулись ее уха:
      - Если я приведу тебя в такое место, где ты сможешь поплавать без лишних свидетелей, ты разрешишь мне за этим понаблюдать?
      Это казалось заманчивым.
      - Если вы обещаете только наблюдать, то я отвечу "да", но если вы попытаетесь играть в развратные игры на воде, я вас утоплю!
      - Я мог бы утонуть в твоих глазах каждый раз, когда ты просто смотришь на меня, - прошептал он, наклонившись к ее щеке, а потом поцеловал ее и продолжал целовать, пока она едва не лишилась сознания. Теперь он был совершенно уверен в том, что страсть пробуждается в ней. Скоро она будет готова отдаться ему, и он испытывал сильнейшее удовольствие, когда доводил ее до головокружения.
      Она была соткана из противоречий: своевольная, вспыльчивая, дерзкая и все-таки он ощущал и ее невинность, неопытность и уязвимость. Ей удавалось быть одновременно и обольстительной женщиной, и трогательным ребенком.
      Хокхерст пронзительно свистнул, и лодочник подвел свое суденышко к небольшому пирсу.
      - Куда вы меня везете?
      - Ты обещала побывать со мной в Темз-Вью. После того как ты увидишь мое жилище, я хотел бы кое о чем тебя попросить.
      Сняв свой короткий плащ, Шейн набросил его на плечи Сабби. Вечер был теплым, но от речной прохлады она могла продрогнуть, а он.., он хотел защищать и охранять ее. Он сидел, крепко и властно прижимая ее к себе, она молча прильнула к его боку, и он шептал ласковые слова, ощущая губами великолепную пелену ее растрепавшихся волос. В Шейне нарастало возбуждение, и кровь стучала в висках.
      Если сегодня она скажет "да", то еще до рассвета он сможет назвать ее своей.
      Темз-Вью находился недалеко от садов Кью-Гарденз, так что путь был коротким. Они вышли на пирс, поднялись по береговой лестнице и, миновав нарядные лужайки, вошли в дом. К этому часу все слуги уже спали бодрствовал лишь один человек.
      - Сабби, милая, это Барон. На корабле он и врач, и священник. На суше он для меня ближе, чем моя собственная тень.
      Она протянула руку, которую этот человек в полумонашеском одеянии почтительно пожал обеими руками.
      - Барон не говорит, - объяснил Хок.
      Она улыбнулась:
      - Он говорит глазами.
      Он показал ей свое гнездо, желая, чтобы она полюбила этот дом так же, как и он.
      Огромный вестибюль был обставлен скупо и строго. К нему примыкала зала, предназначенная для приема гостей. Хок провел Сабби через кухню, где они запустили пальцы в миску со взбитой сметаной; потом он показал ей изысканную обеденную залу, библиотеку и роскошные комнаты для уединения и отдыха. В слабом свете немногочисленных канделябров трудно было понять, какого цвета ткани обтягивают стены комнаты и мебель, но одно было несомненно; безупречный вкус сквозил в убранстве каждой комнаты этого дома.
      Наверху он подвел ее к дверям ванной комнаты, а затем небрежным взмахом руки показал, где располагаются комнаты для слуг. После этого они вошли в хозяйскую спальню. Тут каждый с первого взгляда сумел бы определить, что это комната мужчины. Стены были обтянуты темно-красным сафьяном. Светлый персидский ковер отличался необычным орнаментом каймы. На полу перед мраморным камином были разбросаны шкуры рысей и волков. Ряд окон занимал всю ширину одной из стен, и отсюда далеко просматривалась река, а на каменной скамье под окном были набросаны меха и бархатные подушки. Плотные драпировки защищали от сквозняков массивную кровать.
      Он привлек ее к себе и спросил, глядя ей в лицо:
      - Сабби, ты могла бы быть здесь счастлива?
      "Я с ума схожу от любви", - думала она в полнейшем замешательстве.
      Он мог слышать шелест ее нижних юбок и вдыхать аромат ее тела - и каждая его частичка отзывалась на ее присутствие.
      - Сабби, любимая, я хочу, чтобы ты приходила сюда, ко мне, всегда, когда ты только сможешь улизнуть из дворца.
      - Вы приглашаете меня стать вашей любовницей? Метрессой - так, кажется, это называется?
      Он скрипнул зубами:
      - Я не хочу причинять урон твоей чести.
      Но обстоятельства складываются так, что я не могу предложить тебе ничего, кроме этого.
      - Вы имеете в виду королеву? - небрежно поинтересовалась она.
      - Нет, черт меня подери, я имею в виду то, что я женат. Это тайна, которую я прошу тебя не разглашать. Это брак лишь по названию и ничего не значит для меня, - пылко заверил он ее.
      Последние слова вернули ее к действительности. Уж она-то лучше, чем кто-либо другой, знала, что их брак для него - пустое место, но услышать такое признание от него самого, да еще именно тогда, когда он предлагает ей греховное сожительство... Да, такое признание мигом излечило ее от любви.
      - Сабби, дорогая, у тебя будет карт-бланш. Ты знаешь, что это означает?
      - Это означает все, что я захочу, - продемонстрировала она свои познания. - Я смогу иметь сто платьев? - спросила она для пробы.
      - Конечно, - уверил он ее.
      - Ключи от одного из ваших складов?
      - Утром они будут лежать у тебя на подушке.
      - Документ на право владения этим домом или другим, равноценным?
      - Да, - пообещал он. - У меня много поместий, - тебе будет предоставлена возможность выбирать.
      - В Ирландии тоже? - продолжала она допрос.
      Впервые он заколебался.
      - У меня есть земля в Ирландии, но это дикое, Богом забытое место. Тебе оно ни к чему.
      - Значит, это и есть предел того, что мне дозволено иметь?
      - Милая, клянусь тебе, это не предел, - заявил он.
      Он был ею околдован. Он мог чувствовать токи их обоюдного влечения: он разбирался в женщинах. Проклятье, она так его распалила, что он готов был и душу ей отдать. Руки у него напряглись, а губы прижались к неотразимо-сладостному рту, который оказался дразняще-близко. И пока она отдавалась во власть первым ощущениям поцелуя, его опытные руки скользнули к ней под юбку: он не в силах был удержаться, он должен был ощутить атласную кожу ее бедер - там, где кончались ее шелковые чулки.
      Дрожь пронизала ее тело, когда она почувствовала, что его пальцы еще на дюйм приблизились к намеченной им цели. От его дерзкого маневра у нее перехватило дыхание. Сабби знала: если она скажет "да", он в ту же минуту возьмет ее - здесь, в этой кровати!
      Взглянув на него, она живо представила себе, как осыпает поцелуями его тело, и от одной лишь мысли об этом едва не лишилась чувств. Но ведь он не из тех, кто ценит легкую добычу... Вот и пусть подождет и помучается!
      Она не позволит этому могущественному надменному лорду думать, что ее так просто заполучить.
      - Прошу тебя, милая... - взмолился он.
      Судорожно вздохнув - должен же он понять, какой горячий отклик порождает в ней все то, что вытворяют его руки, - она твердо отстранила эти желанные руки, закинула волосы за плечи и высокомерно обронила:
      - Вы слишком спешите, милорд. Я подумаю о вашем предложении, но это все, что я могу обещать.
      Она отступила на шаг, пытаясь укрыться от взгляда его потемневших глаз, но он резко и безжалостно сжал ее плечо.
      - Когда пойдешь сегодня спать, посмотри на этот синяк.
      Она улыбнулась.., в душе. Она сумела его ранить - иначе ему не понадобилось бы причинять боль ей.
      ***
      Встретившись во дворце, они оба держались так, словно почти не были знакомы. Каждый понимал, что их отношения так или иначе вскоре станут близкими и что в их же интересах сохранять эту связь в тайне от королевы.
      Но каждый раз, когда встречались их взгляды, его глаза горели нетерпением и требовали ответа. Тем не менее она делала вид, что ничего такого не замечает. Она скажет ему тогда, когда пожелает сама.
      На следующее утро было намечено посещение предсказателя судьбы вместе с Пенелопой. Но Сабби и догадаться не могла, что Эссекс уговорил сестру помочь ему в выполнении некоего хитроумного замысла. Согласно этому плану, Пенелопа должна была отвезти Сабби в один из его собственных домов, где он сам, переодетый восточным астрологом, напророчил бы ей роман с могущественным рыжеволосым графом.
      ***
      Этой проделкой можно было бы на славу позабавиться, а потом он бы скинул свой костюм и занялся с ней любовью. Эссекс был уверен, что выиграет пари у Хокхерста, и не мог отказать себе в удовольствии поддразнить того при каждом удобном случае.
      Шейн отыскал Сабби в королевской гардеробной. Как только Кейт увидела, кто удостоил своим посещением ее племянницу, она деликатно вышла в соседнюю кладовую, оставив их наедине.
      На этот раз Сабби была одета в платье из желтого шелка с серебряными лентами.
      - Ты сегодня особенно неотразима, - отметил он, в то время как его глаза обегали ее, подобно языкам пламени. - Помнишь, ты обещала мне показать, как умеешь плавать?
      - Я припоминаю, что я сказала: если вы найдете для этого место.., не у всех на глазах.
      - Я снял римские бани на целый день.
      Кроме нас, туда не впустят никого.
      Он ожидал, что она откажется; но она-то знала, что отказываться не стоит: все равно он заставит ее сдержать обещание.
      - Римские бани? А как они устроены?
      И что, их действительно построили римляне?
      Ее любопытство было искренним. Он искоса взглянул на нее.
      - Они великолепны.., может быть, чересчур великолепны. Все там сделано из прекрасного белого и голубого мрамора. Просторный бассейн для купания сто ярдов в длину и шесть в глубину. Говорят, что некоторые из наиболее отважных дам плавают там обнаженными. Над бассейном расположена галерея для зрителей, но, конечно, сегодня эта галерея будет закрыта.
      - Я отправлюсь туда с вами, милорд, при одном условии, - с улыбкой пообещала она.
      - При каком именно? - осведомился он, ожидая, что она постарается как-нибудь отвертеться от рискованного предприятия.
      - Если вы будете наблюдать за мной с этой верхней галереи.., я для вас поплаваю.
      - Встретишься со мной у спуска к пристани, как только Кейт тебя отпустит.
      Она нарочно заставила его ждать целых два часа. Он в гневе расхаживал по пирсу и, когда она наконец появилась, не мог бы сказать, чего ему больше хочется: задать ей хорошую трепку или обнять ее. Но, взглянув в эти светлые зеленые глаза, он сказал только:
      - Довести мужчину до исступления - это у тебя ловко получается, моя дикая кошка.
      Это признание доставило ей несказанное удовольствие.
      Он не сводил с нее глаз все то время, пока лодочник выбирался на фарватер Темзы, а затем вел свой ялик к указанному месту, искусно пройдя под двумя мостами.
      Шейн размышлял, пытаясь понять природу своего необычного влечения к ней. Да, конечно, она была одной из самых очаровательных, самых ярких женщин, которых он повидал на своем веку.
      Ее стройная фигура, ее соблазнительные формы могли бы мертвого поднять из гроба.
      Но он затруднялся даже подобрать название для той неуловимой ауры, из-за которой обладание именно этой девушкой казалось ему столь необходимым.
      Он покачал головой, и на этот раз не найдя ответа.
      Они поравнялись с великолепным дворцом Сомерсет-Хаус и пешком прошли небольшое расстояние до Стрэнда и римских бань. На улицах толпился народ; торговцы и ремесленники - от молочниц до крысоловов - зазывали прохожих, предлагая свои услуги. Он купил ей целую охапку золотых роз. Они были в полном цвету и не могли бы дожить до завтрашнего дня, но сейчас, когда они являли себя миру во всей красе, их запах опьянял.
      Сабби уткнулась в букет лицом и глубоко вдохнула этот аромат. В Хоке тут же вспыхнуло желание: она ничего не делала наполовину. Он верил, что она еще не принадлежала ни одному мужчине, и тем не менее ее образ не был образом невинной девочки; он угадывал в ней древнее, как мир, искусство обольщения, унаследованное, быть может, от самой праматери Евы. И он понимал, что, если ему дано будет разбудить ее, она приведет его в райские кущи.
      От вида роскошного мраморного бассейна у Сабби просто дух захватило. Вода мерцала нежной голубизной, звала, манила и искушала.
      Но когда Сабби увидела, как Шейн поднялся на галерею, она уже точно знала, как поступит.
      Для того чтобы раздеться, она вошла в одну из небольших кабинок, но, вместо того чтобы остаться в короткой нижней юбке, как она намеревалась вначале, она сняла с себя все до последней ниточки. Она будет плавать для него вот в таком виде.
      Она распустила волосы, так что они окутали ее как плащом, поднесла к груди охапку роз и подошла к краю бассейна. Грациозно шагнув в воду, она выпустила из рук розы, и они медленно заскользили по светло-голубой глади воды. Медленно, с необыкновенным изяществом, она оттолкнулась от мраморной ступени и поплыла, и вода относила назад прекрасные пряди ее светлых, отливающих медью волос. Она достигла дальнего конца бассейна и столь же медленно вернулась обратно. Снова оказавшись среди покачивающихся на воде роз, она перевернулась на спину и взглянула на него.
      Он стоял, прислонясь к перилам галереи, - стоял, словно зачарованный тем представлением, которое она для него устроила. Она была подобна русалке из волшебной сказки, и ее красота пронзала и сердце его, и душу. Она плавала больше часа, и он чувствовал, что мог бы так стоять и смотреть целую вечность.
      Наконец она улыбнулась и послала ему воздушный поцелуй. Святые угодники, вот и ответ, которого он домогался! Она дала ему этот ответ без слов, но так, что не понять его было невозможно. Только возлюбленная может подарить мужчине такое блистательное, красноречивое зрелище, предвещающее близость и единение. Внезапно он понял и то, что именно привлекало его к ней. То была ее смелость. Она не побоится риска, она отважится на все. Увидев, что он собрался спуститься к ней, и торопясь одеться, прежде чем он до нее доберется, она стремительно вышла из воды и скрылась в кабинке. Но он был слишком проворен: она успела натянуть лишь тонкую сорочку, а прелестное желтое шелковое платье с серебряными лентами так и осталось лежать там, где лежало.
      Он поднял ее, прижал к груди и радостно закричал:
      - Ты просто настоящая русалка! Чем не пара для бога морей! Твой ответ - решительное "да" - я правильно понял, любовь моя?
      - Конечно. А разве были какие-нибудь сомнения? - безжалостно дразнила она его. - Одень меня, - прошептала она ему на ушко.
      - Нет! - возмутился он. - Я хочу тебя... здесь.., сейчас же!
      Его руки, обвившиеся вокруг нее, говорили яснее слов: он считал, что она уже принадлежит ему.
      На мгновение Сабби поддалась панике. Неужели она воспламенила его до того, что он утратил власть над собой? Она готова была признать, что действительно повела себя как доступная женщина, так чего же она могла ожидать от такого мужчины, как Шейн Хокхерст?
      Его руки уже почти скинули с нее сорочку, а губы при этом творили с ней что-то явно недозволенное. Пришлось прибегнуть к единственной отговорке, которая могла бы показаться убедительной:
      - У меня волосы совсем мокрые.., пожалуйста.., не надо...
      Он расстегнул пуговицы своей рубашки.
      - Возьми мою рубашку и вытри волосы, - настаивал он.
      Внезапно она почувствовала, что ноги ее не держат, и ей ничего не оставалось другого, как прильнуть к нему.
      - О, умоляю, только не выставляй дракона напоказ, иначе я просто умру.
      Сейчас она его не дразнила: не подумав, она сказала именно то, что чувствовала.
      На этот раз он спустил постылую сорочку у нее с плеч, и, когда ее груди освободились из тесных границ прозрачной ткани, он почувствовал, что и его не удержат уже никакие границы. Он швырнул свой черный плащ на беломраморный пол и бросился перед ней на колени. Жаркими поцелуями он проложил дорожку от ее пупка до треугольника рыжевато-медных завитков, который столько раз возникал в его горячечных фантазиях...
      - Шейн.., не надо.., не здесь.., не так...
      - Нет! Здесь , и только так...
      - Шейн, мне холодно.., прошу тебя, не здесь.., не в этом здании.., оно ничье.., оно для всех... Я хочу, чтобы ТЫ любил меня... в своей постели.
      У него вырвался стон.
      - Конечно. Ты права. Прости меня, моя ненаглядная.
      Он помог ей надеть платье, тихонько чертыхаясь, когда его пальцам не сразу удавалось справиться с пуговицами и застежками.
      Когда она была уже полностью одета, он закутал ее в свой плащ и крепко обнял.
      - Когда же ты придешь ко мне, Сабби?
      Сегодня?
      - Нет, - последовал мягкий ответ.
      - Когда? - хрипло потребовал он.
      - Я приду.., когда приду, - уклончиво посулила она.
      Он был близок к исступлению и с трудом владел собой. А она ликовала от сознания, что может заставить его дергаться, как рыбку на крючке!
      - Ты имеешь в виду - когда тебе блажь в голову ударит?
      Она победоносно улыбнулась:
      - Именно так!
      ***
      Она провела утро, прилежно разнося по местам отброшенные королевой одежды и драгоценности, как это было всегда после важной церемонии облачения. Ее собственным нарядам - хотя по цвету все они были один лучше другого - катастрофически не хватало украшений, да и их малочисленность могла вызвать нежелательные пересуды. "Ну погодите, дайте только срок", думала она, расправляя роскошные платья, перед тем как отнести их в гардеробную.
      Выполнив все, что ей надлежало, она поспешила на встречу с Пенелопой Рич и успела в Эссекс-Хаус как раз вовремя, чтобы застать Пенелопу в ее элегантном будуаре. Лицо у Сабби разрумянилось, а глаза сверкали как изумруды.
      - Сабби, у тебя такой вид, будто ты влюблена, - объявила Пенелопа. Неужели это мой братец Робин сумел зажечь такие звезды у тебя в глазах?
      - Нет, - честно ответила Сабби. - Я обещала Хокхерсту, что стану его любовницей.
      Пенелопа, я хочу, чтобы ты свезла меня к своей портнихе: у тебя самые чудесные платья в Лондоне! А я одета как девчонка-нищенка! Мне нужно так много вещей, а я не знаю даже, с чего начать. Сезон уже начался, и я не намерена допускать, чтобы меня дважды видели в одном и том же платье. Я придумала себе совершенно сказочный наряд для маскарада в день рождения королевы и... 0-о-ох, мне нужны костюмы для верховой езды... Мне нужно все!
      - А платить он будет? - спросила Пенелопа.
      Сабби взглянула на нее и засмеялась:
      - Есть много такого, чего я пока еще не знаю о лорде Девонпорте, Пенелопа, но в одном я уверена твердо: он будет платить, и платить, и платить!
      - О Матерь Божья, - вырвалось у Пенелопы, когда та поняла, что планам ее брата насчет предсказателя судьбы не суждено сбыться.
      - В чем дело? - удивилась Сабби.
      - Робин состряпал план, как ему заманить тебя.., с моей помощью. Звездочетом-то он сам собирался нарядиться.
      Они весело посмеялись над неудачей, постигшей Эссекса.
      - Давай уж к звездочету не ездить. Лучше отвези меня к портнихе. Если Робин вглядится получше в свой хрустальный шарик, ему все это там должно открыться, - сказала Сабби.
      Сабби не могла этого знать, но день для Эссекса был уже безнадежно испорчен. Началось с того, что он встретился с Хоком в дворцовом саду, в Гринвиче.
      - Дама - моя, - заявил Хок с нескрываемым удовлетворением. - Завтра пришлю конюха за вашим Арабом.
      - Черта с два! У меня назначена встреча с леди сегодня, ближе к вечеру. Завтра можете получить то, что после этого останется, - глумливо хохотнул он.
      Глаза у Хока опасно сузились.
      - Возьмите свои слова назад, милорд Эссекс, или приготовьтесь защищаться, - прорычал он.
      - Я готов встретиться с вами в любом месте, которое вы предложите, отозвался Эссекс холодно и угрожающе.
      - Разрази меня гром, мы уладим это дело сейчас же, - рявкнул Хокхерст, сбрасывая камзол и вытаскивая из ножен узкую шпагу.
      Зазвенела сталь; звуки ударов далеко разносились в воздухе, и вскоре вокруг собралась толпа.
      Обоих знали как превосходных фехтовальщиков, причем оба предпочитали не защищаться, а нападать. Хок атаковал, вихреобразные движения его клинка заставляли Эссекса отступать, но тот, парируя удары, переходил в наступление, и его выпады становились все более стремительными и уверенными. Пот стекал по их лицам, рубашки на спинках взмокли.
      Почти одновременно обоим удалось задеть противника, и на белых рубашках выступили кровавые пятна. И именно в этот момент появилась Елизавета, возвращавшаяся с утренней прогулки.
      - Смерть Господня, прекратите немедленно! - Она разъярилась превыше всякой меры.
      Королева ненавидела ссоры и запретила дуэли. - От таких сцен меня тошнит! Деверо, Хокхерст, - приказала она, умышленно не называя их титулы, - я разберусь в этом лично.
      Ступайте в тронный зал.
      Королева решила дать задирам время поостыть, и вот оба неподвижно стояли в тронном зале, ожидая ее появления. Через полчаса их глаза встретились; прошло еще несколько долгих минут, и граф Эссекс, которому чаще приходилось наблюдать вспышки монаршего гнева, заговорил:
      - Нам надо бы сочинить оправдание, чтобы комар носу не подточил.
      - То есть? - переспросил Хок.
      - Если она заподозрит, что ссора была из-за женщины, то да поможет нам Бог. Она взбесится так, что никому не поздоровится.
      - Тогда придется сказать, что мы повздорили из-за нее самой, последовал немедленный ответ.
      Открылась дверь, и в зал вплыла королева.
      Она села на трон, и обоим соперникам не оставалось ничего другого, как опуститься перед ней на колени. Внезапно раздался тихий стук в дверь, и появившаяся на пороге фрейлина обратилась к королеве:
      - Ваше величество...
      Она не успела вымолвить больше ни слова" ибо государыня сорвала у себя с ноги башмак и через весь зал запустила им в голову несчастной женщине.
      - Пошла вон! - завопила она.
      Провинившимся дуэлянтам не приходилось гадать, каково настроение их повелительницы.
      - Кто зря чужую кровь прольет, и сам недолго проживет!
      - Ваше величество, умоляю простить мне, что я обнажил шпагу вблизи от вашей бесценной особы, - смиренно начал Эссекс.
      - Приношу самые сердечные извинения, ваше величество, - пробормотал Хокхерст.
      - Плевала я на ваши извинения! Я желаю знать причины этой непристойной ссоры!
      Граф Эссекс поспешил ответить тоном самого чистосердечного признания:
      - Мы оба присмотрели одну и ту же драгоценность для дня рождения вашего величества.
      Брови у нее поползли вверх, и выражение неудовольствия почти исчезло. Хокхерст, который нипочем не желал позволить Эссексу взять верх, подхватил:
      - Да-да, большую черную жемчужину на цепочке из алмазов. Но я отказываюсь от дальнейшей борьбы и уступаю победу милорду Эссексу. Пусть честь преподнести вам жемчужину достанется ему.
      Она придирчиво взглянула на них, заподозрив сговор, но сочла более выгодным для себя их простить.
      - Никогда впредь не смейте затевать ссору при моем дворе, или вам будет запрещено показываться мне на глаза. Можете идти.
      Едва они вышли из тронного зала, как повеселевший Эссекс фыркнул:
      - Где, черт побери, я добуду черную жемчужину на цепочке из алмазов?
      - У меня совершенно случайно есть такая вещица на продажу, - со смехом признался Хок.
      - Я так и думал, мошенник вы этакий, - отозвался Эссекс, от души наслаждаясь всем происходящим.
      ***
      Каждый вечер лорд Девонпорт усердно предавался развлечениям в залах Совета и на музыкальной галерее. Это ни в коей мере не препятствовало его ночным похождениям совсем иного рода. Он планировал их на поздние часы, далеко за полночь, и принимался за дело, когда королева удалялась в свои покои и двор погружался в сон. В последнее время у него появилось ощущение, что за ним следят. Следит ли так называемый друг или враг - он пока не знал, но был полон решимости в следующий раз это выяснить.
      Ему совсем не хотелось, чтобы снова в воздухе начали разноситься слухи о Черном Призраке.
      ***
      Второй вечер, отведенный для танцев, был в разгаре, когда Хок решил, что Сабби слишком долго испытывает его терпение и этому пора положить конец. Она позволила ему найти для них во дворце достаточно укромный уголок и не отказала в поцелуях, которых он так жаждал. Он бесстыдно ласкал ее, пока не почувствовал, что и ее томит желание.., и все-таки она сумела ускользнуть. Когда же разговор зашел о дне и часе ее прихода к нему домой, то, при всей его напористости, он не мог добиться ничего, кроме смутных и уклончивых обещаний.
      Третий вечер стал повторением второго.
      Хок был подобен человеку, умирающему от голода, и целовал ее так страстно, что она в конце концов лишилась чувств в его объятиях.
      Но на четвертый вечер его терпение истощилось. Хватит с него этих лобзаний по углам.
      В первом же танце, который они танцевали вместе, он бросил ей только одно слово: "Сегодня!" Это был приказ. Она вскинула голову и весело упорхнула с другим кавалером. Через несколько танцев он снова оказался ее партнером и не стал пускаться в долгие объяснения.
      - Ровно в полночь! На площадке перед дворцом.