Сара истерически засмеялась.

— Сюда никто и нос не посмеет сунуть, пока эта дурная Сабля Уафлд не кончит бесноваться! — Она наклонилась, вытащила из-под кровати саблю и резко взмахнула ею.

— Ух, если бы я могла сейчас добраться до того паршивого пса, я бы его на куски изрубила!

— Сара… — начал он, не на шутку встревоженный.

— Я не Сара! Они не желали, чтобы я была Сарой Бишоп! Они меня так дразнят: «Сабби-Сабля-Сабелька!», «Сабля Уайлд»… По имени моего отца и его оружия! Эта «Сабби-Сабля» ко мне уже так прицепилась, что все только так меня и зовут! Вот я и буду Сабби, как будто мое настоящее имя — Сабина! Я сама не хочу быть Сарой Бишоп! Буду Сабиной Уайлд, и все тут!

Он взглянул на нее с неподдельным восхищением:

— Сабби-Сабелька?.. Сабина Уайлд? Великолепное имя. Оно просто идеально вам подходит.

— Ваш брат сломал мою жизнь! — вскричала она, так и кипя негодованием. — А я сломаю его жизнь… пусть даже это будет моим последним делом на земле!

— Сабби… слово чести, он не мог приехать сам. Королева приказала ему находиться при дворе неотлучно.

— Королева?! — так и взвилась она, найдя новую отдушину для собственной ярости.

Безрассудная ревность пламенем обожгла сердце. Жених, ее жених пренебрег ею, чтобы плясать на задних лапках вокруг какой-то там чертовой королевы!

— Богом клянусь, он у меня попляшет, этот Хокхерст! И он, и королева — я не я буду!

Они мне за это дорого заплатят! Легко не отделаются!

Она отшвырнула саблю и несколько раз шумно вздохнула, пытаясь взять себя в руки.

Неожиданно Мэтью засмеялся. В глазах у нее вспыхнули зеленые искры.

— Зубоскал бессовестный, что тут смешного? — в ярости потребовала она ответа.

— Нет, милая девочка, я всецело на вашей стороне. Я согласен, фокус, который на этот раз выкинул Хокхерст, ни в какие ворота не лезет, но, клянусь всеми святыми, он сыграл изрядную шутку с самим собой. Он ведь даже и представления не имеет о том, чего себя лишил. Стоило мне взглянуть на вас, первая моя мысль была: вы достаточно прелестны, чтобы у любого мужчины кровь забурлила в жилах… но теперь, когда я увидел вас в бешенстве, я понял, что вы неподражаемы! Дайте срок, после того как он хоть одним глазом увидит, какое сокровище ему досталось… Да он убьет любого мужчину, который посмеет дважды посмотреть в вашу сторону!

— Я еще пока что ему не досталась! Мы не обменялись брачными обетами!

— Вы собираетесь отказаться от этого союза? — спросил он.

Если бы она отказалась… он предложил бы ей в мужья самого себя. Нахмурившись, она обдумывала, какой выбор ей предстоит сделать. Оставаться здесь она не могла. Она даже вообразить была не в силах, как завтра взглянет в лицо кому бы то ни было.

— Справедливости ради я должен сообщить вам: если вы решитесь довести это дело до конца, то вы станете леди Девонпорт.

Ее лицо мгновенно прояснилось.

— Если так… я доведу это дело до конца!

— Вы согласны стать его женой… только ради титула?

Она вспыхнула:

— Он женится на мне ради моих земель!

Это честная сделка, вы не считаете? — Внезапно она осеклась. — О, не сердитесь, Мэтью… Ведь это значит, что вы только что схоронили отца!

В одно мгновение весь ее гневный пыл рассеялся без следа — его сменило сердечное раскаяние и самое искреннее сострадание. Мэтью сжал ее руку.

— Его силы убывали с каждым часом. Может быть, смерть была для него благословением свыше. Он бы не хотел влачить такое существование.

— Я очень хорошо понимаю ваше горе.

Мне было всего четыре года, когда погиб мой отец. Все думали, я ничего не понимаю, потому что такая маленькая. Но я понимала.

Я так плакала, так горевала… мне так не хватало его! Кроме него, меня никто в жизни не любил. А он был моим другом.

— Я хотел бы стать вашим другом, Сабби, — сказал Мэтью мягко.

— Мэтт… как это замечательно! С вами мне очень легко. Когда я ругаюсь, вы не возражаете; когда я беснуюсь, вы смеетесь. Я кого хочешь могу вывести из себя — это просто мой главный талант, а вы каким-то чудом не поддаетесь на мои трюки.

— На таком фоне окажутся особенно заметными мои многочисленные достоинства, — поддразнил он ее.

— О, вы просто не станете меня слушать, а будете со мной заодно и еще подстрекать меня будете! — пообещала она и подняла серебряную фляжку. — А можно мне еще немножко?

— Полегче, Сабби, — предупредил он. — Это нужно пить медленно, чтобы не задохнуться. Это бренди. Не дышите, пока не проглотите, а не то поперхнетесь и закашляетесь.

Если глотнете сразу слишком много, у вас будет такое чувство, как будто у вас в животе прожгли дыру.

Вот так состоялось ее приобщение к горячительным напиткам, и первый преподанный ей урок пришелся как нельзя более кстати. Мэтью показал себя как неоценимый союзник.

— О Мэтт, как я завтра смогу показаться перед людьми? Они же от смеха будут по полу кататься и ножками дрыгать в воздухе!

— Сабби, ваш отчим известил всех, что церковная церемония и свадебный прием не состоятся. Мы обменяемся обетами без лишних свидетелей, у него в кабинете. Потом мы уедем… если к этому времени будут уложены ваши сундуки. Вы станете леди Девонпорт.

Титул дает вам немалую власть.

— Власть? М-м-м, власть… Ох, как приятно произнести это слово, — сказала она с улыбкой. — А деньги вы привезли? — последовал неожиданный вопрос.

— Разумеется, привез. У меня при себе пятьсот фунтов для вас и столько же для вашего отчима. И конечно сверх того имеются суммы, предназначенные для покрытия любых расходов, которые вам понадобятся в Блэкмуре. В письме Хока все это изложено.

Ее глаза засверкали.

— Пойдем сейчас же и отдадим преподобному Бишопу его чертовы деньги!

Она схватила его за руку и потащила к дверям. Ее волосы окутали плечи струями расплавленной меди; от прикосновения девичьей руки Мэтью показалось, что сердце перевернулось у него в груди.

Все разговоры сразу стихли — присутствующие изумленно воззрились на вошедшую пару. Убедившись, что к ним приковано всеобщее внимание, Сабби возвестила:

— Брат лорда Девонпорта должен произвести с вами некоторые расчеты, преподобный Бишоп. Будьте добры, Мэтью, вручите ему пятьсот фунтов и непременно возьмите с него расписку для моей счетной книги. — Она повернулась к старшей сестре. — Джейн, пусть служанки упакуют в сундуки мое приданое, и проследи, чтобы свадебный наряд не помяли.

Лорд Девонпорт, несомненно, будет настаивать на повторной церемонии венчания, чтобы он мог лично принести мне священные обеты.

А мы с Мэтью сейчас уходим по делам. Я намерена выкупить Черную Субботу у ее нынешнего владельца. Свою лошадь я увезу с собой на корабле. Вам известно, что брат лорда Девонпорта является капитаном собственного корабля? О, конечно же, это вам известно. О Хокхерстах не одна легенда сложена, так ведь?

Она вылетела из дома, и Мэтью торопливо последовал за ней. Он едва сдержался, чтобы не захохотать при всех, и, только оказавшись за порогом, чуть ли не сложился пополам от смеха. Эта девушка вызывала в нем настоящий восторг, но, мало того, он понимал, что она — вполне подходящая пара для его неукротимого братца.

Едва настало утро, Сабби улучила момент, чтобы, оставшись наедине с матерью, попрощаться с ней. Было ясно, что жизнь матери станет намного легче после отъезда бесшабашной дочери. Когда она поцеловала мать в лоб и прошептала прощальные слова, в ней шевельнулось странное чувство, как будто они с матерью поменялись ролями, — и Сабби была немало удивлена, когда та сжала ей руку и чуть слышно проговорила:

— Я любила твоего отца до безумия. Мне кажется, ни одна женщина не сможет устоять перед неистовым ирландцем, если уж он решил ее заполучить.

Потом, когда день был уже в разгаре, они с Мэтью, стоя в кабинете преподобного Бишопа, обменялись положенными по обряду обетами. Странно звучали слова, которые произносил Мэтт! Как будто он был не самим собой, а собственным братом!

— Я, Шейн, беру тебя, Сара…

Так вот как зовут ее нареченного, думала она, ведь до сих пор она только видела его подпись. Но почему у него ирландское имя?

Это непременно надо будет узнать. Да, она должна узнать как можно больше о человеке по имени Шейн Хокхерст, лорд Девонпорт.

На палец ей надели тяжелое золотое кольцо, и краткая церемония на том закончилась. Все это время она слышала презрительное перешептывание и хихиканье сестер. Сабби и Мэтью задержались ровно настолько, чтобы выпить по стакану яблочного вина и разрезать свадебный пирог; затем слуги погрузили сундуки в карету, которая должна была доставить их до корабля — за восемнадцать миль — и вернуться назад. Верховую лошадь, на которой прибыл Мэтью, и Субботу привязали к задку кареты.

Сабби была одета в нарядное платье абрикосового цвета и плащ, подобранный в тон платью. Она чувствовала, что никогда еще не выглядела такой неотразимой. Мэтью уже собрался помочь ей войти в экипаж, но тут она попросила его подождать, пока она ненадолго вернется в дом, чтобы должным образом попрощаться с семейством.

Кроме матери, которая ушла к себе наверх — надо ведь ей было всласть выплакаться! — все были в сборе. Сабби обвела взглядом парочки — Бет и Эндрю, потом — Маргарет с Джоном и напоследок — Джейн с Дэвидом.

Она метнула взгляд на преподобного Бишопа, и уголки ее губ поднялись в жестокой усмешке.

— Итак, мне выпал в жизни редкий дар небес — оказаться членом этой дружной семьи.

Поскольку ни с кем из вас я больше не увижусь, я бы хотела, как добрая и заботливая сестра, кое-что вам сообщить. Бет, твой молодой супруг считает, что в постели ты ведешь себя как несмышленая девочка… по сравнению со мной. Ведь меня-то он знал раньше.

При этом заявлении у каждого словно язык отнялся, но Сабби не стала ждать, пока они обретут способность хоть что-нибудь произнести.

— Маргарет, я действительно купалась в озере нагишом, но Джон забыл вам донести, что и он плавал вместе со мной. Джейн, милочка, когда ты сегодня вечером отправишься в постель, попроси Дэвида показать тебе маленькую метку у него на животе, которую я оставила ему на память.

— Сабля Уайлд, ты — мерзкая шлюха! — завопила Маргарет, впервые в жизни выкрикнув столь грязное слово.

Преподобный Бишоп просто затрясся от ярости:

— Бесстыжая, распутная тварь!

В глазах Сабби зажегся опасный огонек.

— Да, и притом мое имя — леди Девонпорт.

На этот раз откликнулась Джейн:

— Девонпорт? Возможно, — холодно процедила она. — Леди? Совершенно невероятно!

Сабби выплыла из дома, сохраняя самую царственную осанку, но, едва оказавшись в карете, залилась горючими слезами.

Мэтью обнял ее, прижал к груди и забормотал слова утешения — все, какие приходили на ум. Когда наконец у нее уже не осталось сил даже на то, чтобы плакать, она подняла на него глаза; слезы сверкали на ресницах, словно бриллианты. Он наклонил голову и нежно поцеловал ее… просто ничего не мог с собой поделать.

И тут внезапно рассыпался серебряными колокольчиками ее смех. Удивленный и раздосадованный, Мэтью, в свою очередь, осведомился:

— Нельзя ли узнать, почему вас так позабавил мой поцелуй?

— О, Мэтью, до сегодняшнего дня меня целовал только кто-нибудь из моих зятьев… брат по закону, так сказать… А ведь вы же теперь мой деверь — значит, тоже брат по закону!

Сабби наблюдала, как Мэтью умело успокаивал и направлял лошадей, чтобы завести их на корабль.

Он показал ей выгородку на корме, где размещались стойла со стенками из прочных бревен, и пояснил:

— Мы очень часто перевозим лошадей.

Приобретаем их чаще всего в Ирландии, оттуда переправляем морем в Голландию, Францию и даже в Марокко, а из тех краев иногда доставляем в Англию арабских скакунов.

В экипаже каждого корабля Хокхерстов непременно состоит на службе специальный конюх: его единственная обязанность — заботиться о лошадях.

Корабль просто заворожил Сару. Она и понятия не имела, сколько требуется людей, чтобы плыть под парусами по морю. Каждая мелочь была ей интересна, и все семьдесят человек команды относились к ней с глубоким почтением.

Мэтью настоял, чтобы она заняла его каюту, сам же перебрался в обиталище своего первого помощника.

Каюта капитана оказалась совсем небольшой, но удивительно удобной; здесь была койка для сна, стол, стулья с кожаной обивкой, стенные шкафы и превосходный шерстяной ковер, чтобы уберечь ноги от пронизывающего морского холода.

Сабби добилась у Мэтью разрешения выйти с ним на палубу, чтобы она смогла наблюдать, как «Роза Девона», дождавшись конца прилива, воспользуется отливом, спустится к устью реки Северн и войдет в Бристольский канал.

Мэтью привел ее на мостик, велел покрепче держаться за поручни, а сам прочно уперся ногами в палубу, чтобы наилучшим способом противостоять качке; набрав полную грудь воздуха, он выкрикнул свой первый приказ.

Сабби услышала, как заскрипели снасти где-то у нее над головой, и это заставило ее поднять взгляд вверх. Она задохнулась, увидев крошечные фигурки, которые проворно управлялись с канатами, готовясь развернуть и поднять главный парус.

Когда корабль вынесло течением в открытые воды Бристольского залива, морякам оставалось лишь дождаться момента, чтобы поймать ветер в паруса.

Сабби взглянула на Мэтью, и он улыбнулся: его радовал ее искренний восторг.

— Лево руля! — приказал он, и ветер разнес его голос по всему кораблю. А потом он сказал уже тише, только для нее:

— Справа по борту — это Уэльс. Дикое место.

Она энергично кивнула.

— Небо краснеет: готовится великолепный закат… специально для вас! — объявил он, широко улыбнувшись.

Она чувствовала солоноватый запах водорослей, выброшенных на берег. Сильный морской бриз сорвал с ее головы капюшон, и пряди волос разлетелись причудливым облаком.

Слышались крики морских птиц; время от времени они проносились мимо высоких мачт, и Сабби казалось, что даже биение ее сердца следует ритму того неповторимого звука, с которым нос корабля разрезает волны. Никогда раньше не испытывала она такого ликования, такого чувства безграничной свободы. В этот момент она словно заново родилась. Сейчас начиналась ее жизнь. И она намеревалась встретить свое будущее во всеоружии. Никогда и никому она не позволит делать из нее жертву. Она знала, что воля у нее сильная. Отныне и впредь она будет держать чашу жизни обеими руками, мысленно поклялась она, и будет распоряжаться содержимым этой чаши по своему усмотрению. Она станет поступать только так, как пожелает сама. Она научится жить полной жизнью, она осуществит свою заветную месть — и месть будет для нее слаще нектара.

Сабби глубоко вдохнула пьянящий морской воздух и дала сама себе нерушимый обет: с этого мгновения она начинает свою настоящую жизнь, и ничто не остановит ее. Вцепившись в перила, она вычислила весь предстоящий ей путь. Все будет очень просто. Мэтью, конечно, примется яростно возражать… Она рассмеялась вслух, ибо знала, что одного Хокхерста она уже покорила, а теперь очередь за другим. Она облизнула губы, подумав об этом другом. Ублюдок несчастный!

Блэкмур-Холл оказался скалистым уголком, продуваемым всеми ветрами. Таинственные очертания скал, безлюдные окрестности порождали впечатление, будто это поместье расположено на краю света. Мэтью испытывал невольное раскаяние за то, что привез Сару в столь дикое и пустынное место; он то и дело — чуть ли не каждую минуту — считал необходимым приносить ей извинения и оправдываться, начиная с того момента, когда их атаковала свора свирепых ирландских волкодавов; путешественники едва успели укрыться за воротами, а псарям не сразу удалось кнутами отогнать злобных животных.

Сабби влюбилась в эти места с первого же взгляда, но предпочла скрыть свои чувства от Мэтью. Он представил ее всем обитателям замка как леди Девонпорт, и домоправительница — красивая румяная женщина — тут же вручила ей огромную связку ключей, которыми подобает распоряжаться хозяйке.

Мэтью самолично отдал поварам приказ приготовить достаточно еды для корабельной команды и велел двоим матросам принять на борт пятьдесят бочонков сидра из винных погребов Блэкмура.

Сабби и Мэтью поужинали вдвоем в малой гостиной, где топился камин: в этот погожий июньский день солнечный свет не пробивался сквозь толстые каменные стены Блэкмура, и путешественники наслаждались теплом, сидя перед камином.

У Сабби хватило ума подождать, пока Мэтью не ублажит себя сытной пищей и добрым вином, и только тогда она поделилась с ним своим замыслом.

— Нет, нет и нет! Да за такое дело брат мне голову оторвет!

— Мэтт, ты же исполнил все, о чем он тебя просил. Ты представлял его особу во время свадебной церемонии, ты благополучно доставил меня в Блэкмур. Твой долг исполнен, ты сыграл свою роль. Я же не собираюсь являться ко двору как леди Девонпорт. Моя тетушка, Кейт Эшфорд — хранительница гардероба королевы. В недавнем письме она сообщила, что ей необходима помощница.

Это была не столь уж наглая ложь; впрочем, Сабби уже приняла решение и не собиралась останавливаться ни перед ложью, ни перед более тяжкими прегрешениями, лишь бы добиться своего.

— Если брат узнает — наши жизни будут стоить меньше, чем кучка козьих орешков!

— Да ведь ему нипочем не узнать об этом, Мэтт, если ты сам не проболтаешься! Он женат на Саре Бишоп. А я — Сабина Уайлд.

— Ты сошла с ума! То, что ты задумала, — это игра с огнем… будь я проклят, Сабби, почему у тебя такой довольный вид? Я говорю серьезно!

— Ах, ты, может быть, его боишься, но ведь я-то не боюсь! — подзадорила она его.

— Немыслимо! Конечно, народу при дворе — тьма-тьмущая, но тебе не удастся затеряться в толпе. Ты везде будешь выделяться, тебя невозможно не заметить! Поверь, я знаю, что говорю: брат непременно на тебя глаз положит!

— Другими словами, Шейн Хокхерст — бабник? — уточнила она.

— Там, где дело касается женщин, Хокхерст чертовски опасный хищник — сущий ястреб[5] ..Вот уж кто не зря носит такую фамилию, — со всей прямотой ответил Мэтт.

— Тем лучше! Я собираюсь стать его любовницей, — объявила она, сверкая зелеными глазами. — Я буду заказывать музыку, а уж он под мою дудку попляшет!

Мэтью посмотрел на нее как на умалишенную.

— Тебе тоже придется поплясать. Нет! Не бывать этому! — закричал он.

Уголки ее губ изогнулись вверх. Мэтт — ее друг, он не оставит ее гнить в этом захолустье.

Уж об этом она позаботится!