Николас Хаттон стоял на палубе, наблюдая за тем, как порт Плимут и Англия исчезают за горизонтом. Боль расставания с тем, что дорого сердцу – Хаттон-Грейнджем и Александрой Шеффилд, – была еще свежа, но ему ничего не оставалось, как посмотреть фактам в лицо и отпустить их. Николас вздохнул и перешел на нос фрегата, повернувшись спиной к прошлому и приветствуя будущее.
      Корабль был переполнен пехотинцами, направляющимися в разные подразделения на линию фронта. Ник благополучно доставил Слейта на борт вместе с другими лошадьми, которых везли взамен убитых. Пока грузили провиант, он успел завести знакомство с дюжиной солдат своего полка и сержантом Тимом О’Нилом, недавно вернувшимся из Индии. Выходец из Корка, О’Нил до сих пор не избавился от ирландского акцента.
      Непредсказуемый Бискайский залив встретил их на редкость приветливо, дорога до Бильбао заняла всего три дня. Ник вывел Слейта на берег, и когда О’Нил помог ему погрузить багаж на вьючную лошадь, он вдруг осознал – вот все, что у него осталось в целом мире. Эта мысль пронзила его стрелой, но он прогнал ее прочь. Полевой командир сообщил рекрутам, что армия Веллингтона выиграла битву при Пиренеях у превосходящих сил противника.
      – За последние две недели мы нанесли армии маршала Сульта урон в тринадцать тысяч человек и взяли в плен семнадцать сотен человек. – Это сообщение было встречено радостными возгласами. – Однако при взятии Сан-Себастьяна мы сами потеряли две сотни бойцов.
      Новоиспеченные рекруты приуныли.
      – Войска вели себя безобразно. Поголовное пьянство, мародерство, поджоги и насилие сопутствовали захвату города. Несколько офицеров, попытавшихся восстановить порядок, пали от рук своих подчиненных. Среди местного населения появились антибританские настроения, испанцы обвиняют генералов и даже самого лорда Веллингтона. Предупреждаю – подобное поведение впредь будет строго караться.
      Над доком повисла гнетущая тишина. Полевой командир вкратце изложил военную обстановку на фронтах полуострова.
      Лейтенант Николас Хаттон наряду с другими новыми офицерами получил карту местности, людей распределили по подразделениям.
      Ник Хаттон, при содействии сержанта О’Нила, спешно собрал вокруг себя рекрутов, прикомандированных к Королевской конной артиллерии, организовал повозки и запасся провиантом. Им предстояло пройти восемьдесят миль по холмистой местности к Памплоне.
      Лагерем в тот день расположились рано. Лейтенант Хаттон распределил обязанности, и те, кто не разжигал огонь, не готовил еду и не ухаживал за лошадьми, учились обращаться с огнестрельным оружием и штыками. Некоторые никогда в жизни ружья в руках не держали, и Ник решил отправить их на охоту, вместо того чтобы попусту расходовать порох, стреляя по обычным мишеням. К ночи у них уже были и кролики, и дичь. Когда они снова двинулись в путь, лейтенант Хаттон не только знал каждого подчиненного по имени, но и причины, вызвавшие его уйти из дому.
      Два дня спустя отряд наткнулся на засаду.
      – Всем в укрытие! – скомандовал лейтенант Хаттон, а когда солдаты спрятались за телегами, прополз вдоль линии огня в поисках волонтеров. Храбрецов оказалось всего трое, но Ник мог бы поклясться, что стоит им с О’Нилом бесстрашно броситься в атаку на французских драгунов, и остальные последуют их примеру. Убили они лишь четверых, остальные бежали. Одним словом, первая стычка закончилась полным поражением врага, из воинов Ника лишь юный Джейк Смит был ранен в левую руку.
      Они тут же остановились на ночлег. Ник сам вытащил ножом пулю из руки своего подчиненного, промыл и перевязал рану, разорвав одну из своих рубашек. Люди прониклись к нему доверием и признали в нем настоящего командира, который ставит благополучие подчиненных выше собственных интересов.
      На следующий день они прибыли в Памплону. Ник отчитался перед генералом Роландом Хиллом, и тот передал под его командование не только тех рекрутов, которых Хаттон привел с собой, но еще полдюжины опытных бойцов – в общей сложности тридцать человек плюс осадные орудия и легкие пушки. Непосредственным начальником Ника стал капитан Трой Стенхоп. И Нику, и его людям предстояло многому научиться.
      Вечером Ник возблагодарил судьбу за насыщенные будни, не оставлявшие ему времени на раздумья об Алекс.
 
      А вот у Александры времени было хоть отбавляй, и она пыталась занять себя делом. Девушка обошла несколько издательств с предложением написать для них сатирический роман о бомонде, но везде получила отказ. Их интересовали исключительно душещипательные излияния и разоблачительные признания дамочек высшего общества, причем не слишком пристойные. Алекс решила повременить с романистикой и взяться за альбом.
      Через час Алекс закончила карикатуру на его королевское высочество принца Уэльского на приеме в Берлингтон-Хаусе – голова Георга покоилась на раздутом теле гиппопотама, плававшего в озере из еды и выпивки, причем яства сами текли рекой ему в пасть. Лебеди, павлины, фазаны, лобстеры и бутылки с шампанским пытались спастись бегством. Она задумалась на мгновение и подписала картинку: «Его высочество Гиппо на приеме в Беркли-Хаусе».
      Алекс дождалась, когда Дотти вышла из дому, отправилась вместе с Сарой в комнату Руперта и подобрала себе одежду из его гардероба.
      – Вы же не собираетесь выйти на улицу в мужском одеянии, госпожа? – ужаснулась Сара.
      – Называй меня «господин»! – сказала ей Алекс, натягивая брюки со штрипками и застегивая рубашку. – Помоги мне с этим проклятым шейным платком. Вот видишь, я с каждой минутой становлюсь все больше похожей на Руперта, – улыбнулась она. – Боже, как мужчины терпят эти накрахмаленные воротнички до ушей?
      – Зато они всегда могут сделать вид, будто не слышат, что им говорит женщина! – захихикала Сара.
      Когда Алекс спрятала золотистые кудри под парик, Сара лишь покачала головой:
      – Я бы ни за что не признала в вас девушку!
      – Я не девушка, а дьяволица, – заверила ее госпожа. – Если бабушка вернется раньше меня, откинь кружевную занавеску на среднем окне второго этажа. Это будет знак.
      Алекс пошла в контору Уильяма Кобетта, выпускавшего еженедельник под названием «Политикал реджистер». Настроение у нее поднялось, когда редактор в голос загоготал над ее карикатурой.
      – Беру, – решительно заявил он. – Четыре монеты.
      – Четыре шиллинга? – не поверила своим ушам Алекс. – По-моему, это стоит гинеи, нет?
      – Кем вы себя возомнили, Крукшенком?
      Джорджа Крукшенка, известного карикатуриста, представители высшего света боялись словно огня. Алекс стала торговаться и опустила цену до пяти шиллингов.
      – Четыре монеты, берите или убирайтесь прочь! Может, в другой раз я вам и пять заплачу, и вообще как насчет статьи о реформах? О мальчиках-трубочистах или детском труде. На какую-нибудь жареную тему, чтоб газета нарасхват пошла.
      Алекс обдумала его предложение и согласилась на четыре шиллинга. «Жалкие гроши! – вздохнула она по дороге домой, перебирая в кармане монетки. – Хорошо, что не приходится зарабатывать себе на жизнь».
      В тот вечер Харт Кавендиш, проигравший пари, должен был отвезти Алекс, куда она пожелает. Она снова позвала на помощь Сару. Алекс была нужна вечерняя одежда Руперта, но ей пришлось подождать его ухода. Алекс просунула голову в дверь его спальни и присвистнула от восхищения.
      – Разрази меня гром, Руперт, на кого ты собираешься произвести впечатление?
      Брат нарядился в новые черные атласные бриджи и камзол из синей парчи.
      – Я-то знаю, а вот вам придется догадаться, мисс Любознательность.
      – Шерше ля фам – ищите женщину, чего уж тут догадываться! – хихикнула Алекс.
      Руперт покраснел. От Гарри Хардинга он узнал, что его сестра Оливия подыскивает себе мужа и ее семья готова принять виконта с распростертыми объятиями. Сегодня Хардинги собираются в «Олмаксе», и Руперт не хотел упускать представившейся возможности. Однако имелась одна загвоздка. Руперт знал, что Кит тоже неравнодушен к Оливии, и не хотел перебегать другу дорогу.
      – Приятного вечера и удачной охоты! – крикнула ему вслед Алекс и, едва он исчез за входной дверью, прихватив цилиндр и трость, проскользнула в его покои и взяла из шкафа черный парадный костюм с черной вечерней накидкой.
      Сара помогла госпоже застегнуть накрахмаленную рубашку и повязать шейный платок. Алекс была практически готова, когда к дому подкатил экипаж.
      – Сара, спустись, пожалуйста, вели Харту Кавендишу подождать меня в карете.
      Сара заморгала глазами.
      – Я спущусь и спрошу герцога, не будет ли он так любезен подождать вас в карете.
      – Не переживай, Сара, – рассмеялась Алекс. – Он будет любезен.
      Алекс закуталась в накидку, спрятала под нее лучший парик Руперта и прихватила маленькое зеркальце.
      – Я оставила Дотти записку. Пришлось солгать. Слава Богу, она припозднилась.
      Харт открыл дверцу изнутри и помог ей забраться в карету.
      – Куда едем? – спросил он с улыбкой.
      – Подержите. – Она сунула ему зеркальце. – Сейчас скажу. – Девушка надела парик, убрала непокорные колечки волос, сбросила плащ и ответила: – Везите меня в «Уайтс».
      – Вы шутите, Александра! – отшатнулся он.
      – Никогда в жизни не была столь серьезна.
      – Я не могу отвезти вас в «Уайтс», это же закрытый мужской клуб!
      – А зачем я, по-вашему, оделась мужчиной? Харт, не будьте занудой, давайте позабавимся.
      – Если бы не пари, я отказал бы вам, Алекс.
      Девушка рассмеялась. Александра и сама прекрасно понимала, что он ни за что не согласился бы исполнить ее просьбу, потому и заключила пари: джентльмен никогда не позволит себе нарушить данное слово.
      Харт Кавендиш переступил порог клуба «Уайтс» с высоко поднятой головой, но лицо его пылало. Для начала он повел Алекс в столовую, но не потому, что был голоден, просто хотел потянуть время.
      Александра тотчас заметила – герцога принимают совсем не так, как простых смертных. Портье и официанты улыбались, кланялись, шаркали ножками. Даже члены клуба и те спешили поприветствовать Харта, заискивая перед ним.
      Алекс пробежала глазами меню. Официант сосредоточил все внимание на Харте, который заказал себе говядину с луком-шалотом и грибами и собрался было сделать выбор за свою сумасбродную партнершу, но наткнулся на ее предостерегающий взгляд.
      – Утку, фаршированную устрицами и грецкими орехами.
      Официант даже не посмотрел в ее сторону, принимая заказ. Когда Харт велел принести бутылку бургундского, Алекс добавила:
      – Мне коктейль с ромом.
      Она никогда не пробовала этот популярный напиток из рома, лимона и сахара с миндалем.
      Вскоре Харт понял, что никто не обращает на Александру внимания, немного расслабился, даже повеселел, но вести Алекс в игральную комнату не решился. От десерта они отказались. Харт потянулся было за сигарой и хотел заказать бренди, но передумал. Эта девушка вполне может решить – что положено цезарю, то и быку подавай.
      – Хочу полистать прославленную книгу пари, – обратилась к нему Алекс.
      Харт выпучил глаза и притворно застонал:
      – Есть ли предел вашему любопытству? Или вы вознамерились познать всю глубину мужских пороков?
      – Пока мне известны лишь некоторые мужские пороки.
      Харт повел ее к эркеру, где на высоком столике лежала книга пари. Алекс пробежала пальцем по кожаному томику, задаваясь вопросом, будет ли она первой женщиной, получившей возможность ознакомиться с этой книгой. Большинство пари представляли собой банальные ставки на бега в Эпсоме и Ньюмаркете, игры в крикет и боксерские матчи, но некоторые буквально поражали своей нелепостью. К примеру, в один из дождливых дней апреля лорд Алингтон поспорил со своим другом на тысячу фунтов, какая из капель первой сползет по стеклу эркера!
      Здесь имелись ставки на исход сражений на Пиренеях, и Алекс зажмурилась, вознеся молитву за спасение Ника Хаттона. Когда же она снова открыла глаза, ее взгляд упал на имя его королевского высочества, принца Уэльского.
      – Боже правый! Даже Принни, и тот здесь!
      Харт рассмеялся.
      – Самое невероятное пари он заключил с покойным Чарлзом Джеймсом Фоксом. Они поспорили, на какой стороне Бонд-стрит будет больше кошек. Зная о том, как любят кошки тепло, хитрый Фокс выбрал солнечную сторону и выиграл тринадцать – ноль!
      Алекс представила себе, как странная парочка рыскает по Бонд-стрит в поисках кошек.
      – Поблагодарите Создателя, что я не собираюсь сделать запись в этой книге. Моим проказам есть предел. Но в игральную комнату я все же схожу.
      Она не стала сопротивляться, когда Харт купил ей за свой счет фишек, поскольку у нее было при себе всего десять фунтов, выделенных бабушкой на карманные расходы. Поняв, что и здесь никто не обращает на Алекс внимания, Харт со спокойной душой уселся за баккара. Алекс постояла немного рядом, затем пошла бродить среди посетителей.
      Она уже собралась испытать судьбу, когда кто-то ущипнул ее за ягодицу! Алекс обернулась. Позади нее с каменными лицами застыли два джентльмена. Она так и не поняла, кто из них позволил себе подобную вольность. Одним из мужчин оказался лорд Броум. Алекс вспыхнула, сердце ее учащенно забилось. Неужели он узнал ее?! Девушка снова уставилась на игровой стол. Броум что-то сказал, но она не расслышала, что именно, зато почувствовала, что он снова погладил ее по ягодице! Алекс едва сдержалась, чтобы не залепить ему пощечину, и ускользнула под крылышко герцога.
      Когда Харт сгреб выигрыш и покинул столик, она горячо зашептала ему на ухо:
      – Похоже, меня разоблачили. Лорд Броум ущипнул меня за ягодицу!
      – Не думаю, что он узнал вас, Алекс, – разозлился Харт. – Но ради Бога, держитесь подальше от старого распутника.
      – Но как же так, Харт? Он должен был признать во мне женщину, иначе зачем ему было меня щипать?
      Харт пришел в замешательство:
      – Ну как мне вам объяснить? Видите ли, некоторых мужчин привлекают мальчики, Алекс.
      Она подумала и решила уточнить:
      – Но не в сексуальном же плане?
      – Именно в сексуальном, как бы шокирующе это ни звучало.
      – У лорда Броума есть жена, – проговорила она. – Как по-вашему, она в курсе?
      – Боже правый, нет, конечно! Такие пороки скрывают, Алекс. Это может вызвать настоящий скандал.
      Алекс взяла информацию на заметку, радуясь тому, что получила возможность узнать о тайных пороках высшего общества. На обратном пути она от всей души поблагодарила Харта Кавендиша за то, что он был таким душкой, закуталась в накидку и спрятала парик.
      – Вдруг бабуля еще не спит, – пояснила она, поправляя прическу.
      – Позвольте мне. – Голос Харта сел.
      Не успела она и глазом моргнуть, как он уже сидел рядом, пропуская меж пальцев ее огненные кудряшки.
      – Ваша дерзость восхищает меня. – Он привлек ее к себе и хотел поцеловать.
      Надо сказать ему, что она питает к нему только дружескую симпатию и ничего больше. Пусть не льстит себя надеждой.
      – Вы слишком торопитесь, Харт. Давайте останемся просто друзьями, брак меня не интересует.
      Он заглянул ей в глаза и улыбнулся.
      – Меня тоже, сладкая моя.
      Харт подарил ей долгий поцелуй. Сердце у нее не остановилось, как от поцелуев Ника Хаттона, но ей было приятно.
      – Спокойной ночи, Харт. – Она выскользнула из кареты и побежала к дому.
 
      В «Олмаксе» Руперт станцевал три танца с Оливией. Ничего особенного, конечно, но ее мать Аннабель тут же навострила ушки – у них появился шанс разрешить семейную проблему. Она пошла в игровую комнату за мужем и сыном.
      – Внук леди Лонгфорд проявляет интерес к Оливии, – сообщила она мужчинам.
      – Это я намекнул Руперту, что Оливия подыскивает мужа, и сообщил ему по секрету, что мы будем здесь сегодня, – сказал Гарри Хардинг.
      Мать одобрительно кивнула.
      – Руперт уже много лет назад унаследовал титул своего деда, а недавно ему исполнился двадцать один. Как полагаете, можем мы устроить брак виконта с Оливией?
      – Надо поторопиться, иначе придется выдавать маленькую шлюшку за безродного нищего!
      – Успокойтесь ради Бога, милорд! Только невинную девушку можно соблазнить и довести до подобного состояния. – В ее голосе послышались обличительные нотки.
      – Хм, да-мм, – кашлянул Хардинг, припомнив прелести дебютантки Аннабель. – Давайте вернемся в бальный зал, дабы не упустить шанс. Виконта Лонгфорда послало само небо.

      В испанском городке Памплоне лето плавно перетекло в такой же жаркий, сухой и пыльный сентябрь. Продовольствия не хватало, и Веллингтон неоднозначно намекнул, что солдатам следует самим о себе позаботиться. Лейтенант Николас научил всех своих подопечных охотиться и закрывал глаза на то, как сержант О’Нил подстрекает их воровать у населения птицу, яйца, овощи и фураж для животных. Но в то же самое время Хаттон и О’Нил велели бойцам ни на секунду не терять бдительности, рыская по близлежащим фермам и обходя патрулем стены осажденного города.
      Хаттон установил свои собственные правила. Пьянство было под запретом, люди поделены на пары и четверки, с тем чтобы никогда не отправляться на охоту и не выходить в дозор по одному. После того как кто-то из его солдат получил пулю в плечо со стен крепости, Ник велел подчиненным быть глазами и ушами друг друга.
      – Прикрывайте друг другу спину. Более сильный должен защищать более слабого. Если хотите выжить, берегите своих братьев.
      Николас всю жизнь руководствовался этим правилом, солдаты же осознали его мудрость, когда один из лейтенантов капитана Стенхопа был сражен вражеской пулей из осажденного бастиона. Стенхоп без промедления передал людей погибшего под командование Хаттона, удвоив количество его подчиненных менее чем за полмесяца после прибытия в Памплону.
 
      Тем временем в Лондоне Кристофер постоянно ощущал груз ответственности, обретенный вместе с титулом лорда Хаттона. Однако двойная порция виски поутру неизменно поднимала настроение, и визит Джона Итона, Штопора, на Керзон-стрит не выбил его из колеи.
      – Надеюсь, мой отчет полностью удовлетворил вас, лорд Хаттон?
      Кит, который даже не удосужился пролистать список акций и вложений, беспечно махнул рукой:
      – Зовите меня Кристофер. Вы ведь и моего отца называли по имени, не так ли? В конце концов, вы были кузенами, Джон.
      – Не только кузенами, но и добрыми друзьями, Кристофер. Он всегда полагался на меня в вопросе надежных капиталовложений, и вы тоже можете полностью довериться мне, мой мальчик. Вот почему я сегодня здесь. Война – золотая возможность для тех, кто желает поохотиться. Если изучить рынок и выбрать правильные инвестиции, можно увеличить капитал в сотни раз. Деньги должны работать.
      – Обязанности лорда Хаттона не позволяют мне целыми днями изучать рынок, Джон. Мой брат бросил меня, решив снискать себе славу героя, что добавило мне проблем. Вам лучше знать, куда следует вложить мои денежки. Я полностью доверяю вам.
      – Вместо того чтобы снимать деньги с банковского счета, я предлагаю взять заем под Хаттон-Холл и вложить его в новые инвестиции.
      – К кому я должен обратиться по поводу займа? И какие проценты возьмет банк? – рассеянно поинтересовался Кит.
      – Зачем вам идти в банк, мальчик мой? Я буду счастлив ссудить вам денег – причем под более низкий процент, чем любой банк – и сразу же пустить их в дело. Таким образом, вы внесете свою лепту в победу над французами. Войну выигрывают не только и не столько те, кто изображает из себя солдат, знаете ли.
      – Ясное дело, Джон! Вообще-то я сильно потратился, и мой счет в банке заметно похудел.
      – О деньгах не беспокойтесь. Я буду класть нужную сумму на ваш счет, как только она вам понадобится. – Итон извлек из кейса бумагу. – Просто подпишите доверенность на ведение ваших финансовых дел, и я обо всем позабочусь, как это было во времена вашего батюшки.
      – Благодарю за заботу.
      Итон протянул Киту руку:
      – Если я вам понадоблюсь, Кристофер, моя контора на Джермин-стрит.
 
      Прежде чем завязывать серьезные отношения с Оливией Хардинг, Руперт решил переговорить с Китом и заглянул к нему домой на Керзон-стрит.
      – Последние пару дней мы с тобой практически не виделись. Чем занимаешься?
      – Да так, хожу по галереям и художественным салонам, картины подыскиваю. Отец никогда не интересовался искусством, считал мое хобби занятием для слюнтяев, и теперь я решил наверстать упущенное. Мне доставляет несказанное удовольствие тратить его денежки на полотна, Руперт. А ты что поделывал?
      – Не смейся, но я решил выставить свою кандидатуру на ярмарке невест.
      – Совсем обезумел? – ужаснулся Кит.
      Руперт не мог признаться другу в том, что остался без гроша в кармане и вынужден жениться на богачке, особенно теперь, когда Кит стал лордом Хаттоном и заполучил целое состояние. Пришлось солгать:
      – Я унаследовал титул деда, виконта Лонгфорда, но деньгами смогу распоряжаться только с двадцати пяти лет. Мои финансы поют романсы, Кит, надоело буквально на всем экономить.
      – Какого черта ты мне не сказал, что у тебя временные затруднения? Не стоит ради этого совать голову в петлю. Надеюсь, ты не успел никому дать клятву, а, дружище?
      – Ну… нет. Видишь ли, Кит, до того как надеть петлю на шею, я хотел убедиться, что ты не строишь планов в отношении Оливии Хардинг.
      Кит Хаттон задержал дыхание. «Вот и решение проблемы, которая, по сути, и не моя вовсе. Придется сделать поворот на 180 градусов».
      – Я и не подозревал, что ты имеешь в виду Оливию. Это совсем меняет дело! У меня с ней ничего не было, а вот у Николаса… Я даже думал, они поженятся. Такие прелестные наследницы, как Оливия, на дороге не валяются. На твоем месте, старина, я бы воспользовался ситуацией, пока мой братец в войну играет.
      – По-твоему, Оливия была влюблена в Николаса?
      – Наверняка. Ни одна девушка не устоит перед высоким черноволосым красавцем. Николас бросил ее и уехал. Она оскорблена в лучших чувствах и бросится в твои объятия.
      – По правде говоря, Оливия относится ко мне весьма благосклонно, а вот ее отец очень требовательный тип.
      – Ты же виконт Лонгфорд, твоя бабуля богата, словно Крез. Ты один из самых завидных женихов в Англии, не говоря уже о Лондоне. Да Хардинг в ногах у тебя должен валяться! Главное, не горячись, не показывай своей заинтересованности, вот тебе мой совет. Бьюсь об заклад, Хардинг удвоит приданое.
      – Но я как раз очень заинтересован, Кит.
      – Господи, Руперт, не рой себе могилу собственными руками! Хардинг-то об этом не знает! Притворись равнодушным. Это повысит твои акции. Вот увидишь.
      – Ты прав, Кит. Так я и сделаю. Большое спасибо! Что бы я без тебя делал?!
      – Для этого и нужны друзья, Руперт.
      «Ты почешешь спинку мне, а я – тебе».
 
      Сара помогла Алекс почистить черный костюм Руперта и убрать его в гардероб, после чего юная госпожа порылась в вещах брата и достала желтовато-коричневые брюки, шерстяной жакет и серовато-бежевый жилет.
      – Я собираюсь в город, Сара. Пойдешь со мной?
      – В этом наряде, сэр? – окинула ее взглядом служанка.
      Алекс расхохоталась:
      – Ты все на лету схватываешь, за это я тебя и люблю!
      – Куда планируете пойти?
      – Подальше от центра, в бедные кварталы. Хочу написать статью на злобу дня и сделать зарисовки, способные тронуть самое черствое сердце.
      – Ну, таких картинок в Лондоне пруд пруди, стоит только за угол свернуть. Нам повезло, что мы в Мейфэре живем.
      Алекс натянула брюки, заправила в них рубашку Руперта.
      – Да, Сара, знаю. Где ты родилась?
      Сара замялась.
      – На севере, за Сохо.
      – Может, сходим туда?
      – Нет, мисс! – поспешно выпалила Сара. – Давайте лучше вдоль реки прогуляемся. Посетим Уайтфраерс и дойдем до Блэкфраерс-Бридж. Оттуда можно вернуться на лодке.
      – Отличная идея. Сэкономим время и возьмем кеб до Чаринг-Кросса. Оттуда и начнем свое путешествие. Главное, любимый фрак виконта не запачкать, а то его, не дай Бог, удар хватит.
 
      Однако в этот момент фрак меньше всего заботил виконта. Он целый час мотался по парку в надежде встретить Оливию Хардинг, но, видимо, все же прозевал ее. Руперт уже пустил коня в сторону моста Серпентайн и Роттен-роу, когда увидел ее в открытом фаэтоне под зонтиком. Молодой человек снял шляпу и тепло поприветствовал девушку. Оливия, в свою очередь, велела кучеру остановиться, приятно удивив кавалера.
      – О, Руперт, вы так романтичны! Не забыли, что я сегодня собиралась в парк. – Оливия сложила зонтик и передала служанке. – Не хотите ли прокатиться со мной? – Оливия провела рукой по сиденью, стыдливо опустила ресницы и вновь взмахнула ими.
      – С преогромным удовольствием, леди Хардинг. – Руперт спешился. – Можно я привяжу лошадь к вашему экипажу? – Он забрался в фаэтон, сел рядом с Оливией, кивнул служанке и положил шляпу на сиденье.
      – Руперт, называйте меня просто Оливией. Давним друзьям простительны подобные вольности. – Она робко улыбнулась и укрыла его своим пледом.
      Он хотел было возразить, что в такой теплый день не нуждается в пледе, но тут почувствовал, как рука Оливии легла ему на бедро. Он вспыхнул и бросил взгляд на служанку, но ту интересовали исключительно деревья Гайд-парка. Он поспешно накрыл ладонью пальчики Оливии и совсем растерялся – что же ему дальше-то делать?
      Однако Оливия оказалась не робкого десятка. Она быстро повернула руку ладонь к ладони и многозначительно пожала пальцы Руперта.
      Его тело тут же отреагировало, в паху стало жарко, член напрягся буквально в дюйме от их сомкнутых рук. Пытаясь соблюсти приличия, он отодвинул руку в сторону, но теперь она оказалась на бедре Оливии.
      – Простите меня, – взмолился он.
      Оливия сжала его пальцы.
      – Мне нравится ваша пылкость, – горячо прошептала она, скользнув их сомкнутыми ладонями по своему бедру и водрузив их на свое лоно.
      Кровь пульсировала внизу живота, и Руперт возблагодарил Бога за плед. Он имел несколько сексуальных связей с женщинами, но впервые преступил границы дозволенного с дебютанткой из приличной семьи. Ему вдруг пришло в голову, что порядочные девушки тоже бывают страстными. Эта мысль привела его в неописуемый восторг и придала храбрости. Руперт легонько погладил большим пальцем лобок Оливии и с радостью заметил, как расширились ее зрачки. Ее жар проник в его пальцы, он еще крепче прижался к ней и сделал круговое движение. Наградой ему стала реакция Оливии – девушка выгнулась, сделала глубокий вдох и задержала дыхание. Его петушок напрягся еще сильнее, грозясь порвать рейтузы.
      Оливия раздвинула ноги, пропуская его дальше, и прошептала:
      – Я хочу, чтобы вы вошли внутрь.
      От столь откровенного предложения у Руперта пересохло во рту.
      – Я хочу, чтобы вы вошли внутрь и выпили со мной чаю.
      Руперт тряхнул головой и лишь теперь сообразил, что они подъехали к дому Хардингов на Кларджес-стрит. Справившись с минутной паникой, он прикрылся шляпой и помог Оливии выйти из фаэтона.
      – Вели груму позаботиться о лошади его светлости, Эмили, – приказала Оливия служанке, взяла Руперта под руку и не отпускала, пока они не оказались в гостиной. Там никого не было, и девушка прильнула к своему кавалеру.
      Руперт нашел губами ее губы, они тут же раскрылись, мягкие, сладкие. Он чуть не выпрыгнул из штанов, когда услышал тихое покашливание у себя за спиной.
      – Вы как раз вовремя, лорд Лонгфорд. Чай готов. Позволите ли вы называть вас Рупертом? – протянула ему руку Аннабель.
      Он склонился над ее рукой и опустил шляпу, в которой больше не было нужды.
      В ожидании чая Оливия без умолку болтала о прогулке по парку, и Руперт вздохнул с облегчением, когда в гостиную ввезли столик. При появлении лорда Хардинга он оказался в невыгодном положении – в одной руке чашка с блюдцем, на колене тарелочка с сандвичами.
      – Не вставайте, – сказал ему Хардинг. – Ухаживаете за моей дочкой, не так ли, мой мальчик?