Глава 40

Добравшись на следующий день до замка Галуэй, Джезмин увидела, что в гавани стоит корабль Уильяма, и узнала, что, когда он прибыл вчера, к Фолкону послали гонца и ожидают прибытия хозяина с минуты на минуту. Джезмин внутренне съежилась при мысли о том, что так скоро увидит мужа. Она не имела ни малейшего представления о том, что скажет ему, знала только, что ненавидит его с силой, угрожающей уничтожить ее саму. Благодарение Богу, Эстелла вернулась и сможет дать ей совет.

В кухне Джезмин застала Мэрфи с огромным рогом эля.

– Ах, словно ангел по душе прошел, – удовлетворенно заметил он.

– Рада, что ты благополучно вернулся. Удалось Уильяму выиграть дело? Как его здоровье? Где Эс-телла?

– Слишком много вопросов, моя дорогая малышка. Эстелле пришлось остаться с королем. Она дала мне для тебя письмо.

Ледяной ужас сковал Джезмин.

– Но она лечила Уильяма. Король вынудил ее? – допытывалась она.

Мэрфи отложил пустой рог.

– Дорогая, она вряд ли что сможет сделать для Уильяма, и он первый это понимает. Джону не приш лось ее заставлять, Эстелла уверена, что их судьбы сплетены. Разве переспоришь эту женщину? – Он пожал плечами и улыбнулся.– Ну вот, ты узнала плохие новости, остальное все великолепно. За Уильямом закрепили все владения де Бергов, но пусть лучше он сам расскажет обо всем Фолкону и тебе.

Джезмин сунула письмо за пояс и поспешила к детям. Оба встретили ее одинаково и, быстро чмокнув мать, потребовали привести отца и никак не желали понять, почему она вернулась без него.

Джезмин уселась в большое деревянное кресло, развернула письмо.

«Моя любимая Джезмин! У меня всего несколько минут, чтобы предупредить тебя. Король пожаловал де Бергам все, о чем они просили, и даже больше. За это Уильям был вынужден отдать в заложники сыновей и Фолкону придется сделать то же самое. Я слишком хорошо знаю тебя и боюсь, что ты, как Матильда де Бреоз, откажешься сделать это, рискуя жизнью Фолкона и своей. Ни его гордость, ни мужество, ни умение сражаться не защитят вас от гнева короля. Дети будут в полной безопасности под присмотром Хью де Берга, и я останусь здесь, чтобы обеспечить их благополучие. Подумай хорошо, прежде чем сотворитькакую-нибудь глупость.

Твоя любящая бабушка Эстелла «.

Джезмин откинула голову на спинку кресла, и Мик проворно забрался ей на колени. Она погладила черные завитки, бесконечно драгоценные для нее, думая о ребенке, которым Фолкон наградил Морганну в то время, когда Джезмин так верила, что его сердце бьется только для нее. Боль в ее собственном сердце была настолько невыносимой, что она с трудом дышала. Неудивительно, что мрачные предчувствия так истерзали ее. Сначала отняли мужа, теперь – сыновей.

Джезмин взглянула на Рикарда. Тот ухитрился стащить с нее туфлю и дергал за пальцы, напевая считалку.

Доля женщины в этом мире – боль и слезы, непрерывный страх и постоянные жертвы. Джезмин отчаянно прижала Мика к себе, поцеловала в висок и поклялась, что ее дети не будут принесены в жертву.

Мик начал вывертываться из слишком крепких объятий до тех пор, пока мать не поставила его на пол. Она долго смотрела вслед малышам. Оба не обращали вниманий на игрушечных животных и барабаны, предпочитая деревянные мечи, выструганные отцом. Они так походили на Фолкона, что у Джезмин перехватило дыхание.

– Не отдам сыновей на потеху негодяю, пусть не думает, что может вытворять все, что в голову взбредет, – прошептала она.

Джезмин искупалась и переоделась. Она знала – де Берг может приехать в любую минуту. Нужно выглядеть как можно лучше, это всегда придавало ей уверенности. Джезмин перебрала платья, отодвинула в сторону белые и розовые, потому что де Бергу больше всего нравилось, когда жена казалась мягкой и женственной. Она чуть поколебалась над черным. Может, стоит надеть траур по любви, которую он убил?

В конце концов она выбрала вызывающе красный бархат. Оставалось ждать, пока из Портумны прибудут мужчины.

Фолкон уже целый час беседовал с Уильямом за закрытыми дверями, прежде чем Джезмин решилась войти, зная, что к этому времени муж успел налить дяде не один кубок крепкого ирландского виски Она не могла заставить себя взглянуть на Фолкона, но приветствовала Уильяма родственным поцелуем.

– Поздравляю с ошеломительным успехом, милорд! Наконец-то Мейлеру фитц Генри указали его место! – И, заметив, какой у него больной вид, печально вздохнула.– О Уильям, вижу, Лондон не прибавил тебе здоровья!

– Каждый день шел дождь, – кивнул он.– Боюсь, лондонская сырость никому не на пользу.

Фолкон молча наблюдал за женой. Она не сказала ему ни слова, не смотрела в его сторону. Все ее поведение ясно показывало: между ними произошло что-то неладное. Уильям протянул запечатанный пергаментный свиток.

– Король доверил мне письмо для тебя, Джезмин. Фолкон почернел как ночь и перехватил послание.

– Как Джон посмел?! – с отвращением воскликнул он.

Сверкающие холодные глаза Джезмин уставились на мужа.

– Вы, должно быть, пьяны, сэр! – Она протянула руку.– Мое письмо.

Пропасть между ними с каждой минутой становилась все шире. Рот Фолкона беспощадно сжался при виде жены, вновь превратившейся в снежную королеву. Он сорвал печать и громко, не веря глазам, прочитал:

«Дражайшая Джезмин! Тебе не придется посылать сыновей, если явишься вместо них».

На скулах Фолкона загорелись ярко-алые пятна. Отбросив пергамент, он схватил Джезмин за плечи, немилосердно впиваясь в нежную кожу.

– Святой Боже, я скорее убью тебя собственными руками!

Но Джезмин яростно вырвалась, вызывающе вскинула голову.

– По-моему, решение принимать мне, – ледяным тоном объявила она.

– Оставьте нас, – процедил Фолкон.– Идите в свою комнату, мадам.

Джезмин вышла, но, конечно, не подумала отправиться в свою комнату. Вместо этого она отыскала Мойру, счастливую тем, что ее сыновей наконец возьмут на службу и сделают из них настоящих рыцарей. Другие мальчики в их возрасте давно уже были пажами. Лучшего опекуна, чем их дядя, Хьюберт де Берг, трудно найти. Возможно, Уильям согласится послать с детьми и Мэрфи, чтобы тот приглядывал за ними. Самой Мойре ничего не было нужно – лишь оставаться рядом с мужем до конца его дней.

Джезмин, вздохнув, сжала ее руку. Нельзя обременять бедняжку своими бедами, ей и без того нелегко приходится. Она поднялась в свою спальню, начала вынимать платья из сундуков. С этого дня она будет спать с детьми, пока не настанет время отъезда. И только сейчас она поняла, что уже приняла решение. Никогда Джону не добраться до ее сыновей. Никогда она не сможет разлучить их с отцом. Король лишь помог ей принять это мучительное решение. Вместо того, чтобы ослушаться его приказа и вызвать тем самым немилость на головы де Бергов, Джезмин попросту отправится навестить бабушку. Она вздрогнула при мысли о путешествии в Англию, поскольку не знала, что ждет ее впереди. Но может, хитростью и уловками, да еще и с благословенной помощью Святого Иуды она сумеет избежать позорных ласк Джона. Но если она и принуждена будет покориться, значит, такова цена, которую придется платить за свободу сыновей.

Джезмин услыхала шаги Фолкона, но не повернула головы. Постояв на пороге несколько минут, он зловеще-тихо спросил:

– Какого дьявола вы здесь делаете?

– Перебираюсь в детскую, – сухо ответила она.

– Джезмин, прости, я вел себя как ревнивый дурак из-за письма Джона.– И после мгновенной паузы добавил:– Дело не в этом, правда?

Ночная сорочка, которую складывала Джезмин, выскользнула у нее из рук.

– Я была в Банретги... видела твоего ребенка.

– Нет у меня никакого другого ребенка, кроме близнецов, – завопил он, окончательно выйдя из себя.

– Ненавижу тебя! – неистово вырвалось у Джезмин.– Знал ли ты, как безумно я тебя любила? И никогда ничего не скрывала! Все отдала тебе! Ты унизил меня, заставив жить во лжи!

Фолкон понял, что жену не переубедить, какие бы доводы он ни приводил. Она ни капли ему не верила. Фолкон стоял молча, гордо, с бесстрастным лицом. Он отверг мысль притащить Морганну и заставить поклясться, что ребенок не его. На карту поставлена его честь! Вся его жизнь была основана на верности слову, прямоте и искренности. Когда Джезмин поймет, что муж не нарушил супружеских обетов, он примет ее извинения и простит.

Не прошло и недели, как Уильям де Берг был вынужден слечь в постель. Он целиком положился на племянника во всем, что касалось судьбы сыновей. Речь шла о том, где они будут жить. Принять решение оказалось довольно трудно, поскольку Хьюберт де Берг владел слишком многими поместьями. Как верховный судья Англии, он управлял Пятью портами, не говоря уже о всех замках на южном побережье Англии, от Сэндвича до Корфа. Фолкон считал, что лучше всего будут отослать детей в замок, являющийся личной собственностью де Берга, а не туда, где дядя всего лишь исполняет обязанности губернатора. Поэтому в конце концов на семейном совете постановили, что мальчики отправятся в замок Райзинг в Норфолке, достаточно удаленный от политических интриг столицы и кроме того расположенный на безопасном для возможного вторжения французского короля северном побережье. Собственно, Райзинг был тем самым местом, куда Фолкон пошлет собственных сыновей, как только не сможет больше под любыми предлогами задерживать их в Ирландии.

Корабль, который должен был взять на борт мальчиков, готовился к отплытию – нужно было торопиться, чтобы успеть до сентябрьских штормов. Джезмин, со своей стороны, размышляла, стоит ли рассказать Жервезу о своих намерениях, но наконец решила молчать. Прежде всего оруженосец был предан Фолкону и посчитает долгом и обязанностью во всем признаться ему. Самым трудным будет ускользнуть от Тэма, поскольку он крайне серьезно относился к своим обязанностям телохранителя. На миг она почувствовала угрызения совести при мысли о наказании, ожидающем Тэма, когда Фолкон все узнает.

Наконец Джезмин все рассказала Большой Мег и Глинис, маленькой валлийской служанке. Глинис пришла в ужас и умоляла госпожу передумать:

– Миледи, когда он узнает о том, что вы задумали, изобьет до потери сознания.

– Возможно, – согласилась Джезмин, – тем больше у тебя причин не предать мое доверие.

Большая Мег мудро придержала язык, зная, как безумно любит хозяйка своих мальчиков и как будет терзаться вдали от них.

– Мег, обещай, что не покинешь детей, пока им не исполнится два года. К этому времени как-нибудь постараюсь вернуться.– Но тут же, подумав, что де Берг вряд ли захочет принять ее назад, добавила:– По крайней мере, приеду их навестить.

Доставить вещи на судно оказалось легче, чем ожидала Джезмин. Поскольку состояние Уильяма с каждым днем ухудшалось, Джезмин предложила взять на себя хлопоты, связанные с отплытием мальчиков, с тем чтобы Мойра смогла все время проводить у постели мужа. Мэрфи, собираясь отправляться с детьми, занимался отбором коней и собак, которых они брали с собой, а также огромного количества оружия, без которого, как решили молодые де Берги, они не смогут обойтись.

Фолкон становился мрачнее и нелюдимее по мере того, как их с Джезмин отношения становились все холоднее. Проводив корабль, он вернулся в Портумну, намереваясь пробыть там до окончания строительства. Прошло целых три недели, прежде чем он, не в силах вынести разлуки, приехал в Галуэй, чтобы объясниться с женой, и, узнав, что она, покинув его, вернулась в Англию, едва не сошел с ума. Он снова и снова допрашивал служанок. Каждая пыталась объяснить, что Джезмин поступила так только ради детей, но смысл слов не доходил до измученного мозга. Она должна была доверять ему. Неужели считает, что он неспособен защитить собственных сыновей? Близнецы – самое драгоценное, что было в их жизни. Фолкон согласился бы на требование короля, но никогда бы не подумал выполнить его, по крайней мере, пока мальчики не подрастут.

Тэм предпочитал держаться подальше от хозяина, и даже Гауэру нередко доставалось. Уильям умер. Фолкон был занят подготовкой к церемонии похорон и утешал Мойру, как мог, хотя единственным желанием его было напиться и не трезветь как можно дольше. Ему трудно было поделиться бедой с кем бы то ни было, но все же, не выдержав, он открыл душу Жервезу.

– Почему, почему она сделала это? – безутешно повторял он.

– Трудно объяснить законы чести, по которым живет Джезмин, – ответил Жервез.– Она поистине благородная дама. Можешь представить мужество женщины, которая не предаст сыновей, хотя бы и ценой собственного позора? Фолкон, перед Джезмин стоял ужасный выбор, и она предпочла верность до конца.

Фолкон с силой ударил кулаком в ладонь.

– Кровь Христова, я сейчас же отправляюсь за ней. Не позволю этому злобному кабану ее запачкать!

Когда судно де Берга доставило Джезмин в замок Райзинг, она с удивлением и восторгом узнала, что Эвиза живет с Хьюбертом.

– Дорогая, чем ты так поражена? Мы без лишнего шума поженились несколько недель назад, после смерти Беатрис. Бедняжка так давно болела!

Джезмин с ужасом подумала было о судьбе несчастного Джеффри де Мандевилла и облегченно вздохнула, когда Хьюберт, словно прочитав ее мысли, усмехнулся.

– Непрошеный жених весьма кстати скончался от лихорадки еще в прошлом году: избавил меня oi лишних хлопот!

Эвиза с искренней радостью обняла родственницу.

– О Эвиза, я так счастлива за тебя! – воскликнула Джезмин.– Наконец-то ваши желания исполнились!

– Разве старая пословица не говорит: «Когда Господь хочет кого-нибудь наказать, исполняет все его желания», – рассмеялась Эвиза.– Ладно, отдохни с дороги, путешествие, должно быть, оказалось ужасным, а потом мы до поздней ночи будем сидеть у очага и сплетничать.

Джезмин протянула руку Хьюберту.

– Твой брат Уильям умирает, если уже не умер, но он просил тебя не горевать и сделать все, что возможно, для его сыновей.

Юные племянники Джезмин уже помчались осмотреть окрестности в ту же минуту, как конюхи свели на берег лошадей и собак.

За обедом разговор зашел о Великой хартии, которую знать заставила короля подписать.

– Ни на секунду не сомневаюсь, – объявила Эвиза, – что Джон не собирается держать слово, хотя лорды еще на что-то надеются.

– Эвиза, ты несправедлива к Джону, – возразил вечный соглашатель Хьюберт.– Ты же не можешь знать его намерений.

– Зато знаю Джона, – рассмеялась Эвиза, – и этого вполне достаточно.

– Не можете ли, милорд, как попроще объяснить мне, что такое эта хартия? – обратилась Джезмин к Хьюберту.– Я чувствую себя совершенной невеждой.

– Ну, скажем, это что-то вроде контракта. Если король справедливо правит вассалами, они верно ему служат. Собственно говоря, Джон признает, что лорды и бароны имеют право призвать его к ответу.

– Вот именно! Поэтому, сам понимаешь, Джон ненавидит каждое слово этого документа, – вставила Эвиза.

– Конечно, – продолжал Хьюберт, – те же самые правила в свою очередь должны соблюдать те же лорды по отношению к своим подданным. Там есть несколько великолепных пунктов, которые мне как верховному судье пришлось заучить наизусть: «Ни один свободный человек не может быть заключен под стражу, убит, изгнан, объявлен вне закона или подвергнут пыткам иначе, как по постановлению суда равных ему по положению или закону страны».

– Ах, Хьюберт, прекрати выставляться, – пошутила Эвиза.– Уж эти мне де Берги! Короче говоря, налоги можно взыскивать только по решению совета. Церковь должна сохранить все права и вольности, дарованные с самого начала, а города – порядки и обычаи. Нельзя держать человека в тюрьме без суда и следствия, нельзя описывать имущество и товары за долги, если эти долги можно уплатить. И, самое главное, вдов нельзя вторично отдавать замуж против воли!

Хью подмигнул Эвизе, которая тут же вспыхнула.

– Если бы этот закон приняли раньше, подумай сам, скольких страданий удалось бы избежать!

– Наша любовь лишь стала слаще после долгого ожидания, – галантно ответил Хью.

– Ожидания? Можно подумать, я тебе в чем-то отказывала! Мужчины в роду де Бергов не признают слова «нет»!

Но тут Эвиза заметила, как на лицо Джезмин словно опустились тучи, и поняла, что между ней и му жем не все ладно.

– Пойдем, дорогая, давай поднимемся нанерх, там мы будем совсем одни, и я смогу шокировать тебя последними сплетнями из жизни двора.

Они отправились в спальню Эвизы. Хозяйка усадила Джезмин в кресло, налила кубок сладкого вина.

– Жизнь странная штука. Когда-то ты думала стать фрейлиной королевы Эвизы, а теперь мы обе леди де Берг.

На сердце у Джезмин было так тяжело, что казалось, из глаз вот-вот хлынут слезы.

– Что произошло между тобой и Фолконом? – спросила Эвиза.

Джезмин покачала головой.

– Он... он изменил, – прошептала она.

Но Эвиза лишь рассмеялась такой наивности.

– Это все? Прости, дорогая, для женщины, имевшей трех мужей и вышедшей замуж за человека, у которого было три жены, такие вещи попросту не имеют значения.

Джезмин задумалась.

– Но, Эвиза, быть первой любовью мужчины – не самое главное, важнее стать его последней привязанностью.

Эвиза лукаво улыбнулась.

– Ни на момент не пытаюсь уверить себя, что стану последней любовью Хью! Я старше, поэтому он успеет жениться еще разок!

– Ох, Эвиза, с тобой все мои несчастья кажутся такими незначительными!

– Дорогая, твоя главная беда в том, что ты слишком серьезно относишься к себе! Тебе необходимо немного развлечься, завести ни к чему не обязывающий роман, начать легкий флирт, после чего стапешь гораздо снисходительнее к похождениям мужа! Джезмин слегка передернулась, неожиданно представив Джона. Каково это – отдаться человеку, которого презираешь? Господь даст, она никогда не узнает!

– Дня через два Хью проводит меня обратно в Глочестер. Почему бы тебе тоже не поехать? Я дам праздник в твою честь, там ты сможешь выбрать любого мужчину из приглашенных!

Джезмин, засмеявшись, вновь тряхнула головой.

– Я должна повидаться с Эстеллой и попросить аудиенции у короля.

Настала очередь Эвизы вздрогнуть.

– Ну что ж, если останешься здесь, вскоре такая возможность представится. Собственно, поэтому я и уезжаю. Джон заставляет Хью сопровождать его в замок епископа Линкольнского в Ньюарк, по какому-то секретному делу, и, естественно, собирается остановиться здесь на несколько дней.

– Ньюаркский замок – неприступная твердыня, не так ли? – с любопытством спросила Джезмин.

– Да, и епископ Линкольнский – единственный священнослужитель, оставшийся верным королю во всех невзгодах. Худшего епископа в мире не было! Господь, должно быть, сильно возмутился в тот самый день, когда Джон назначил подобного епископа! Но, по правде говоря, Господь должен возмущаться каждый раз, когда видит мерзкие деяния Джона, – озорно воскликнула Эвиза.

– Интересно, что ему понадобилось? – вздохнула Джезмин.

– Должно быть, деньги потребовались, это единственное, что волнует Джона, если не считать собственной похоти, конечно, – усмехнулась Эвиза.

Глава 41

Отправившись в Глочестер, Хью и Эвиза взяли с собой сотню рыцарей, оставив в Райзинге лишь небольшой гарнизон. Они отсутствовали всего лишь сутки, когда в замок прибыл запыхавшийся гонец с посланием короля, настоятельно призывавшим к себе Хьюберта де Берга.

Кастелян обменялся несколькими яростными словами с королевским посланником и решил посоветоваться с леди Джезмин де Берг. У молодого рыцаря оказались ледяные глаза и жесткий рот, кроме того, он был взбешен оттого, что не застал верховного судью.

– Мадам, король путешествовал из Лондона в Кембридж лишь в сопровождении личных телохранителей, потому что не мог больше дожидаться верховного судью. О чем только думает этот человек?! – разъяренно потребовал он.

– Человек? – переспросила Джезмин, потрясенная столь явным неуважением.– Сэр, вы говорите о верховном судье Англии! Неужели не боитесь его гнева?

– Я гораздо сильнее боюсь королевской немилости, – без обиняков заявил он.– По правде говоря, я не смею ехать обратно и признаться, что не нашел сэра де Берга. Для короля опасно отправляться дальше на север без защиты армии.

– Почему же?

– Мадам, всего лишь прошлым Рождеством двухтысячное войско в Стэмфорде было готово выступить против короля. Где вы находились все это время? Под каким камнем прятались?

Джезмин мило рассмеялась.

– Уверена, что, поскольку Джон подписал Великую хартию, армия давно распущена. Сейчас октябрь, и с Рождества прошло десять долгих месяцев, – заметила она.

Рыцарь вспыхнул, холодные глаза чуть сузились. Эта дама намекнула, что он трус, а ведь он всего лишь следовал приказу короля!

– Верховный судья уехал всего сутки назад и, должно быть, добрался всего лишь до Питерборо. Я пошлю за ним. Возвращайтесь к королю и передайте, что леди Джезмин де Берг ожидает его в замке Райзинг.– И, пренебрежительно усмехнувшись, добавила:– Думаю, он не побоится рискнуть проехать сорок миль от Кембриджа без своей армии.– Она позвала кастеляна.– Проследите, чтобы этому человеку поднесли рог с элем и свежего коня.

Джезмин металась по замку, как пойманная тигрица в клетке, и наконец, не выдержав, надела теплый плащ и вышла на стену. Замок Райзинг был выстроен почти на самом берегу, и она зачарованно смотрела, как волны Северного моря поглощают милю за милей кораллово-оранжевого песка. Она нервно облизывала губы, ощущая соленый вкус. Чайки и крачки взмывали вверх и с криками, разрывавшими ей сердце, бросались в волны. Почему она здесь? – в панике спрашивала себя Джезмин. Должно быть, попросту сошла с ума! Ветер бил ей в лицо, принося с собой нечто похожее на спокойствие.

Она приехала просить короля Джона о милости. Придется встретиться с драконом в его пещере, чтобы тот позволил ее сыновьям остаться с отцом в Ирландии. Это так, но если быть до конца искренней, она хотела еще и наказать Фолкона. Джезмин любила мужа и, потрясенная его неверностью, бежала, как слепая, сама не зная куда, в надежде, что разлука заставит его страдать и, может, хоть тогда он оценит ее по-настоящему. Но теперь Джезмин с ужасом осознала, что, если изменит Фолкону с королем, в глазах мужа она вообще ничего не будет стоить.

Она вздохнула. Джон скоро будет здесь. Придется остаться с ним наедине, без всякой защиты. Единственное спасение – крохотный сосуд с настойкой болиголова, с помощью которого она надеялась лишить короля мужской силы... Джезмин привезла его с собой из Ирландии. Сосуд был спрятан между ее грудей, и она не расставалась с ним.

Джезмин спустилась вниз и отправилась на поиски кастеляна, чтобы приказать приготовить для короля лучшие покои. Тот показал ей западное крыло замка Райзинг, где Джон останавливался вот уже несколько лет подряд. Только там было достаточно спален, чтобы вместить свиту короля. Джезмин попросила также дать Эстелле комнату рядом с ее покоями в восточном крыле, а потом отыскала Мэрфи, жившего в башне с обоими подопечными и их слугами. Мальчики только вернулись после очередного урока искусству драться на мечах. Оба горели желанием учиться, особенно теперь, став обладателями настоящего оружия.

– Король вот-вот будет здесь. Вполне возможно, даже завтра утром, – сообщила она.– Вы должны встать перед ним на колени и обращаться к нему «ваше величество» или «сир».

– Не волнуйся, девушка, – успокоил Мэрфи, – парней всему обучили, хотя они и провели всю жизнь в ирландской глуши.

– О Мэрфи, я не хотела никого обидеть, но они еще малы и не придают значения подобным вещам. Я хотела дать еще один совет и надеюсь, вы не обидитесь. Пожалуйста, следите, не начался ли .прилив, прежде чем соберетесь кататься верхом. Вода прибывает слишком быстро, вы можете попасть в ловушку и утонуть, если не будете начеку.

Юный Ричард засмеялся и покраснел.

– Я уже попался однажды, миледи, и натерпелся такого страха, что это больше никогда не повторится!

– Я приказала поселить Эстеллу рядом со мной, в восточном крыле, – сказала Джезмин Мэрфи, – подальше от покоев короля, чтобы вы смогли побыть с ней наедине.– Он благодарно кивнул, но Джезмин предупредила:– Возможно, мне придется бежать от короля, Мэрфи, если тот попытается сделать меня своей узницей. Не волнуйся, и самое главное, не соверши какой-нибудь глупости. Не дай тебе Бог озлобить Джона и подвергнуть опасности жизнь мальчиков! Мы с Эстеллой сумеем перехитрить короля. Однако я буду крайне благодарна, если сможешь держать наготове двух лошадей: вдруг придется срочно скрыться.

От Мэрфи Джезмин отправилась на кухню, где поварихи ощипывали груды дичи и насаживали на вертелы полутуши коров и оленей. Свита короля привыкла к роскошному столу, и Джезмин хотела приказать приготовить для Джона что-нибудь особенное. Она решила, что первым блюдом будут креветки и устрицы под соусом из трав, потом подадут жареных молодых уток с хрустящей корочкой под апельсинно-лимонным соусом, седло барашка с кровью, кабачки, фаршированные ветчиной и сыром, салат из артишоков, пироги с начинкой из яблок, персиков и груш, пирожные с пряностями, украшенные марципаном.

На следующий день Джезмин особенно придирчиво выбирала платье. После долгих размышлений она надела бархатное платье цвета вечернего неба со скромным кружевным воротником, резко контрастирующее с бледно-золотистыми прядями. Покрой был настолько прост и строг, что сразу было видно: обладательница наряда – женщина безупречной добродетели.

Наконец раздался грохот тележных колес. Выглянув во двор, Джезмин увидела, что в ворота въезжают король со свитой, держась позади обоза Такого еще не было видано – обычно всадники далеко опережали поднимавшие страшную пыль повозки. Джезмин слышала, как король приказал не разгружать обоз и велел, чтобы его самого день и ночь охраняли двенадцать человек. Джезмин, вытянув шею, пыталась разглядеть Эстеллу. Она знала, как плохо бабка переносит дорогу, и надеялась, что той не пришлось весь путь проделать в седле.

Подхватив юбки, Джезмин бросилась вниз, предоставив кастеляну и его помощникам заняться размещением свиты. Сама она встретит короля у двери его покоев и при первой же возможности изложит свою просьбу относительно сыновей.

Сердце ее бешено забилось – мысли лихорадочно метались, король уже поднимался по ступенькам, но Джезмин постаралась взять себя в руки и держаться увереннее. Она – женщина. У Джона нет никаких шансов выиграть.

Король торжествующе-удовлетворенно взглянул на леди де Берг.

– Джезмин, ты пришла ко мне!

Она опустилась перед ним на колени, но Джон поднял племянницу, обнял и впился в губы властным поцелуем – Джезмин едва подавила страстное желание вырваться и убежать.

– Ваше величество, я приехала как смиренный проситель, – сдержанно начала Джезмин.

Джон крепко схватил ее за руку и увлек за собой. Следом ввалилось с полдюжины вооруженных рыцарей.

– Зал специально украшен в вашу честь, сир, и за ужином будут подавать ваши любимые блюда.