Розанна задумалась, глядя на свое отражение в зеркале. Если она предложит ему сделку: ночь, в течение которой он сможет делать с ней все, что захочет, в обмен на свободу Брайана, интересно, согласится ли он на это?

Ей захотелось теперь же, не откладывая, испытать силу своих чар. Удастся ли ей, как советовала мать, поработить Рэвенспера, заставить его есть с ее ладони? Она вышла из своей спальни и, миновав комнату служанок, решительно зашагала по коридору. Подойдя к покоям Рэвенспера, Розанна с минуту помедлила, затем с силой толкнула тяжелую дубовую дверь и вошла в комнату. Она успела заметить, как Рэвенспер вложил в ножны кинжал, который он вынул, заслышав, что кто-то без стука открыл его дверь. Он взглянул на нее, вопросительно изогнув бровь.

— Я хочу сказать вам кое-что, Рэвенспер.

Губы его тронула насмешливая улыбка:

— Не вы ли несколько часов тому назад поклялись никогда не разговаривать со мной?

Розанна нетерпеливо топнула ногой.

— Бросьте свои глупые шутки и выслушайте меня.

Он постарался придать своему лицу серьезное, почти торжественное выражение и, кивнув, произнес:

— Я постараюсь.

Под пристальным взглядом его темных глаз Розанна внезапно почувствовала себя неловко. Но замешательство ее продолжалось лишь несколько мгновений. Взгляд его стал ласкающим, затем нетерпеливым, страстным. С чувством внутреннего ликования она заметила явные признаки его возбуждения, которые не могла скрыть тонкая ткань панталон. Проведя языком по пересохшим губам, она негромко проговорила:

— Я хочу предложить вам сделку.

Он кивнул и, прищурившись, спросил:

— Освобождение сэра Брайана в обмен на — что?

— Все, что пожелаете, — проворковала она, метнув на него взгляд, исполненный призыва и обещания.

Больше всего на свете он желал, чтобы она ответила на его любовь взаимностью, и надеялся, что сможет добиться этого. Но не теперь. Теперь ему предстояло довольствоваться лишь физической стороной любви.

— Сначала задаток, — полушутливо потребовал он.

Розаина приподнялась на цыпочки и, обняв его за шею, нежно поцеловала в губы.

— Ну, и каково ваше решение? — спросила она.

— О, ведь вы заранее знали, что я приму ваши условия. Утром я освобожу этого паршивца, пусть отправляется на все четыре стороны. — Подойдя к низкому столику, он наполнил свой кубок из серебряного кувшина, затем подошел к кровати и растянулся на ней.

Розанна смотрела на него с недоумением. Его поведение озадачило ее.

— Соблазните меня, Розанна, — сказал он.

На мгновение она растерялась, но затем губы ее раздвинулись в лукавой усмешке. Он бросил ей очередной вызов, и она примет его, не задумываясь. Она — истинная женщина и сумеет доказать это ему и себе, добившись от него того, чего пожелает!

Розанна поставила тяжелый табурет на некотором расстоянии от кровати и принялась, присев на его краешек, неторопливо раздеваться. Она нагнулась, чтобы снять с ног домашние туфли, и взору Роджера представились белоснежные полушария ее грудей в вырезе платья. Розанна торжествующе улыбнулась, услыхав его протяжный вздох. Приподняв подол платья, она стала с грациозной медлительностью стягивать с ноги чулок и подвязку. Роджер едва сдерживался, чтобы не вскочить с ложа и не заключить ее в объятия. Но он решил непременно досмотреть этот спектакль до конца. Вот она высвободилась из тесного платья, извиваясь, как змея, и осталась в одной рубашке. Аккуратно сложив дорогой наряд, Розанна неторопливо прошествовала к стулу, стоявшему у книжного шкафа, чтобы повесить платье на его спинку. Когда она нарочито медленно проходила мимо камина, Роджер отчетливо увидел силуэт ее безупречной фигуры сквозь тонкую ткань сорочки. Каждое ее движение было рассчитано до мелочей. Теперь она принялась медленно, дюйм за дюймом, снимать через голову шелковую сорочку. Несколько минут она стояла обнаженная, позволяя ему любоваться своим стройным телом, затем подняла руки и высвободила волосы из-под стягивавшей их сетки, так что волны густых темно-каштановых локонов окутали ее тело до самых колен.

Одарив мужа пленительной улыбкой, Розанна опустилась на колени возле обитого кожей сундука. Она медленно приподняла тяжелую крышку и вынула шкатулку из слоновой кости, а потом принялась натирать благовониями свою шею, груди, бедра и щиколотки. Затем она вытащила из сундука ярко-красный шелковый халат, разрисованный черными узорами, и все так же неторопливо облачилась в него. Представление было закончено.

Роджер не мог более терпеть этой сладостной пытки. Бросившись к Розанне, он поднял ее на руки и, словно драгоценную добычу, отнес на ложе. Он улегся на спину и положил ее поверх себя.

— Розанна, о, как я жажду твоей любви!

Лукаво улыбнувшись, Розанна поцеловала его веки, затем провела кончиком языка по контурам его губ, поглаживая своими тонкими пальцами его подбородок.

Роджер с хриплым стоном стянул со своих бедер узкие черные панталоны, обнажив напряженный член. Взяв Ро-занну за руки, он заставил ее охватить свою восставшую мужскую плоть обеими ладонями. Розанна принялась щекотать и поглаживать его, чувствуя, как вожделение с невиданной силой охватывает ее тело. Затем, повинуясь внезапному импульсу, она погладила кончиком его члена свои соски.

— О, Боже, как сладостны твои ласки, Розанна, — выдохнул Роджер.

Страстное желание принадлежать ему овладело не только телом, но и душой Розанны, и снова, в который уже раз, в памяти ее пронеслись слова матери о том, что ей следовало поработить своего мужа, подчинить его своим желаниям. Теперь же она чувствовала, что сама стала его рабой и готова с восторгом следовать желаниям его могучего тела.

Роджер притянул ее к себе и ввел член в ее жаждущее, трепещущее лоно. И она сделала именно то, чего он ожидал от нее: опустив голову ему на грудь, она принялась ритмично двигать бедрами, пока овладевший ею экстаз не заставил ее плотно прижаться к нему.

Но возбуждение Роджера еще не достигло своего предела. Не нарушая соединения их тел, он повернул Розанну на спину и, опираясь на локти, принялся нежно гладить ее роскошные волосы. Через некоторое время она открыла прекрасные, затуманенные страстью глаза и с удивлением произнесла:

— Ты все еще во мне!

Роджер прижался губами к ее соску и стал ласкать его языком. Розанна обняла его за шею, вновь с упоением отдаваясь его ласкам. И Роджер начал неторопливое, плавное движение бедрами. С каждым разом он все глубже и глубже погружался в ее тело. Розанна, всхлипывая, вторила его движениям.

— Я хочу, чтобы ты была моей навек, Розанна, — крикнул он. — Я люблю тебя!

Насытившись друг другом, они еще некоторое время лежали, не разжимая объятий. Розанна осторожно провела рукой по спине Роджера. Коснувшись его ягодиц, она удивленно приподняла брови. Рука ее нащупала два плотных круглых шрама.

— Что это? — прошептала она.

Роджер засмеялся низким, хрипловатым смехом.

— Это память об Уорике, дорогая.

— Да, но… при чем же здесь Уорик? Он что, бил тебя?

— Нет, но, когда мы проходили службу под его началом, он по целым дням не позволял нам вылезать из седел. И мы натирали себе задницы до крови, а потом на месте ран образовались вот такие мозоли. Зато теперь они не причиняют мне ни малейшей боли. То же самое пережил и твой отец, дорогая! И порой мысль о том, что у короля такая же израненная задница, как и у меня, простого смертного, доставляет мне огромное удовольствие!

Они посмеялись, но стоило смеху смолкнуть, как Розанна серьезно спросила:

— Ты знал, что они с моей мамой — любовники?

— Да. Им следовало пожениться, Розанна! И теперь нашу страну не раздирали бы на куски проклятые Вудвиллы!

— Выходит, ты, как и все остальные, ненавидишь королеву! Я давно собиралась расспросить тебя о твоем отношении к ней. Но скажи, за что ее любит мой отец?

— Я не назвал бы это любовью, но Елизавета несомненно имеет огромную власть над его величеством.

— Я слыхала, что она держит его за… уд. Вероятно, королева весьма искусна в любовных играх!

— Нет, Розанна. По моему убеждению, она — одна из тех холодных, расчетливых женщин, которые всей душой ненавидят плотские утехи. Она умело манипулирует королем, дозволяя ему обладать ее роскошным телом лишь в обмен на очередные подачки проклятым Вудвиллам. А когда его величество изменяет ей с другими женщинами, она разыгрывает из себя оскорбленную добродетель, и Эдуард во искупление своей вины опять-таки одаривает ее родню все новыми землями и осыпает деньгами. О, эта женщина хитра, как лиса, и коварна, как змея. Я не устаю благодарить Бога, что ты у меня совсем другая!

Розанна внезапно почувствовала себя неловко. Ведь она пыталась проделать с ним именно то, в чем он с таким гневом обвинял королеву: она хотела поработить своего супруга, подчинить его своей воле, заставить есть с ее ладони.

— А что ты имеешь в виду? — спросила она.

— То, что ты, во всяком случае, не холодна! Твое тело получает столько же удовольствия от наших объятий, сколько и мое!

— Откуда ты знаешь?

— Когда я прикасаюсь к твоим соскам, они еще нежны и мягки, но стоит мне погладить их пальцами, и они становятся твердыми, упругими. Мне нравится ласкать их губами и языком… Вот так…

И они снова предались упоительным ласкам, и каждый стремился стать неотъемлемой частью другого. И потому в момент соединения их тел обоим стало казаться, что и души их слились воедино, став на несколько сладостнейших мгновений одной душой…

Никогда еще в своей жизни Роджер не испытывал такой полноты счастья, такой благодарности Богу и судьбе. Приподнявшись на локте, он не сводил восторженного взгляда с лица Розанны. Вдруг воцарившееся молчание нарушил ее голос:

— Так ты освободишь Брайана на рассвете, как обещал?

— Если все, чем ты одарила меня нынче ночью, было лишь платой за свободу этого презренного изменника, то ты скрепила своей печатью его смертный приговор! — жестко ответил он.

Сердце Розанны сжала ледяная рука страха. Неужели это не пустая угроза, высказанная в момент раздражения? Нет, он и впрямь способен лишить Брайана жизни!

Около часа она лежала неподвижно, прислушиваясь к сонному дыханию мужа, затем, отодвинувшись на край широкого ложа, протянула руку к низкому столику и медленно выдвинула верхний ящик. Нащупав связку ключей, она сжала ее в руке вместе с обрывком бумаги, на которой та лежала, и осторожно, опасаясь, что звон металла может разбудить Рэвенспера, вытащила свой трофей, прижав его к груди. Несколько минут ушло у нее на то, чтобы спустить с постели на ковер свою белоснежную, точеную ногу. Розанна постепенно перенесла на нее центр тяжести, затем решительным, ловким и быстрым движением выскользнула из постели и крадучись прошла к двери. Тщательно смазанные петли не скрипели, и через секунду она была уже в коридоре.

Кейт Кендалл, разбуженная шумом, приподнялась на своей узкой кровати. При виде обнаженной госпожи, осторожно прокравшейся в комнату, она едва не лишилась чувств.

— Накрой голову одеялом, Кейт! — прошептала ей Розанна. — И если что, не говори никому, что видела меня здесь. Иначе тебе несдобровать!

Розанна прошла в свою комнату и надела теплое бархатное платье, высокие сапоги для верховой езды и подбитый мехом плащ с капюшоном. Она положила оставшиеся у нее деньги, украденные ключи и записку в поясной кошель и, попрощавшись с Кейт, торопливо выскользнула в коридор. Если бы не опасность, угрожавшая Брайану, она ни за что не решилась бы спуститься в темные, сырые и мрачные подземелья замка. Но на карту была поставлена жизнь золотоволосого юноши, и Розанна, пересиливая страх, миновала двор, подошла к лестнице, которая вела в подвалы замка, и принялась осторожно спускаться вниз. В темноте ей приходилось опираться рукой о скользкую, сырую стену. Она беззвучно шептала молитву и старалась не думать о крысах, червях и прочих мерзких тварях, которые могли водиться здесь.

Тусклый свет горел у входа в застенок, где содержался узник. Розанна направилась туда, но внезапно перед ней выросла огромная фигура мужчины, лица которого она не разглядела.

— Роджер! — в ужасе вскрикнула она, решив, что муж лишь притворялся спящим, задавшись целью уличить ее в измене, и теперь явился сюда… Но постепенно глаза ее привыкли к темноте, и Розанна поняла, что ошиблась.

— Капитан Келли! О, я приняла вас за Роджера! Вы с ним так похожи!

Глаза великана алчно заблестели, рот его скривила злорадная усмешка. И Розанна внезапно подумала, что в ночь убийства леди Джанет мистер Бурк вполне мог принять за Роджера этого мрачного, злобного великана. От страха во рту у нее пересохло. Воспользовавшись ее беспомощностью, Келли неторопливо, сопя от вожделения, ощупал ее грудь и, осклабившись, проговорил:

— Я никому не скажу, что вы освободили своего любовника, хозяйка! Но за это вы должны будете отблагодарить меня. Сами знаете — как!

Проглотив комок в горле, Розанна согласно кивнула и заторопилась к узилищу Брайана.

— Розанна! Слава Богу! — с чувством воскликнул юноша, когда дверь его каменной клетки распахнулась.

От спертого воздуха подземелья у Розанны начала кружиться голова. Держась за руку Брайана, она стремительно шагала вверх по ступеням. Келли покинул подвал еще раньше них.

Выйдя во двор, Розанна и Брайан побежали к конюшням. В тусклом свете факела у входа в просторное помещение девушка с тревогой вгляделась в лицо юного рыцаря и, протянув ему ключ и записку, сказала:

— Рэвенспер посадил тебя в темницу, потому что нашел среди твоих вещей потайной фонарь и вот эту записку. Брайан, скажи мне правду, неужели вы хотели силой увезти меня в Мидделхем и держать там в качестве заложницы?

— О, нет, Розанна! — нервно рассмеялся юноша. — В записке речь идет вовсе не о тебе, а о короле!

Розанна не верила своим ушам. Выходит, Рэвенспер был прав! Брайан и в самом деле — участник заговора. Но тогда выходит, что и Джеффри с ним заодно!

— Черт возьми, они заперли и мою лошадь! — возмущенно воскликнул сэр Брайан.

— Возьми Зевса, — предложила Розанна. — Оставь его в Кастэлмейне. — Она знала, что, помогая ему бежать, поступает скверно, но могла ли она допустить, чтобы красавца Брайана лишили жизни по ее вине? Нет, ради их былой любви ей следовало оказать ему помощь!

Брайан попытался было обнять ее, но Розанна оттолкнула его.

— Бога ради, не мешкай! Беги, пока они не подняли тревогу!

Ей не пришлось долго упрашивать рыцаря. В несколько секунд он приладил на спину Зевса седло, затянул подпругу и, вскочив на мощного коня, умчался из Рэвенсворта.

Стоило цокоту копыт стихнуть вдали, как к Розанне приблизился заспанный Доббин с фонарем в руке.

— Что вам угодно, миледи? — с трудом подавляя зевоту, спросил он.

— Я хочу взять араба. Куда ты его дел?

Старик хихикнул.

— Как только вы, миледи, привели этих беляночек, Мекка стал так орать, что я решил отдать их всех ему. Я поместил его и трех кобыл в самое большое стойло. Пойдемте, я проведу вас туда!

— Иди-ка лучше спать, Доббин! Я сама найду его!

Зная, что с Розанной лучше не спорить, старик кивнул и направился к своей каморке, покачивая фонарем.

Быстро разыскав просторное стойло, где арабский скакун проживал отныне со своими тремя женами, Розанна вывела коня в проход и, оседлав его, выехала из конюшни. Она еще не решила, куда направит свой путь. Ей хотелось лишь одного — помочь своему отцу, находившемуся в смертельной опасности.

Доехав до аббатства Жерво, Розанна решила остановиться на некоторое время у добрых братьев цистерцианцев. Возможно, в спасительной тиши монастыря она сможет придумать, как ей проникнуть к королю, как помочь ему в беде.

Проснувшись и не застав Розанны подле себя, Роджер сразу же почувствовал недоброе. Он взглянул на столик, стоявший у кровати. Ящик его был слегка выдвинут. Рэвенспер в несколько секунд соскочил со своего ложа, оделся и выбежал во двор. Он спустился в подземелье и, осветив факелом все камеры, убедился, что узнику удалось бежать. Тогда он бросился в конюшни. Худшие его подозрения оправдались: Зевса и Мекки в стойлах не оказалось! Значит, Розанна и этот предатель бежали вместе!

— Кто охранял Фитцхью? — спросил он прибежавшего на его зов Дирка.

— Никто, милорд. Ведь ключи были только у вас, и потому…

Не дослушав воина, Роджер бросился навстречу въехавшему во двор Тристану.

— Они захватили короля! — прокричал младший Монтфорд, завидев брата.

— Пойдем наверх, где мы сможем обсудить это наедине! — сказал ему Роджер. — Келли! Мне понадобится сотня всадников!

Братья прошли в спальню Рэвенспера. При виде смятых простыней на просторном ложе Роджер едва сдержал вопль отчаяния, рвавшийся из его могучей груди. Он быстро наполнил два кубка вином и, протянув один из них брату, кивком велел тому говорить.

— Две недели назад Нед выехал из Йорка, — начал Тристан. — Но, вместо того чтобы сразу направиться в Лондон, он принял предложение погостить в замке Ноттингем, где и получил известие о том, что Уорик со всеми своими союзниками выступил против него. А рядом с Недом не было никого, кроме кучки придворных!

Но он еще мог спастись бегством! Однако вместо этого Эдуард просидел целую неделю в Ноттингеме, пытаясь призвать на помощь свои войска. На его призыв отозвались лишь Пембрук и Девоншир, но силы их были ничтожны по сравнению с теми, какими располагал Уорик. Они не смогли спасти короля. И его величество доставили в замок Уорик. Теперь твой хитроумный наставник, граф Уорик, мечтает перетянуть на свою сторону и парламент. Девизом своих действий он избрал клич, который наверняка найдет отклик в сердце каждого англичанина: «Смерть Вудвиллам!»

— А ты уверен, что короля удерживают в замке Уорик? — спросил Роджер.

— Абсолютно уверен. Уорик клянется, что Эдуард не пленник, а почетный гость! В замке Уорик расположен главный штаб изменников.

Но ведь в записке говорилось о замке Мидделхем, — подумал Роджер. Однако он не мог не признать, что содержать узника в Уорике было бы намного удобнее для изменников. Оттуда было рукой подать до Ковентри, где правил отчим королевы лорд Риверс. Король сделал своего тестя главным военачальником страны. Планируя свой заговор, Уорик наверняка мечтал в первую очередь расправиться с лордом Риверсом.

Роджер принял решение. Они отправятся в Ковентри и вольются со своими воинами в армию его величества. К ним примкнут с подвластными им силами многие сторонники короля: Гастингс, Герберт, Стаффорд, Пембрук, Девоншир! И хотя это может знаменовать собой начало новой кровопролитной войны, что ж, значит, так тому и быть! Но бросить старину Неда на произвол судьбы они не могут! Роджер сжал кулаки, вспомнив мальчишку-лазутчика, удравшего из его темницы. Ах, попадись ему сейчас в руки этот сэр Брайан Фитцхью! Он разорвал бы его на куски!