Глава 30

Пока служанка в Хардвик-Холле меняла Диане простыни, Нора наполнила ванну.

— Спасибо, Нора. Это не ваша работа. Я бы сама справилась.

— Ничего подобного! Кто за вами поухаживает, если не я? Мистер Берк предпочитает думать, что он здесь всем управляет, но какая от него польза, если в доме молодая гостья, прикованная к постели?

— Извините, что причиняю вам столько беспокойства.

— Никакого беспокойства! Сейчас принесу вам свежую ночную рубашку, и можете снова ложиться.

— А это на мне чья рубашка? — с любопытством спросила Диана.

— Разумеется, моя. У меня есть и очень красивые, из Франции. Я надела на вас простую белую, потому что должен был прийти врач, но у меня есть красивые, с кружевом, и батистовые, тоненькие, как паутинка. Я пойду поищу что-нибудь симпатичное и тотчас вернусь.

Стоило ей уйти, как появился мистер Берк. Он принес графин вина и бокалы.

— Если я могу вам чем-нибудь помочь, леди Диана, скажите. Наверное, зря я не взял служанку для леди, но у нас уже давно холостяцкий дом.

— Нора все для меня делает.

Нельзя сказать, чтобы мистер Берк фыркнул, — такое поведение было бы ниже его достоинства, он лишь произнес:

— Она ведь из Галлии, знаете ли.

Глаза Дианы расширились. Мистер Берк так напоминал ей Келла! И внезапно все встало на свои места. Нора — это Нола, женщина из Галлии! Диана поежилась. Все так странно, даже мурашки бегут по коже!

Мистер Берк ушел, зато вернулась Нора с ночной рубашкой и протянула ее Диане.

— Как раз под цвет ваших глаз.

— Ой, какая прелесть! — Вокруг высокого ворота и обшлагов бледно-фиолетовая рубашка была обшита кружевами, отчего выглядела довольно строгой, но прозрачность делала ее весьма соблазнительной. — Она и строгая, и порочная одновременно.

— Да, французы понимают толк в таких вещах. Теперь отправляйтесь в постель, а я принесу вам поднос с ужином.

Диана уже скучала по Марку Хардвику. Она так надеялась, что они поужинают вместе!

— А его светлость ужинает сегодня дома?

— Он уехал на лошади в такую мерзкую погоду. Там, за полями, на краю усадьбы археологическое общество ведет раскопки, так они это называют. Он там проводит многие часы, но к ужину хозяин вернется, это точно.

Диана скользнула в постель, чтобы подождать возвращения Марка, но думала лишь о том, что же она скажет Пруденс.

Когда граф широкими шагами вошел в спальню, Диана воспрянула духом, но, разумеется, постаралась казаться равнодушной. Он поужинал без нее, и к его приходу она уже тоже заканчивала трапезу. Диана отпила глоток воды и сделала несколько замечаний о еде в Аква Сулис. Когда Марк не стал ее оспаривать, Диана расслабилась и перестала тщательно выбирать слова.

Граф получал явное удовольствие от ее общества, хотя и прилагал максимум усилий, чтобы отогнать прочь мысли о том, каким наслаждением было бы заняться с ней любовью.

— Ты в шахматы умеешь играть? — вежливо спросил он.

— Да, я часто играла с отцом.

Когда Марк поставил между ними доску, Диана сказала:

— Когда я в последний раз ходила за покупками в Аква Сулис, я купила римскую игру под названием «Грабители».

Марк немедленно заинтересовался:

— Я слышал о ней, но так и не смог узнать, как в нее играют.

— Ну, я не слишком большой специалист. Она похожа на шахматы, только более абстрактна и ходы похитрее. Фигуры там называются «солдатами» и «офицерами». В той, что я купила, фигуры были из хрусталя.

— Интересно… — задумчиво сказал Марк.

— Что именно?

— Да мы время от времени находим одного или двух солдат из серебра здесь, в Бате. Мы считали их детскими игрушками, но выходит, что это фигуры из той самой игры.

— Нора сказала мне, что и в твоих владениях ведутся раскопки.

— Да, и не только здесь. Рядом ведутся раскопки еще в двух местах. Я хочу создать музей. У меня здесь, в доме, есть выставка находок, но мы обнаруживаем так много, что, я считаю, они должны быть в музее, где бы их все могли увидеть.

— Это хорошая мысль. Мне бы хотелось посмотреть твои находки и то место, где ведутся раскопки.

— Я туда ездил днем. Хотел дать собакам выгуляться. Один приятель пару недель назад подарил мне двух молодых догов.

— Ох! — воскликнула Диана. Она наклонилась и протянула руку через доску, прижав пальцы к его губам. — Не говори мне, как их зовут, — предупредила она. — Я сама скажу.

Как только она дотронулась до его лица, его пронзило такое жгучее желание, что кровь закипела в жилах.

— Ромул и Рем! — с удовольствием провозгласила она.

—Откуда ты знаешь? — удивился он. — Нет, не говори. У Маркуса была пара догов, которых звали Ромул и Рем.

Диана снова скользнула под покрывало.

—Вот именно! — с глубоким удовлетворением подтвердила она.

Он критически взглянул на нее.

— Тебе мог сказать мистер Берк. Он очень любит этих собак.

— Мог, но не сказал, — настаивала она. — И вот еще что странно: я твердо убеждена, что мистер Берк был когда-то Келлом, твоим надсмотрщиком над рабами.

— Тем самым, с плеткой? — улыбнулся он.

— Тем самым. Сейчас мне смешно, но поначалу он наводил на меня ужас.

— У Берка это есть, он и на меня иногда наводит ужас.

Она рассмеялась:

— Лжешь! Сомневаюсь, чтобы что-нибудь могло привести тебя в ужас.

Марк играл рассеянно, но тем не менее снял сначала ее слона, а потом и ладью.

— Когда ты перенеслась во времени, то в какой попала год? — осторожно спросил он.

— Шестьдесят первый год новой эры. Боудикка возглавила восстание кельтских племен и сожгла Лондиниум меньше чем за год до этого. В результате Паулин, командующий римской армией, начал систематически уничтожать британцев, племя за племенем.

Поглощенные разговором, оба забыли об игре.

— Юлий Классициан, прокуратор Британии, хотел избавиться от Паулина. Ему требовался человек, умеющий мыслить по-государственному, чтобы снова добиться доверия британцев. Маркус и Юлий придерживались на этот счет одинакового мнения, и Юлий попросил его поехать с ним в Рим, чтобы выступить в сенате. — Она замолчала, а в глазах появилась глубокая печаль. — Мне надо было его остановить.

Ему не хотелось, чтобы она заплакала, поэтому он решил отвлечь ее от печальных мыслей и выразил сомнение по поводу ее рассказа.

— Тебя послушать, так все оно и было.

Диана взглянула на доску, поняла, что ей не спасти партию, и резко двинула ногами под покрывалом, чтобы рассыпать фигуры.

В темных глазах Марка заиграли смешинки.

— Ах ты, маленькая шалунья! — проговорил он. — Ты любишь играть в игры, но не любишь проигрывать.

— Я говорю правду, я не играю ни в какие игры.

— Отношения между мужчиной и женщиной, Диана, всегда игра.

— О Господи, да я же сама тебе это говорила! Ты семнадцать веков ждал, чтобы повторить мне мои же слова.

На какую-то секунду ему показалось, что он вспомнил. Но он сразу же отбросил эту мысль, не желая ей верить. Но как легко поверить, что они были любовниками! Если он ждал семнадцать веков, то должен вернуть ей не только ее слова. Огромным усилием воли Марк сдержал себя и не сжал ее в объятиях. Он ощущал ее легкий аромат, неотразимо волшебный и слегка знакомый. Он хотел узнать ее, почувствовать тяжесть ее грудей в своих ладонях, овладеть ею, разбудить в ней ту дикую страсть, на которую, он чувствовал, она была способна.

«Прекрати! — приказал он себе. — Эта девчонка тебя заворожила». Он долго молча рассматривал ее.

— Мне вот что любопытно. Что этот Маркус Магнус подумал о тебе, когда в первый раз увидел? Ведь не мог же он поверить, что ты из будущего?

— Ну конечно, не мог. Я припоминаю: на мне было ужасное платье с кринолином и не менее ужасный парик. Он думал, что я — уродливая старушенция, пока…

«Пока не увидел тебя обнаженной», — про себя добавил Марк.

— Он долгое время считал, что я жрица друидов, посланная за ним шпионить.

— Очень остроумно, если учесть, во что ты была одета! — съязвил Марк.

— Это было вполне разумно, если учесть, что я — умная женщина! — возразила она.

— Ты начитанна, это я признаю.

Она пожала плечами.

— Ты же видел библиотеку моего отца и зарился на нее, можно добавить.

— И не только на нее, — напомнил он.

Диана зарумянилась, показав, что она помнит, на что еще он зарился.

— Ты, видимо, хорошо изучила римский период, так же, как и я, — предположил он.

— Нет, и это самое странное. Меня никогда особо не интересовал римский период. Я часто фантазировала насчет других эпох. Мне больше нравились времена королевы Елизаветы или средние века, особенно в сравнении с нашим временем.

— Почему? — поинтересовался он.

Она искоса взглянула на него:

— Ты не имеешь ни малейшего представления, как много ограничений в жизни молодой незамужней девушки. Я не могла сама выбирать себе платья, должна была помалкивать, даже думать не могла самостоятельно.

«Я сам фанатично отношусь к своей свободе, — подумал он. — Это самое ценное, что у нас есть».

— Если ты сравнишь нынешних денди, подражающих Принни, с мужчинами времен Елизаветы или средних веков, то тебе не покажется странным, почему я предпочитала другие исторические эпохи.

— Ну что же, благодарю покорно.

— Да нет, речь не о тебе! Ты такой, каким должен быть настоящий мужчина, вот только таких очень мало.

«Значит, ее тоже ко мне тянет», — подумал он.

— Скажи мне, — спросила Диана с показным равнодушием, — как тебе удается держаться в такой великолепной физической форме?

Он улыбнулся, польщенный, что она отметила это.

— Я тренируюсь, плаваю, а иногда работаю в каменоломне. Ничто так хорошо не поддерживает форму, как физический труд. И для головы хорошо, и для тела.

Она бросила на него игривый взгляд:

— Тебе это явно пошло на пользу!

— Ты говоришь очень откровенно. Мне это нравится.

— Я не только говорю… Я могу научить тебя такому, о чем ты никогда и не мечтал.

— Ты со мной больше чем флиртуешь, — сказал он. — Ты что, взялась меня соблазнять?

— Часть игры. — Она улыбнулась своей таинственной улыбкой.

— Если я буду с тобой играть, — предупредил он, — то по моим правилам.

Она рассмеялась ему в лицо:

— Если ты веришь в это, лорд Бат, то ты знаешь о женщинах куда меньше, чем тебе кажется.

«Боже милостивый, какое же это будет удовольствие заставить ее покориться!»

Она заметила огонь в его глазах и испугалась, что зашла слишком далеко.

— Раз я собираюсь завтра одеться и выйти из этой комнаты, мне сейчас лучше отдохнуть.

— Ты встанешь только с согласия доктора Уэнтворта и моего! — твердо заявил он.

— Посмотрим, — беспечно сказала она, провожая его до дверей.

— Если ты думаешь, что я позволю тебе делать все, что заблагорассудится, ты плохо меня знаешь.

— Я знаю о тебе больше, чем может знать женщина, — мягко сказала она, снова соблазняя его, и решительно закрыла дверь.

Оставшись одна, Диана подошла к высоким окнам. Отдернула тяжелые занавески и долго стояла, разглядывая пейзаж. Снег толстым слоем покрыл землю и лежал на голых ветвях деревьев. Лунный свет бросал везде странные тени. В красоте ночи ощущался холод. Она никогда не видела Аква Сулис зимой, и ей стало казаться, что ее обманули. Они уехали в Рим до того, как выпал, снег. Но было уже холодно. Она слегка улыбнулась, вспомнив меховые штаны. Маркус считал их очень сексуальными.

Маркус… Маркус… Это из-за него она чувствовала себя обманутой. Дело тут не в погоде и не в Аква Сулис. Как она проживет оставшуюся жизнь без него? Как проживет она сегодняшнюю ночь? Ее палец вывел его имя на запотевшем стекле. Она глубоко вздохнула. Днем ее страхи исчезали, но с темнотой приходили снова. Диану начала бить дрожь. Она рванулась в безопасное убежище постели и натянула на себя одеяло.

В своей собственной спальне Марк Хардвик лежал на спине, заложив руки за голову. Он пытался расслабиться, но ему это никак не удавалось. Его взгляд пробежал по телу, остановившись на все еще возбужденном пенисе. Черт бы ее побрал! Неудивительно, что он не может успокоиться. И все-таки не только желание держало его в напряжении.

Как только Марк вошел в спальню, он направился к полкам, чтобы заглянуть в книги, касающиеся того периода, о котором она говорила. Там он нашел подтверждение ее словам. Наместником Британии был Светоний Паулин, прокуратором — Юлий Классици-ан. Она даже назвала Боудикку ее настоящим именем, а не королевой Боадикеей, как ее все теперь называли.

Он полистал энциклопедию, чтобы найти что-нибудь об игре под названием «Грабители», и ничего не обнаружил. В конце концов Марк нашел том, где о ней упоминалось, но лишь в двух словах: «Римская игра на доске, подробности неизвестны».

Он и без справочников знал, что императором Рима в то время был Нерон, чудовищные преступления которого повергали Марка в гнев. Сохранились сведения, что при открытии Колизея убили девять тысяч животных. Нерон был сумасшедшим. Покончив жизнь самоубийством в 31 год, он залил свой недолгий жизненный путь потоками крови. Марк даже вспоминать не хотел, что он делал с христианами.

О сне можно было забыть. Марк встал с кровати, надел халат и сел за письменный стол. Он писал книгу об истории Бата, начиная с вторжения Клавдия в Британию и основания на этом месте курорта для воинов на базе минеральных источников. Тогда он назывался Аква Сулис.

Марк развернул составленную им карту Аква Су-лис и принялся изучать ее. Когда он обращался к римской истории, то погружался в работу целиком. Начиная понемногу расслабляться, он вновь задумался, почему все римское вызывает у него такой неутомимый интерес? Действительно ли он жил в то время, когда римляне оккупировали Британию? Он отличался достаточной широтой мышления, чтобы допустить такую возможность.

Однако возникали новые вопросы. Был ли он римлянином? Был ли он примипилом по имени Маркус Магнус? Ему нравилось имя. Оно ему подходило. Марк отбросил перо и запустил пальцы в волосы. Он позволил своему воображению слишком уж разыграться. Он готов был поверить, потому что это касалось Дианы. Ему хотелось думать, что они были любовниками, чтобы стать ими снова! Им руководила похоть, а не разум!

Возбуждение продолжалось так долго, что совсем измотало его. Он взглянул на постель и представил ее лежащей там, но не остановился на этом. Он представил ее обнаженной в ванне, с золотистыми волосами, рассыпанными по плечам, лениво намыливающей наполовину скрытые водой прекрасные груди.

Все это результат целого дня напряжения. Что же с ним будет, черт побери, после длинной ночи в таком же состоянии? Он знал, что единственный способ избавиться от наваждения — овладеть ею. Наступила полночь. Все в доме спали. Он может пройти через холл и принести ее, сломив сопротивление, в свою спальню. Идея настолько захватила его, что он встал из-за стола и задумчиво посмотрел на дверь, чувствуя, что не может больше ждать.

Лежа под одеялом и начиная согреваться, Диана подумала о предстоящей ей длинной ночи, заполненной страданием. Потом ей пришла в голову утешительная мысль. Если она заснет, ей может присниться Маркус. Мысль эта показалась ей настолько заманчивой, что она задремала, а потом и заснула. Она как будто провалилась в небытие и спокойно спала до полуночи. Потом начала метаться в постели.

Где она? Господи милосердный, она снова в тюрьме для рабов! Она в оковах, как и все вокруг нее, но они так близко, они могут до нее дотронуться! Она резко отшатнулась, боясь этого мерзкого прикосновения. Но когда она отпрянула, один из них все пытался схватить ее. «Нет, нет!» — шептала она в отчаянии, кидаясь из стороны в сторону, чтобы увернуться от грубых рук.

Когда огромный охранник пришел, чтобы вести ее в Большой Цирк, она вся дрожала. «Милостивый Боже, не позволяй этому случиться! Зачем я снова перенеслась во времени?» Она уже прошла через это однажды, теперь ей вновь придется все пережить, только на этот раз будет еще хуже. Ведь она знала, что ждет ее на арене! Почти обезумев от страха, она закричала, потом каким-то чудом вырвалась из рук палача и бросилась бежать.

Марк услышал этот вопль ужаса. Быстро прошел через спальню и распахнул дверь. Диана бежала по темному холлу ему навстречу. И упала прямо в его объятия.

— Я вернулась, я вернулась!.. — содрогалась она от рыданий так, что даже зубы стучали. Через тонкий батист ночной рубашки он чувствовал, что тело у нее ледяное.

Его сильные руки обхватили ее, и она прижалась к нему с отчаянием ребенка.

— Диана, ты в безопасности. Это просто кошмарный сон. — Ему вдруг захотелось защитить ее от всего света. Он готов был жизнь отдать, чтобы оградить ее хотя бы от мрачных видений.

Глава 31

Он поднял ее на руки и отнес поближе к камину. Она судорожно обвила его шею руками.

— Маркус, помоги мне! — взмолилась она.

— Я — Марк, — твердо сказал он, опуская ее в кресло около камина, но все еще не выпуская из рук.

Дрожа, как напуганный зверек, попавший в капкан, она прижалась лицом к впадине между его плечом и шеей, а он гладил ее волосы и спину, стараясь передать ей свою силу.

— Диана, ты знаешь, где находишься? — решительно спросил он. Голос низкий, почти суровый.

Она инстинктивно понимала, что сейчас ей требуется его сила, а не доброта. Он расцепил ее руки, обнимавшие его за шею, и задержал их в своих руках. Ее глаза были расширены от страха, дыхание прерывалось, будто она спасалась бегством.

— Отвечай!

— Да, — прошептала она.

— Кто я?

— М… Марк.

— Тогда ты должна знать, что тебе ничто не угрожает. Я никому не позволю тебя обидеть!

Она протянула руки, чтобы дотронуться до выпуклых мускулов его груди, раздвинула пальцы, как бы измеряя ширину его плеч, потом скользнула ладонями по рукам, по мощным бицепсам, как бы проверяя его силу, заглянула в его темные глаза:

— Ты такой же большой и сильный. Ты закроешь меня от зла. Я хочу, чтобы ты меня обнял.

«Навсегда», — подумал он.

— Я буду обнимать тебя столько, сколько нужно, — пообещал он.

Диана прижалась к нему изо всех сил. Черпала его силу, полностью отдаваясь на его милость. Согретая огнем и теплом его тела, она начала успокаиваться. Мало-помалу страх уходил, постепенно утихла дрожь, и она осталась тихо и доверчиво лежать в его объятиях.

Держа ее на коленях, он дивился тому, как соблазнительная женщина за несколько часов превратилась в совсем юную девушку. Ему никогда раньше не приходилось утешать и защищать женщину. Очень приятно чувствовать себя таким всемогущим! Самое удивительное было в том, что, отдавая ей свою силу, он чувствовал, как она растет и растет в нем.

Она доверилась ему. Он понимал, что лучшего момента, чтобы узнать конец ее истории, не будет.

— Поговори со мной, расскажи, что случилось.

— Во сне?

— Нет, Диана. Что случилось в Аква Сулис?

Она устроилась поудобнее.

— Мы с Маркусом полюбили друг друга. Я не могу описать, как глубоко и безгранично. Между нами стояло многое — обычаи, нравы, религия, даже само время, но наша любовь преодолела все. У нас оказались родственные души.

Марк чувствовал в ее словах тоску одиночества. Он мог понять то, о чем она рассказывала. Его руки сжались, и она потерлась щекой о его твердую, как камень, грудь.

— Маркус не хотел ехать в Рим без меня, но знал, что должен. Он хотел, чтобы мы поженились, а для этого ему нужно было разрешение Рима, поскольку он был солдатом и завербовался на двадцать шесть лет. — Она слегка передвинула щеку, чтобы слышать биение

его сердца. — Я боялась ехать в Рим. Я ведь читала о злодеяниях Нерона, вот и решила использовать все свои чары, чтобы не пустить Маркуса. Я рассуждала, забыв, что люблю. Он должен был ехать, и я отбросила свои страхи и поехала с ним. Его отец принял меня как дочь. Мы с Титом Магнусом привязались друг к другу за то короткое время, что были вместе, Маркус оставил меня на вилле отца, а сам вместе с прокуратором занялся главным делом — убедить сенаторов сместить Паулина с поста наместника в Британии… — Голос Дианы становился все тише.

— Как это ни ужасно, ты должна все рассказать. Доверься мне, я сумею тебя защитить. — Он коснулся губами ее виска.

Она откинула голову и взглянула на него:

— Я полностью доверяла Маркусу. Я считала, что

другой защиты мне не нужно. Он был самым сильным, самым могучим человеком, который когда-либо — в любые эпохи — жил на земле, но этого оказалось недостаточно.

— Рассказывай! — Это прозвучало как приказ.

— Тита отравили, обвинив в этом меня. — Она начала рыдать и говорила, уже торопясь и захлебываясь словами. — Меня бросили в тюрьму для рабов. Это был настоящий кошмар. Я все надеялась, что придет Маркус. Была в этом уверена. Меня повезли на казнь в Большой Цирк, где в своей императорской ложе сидел Нерон. Маркус тоже был там. Скорее всего он узнал об убийстве своего отца в тот же момент, когда увидел меня, привязанной к столбу. — Она прерывисто вздохнула, содрогнувшись всем телом и держась за Марка Хардвика, как утопающий держится за соломинку. — Львы, огонь и Маркус добрались до меня одновременно.

Маркус любил меня так сильно, что вонзил мне в сердце меч, чтобы прекратить мои мучения!

Марк прикрыл глаза, ощущая ее боль и переживая страдания Маркуса. Ему показалось, что он пережил собственную смерть.

— Я спас тебя! — радостно пробормотал он.

Диана перестала рыдать и взглянула на него.

— Маркус тебя спас. Когда он вонзил меч в твое сердце, ты вернулась в свое время.

— Да. — Она дотронулась до его лица, такого трогательно знакомого, такого любимого. — Спасибо.

Этот момент был таким личным, только для них двоих.. Она снова прижалась щекой к его сердцу, а он обнял ее. Ей казалось, что В ней все таяло, защищенное его силой, которой, она знала, хватит навсегда.

Он не двигался, пока она не заснула. Потом отнес на кровать и осторожно положил на покрывало. Посмотрел на нее, озадаченно сдвинув брови. Она так убедительно рассказывала ему свою историю, что он пережил ее вместе с ней. Так много вопросов и так мало ответов, но в одном аи был уверен — их жизни переплелись.

Он вытянулся рядом, охраняя ее, как ангел ночи.

Она почувствовала его присутствие и повернулась, прижавшись к нему в своей любимой позе: просунув одну ногу между его ног.

«Она, наверное, думает, что лежит в постели с Маркусом», — мелькнуло в его мозгу.

— Я знаю, ты — Марк, — прошептала она, будто прочитав его мысли, еще раз провела ладонью по его твердым мускулам и уснула.

Когда Берк, принесший его светлости воду для бритья, вошел в спальню, Марк Хардвик открыл глаза и виновато посмотрел на него. Прелестная девушка шевельнулась в его объятиях, и он сказал:

— Мистер Берк, вы ничего не видели.

— Разумеется, милорд, — спокойно согласился мистер Берк. Он поставил воду и удалился точно так же, как делал каждое утро.

Опершись о грудь Марка, Диана привстала и густо покраснела.

— Мне очень жаль, милорд!

— А мне нет. Мне было очень приятно. — Его черные глаза смеялись, — А теперь, после того как мы спали вместе, ты можешь перестать величать меня милордом.

Она не улыбнулась:

— Я хочу поблагодарить тебя за помощь. Я была в ужасе, а ты разогнал мои страхи. — Она говорила очень искренне и была явно смущена.

Он закинул руки за голову, вытянул свое мускулистое тело под бархатным халатом и позволил своим глазам не спеша насладиться ее видом.

— Если я — Маркус Магнус, то почему ты смущаешься? Наверняка для тебя вполне привычно просыпаться в моих объятиях?

Ее смущение немедленно перешло в гнев. Он над ней издевается!

— Но совершенно непривычно для тебя. Я помню все, каждую подробность, ты же не помнишь ничего!

— Я помню эту ночь, — улыбнулся он.—И ты могла бы освежить мою память. Давай сначала. Когда ты просыпалась вот так, рядом с Маркусом, в его объятиях, наверняка вы занимались любовью. Почему бы тебе не позволить мне…

— Давай мечтай дальше!.. — резко сказала она, отбрасывая волосы и вставая с постели.

Он вполголоса выругался, проклиная реакцию своего тела на ее близость. Поднявшись с кровати, он повернулся к ней спиной и занялся камином.

Марк Догадывался, что она прекрасно знает, как соблазнительна в этой прозрачной бледно-лиловой рубашке, с шелковой копной золотистых волос, рассыпавшихся по плечам. Он чуть было не обвинил ее в том, что она под предлогом кошмарного сна сама прибежала к нему ночью, но вовремя остановился. Он знал, что ее ужас был неподдельным. Но теперь вместе с дневным светом вернулись ее самоуверенность и дерзость.

Когда он повернулся к ней лицом, она рассматривала карту на его столе.

— Тут неправильно.

Он замер.

— Что ты хочешь сказать, черт побери?

— Эта карта Аква Сулис не соответствует действительности. Кто ее начертил?

— Я!.. — сказал он агрессивно.

Она подняла ресницы и с сожалением взглянула на него:

— О Господи, до чего же у тебя отвратительная память!

Он решительно подошел к ней.

— Я не чертил ее по памяти, а пользовался результатами своих исследований.

— Тогда твои исследования столь же плохи, как и твоя память.

— Что тут не так? — резко спросил он.

— Крепость занимала значительно большую площадь, чем у тебя на карте. Бани находились внутри крепости, за стенами. Их строили для легионеров.

Граф уже было собрался возразить ей, но неожиданно понял, что она говорит правильно.

— Крепость занимала площадь не менее тридцати акров. Кроме казарм для солдат, там были большие бараки вдоль стены для рабов.

Он проследил за ее пальцем, которым она водила по карте.

— Рабов?

Она открыто посмотрела ему в лицо:

— Они были твоими рабами, черт побери! Как ты думаешь, кто построил все эти дороги и мосты? Вовсе не римляне, хотя они и присвоили себе эту честь!

— Мои инженеры были лучшими в мире! — Он замолчал, ужаснувшись тому, что только что сказал.

— Так ты помнишь?!

Они стояли так близко, что касались друг друга бедрами. Диана внезапно осознала, насколько прозрачна ее рубашка.

— О Господи, я совсем забыла, что должен прийти врач! — пробормотала она.

Едва Диана вернулась в спальню персикового цвета, как в дверь вошла Нора.

— Ваша ванна готова, и я принесла рубашку поприличнее, чтобы надеть к приходу врача.

Марк Хардвик, принявший ванну, выбритый и подтянутый, в бриджах и жилете цвета бутылочного стекла, приветливо встретил своего друга Чарльза Уэнтворта.

Доктор вопросительно поднял брови:

— Удалось тебе ее разговорить?

— Да, она говорила довольно много.

— Ты ее не заставлял, надеюсь?

— Пошел ты к черту, Чарльз! Тебя послушать, так я не способен быть мягким с женщиной.

— М-м-м, ну конечно, всегда что-то случается впервые. Она изменила свой рассказ?

— Нет. Она совершенно убеждена, что совершила путешествие в прошлое.