Глава 9

На следующей неделе набегам подверглись Кеннеди из Ньюарка, Данэра и Кэррика, а также Гамильтоны из Ланарка, Данбара и Мидлотии. Конечно, главным подозреваемым был Черный Дуглас, но многие сомневались в том, что один человек способен ограбить замки, расположенные так далеко друг от друга.

Рэмсей решил показать всем, что такое возмездие, но подобной страшной мести не ожидал никто. В землях Кеннеди он оставлял овец, принадлежащих Гамильтонам, и наоборот. В замке Дун, однако, все было спокойно, и только через неделю его обитатели обнаружили, что их стада каким-то чудом увеличиваются.

Конюшни главы клана, графа Кассилиса, славились по всей Шотландии своими лошадьми. Одних он выращивал сам, других привозил из Ирландии, Фландрии, Испании и Марокко. Граф был главным поставщиком королевского двора. Рэм Дуглас и его братья Гэвин и Камерон угнали всех лошадей Кассилиса. План требовал большой подготовки, хитрости и скорости исполнения. Были привлечены кузены Иан, Драммонд и Джеми Дугласы, которые, передавая через своих слуг друг другу коней, наконец загнали их в стойла Кеннеди и Гамильтонов. Одну кобылу, однако, Рэм приберег для Бандита. Он давно присматривал жеребцу достойную пару для получения превосходного потомства и при виде этой резвой красавицы понял, что нашел ее. Высокая, с длинными ногами и лебединой шеей, лошадь вначале показалась ему черной, но при свете дня Дуглас увидел, что шкура животного отливала невероятным темно-бордовым цветом. Это была лошадь царских кровей — берберийских или арабских. Оставив ее на лугу под присмотром самого преданного пастуха, Рэмсей отправился обдумывать еще один план.

Ни для кого не являлось секретом давнее желание богатых Кеннеди из Дуна породниться с Кэмпбеллами из Аргайла. Граф Аргайл и сам всячески поддерживал эту идею — захватив северо-западные земли, он обратил теперь свой жадный взор на юг.

Дуглас знал, что Кэмпбеллы отобрали около шестидесяти молодых бычков из стада на горном пастбище для весенней ярмарки в Глазго. Увести их было для бандитов Рэмсея детской игрой, сложнее оказалось пригнать бычков к замку Дун, но здесь люди Рэма применили старинный способ — они подкрались к крепости противника, накинув на себя коровьи шкуры.

На рассвете обитателей замка охватила паника: как объяснить, откуда у них сотни голов соседского скота, не говоря уже о лошадях главы клана и призовых бычках графа Аргайла?

В это же время в замке Дугласов царило веселье. Несмотря на собиравшийся дождь, на душе у всех был праздник. Чтобы отметить удачное завершение своих планов, Дугласы пригласили в замок цыган.

Рэмсей привел Бандита на луг, где паслась новая кобыла. Хлопнув его по крупу, Дуглас отпустил жеребца и несколько минут наблюдал за игрой великолепных животных:

— Ну что, Бандит, подходящая для тебя пара, верно? Смотри не свались утром от усталости!

Когда Рэм с Выпивохой вернулись, цыгане уже раскладывали свои товары и готовились к представлению во дворе замка. Волкодав успел напугать дрессированных собачек и пару раз цапнуть за ноги пони, прежде чем Дуглас приказал ему убираться в спальню. В комнате Выпивоха с задранными кверху лапами дожидался, пока его хозяин вымоется и переоденется. Пес сочетал в себе самые противоречивые качества — способный перегрызть горло любому, он превращался в ласкового щенка при одном добром слове Рэма. Черный Дуглас подумал, не перенял ли волкодав его собственные черты, но как узнаешь, на земле еще не было человека, который сказал бы хоть одно ласковое слово хозяину Выпивохи.

Цыгане устроили торговлю во дворе и в большом зале замка. Они продавали и обменивали все: от кричаще-ярких бумажных цветов до прекрасных ножей толедской стали. Они шумели, торговались, отчаянно жестикулируя, и все крестьяне земель Дугласа спешили поглазеть на товары. Дети тянулись к соломенным куклам и жестяным свисткам, женщин привлекали ленты, бусы и любовное зелье, мужчины рассматривали кожаные пояса, ножи и амулеты, приносящие удачу. Жизнелюбие и энергия цыган были заразительны, музыка их флейт и бубнов заставляла ноги сами пускаться в пляс. Цыгане умели увлечь и развеселить. Рэмсей приказал слугам выкатить бочонки пива и вынести кувшины с виски. Принюхиваясь, он подмигнул Гэвину.

— А барашки Кеннеди и говядина Гамильтонов при жарке пахнут лучше, чем наши собственные. Давай вынесем старого Малкольма?

— Этого чокнутого? Пусть лучше остается в постели, — ответил подошедший Колин.

— Да брось ты! Бедный старик и так приговорен к неподвижности. Гэвин, принеси то кресло на колесах, что мы сделали в прошлом году, а я снесу Малкольма вниз.

— У него не только ноги отказали, но и с башкой не все в порядке, лучше не трогай его.

Рэм понимал, что Колин так злится из-за своего собственного физического недостатка, но все же настоял на своем:

— Не стоит держать старика в заточении, он не прокаженный!

— Этот ненормальный тебя не поблагодарит. Малкольм и в лучшие-то времена не находил ни для кого доброго слова, — подключился к разговору Камерон.

— Ему доставляет удовольствие проклинать всех и вся, но он не был бы Дугласом, если бы не любил виски и цыганок. Купить, что ли, ему девку на ночь?

— Да уж, порадуй калеку, — издевательски бросил Колин. — За себя-то ты еще ни разу не платил.

Гэвин принес кресло.

— Ты-то чего бесишься? — поинтересовался он у Колина.

Тот смягчился.

— Не знаю. Наверное, потому, что не смог порезвиться вместе с вами.

Рэм хлопнул его по плечу.

— Ну так сегодня не отставай. Будут и петушиные бои, и метание ножей. Иан, поезжай в деревню и пригласи всех, но и учти — не только девчонок. Драммонд, скажи кухаркам, пусть тоже приходят повеселиться. Я пошел за Чокнутым Малкольмом.

Женщины, собравшиеся в замке, с нетерпением ожидали, когда им погадают, мужчины с таким же нетерпением мечтали о разгаре праздника и о танцах обнаженных цыганок. Два юных акробата выполняли разные трюки на спинах пони, а собачки с пышными жабо бегали между ног лошадей. Рэму захотелось испытать свои силы, не зря ведь он в юности провел много часов, оттачивая ловкость и проворство. Охранники начали подбивать хозяина бросить вызов цыганам и повторить их прыжки. Когда же бандиты побились об заклад, что владелец замка и минуты не продержится на пони, Рэм решил показать свое мастерство. Выбрав лошадку, он несколько секунд проскакал верхом, приноравливаясь к ее ритму, потом медленно подтянул ноги и наконец встал на спине пони во весь рост с раскинутыми руками. Толпа, включая цыган, с восторгом завопила. Черный Дуглас усмехнулся, он знал, что трюк достаточно прост и здесь все дело в равновесии. Надо было только набраться смелости, чтобы повторить его. Выполняя легкую вольтижировку, Рэм думал о том, как можно победить в любом начинании, от набега до битвы: идти на риск, чувствуя в себе силы завершить начатое. Это сработает!

Разразившаяся гроза погнала всех в замок, и вскоре в зале была установлена тяжелая деревянная мишень для метания ножей. Чокнутый Малкольм вначале отгонял любопытных от своего кресла массивной тростью, но Колин все наполнял и наполнял кружку старика виски, и вскоре трость уже постукивала по полу в ритме звучавшей музыки.

Изредка вспыхивали ссоры из-за женщин, но всеобщее благодушие не давало им перерасти в драку. Гэвин Дуглас не отрываясь глазел на красавицу-смуглянку, пока не заметил, как Дженна вовсю флиртует с привлекательным цыганом. Когда начались состязания в метании ножей, она уговорила красавца принять в них участие. Охрана и обитатели замка Дугласа были натренированы в использовании любого оружия — от шпаг и кинжалов до алебард[12], аркебуз[13], копий и луков, поэтому все хотели потягаться в мастерстве с цыганами, которые умели великолепно обращаться только с ножами (мало кто из участников не попадал в «яблочко»), но, когда мишень заменили на другую, с маленькими звездочками, образующими сложный рисунок, число желающих уменьшилось. Хит метал свои прекрасно сбалансированные серебряные ножи, предназначенные специально для тех случаев, когда надо было развлекать знать. Гэвин позаимствовал ножи у своих дружков, но так как очень старался не осрамиться перед Дженной и красавицей-цыганкой, то его результаты оказались не хуже. Добродушно улыбаясь, Хит сделал знак рукой, и молодая цыганка не колеблясь вышла и стала спиной к мишени, раскинув руки и ноги.

Это был хорошо отработанный номер, но у всех замерло сердце, когда Хит прицелился, направив рукоятку в сторону девушки, а затем метнул первый кинжал. Он воткнулся в доски в трех дюймах от ее левого уха. Через секунду второй нож уже дрожал на таком же расстоянии от правого уха цыганки. Следующие два лезвия вонзились в мишень между пальцами рук юной красавицы, и толпа завыла и захлопала. Кинжалы с двух сторон ее талии легли ближе к телу, и зал вновь горячо выразил свое одобрение, но, когда седьмой нож проколол ткань юбки между ног цыганки, все мужчины почувствовали возбуждение. Представление завершилось эффектно — в то время как последнее лезвие, блестя, уже вырвалось из пальцев Хита, девушка быстро наклонилась и все увидели, как кинжал поразил то место, где только что было ее сердце.

Глаза зрителей обратились к Гэвину, но цыганка, смеясь, покачала головой, отказываясь служить мишенью для молодого шотландца. Гэвин вздохнул с облегчением. Дженна прикоснулась к его плечу.

— Хочешь, я встану к мишени для тебя? — смело предложила она.

Глядя в прозрачные зеленые глаза любовницы, младший Дуглас подумал: «И что хорошего я нашел в цыганке?» Немного помолчав, он ответил:

— Милая, я не могу тебе этого позволить, но вот что касается другого моего оружия, то его мы можем испытать.

Он торжествующе посмотрел на Хита, чувствуя, что хотя и не победил в состязании, но зато получил главный приз.

Вперед выступил Рэмсей Дуглас. Холодно поблескивая глазами, он заявил цыгану:

— Я буду метать твои ножи, они великолепно сбалансированы.

Хит прищурился.

— Распоряжайся ими, как своими, если найдешь смельчака, готового служить тебе мишенью.

— Я уже его нашел, — спокойно ответил Рэм.

— И кто же это?

— Ты.

Улыбка оставила лицо молодого цыгана, он знал, что прозвище Сорвиголова владелец замка получил не зря. Черный Дуглас приобрел известность, разбивая сердца женщин и головы мужчин, но Хит понимал: перед ним человек сложный, сильный и неглупый. Кроме того, его противник таил в себе одно неизвестное качество. Цыгане признавали за собой вспыльчивость и способность совершать необдуманные поступки, был ли Рэм таким же, или он всегда действовал хладнокровно? Сейчас это выяснится. Не чувствуя в душе той же отваги, что выражало его лицо, Хит встал перед мишенью.

Дуглас прицеливался, казалось, целую вечность, и цыган понял, что это противоборство двух характеров. Рэмсей попытается сломать его. Причиной такого соперничества между мужчинами может быть только женщина, но ведь не станет же этот гордый богач ревновать из-за проститутки Зары?

Хит не дрогнул, когда полетели первые ножи, он знал, что всерьез опасаться следует только последних двух бросков. Третья. пара кинжалов пришпилила рубашку цыгана к дереву, напоминая ему, что он — живая мишень и полностью находится в руках Дугласа. У Хита пересохло во рту. С какой легкостью противник может через секунду кастрировать его и заявить потом, что это была случайность. Вся надежда только на гордость Рэма, ведь при неудачном броске все сочтут его неумехой в обращении с кинжалом. С волчьим оскалом владелец замка метнул кинжал, слегка оцарапавший мошонку цыгана. Остался последний нож, и зал как будто опустел для обоих мужчин. Хит не знал, будет ли Дуглас целить в сердце или метнет нож повыше головы. Рэм не знал, склонится ли цыган или бросит ему вызов, оставаясь с гордо поднятой головой. Каждый сделал свой выбор. Хит почувствовал, что может улыбаться, и в последнюю долю секунды Черный Рэм понял, что его противник не шевельнется. Кинжал, отхватив локон волос, вонзился в дерево. Крики одобрения заполнили замок, все поздравляли Дугласа, но оба мужчины понимали, что победа осталась за цыганом. Зато Рэмсей одержал верх над своей собственной жаждой крови.

Тем временем гульба продолжалась, шум и музыка становились все громче, смех, топот ног, лай собак неслись со всех сторон.

Дух Дамарис не находил себе места, не в силах оставаться в своей комнате при звуках музыки и смеха. Дугласы обладали какой-то неистребимой жаждой жизни! Это и притягивало 15 лет назад невесту из клана Кеннеди к Александру. Рэмсей тщательно скрывал свою любовь к музыке и героической литературе, он так сильно напоминал Дамарис мужа, что это пугало ее. Оба мужчины, мрачные и грубые с виду, горячо стремились в душе ко всему яркому, необычному. Дамарис вспомнила, как росла среди рыжих братьев и сестер, привлекая внимание своей бледностью и удивительным, серебристо-лунным цветом волос. Александр Дуглас был черен как ночь. Конечно, глупо выбирать мужа по цвету кожи, но некоторые люди выделяются из толпы так, что их невозможно не заметить. Красота природы проявлялась по-разному в темных, дьявольских Дугласах, в ангельской чистоте Дамарис и в живой, яркой, огненной Валентине. Слава Богу, что между ней и Рэмом возникла взаимная ненависть, не то их полная непохожесть могла бы привлечь молодых людей друг к другу.

Призрак Александра, скрываясь в тени, наблюдал за своей возлюбленной. Сердце его сжалось, когда он вспомнил их первую ночь, ее нежное белое тело в таком резком контрасте с его смуглым и крепким. Но это не мешало любовникам испытывать такое непреодолимое желание друг к другу, что они решили пожениться и не расставаться больше никогда.

Александр не мог удержаться:

— Дамарис! — прошептал он.

Тень женщины стала таять и совсем исчезла.

— Дамарис! — снова позвал он, но все было напрасно.

Однако ему ответила Старая Мэг:

— Кто здесь? Что тебе надо?

— Я — Александр Дуглас. Ты видишь меня? Слышишь меня?

Старуха ощупывала воздух вокруг себя.

— Ты не видишь и не слышишь, но чувствуешь мое присутствие. Если бы я только мог объяснить тебе все! Дамарис — моя жена, я не убивал ее! Пойдем, посмотришь на ее портрет.

Цыганка обвела взглядом зал, не зная, что ищет. Закрыв глаза, Старая Мэг позволила внутреннему чувству руководить собой и очень медленно пошла по замку. Она остановилась возле Чокнутого Малкольма. Тот замахнулся.

— Пошла прочь, грязная ведьма!

Старуха отшатнулась, но не от слов, а от того зла, которое, словно густое облако, окружало сумасшедшего. Далекое прошлое вспомнилось цыганке. Она, сама того не зная, участвовала в отравлении и в то время старалась не задумываться об этом. Не хватало еще жалеть кого-либо из Кеннеди! Но за долгие годы, торгуя ядами и живя по своим собственным моральным законам, Мэг научилась чувствовать зло.

Колин Дуглас наполнил кружку Малкольма и, с извиняющимся видом глядя на старуху, постучал себя по лбу, дескать, не следует обижаться на ненормального. Привидение все еще стояло у плеча Мэг и пыталось руководить ею, но Александр чувствовал, что столкнулся с волей такой же сильной, как м его собственная. Поднявшись по лестнице, он остановился у дверей, которые вели в комнату его жены. Со дня ее смерти он не заходил сюда. Старую цыганку, казалось, ничто не останавливало, она повернула ручку и замерла перед портретом Дамарис. Александр сказал:

— Великолепная работа, но не передает красоты ее души.

— Убирайся! — промолвила Дамарис.

Счастье мгновенно ослепило его.

— Дамарис, ты все-таки видишь меня! Пятнадцать лет я не терял надежды.

— За пятнадцать лет мог бы понять, что я чувствую, ты, порождение дьявола!

Глаза Александра сияли.

— Ты злишься на меня.

— Злюсь? Это слово ничего не передает! Я ненавижу тебя, презираю и проклинаю!

— Я люблю тебя, Дамарис!

— Ты мне отвратителен! — выкрикнула она и исчезла.

Мэг ощущала, что в воздухе комнаты летают какие-то противоречивые флюиды. Теперь она все вспомнила. Так вот какой была эта невеста из клана Кеннеди. Опасный, смертельный союз с Дугласами, кровная гордость и вражда. Гадалка протянула искривленные пальцы к портрету.

— Не прикасайся, не то начнет ужас что творится, — прозвучал позади нее громкий голос.

Старуха обернулась и увидела разгневанного Рэма Дугласа. Зара, стоящая в коридоре, решила, что старуху поймали на воровстве.

— Двойное убийство будет тяготеть над вами, пока не восторжествует справедливость.

— Здесь произошло убийство и самоубийство, все получили по заслугам. Эта сучка изменяла мужу, а Алекс покончил с собой, не дожидаясь мести Кеннеди. Уходи, пока я не повесил тебя за воровство.

Старая гадалка презрительно скривила губы; она помнила, как будто это было вчера, как продавала отраву этому лорду, гордо стоявшему сейчас перед ней. Тогда он был всего лишь шестнадцатилетним дикарем, но вскоре Александр Дуглас погиб и мальчишка стал хозяином в замке.

— Берегись, Рэмсей Дуглас. Тени из загробного мира могут покарать тебя за ложь.

Рэм издевательски рассмеялся:

— Ну давай, созывай тени, пусть появятся. Вот уж не думал, старуха, что ты обладаешь такими выдающимися способностями!

— У меня нет таких способностей, но есть предчувствия. — Она мельком взглянула на Зару. — Развратничай, пока не сгинула тьма. В последний раз ты даром растрачиваешь семя.

Мэг предсказала Черному Дугласу скорую смерть или женитьбу, и он не был уверен, что предпочел бы последнее.

— На этот раз предчувствия тебя подвели. А кстати, внутренний голос не подсказывает тебе, что ты скоро можешь оказаться за решеткой? Убирайся, пока я не передумал.

Цыганка решила ничего больше не говорить этому человеку. Ведь он не остановится перед еще одним убийством.

Глава 10

Рэмсей никак не мог уснуть. Зара давно уже посапывала рядом с ним, свернувшись, как кошка, налакавшаяся сливок. Черный Дуглас усмехнулся — даже одно упоминание о женитьбе лишало его сна и превращало в труса. Свадебные колокола всегда звучали похоронным маршем для любви, и что это вообще такое — любовь? Сказка, придуманная для женщин поэтами. Ни разу в жизни Рэм не встречал счастливой семейной пары. Лорд Александр Дуглас и леди Дамарис Кеннеди имели все, их союз объединил два могучих клана, их предки были женаты на дочерях короля Роберта III, и таким образом молодые породнились с королевской семьей. Сколько продлился их брак? Двенадцать дней? Или две недели?

Старший Дуглас вспомнил своих родителей. Их совместная жизнь была просто адом. Крики, ссоры, драки, предательство. Сколько раз ему приходилось утешать плачущих малышей Гэвина и Камерона! Рэму было десять, когда мать сбежала, и тогда он понял: семейная жизнь — это сплошь лицемерие.

Брак короля Шотландии являлся просто сделкой. Джеймс Стюарт своим неравнодушием к женскому полу радовал соотечественников, ведь его отец приобрел печальную известность благодаря гомосексуальным наклонностям. Вожди кланов не могли этого вынести, и Арчибальд Дуглас, граф Ангус, ворвавшись со своими людьми в спальню короля, перевешал всех его любовников. Джеймс IV избегал женитьбы до 30 лет, а потом ради блага королевства и чтобы обрести наследников, вынужден был связать себя узами брака с четырнадцатилетней английской принцессой Маргарет Тюдор. Союз оказался кошмаром — принцесса имела плоское, пухлое, как кусок теста, лицо, грузное тело и непомерный сенсуальный аппетит. Король сам как-то признался Рэму, что боится оказаться недееспособным в ее объятиях. Уже восемь лет подряд Маргарет рожала ему мертвых детей, а последний младенец был так слаб, что даже этот, освященный церковью бран мог оставить короля без наследников.

Черный Дуглас подумал, что ему уже за 30, надо выполнить свой долг и произвести на свет сильных сыновей, чтобы было кому передать земли, богатство и титул. Вскоре придется предпринять опасный шаг, и он будет доверять только разуму, выбирая самую богатую невесту из могущественного клана. А по зову сердца следует искать только любовниц, от которых всегда можно отделаться, когда они надоедают.

День для Валентины начался прекрасно. Ада принесла завтрак — душистый свежий французский хлеб, клубнику и взбитые сливки. Повар был вынужден выполнять приказ лорда Кеннеди и кормить всех овсянкой, но чашка золотистого сиропа делала это кушанье более или менее съедобным. Тина оттолкнула яичницу с ветчиной.

— Я позавтракаю с тобой, — сказала Ада, подхватывая тарелку. — Компанию твоих братьев просто невозможно вынести.

— Хорошо, что я не имею к их проблемам никакого отношения.

— Бедняги, и как они только ухитрятся спрятать украденный скот? — Гувернантка вздрогнула, когда в открытое окно запрыгнул какой-то мужчина. — Хит! Ты напугал меня!

— Не ври, — подхватывая женщину и целуя ее, ответил цыган. — Еще не родился такой мужчина, которого бы ты боялась. Поехали кататься? — предложил он Тине.

— Ой, Хит! — с восторгом взвизгнула девушка. — Отвернись, пока я переоденусь.

Придвинув к себе поднос, юноша занялся уничтожением завтрака. Вскоре он уже опять перекидывал ноги через подоконник, а Тина приготовилась следовать за ним.

— Спустись по лестнице, Огонек, ты же леди, а не цыганка, — укоризненно произнес Хит, и Ада рассмеялась.

— Слава Богу, что хоть один из вас об этом помнит!

Лошадь для Тины была привязана у реки, и, подходя, девушка подумала, что запомнит эту картину на всю жизнь. На ковре из полевых цветов стояла кобыла, словно соскочившая со страниц сказок «1000 и одной ночи». Позади нее речная вода каскадом устремлялась в глубокое озеро, окруженное густой изумрудной травой. Животное позволило Валентине погладить себя.

— Она великолепна, и какая необычная масть! Где ты нашел ее?

— На ярмарке, — с непроницаемым лицом ответил цыган. Доставая из-за пазухи какой-то документ, он продолжал: — Послушай, Огонек, важно, чтобы ты всегда могла предъявить этот чек на покупку, у лошади за последнее время поменялось несколько владельцев.

Тина взяла бумагу.

— Знаешь, ее имя должно отражать этот оттенок баклажанового цвета. Я назову ее Индиго! — Девушка прочитала документ. — Неужели ты действительно столько заплатил?

Хит сверкнул белозубой улыбкой.

— Я выиграл ее в состязании по метанию ножей.

— Ну что ж, поверим на этот раз!

— Вижу, тебе не терпится испытать лошадь. Только будь осторожна и не потеряй чек.

Валентина обнаружила, что кобыла чутко реагировала на любое движение поводьев и могла нестись быстрее ветра. Они решили доехать до порта Эйр и посмотреть, как лошадь поведет себя в шумном городе.

У причала собралась толпа, там что-то происходило, когда они приблизились, Тина похолодела от ужаса. Их судно, сильно поврежденное, становилось на якорь. «Чертополох» имел только половину мачты, а его паруса были оборваны. Девушка бросилась к матери, забиравшейся в паланкин[14].

— Мама, что случилось?

— Слава Богу, это ты! — схватив ее за руку и оттаскивая от носилок, пробурчал Роб Кеннеди. — Эта женщина сведет меня с ума, если ты не заберешь ее отсюда. — Лицо лорда побагровело.

— Что произошло?

— Чертовы англичане! Они атаковали судно, забрали всю шерсть, чуть не потопили нас! Мы еле-еле доползли до дома, а она только и делает, что ревет! Знаешь, от англичан можно ждать только неприятностей. — В словах лорда скрывался двойной смысл. — Помоги мне, детка.

— Я доставлю маму домой и позабочусь о ней, — ответила Тина, вновь подумав о незавидной доле благородной дамы.

— Я уже послал за Арчибальдом Кеннеди и вижу, что Аран здесь. Буду жаловаться адмиралу, и король должен знать, кто нападает на наши корабли.

Едва сдерживаясь, чтобы не поскакать в замок предупреждать братьев о возвращении отца и о скором приезде главы клана, Тина медленно ехала рядом с матерью и выслушивала ее бесконечные жалобы.

В замке леди Кеннеди попросила:

— Валентина, пришли ко мне Бесс, и пусть Ада принесет жасминовый чай. Прости, но ты не очень подходишь для роли сиделки. Один взгляд на эти пламенеющие кудри и румяное лицо — уже испытание для моих измученных нервов.

— Хорошо, мама. — Тина опустила ресницы, скрывая обиду.

Лорд Кеннеди по прибытии был так занят своими проблемами, что не заметил в замке никаких изменений. Сыновья ожидали его у входа. Когда подошла Тина, Роб как раз заканчивал рассказ о морских приключениях, пересыпая свою речь проклятиями по адресу англичан.

— Граф Аран и Арчибальд Кеннеди прибывают сегодня вечером, — заявил он.

Братья затравленно переглянулись.

— Пусть мсье Бюрк приготовит что-нибудь подходящее, — продолжал лорд. — Скажите Элизабет, чтобы занялась комнатами для гостей. Дэви, в конюшне должно хватить места для всех лошадей — гости пожалуют с охраной.

Тина ответила за всех:

— Слуги получат указания, а мсье Бюрк всегда готов к любому количеству приглашенных.

— Ты моя умница! — Лорд был благодарен судьбе за то, что хоть на кого-то в замке можно положиться. — За столом сядешь между Джеймсом Гамильтоном и Арчибальдом Кеннеди, надо заполучить их поддержку, когда я отправлюсь к королю, а перед уговорами нашей красотки они, конечно, не устоят.

Теперь и Тина почувствовала себя в западне.

Граф Кассилис прибыл первым. Двадцать человек, сопровождавших его, были вооружены до зубов. Дэвиду удалось собрать достаточное количество грумов и помощников, чтобы принять всех лошадей во дворе замка, не допуская гостей в конюшни Кеннеди.

Валентина принесла всем пива. Арчибальд Кеннеди имел грубые черты лица, огромный живот и короткие кривые ноги, которые, казалось, с трудом удерживали его вес. Голова графа с широким красным лицом покоилась непосредственно на плечах, при полном отсутствии шеи. Понюхав принесенное ему пиво, Арчибальд выплеснул содержимое в намин со словами:

— Это еще что за дрянь?

Роб торопливо подал Кассилису виски, и граф продолжал:

— Можешь не говорить мне, что тебя ограбили. Не ты один, Робби, всех Кеннеди от Ньюарка до Портпатрика кто-то оттрахал за последнее время. Когда мы найдем этих уродов, то устроим им самую большую трепку, а потом повесим! Сукины дети увели лучших моих лошадей, а одна была специально отобрана для короля.

Роб пристально поглядел на Донала.

— Какие набеги? У нас полно лошадей и скота.

Маленькие глазки Кассилиса тревожно замигали.

— Тогда мне лучше осмотреть все самому. На ваших лугах, тех, что мы проезжали, и правда места свободного не было.

Лицо Роба Кеннеди налилось краской.

— Ты обвиняешь меня, графа Гэллоуэя, в воровстве?

— Посмотрим!

Оба лорда с трудом протиснулись в двери конюшни.

— Ах вы грязные подонки! Вот доказательство, что это мои лошади, — перед вами берберийская кобыла для короля! — прогремел голос Арчибальда Кеннеди, и кулак Роба свалил Дункана на пол.

Донал старался держаться от отца подальше.

— Проклятое отродье! Чем вы тут занимались? Не успел я уехать, как они принялись распутничать, нарушать мои приказы, швырять деньгами, да еще и угнали лошадей графа. Вы же кусаете руку, которая вас кормит!

Тина, незаметно проскользнув в конюшню, пришла на выручку:

— Господин граф, вы ошибаетесь по поводу этой лошади! — Доставая документ из кошелька на поясе, она продолжала: — Вот чек на продажу, здесь написано, что она куплена на ярмарке в Пейсли. Я заплатила за нее целое состояние.