Глава 15

– Джори, ты ужасно выглядишь! – Джоанна обняла ее, потом отстранила на вытянутую руку. – Что с тобой произошло?

– Траур по Хэмфри оставил свой след. Мне долго пришлось бороться с горем и чувством вины. Когда де Боуны вернулись, я решила было, что пришла в себя, но истина в том, что дни и ночи я пребывала в каком-то трансе, словно бы спала наяву.

– Тебе абсолютно не в чем себя винить. Ты была самой преданной женой на свете. Я сумею разбудить тебя от этого сна.

– Сон и так кончился, Джоанна. И разбудили меня очень бесцеремонно. Джон де Боун хочет, чтобы я вышла замуж за Генри.

– Ты серьезно?

– Граф Херефорд, во всяком случае, говорил серьезно. Генри теперь его наследник, и он отписал Мидхерст ему и его первому ребенку. Констебль хочет, чтобы я по-прежнему оставалась его невесткой. Тогда Мидхерст тоже будет моим, и я должна родить ему внука. Все должно остаться по-прежнему, только надо заменить Хэмфри на Генри.

– Ты права, что сбежала из этого сумасшедшего дома! – воскликнула Джоанна.

– За этот год я действительно не раз опасалась за свой разум.

– Скоро все переменится. Тебе нужны развлечения, игры, смех и, кстати, – Джоанна окинула подругу критическим взглядом, – новый гардероб. Мы устроим себе развлечение – сожжем эти ужасные вдовьи одежды. В Глостер едет отец, все бароны и другие дворяне на сто миль вокруг слетятся к нам, как пчелы на мед. Вот прекрасный случай показать свое женское обаяние, очаровать их умом, шармом и утонченной красотой. Джори, скоро ты поймешь, что женщина оказывается на пике своего могущества и привлекательности именно когда она – вдова.

Прибыл король Эдуард со свитой. Придворные дамы Джоанны трепетали от волнения, но именно Джори получила львиную долю внимания. К ней вернулось искусство привлекать джентльменов, но в то же время удерживать их на достаточном расстоянии, не давая возможности перейти в этой галантной игре определенную границу.

– Сейчас ты можешь выбирать между графами Тьюксбери, Линкольном, Дерби, Перси, Стэнли и Клиффордом и всеми их сыновьями и племянниками, – говорила Джоанна своей подруге. – Все они богаты, могущественны и готовы на тебя молиться. Тебе нужен любовник.

– Согласна. – Внешне Джори очень переменилась, но внутренняя жажда, жгучая и неудовлетворенная, осталась неизменной. – Я еще не встретила человека, который бы мне понравился.

– А я – встретила, – призналась Джоанна. – У него тело молодого воина. Ты только посмотри на эти горы мышц – я просто теряю разум.

– Полагаю, нет вреда в том, чтобы смотреть, лишь бы не протягивать к ним руки, – предупредила ее Джори.

– Ральф Монтермер слишком благороден и не желает замечать приглашения в моих глазах. Он поклялся в верности Гилберту, и никто не заставит его нарушить клятву. Ты уж поверь, я пробовала.

– Ты ужасно себя ведешь прямо под носом у мужа и своего отца.

– Они так заняты планами большой войны с Францией, что не заметят, даже если я явлюсь на обед голой. Ты только прислушайся, о чем они говорят.

– Я желаю, чтобы каждый граф и барон всю зиму собирал войска. К весне я должен иметь пять тысяч всадников и тридцать тысяч пешего войска. Де Варенны будут рекрутировать и обучать людей из Суффолка, Эссекса, Суррея, Кента и Суссекса, – заявил король Эдуард. – Гай де Бошан будет отвечать за Уорикшир, Лестер, Нортгемптон и Кембридж.

– Я буду собирать рекрутов в Хартфорде, хотя под моей рукой сейчас больше воинов, чем у кого-либо другого, – добавил Гилберт.

– Я хочу, чтобы ты со своими людьми остался в Англии. Только тебе я могу доверить безопасность королевства. Из всех новых рекрутов надо сделать лучников для войны во Франции, – посоветовал король. – Французские лучники все еще пользуются своими нелепыми самострелами.

– Де Боун и его сын отправятся во Францию, но как насчет Байгода? Неужели граф Норфолк снова откажется? – задумчиво спросил Гилберт.

– На сей раз Байгод у меня на коротком поводке. Его дочь умерла и оставила его без наследника. Если маршал не хочет, чтобы его замки отошли короне, он выступит со своими людьми во французский поход.

Джори содрогнулась. «Бедная Сильвия. Даже мертвая, она пешка в этой игре».

Терпение Джоанны кончилось, она отбросила салфетку и поднялась на ноги.

– Мои леди и я покидаем вас.

Гилберт запротестовал:

– Нет-нет, дорогая Джоанна. Зал надо оставить для танцев. Зовите музыкантов. Мы с его величеством удаляемся в охотничий зал.

Графы и бароны, те, что постарше, последовали за королем. Молодые воины, за исключением одного, остались в большом зале. Джоанна громко вздохнула, когда Ральф Монтермер поднялся и вышел вслед за Гилбертом.

Однажды, за неделю до Рождества, Гилберт де Клэр провел целый день, обучая рекрутов натягивать длинный лук, потом решил поиграть с дочерью. Он подхватил ее на руки и высоко поднял в воздух, а вернув ее на ковер, внезапно стиснул правую руку, и острая боль в ней заставила его опуститься на колени.

Джоанна уложила мужа и два дня не отходила от него, удерживая его в постели. Гилберт был хорошим пациентом и, казалось, совсем оправился от нежданного приступа. На третий день он с усмешкой сказал жене:

– Я отказываюсь лежать, если ты сама сейчас же не удалишься и не отдохнешь. Попроси Марджори посидеть со мной.

Джори явилась и заняла место Джоанны у постели больного.

– Милорд, надеюсь, рука больше не болит?

Гилберт успокаивающе улыбнулся:

– Дело не в руке, Джори. Дело в сердце. Оно изношено. Я знаю, что не поправлюсь. – Граф заметил, как расширились ее глаза. – Не расстраивайся. Мне надо, чтобы ты, ради Джоанны, была сильной. Мне хочется доверить тебе кое-что, можно?

Джори овладела собой и кивнула в знак согласия.

– Джоанна совсем молода. Вскоре она снова выйдет замуж. Маргарет – моя наследница. Она получит мои земельные владения, но у нас нет сына. Будущий муж Джоанны унаследует мой титул, титул графа Глостера. Каждый лорд в королевстве будет искать руки королевской дочери. Но я не желаю, чтобы судьба Джоанны оказалась разменной картой, я хочу, чтобы она была счастлива.

Джори поняла, что это еще не все, и подалась вперед.

– Я сам выбрал ей следующего мужа. Ральф Монтермер – единственный, кто достоин управлять Глостером. Он много лет был моей правой рукой и способен возглавить войско. Он поклялся мне, что всегда будет заботиться о Джоанне. – Гилберт стиснул зубы, пережидая приступ острой боли в груди. – Не говори ей, что это я выбрал Ральфа Монтермера. Пусть Джоанна думает, что она сама его выбрала. В нашу брачную ночь я поклялся, что она сама сможет выбрать себе следующего мужа, и сама будет решать свою судьбу.

– Я Джоанне друг, милорд. Вы можете быть уверены, я сделаю все для ее счастья.

Гилберт де Клэр умер вскоре после Рождества, его кончину оплакивало все королевство. На похоронах собрались все знатные дворяне Англии, включая де Боунов. Констебль выразил свое сочувствие вдове, потом отвел в сторону Марджори:

– Мое дорогое дитя, я счастлив видеть, что к тебе вернулись жизненные силы. Но тебя так недостает в Гудриче. Я приехал, чтобы доставить тебя домой.

– Милорд граф, для Джоанны я – самый близкий друг. Совесть не позволяет мне покинуть ее в такой час. Она этого не выдержит. Возможно, в наступившем году я сумею вернуться.

Довольно скоро Джоанна уже ощутила первые позывы любви к Ральфу. По смерти стареющего графа Глостера он оказался ее самой надежной опорой. Он не только занимался похоронами, а воины смотрели на него как на своего несомненного командира, но и вел все хозяйственные дела замка, следил, чтобы жизнь в нем шла своим чередом.

Благодарность Джоанны вскоре переросла в нечто более глубокое, и хотя Ральф умел сохранять дистанцию между ними и всегда вел себя крайне почтительно, Джоанне временами, когда он не следил за собой, удавалось поймать тоскливо-жадное выражение на его лице. Она поручила Марджори служить посредницей, и отношения между парочкой начали налаживаться, по крайней мере наедине.

Джори закружилась в сладкой интриге, когда тайком передаются записки, посылаются скрытые для окружающих знаки. Джоанна делилась со своей дорогой подругой и конфиденткой всеми мыслями и чаяниями.

– Джори, я влюблена! В первый раз в жизни! Я живу только ради этих украденных минут, которые мы проводим вдвоем. Когда я вижу его, сердце мое пускается вскачь. Когда слышу его голос, оно тает. Если он коснется моей руки, я вся дрожу. Но этот жестокий дьявол отказывается стать моим любовником!

– Джоанна, он защищает твою репутацию. Это очень благородно с его стороны. Ты вся горишь жаждой любовного приключения, а Ральф думает о твоем будущем.

– Мое будущее – Ральф. Я хочу, чтобы он жил со мной и любил меня.

– Это возможно лишь, если вы поженитесь. Если ты быстро не выйдешь замуж, король найдет тебе другого жениха.

– О Господи! Об этом я не подумала! Это в его власти. У меня не будет выбора, только повиноваться. Что же делать, Джори?

– Возьми свою судьбу в собственные руки и обвенчайся с Ральфом Монтермером!

Чудесной весенней ночью в конце марта, когда все обитатели замка уже отправились спать, Марджори, действуя в качестве ширмы, пригласила Ральфа на полночную прогулку в саду. Когда они проскользнули в часовню, у алтаря рядом со священником уже стояла Джоанна, скрытая под густой вуалью. Молодые произнесли святые брачные обеты быстро, но торжественно, написали свои имена в церковной книге, потом в качестве законных свидетелей подписался священник, а за ним леди Марджори.

Держась за руки, Джори и Ральф вышли из часовни и прошли в ее спальню. Они были почти уверены, что никто их не видел, но если кто-нибудь все же заметил пару, то тогда в сплетнях будет фигурировать Джори, которая якобы затеяла роман.

Однако все придворные дамы Джоанны уже через пару недель знали о тайном венчании. Это было неизбежно. Принцесса сияла, глядя на мир затуманенными от счастья глазами, говорила мягким голосом, улыбалась нежнейшей улыбкой, томно вздыхала. Она словно шагала по облакам, и всем было ясно, что она влюблена.

Их идиллия слегка омрачилась, когда де Клэрам стало известно о тайном брачном союзе. Они послали срочного гонца к королю с требованием аннулировать этот брак.

– Я поеду в Ньюкасл, – объявил Ральф, – извещу обо всем твоего отца. Король непременно признает мои доводы.

Его слова повергли Джоанну в панику.

– Видит Бог, мой отец – вспыльчивый человек, и тогда он бывает не способен к трезвым размышлениям. Он прикажет тебя арестовать и велит признать наш брак недействительным. А потом умчится во Францию, на эту проклятую войну, и будет воевать там бог знает сколько лет. Я должна с ним связаться прежде, чем он покинет Англию.

– Джоанна, – вмешалась Джори, – напиши ему письмо, которое тронет его сердце, а я отвезу его королю и буду за тебя ходатайствовать.

– Но он сейчас в Ньюкасле, собирает силы для вторжения во Францию.

– Я готова к приключениям. Где же еще их искать, если не в Ньюкасле, где собрались все графы и бароны Англии? Джон де Боун поведет своих людей к армии короля. Я попрошу его дать мне надежный эскорт. Он будет рад моему обществу.

Джори ехала по центральным, потом по северным графствам королевства и проникалась мыслью, что на свете нет более красивой страны, чем Англия.

Северный воздух был прозрачен и чист. Джори пила его как вино и чувствовала, что впервые за многие годы дышит свободно.

Но вот дорога подошла к концу. Отбросив с головы алый капюшон, Джори вошла в большой зал замка в Ньюкасле. Первым, кого она увидела, был Линкс. Сестра тотчас поняла, что он будет недоволен ее поездкой и что придется выдержать гневные упреки.

– Что ты здесь делаешь? – нахмурившись, спросил Линкс.

– Я приехала с де Боунами. Привезла королю срочное послание от Джоанны. Она доверила мне одно деликатное дело.

– Ньюкасл переполнен людьми. Мои воины стоят лагерем под стенами замка. Ты можешь пойти в мои покои и все мне рассказать.

Грея перед огнем замерзшие ноги, Джори сообщила брату о тайном браке принцессы Джоанны и Ральфа Монтер-мера.

– Господь всемогущий! Значит, ты, ни больше ни меньше, собираешься сообщить королю Эдуарду, что его дочь вышла замуж за простого сквайра?

– Ральф Монтермер теперь полновластный граф Глостер и Хартфорд.

– О Господи! – Линкс внезапно осознал все последствия этого тайного брака. – Король будет взбешен. Вы – просто парочка хитрых, безмозглых дурочек. Я запрещаю тебе разговаривать с ним сегодня вечером. Эдуард в ярости из-за осложнений в Шотландии.

– А я думала, армию собирают для похода на Францию.

– Шотландскому королю Балиолу предложили привести армию, но он отказался. Кроме того, он изгнал всех английских должностных лиц, конфисковал все земли и замки англичан. Стоит ли удивляться, что Эдуард впал в такой гнев?

Расстроенный вид Джори и лиловые тени под ее прекрасными глазами сделали свое дело. Линкс смягчился.

– Ты можешь остаться в моих покоях. Слуга принесет тебе ужин, а потом ты должна отдохнуть.

Джори проспала до полудня и проснулась свежей и отдохнувшей. Надеясь на аудиенцию у короля, она вымылась и уделила особое внимание своей внешности. Надела светло-зеленое платье, оттенявшее цвет глаз. Между ее грудей сверкал изумруд-кабошон, а с золотой цепи вокруг талии весьма откровенно свисал вниз еще один изумруд. Волосы она расчесывала до тех пор, пока они не распушились серебристо-золотистым облаком вокруг головы.

Но день прошел в напрасных ожиданиях. Оруженосец Линкса сообщит Джори, что король заперся со своими военачальниками. Уже наступал вечер, когда наконец в сопровождении Линкса появился Джон де Варенн.

Джон бросил на Джори одобрительный взгляд.

– Привет, Марджори. Каждый раз, когда я тебя вижу, ты становишься все красивее.

– Не хвали ее, Джон. Она впуталась в весьма неприятное дело.

– Я лишь привезла королю письмо от Джоанны.

– Тебе не следовало здесь появляться, – упрекнул ее Джон. – Из Шотландии приходят дурные вести. Завтра туда выступает армия.

– Значит, когда я поговорю с королем, вы сможете дать мне надежный эскорт в Карлайл. Я навещу свою крестную, Марджори Брюс.

– Нет! – отрезал Линкс. – Замок Карлайл в любой момент может быть захвачен ирландцами графа Ольстера. Это не место для леди.

– Тогда я отправлюсь в замок де Вареннов в Уигтоне. – Джори торжествующе улыбнулась. От Уигтона до Карлайла, где правили Брюсы, было всего восемь миль.

– Ну хорошо. Ты составишь компанию Элис. Сегодня вечером на обеде я займу для тебя место.

Когда через час Марджори вошла в большой зал, к ней оказались прикованы взоры всех мужчин. Проходя между баронами и графами, она каждому улыбнулась сияющей улыбкой и очень мило отказывалась, когда ей предлагали место.

Отыскав на помосте резное кресло короля, Джори с разочарованием увидела, что оно пусто. Однако рядом был Линкс, который тотчас послал за ней слугу. Поднимаясь по ступеням, Джори видела, что он беседует с каким-то рыцарем, который стоял к ней спиной.

Джори застыла на месте. Глаза ее расширились, сердце отчаянно заколотилось. Уорик! Ее взгляд заметался по иссиня-черным волосам, по удивительно широким плечам и прямой, как шомпол, спине. Она вцепилась в руку слуги, опасаясь, что упадет в обморок от близости этого дьявола, который всегда владел ее чувствами.

Мужчина обернулся, взглянул на нее, и у Марджори упало сердце – это был не Уорик. Однако она быстро взяла себя в руки – молодой черноволосый красавец пробудил в ней любопытство. В его глазах тоже светился интерес, но лишь когда рыцарь улыбнулся, Марджори его узнала.

– Роберт Брюс! Я сто лет тебя не видела!

– Даже в семнадцать лет ты играла сердцами всех братьев Брюс, включая меня. – И он окинул ее жарким взглядом.

– Ты сам был отъявленным шалопаем и всегда меня дразнил. – Джори открыто флиртовала с ним, чувствуя, что между ними пробежала огненная искра. Он уже был не прежним юнцом, а могущественным шотландским графом, к тому же обладавшим почти магической привлекательностью.

Линкс намеренно сел между ними.

– Мне жаль, Джори, что тебе не удалось повидать короля. Он объявил Шотландии войну. На рассвете он во главе армии выступает в поход.

Джори встретилась взглядом с Робертом.

– А вы на чьей стороне будете воевать, милорд?

– Роберт Брюс воюет сам за себя, – откровенно заявил Роберт.

– На нашей, – вмешался Линкс. – Он правитель замка Карлайл и должен сохранить его для короля Эдуарда.

– Я сейчас туда возвращаюсь, но, когда начнется война, выступлю в пограничье, чтобы вернуть свои владения и замок в Аннандейле, которые забрал у меня Бал иол и отдал моему врагу.

Уголки губ Джори приподнялись.

– Раз ты едешь в Карлайл, может быть, я сумею уговорить тебя дать мне надежный эскорт до замка Уигтон? Моя семья высылает меня туда, и мне нужна защита.

– Клянусь, ты, Джори, можешь уговорить меня на что угодно. – Его темные глаза засверкали при мысли о том, что ей требуется его помощь.

– Берегись, – предупредил Роберта Линкс, – моя сестра – хитрая маленькая плутовка, дай ей палец – она откусит всю руку.

– Ничего, у меня твердая рука, я справлюсь, – пообещал Брюс.

От этих слов воображение Джори разыгралось.

Джори ходила из угла в угол по комнате брата, ожидая наступления полуночи. В этом был ее единственный шанс увидеться с королем Эдуардом и уговорить его благосклонно отнестись к замужеству дочери. Сердце ее отчаянно стучало при мысли о той дерзости, которую ей предстоит совершить, – войти в спальню к королю и сломить волю Эдуарда Плантагенета.

«Если я буду относиться к нему как к королю, все пропало. Следует обратиться к нему как к мужчине, убедить его мягкими словами, улыбкой, женственностью».

Джори сунула письмо Джоанны за корсаж платья, втерла несколько капель ароматного масла во впадинку между грудями, приколола изумрудный кабошон так, чтобы глаза любого мужчины устремлялись к глубокому вырезу на груди, потом до блеска расчесала волосы и накинула на голову прозрачную вуаль.

Наполнив небольшое блюдо засахаренными фруктами, она поднялась в башню, где ночевал король. Страж у дверей не стал ей помехой.

– Меня ждут, – промурлыкала Джори. – Его величество любит съесть перед сном чего-нибудь сладкого.

– Мне не приказывали пропустить женщину.

– Да, он мне говорил, какой ты бдительный… и какой рассудительный. Вот, попробуй, что любит король. – Она взяла ароматизированную миндалем ягодку и сунула ему в рот, одновременно облизав кончиком языка свои губы. Внимание стражника раздвоилось, Джори быстро приоткрыла дубовую дверь и прошмыгнула внутрь.

Эдуард Плантагенет повернул львиную голову и посмотрел на вошедшую.

– Кто ты? Чего хочешь? – требовательно спросил он. Джори прошла в комнату.

– Ваше величество, я – Джори де Варенн. Я привезла вам письмо от принцессы Джоанны.

Услышав имя дочери, король бросил на Джори сердитый взгляд.

– Я приказал заковать этого Монтермера в кандалы! Эта скотина воспользовалась своим положением. Гилберт де Клэр опозорен! Его семья возмущена. Этот брак признают недействительным.

Джори опустилась перед королем на колени. Вуаль соскользнула с ее волос.

– Сир, Джоанна молит вас о прощении. Она хочет, чтобы вы узнали правду до того, как другие отравят ваш слух ядом. – Она приподняла ресницы и заметила, что взгляд короля остановился на ее груди, потом скользнул по волосам. Чувствуя, что король смягчается, Джори удвоила натиск. – Когда Гилберт де Клэр понял, что больше не поправится, он доверился мне. Он сам выбрал Ральфа Монтермера наследником графства Глостер. Ральф был его самым храбрым воином, который вел отряд от одной победы к другой. Гилберт доверял ему свою жизнь и заставил поклясться, что Ральф будет заботиться о Джоанне после его смерти.

Джори потянулась к корсажу и вытащила оттуда письмо. Король следил взглядом за движением ее пальцев.

– Джоанна очень любит Ральфа Монтермера. Он напоминает ей вас, сир. Все его подчиненные относятся к своему командиру с глубоким почтением. – С этими словами Джори вручила письмо подруги. – Принцесса лелеет надежду, что вы дадите Монтермеру шанс выразить вам свою верность и на деле проявить свою доблесть.

Эдуард протянул руку и поднял Джори с колен. Потом развернул письмо дочери и прочел его.

Как только он закончил, Джори с отчаянием заговорила:

– Сир, завтра вы выступаете в военный поход. Не отправляйтесь на битву, не простив вашей дочери. Ваша любовь драгоценна для Джоанны.

– Ваша преданность моей дочери очень похвальна. Я пошлю за этим Ральфом Монтермером и сам посмотрю, чего он стоит.

Джори согнулась в поклоне, пряча под ресницами торжествующий взгляд.

– Благодарю вас, сир. – Она чувствовала: ей удалось склонить чашу весов в пользу своей подруги – и искренне надеялась, что теперь король примет брак своей дочери как свершившийся факт.

Готовясь лечь в постель, Джори ощущала, какое бремя упало с ее плеч. Она поймала себя на том, что напевает веселый мотив, и сама удивлялась, насколько легко у нее стало на сердце. Разговор с Эдуардом Плантагенетом был позади, но, заглянув себе в душу, она поняла, что у нее есть и еще одна причина для столь жизнерадостного настроения.

– Роберт Брюс, – прошептала она. Теперь Джори была готова не только для флирта, но и для настоящего романа.

Глава 16

По дороге из Ньюкасла в Уигтон леди Марджори и Роберт Брюс развлекались утонченной и дерзкой игрой. Он обращался к ней с безупречной почтительностью, а она отвечала холодной, отстраненной вежливостью. Но все это, разумеется, было притворством, к которому они прибегали лишь в компании посторонних. Брюс устраивал так, что каждый день они по несколько часов ехали вместе, наедине отдаваясь безудержному флирту, беседуя друг с другом на очень интимные, соблазнительные и даже шокирующие темы. Игриво поддразнивали друг друга, делали вызывающие намеки, предназначенные для того, чтобы пробудить в собеседнике чувственный интерес. Игра казалась особенно острой и щекочущей нервы оттого, что знали о ней лишь они сами.

На каждом привале Роберт был тут как тут и помогал Джори спуститься с седла. Их окружали посторонние. Обоим не хотелось навлечь ненужные подозрения, а потому они обменивались только несколькими вежливыми фразами, но его прикосновение ясно показывало Джори, что он ее хочет. Дерзкие пальцы Роберта касались чувствительных точек у нее под грудью, а горящий желанием взгляд говорил, что скоро он сам возьмет то, что ему нужно.

Когда Роберт смело дотрагивался до нее, вынимал из седла, Джори чувствовала, как огонь от его ладоней проникает сквозь ткань дорожного платья. У нее подгибались колени, она томилась желанием большего. К моменту, когда они добрались до Уигтона, эта страстная игра достигла кульминации.

Джори поспешила на крепостной вал, зная, что Брюс пойдет следом. И действительно, Роберт быстро догнал ее. С обнаженными руками, в блестящем металлическом нагруднике, он выглядел очень мужественно. Закинув голову, Джори заглянула ему в лицо.

– Ты выглядишь как завоеватель.

Роберт протянул руку, намотал на кулак длинную серебристо-золотистую прядь.

– Завоевание у меня в крови.

– Роберт! – Джори чуть не стонала от желания.

Он наклонился, впился губами в ее губы и почувствовал, как она дрожит, как обвивает его руками, чтобы не упасть.

– Обхвати меня ногами! – приказал он.

Охваченный неудержимым желанием, он унес ее с зубчатой стены в те покои, которые она ему указала. Его руки казались Джори такими сильными, что ей вдруг захотелось ощущать их всегда, вечно. Сладкая боль внизу живота разрасталась, достигла сердца, заполнила гортань. Джори была охвачена таким нестерпимым желанием отдаться, какого никогда не чувствовала по отношению к мужу. Она лихорадочно разделась. Рядом с ней раздевался Роберт. Изнемогая от нетерпения, Джори дотронулась до мощных мускулов на его груди. На ощупь его грудь была такой же твердой, как будто он и не думал снимать железный нагрудник.

Джори дотронулась до нее с восхищением, но Роберт тут же подмял ее под себя и резким броском вошел в нее на всю глубину, наполнив тело Джори мощной волной чувственной энергии, от которой она словно бы потеряла разум. Извиваясь под ним, выгибая дугой спину, она стонала, плакала, царапалась. Брюс действовал жестко, необузданно, эгоистично, но Джори наслаждалась каждым его свирепым толчком. В страстном помрачении она впилась зубами ему в плечо, и ее захлестнуло неудержимым потоком. Чтобы не утонуть, она взлетела на гребень высокой волны, и сладкая дрожь пронзила все тело.

Хрипло вскрикнув, Роберт излил в нее свое раскаленное семя и покатился вместе с ней по кровати, пока Джори не оказалась сверху, а ее разметавшиеся волосы не укрыли серебристой попоной его вздымающуюся грудь.

– Сожалею, что вел себя так грубо. Швырнул тебя на спину и овладел тобой, как дикарь.

Джори заглянула ему в глаза.

– Лжец. Ни о чем ты не сожалеешь. Ты торжествуешь.

Роберт приподнял ее, положил рядом, а сам оперся на локоть.

– А знаешь, почему я торжествую? Я с твоих семнадцати лет только и думал, как бы всадить тебе.

– Роберт! Что за слова! Мы занимались любовью.

– Любовью? Чушь! Это вожделение, простое и чистое. – Его пальцы коснулись нежных завитков у нее на лобке. – У тебя самая красивая киска, какую я только видел. Я столько лет воображал ее.

Джори чуть заметно улыбнулась. Это страстное совокупление подарило ей чувство собственной власти и уверенности в своих силах.

Он вновь овладел ею, и Джори удивилась тому, как быстро она снова его возбудила, радуясь своей власти над ним. Но как только Роберт утолил желание, он соскочил с кровати и быстро оделся.

– Возьми меня с собой в Карлайл, – пустила пробный шар Джори.

Его рука потянулась к ней и погладила ее ягодицы. Джори решила, что он согласится, но Роберт лишь шлепнул ее по попе и сказал:

– Это невозможно.

Джори не могла поверить своим ушам, но потом ее осенило:

– Роберт, ты не останешься в Карлайле, ведь так?

– Останусь, но ненадолго. Я выступаю, чтобы сбросить короля, отобрать назад мои замки, а потом Аннандейл и Каррик.

Его честолюбие и решимость были так ощутимы, что, казалось, наполнили собой всю комнату, не оставляя места для Джори. Она встала в кровати и заставила Роберта посмотреть ей в глаза.

– Ты ведь на этом не остановишься, правда, Роберт? Попытаешься захватить всю Шотландию?

– Ах ты, маленькая плутовка. Ты слишком умна. А я, дурак, должен знать – нельзя подпускать женщину так близко, чтобы она начала читать в твоем сердце.

Вскоре Марджори окончательно убедилась, что не может считать Элис Болтон своим другом. Они вместе садились за стол, но день проводили отдельно. Элис занималась своим гардеробом и своей внешностью. Вышивала нижние юбки, красила волосы, пила уксус, чтобы не толстеть. Кроме того, Джори узнала, что Элис хранила запас болотной мяты – растения, вызывающего выкидыш. «Вот идиотка, – думала Джори, – неужели она не понимает, что Линкс женится на ней, если она родит ему ребенка?»

Сама Джори предпочитала проводить время вне стен замка, кататься верхом в предгорьях Камберлендских гор, охотиться с ястребом в лесу. Она каждый день думала о Роберте Брюсе и точно знала, что он вернется. Ее женское обаяние магнитом привлечет его к ней. Внешне они могут быть очень различны – по цвету волос, кожи, по росту, но по сути оба являются птенцами одного гнезда… два сапога… идеальная пара.

Но мысли Роберта Брюса занимало совсем другое. Он набрал воинов в Нортумберленде, пересек пограничье и пошел на Шотландию. Пришло известие, что король Эдуард разгромил противника при Берике. Роберт понял, что его враг, Комин, командовавший шотландской армией, в ответ нападет на Карлайл. Брюс устроил западню.

Армия Комина перешла границу и взялась за разорение Англии. Разрушила Хексэм, огнем и мечом прошла по Редесдейлу и Тайндейлу и приближалась к Карлайлу.

Комин с тремя тысячами человек вошел в городские стены Карлайла, рассчитывая на внезапность нападения. Когда большая часть армии уже была в городе, внезапному нападению подвергся именно сам Комин, ибо люди Брюса с четырех сторон атаковали его войско, которое оказалось в ловушке, как рыба в садке, и к полудню около тысячи шотландцев полегли на улицах города. Комин бежал через городские ворота, пытался организовать новый штурм, но его командиры и главы кланов, поняв, что дело идет к полному разгрому, в панике бежали.

Так что Брюс вспомнил о Марджори де Варенн только после победы, когда он уже промочил пересохшую в сражении глотку кружкой доброго эля. Ему вдруг пришло в голову, что Уигтон остался без защиты, он понял, что должен немедленно скакать туда и перевезти ее в неприступный Карлайлский замок.

– Я знала, что ты вернешься, – сказала ему при встрече Джори.

Он уловил ноту триумфа в ее голосе и дерзко ухмыльнулся. Склонившись пониже, чтобы его не могла слышать Элис, он шепнул:

– Дорогая, у нас нет времени, чтобы валяться в постели. – Потом повысил голос, давая понять, что обращается и к любовнице Линкса: – Шотландская армия бежит и ищет укрытия. Уигтон как раз подойдет. Собирайте вещи. Я увезу вас обеих в Карлайл.

Джори помчалась наверх, чтобы выполнить его распоряжение. Мысль о Карлайле чрезвычайно ее взволновала, но она недооценивала опасность, полагая, что Брюс использовал угрозу как предлог, чтобы перевезти Марджори в свой замок.