Глава 5

В Кенилуорте рыцари целый день были заняты тренировками во рву и вокруг него. Выяснилось, что некоторые даже не умеют плавать, так что пришлось их обучать. Лорд Эдуард и сэр Роджер заметили, что валлийцы ничуть не устали после нескольких часов, проведенных в воде, и приступили с расспросами к своим оруженосцам из Уэльса. Гриффин, высокий и светловолосый в отличие от большинства своих низкорослых темноволосых соотечественников, широко улыбнулся:

— В нашем краю столько бурных рек, что если не научишься их одолевать, попросту утонешь.

— Я восхищаюсь умением валлийцев управляться с большим луком, — добавил принц Эдуард, сбрасывая кольчугу. — Я намереваюсь научиться этому сам и обучить своих людей и даже заказал шестифутовые луки для своих гасконцев. Мне кажется, это оружие лучше арбалетов.

— Да, но только в том случае, если оно попадает в руки искусных лучников, — смеясь, возразил Род.

— Это верно, господин, — согласились Гриффин и Оуэн, оруженосец принца. — Требуются годы тренировок, господин.

— В таком случае нам лучше начать поскорее, — ухмыльнулся Эдуард. — Вели поставить вязанки сена взамен мишеней на том поле, за рвом, и я попрошу Симона выделить нам валлийских лучников. Пусть покажут, как это делается.

— Эдуард, я понимаю, что вы неутомимы и поэтому забываете — другие могут уставать, — запротестовал Род. — Бедняги полдня провели в ледяной воде! Неужели тренировки не могут подождать до завтра? — Он снял тяжелую кольчугу и отдал Гриффину.

Эдуард добродушно рассмеялся.

— Слабаки вы все! — фыркнул он, стаскивая влажную полотняную рубаху. Род последовал его примеру.

С крепостных валов послышались восторженные женские крики, и двое полуобнаженных воинов подняли удивленные глаза. На стенах толпились женщины.

— Ах, будь я проклят! Как по-твоему, они на все согласны? Я смело могу выбирать? — спросил Эдуард.

— Вне всякого сомнения, господин мой, — кивнул Род, задумчиво хмурясь. Где, черт побери, его ледяная дева? Могла же она забыть на время о мнимых обидах и прийти посмотреть, как он атакует ров, хотя бы для того, чтобы насладиться его муками? Как пробиться сквозь надежные барьеры, которыми она окружила свое сердце? Судя по норовистому характеру, в ней пылает всепожирающее пламя.

И тут его плоть, невзирая на мокрые, прилипшие к телу шоссы, набухла и поднялась. Эдуард с удивлением уставился на свидетельство мужской силы друга:

— Вот это да! А я сморщился до размеров червяка!

— Скорее одноглазой змеи, но уж никак не червяка, — усмехнулся Род.

Он поспешил переодеться, предвкушая обед с Розамонд. Ему казалось, что ей нравится обмениваться с ним словесными уколами, оттачивая остроумие.

Род надеялся на встречу, даже когда подали первую перемену, зная, что она вполне способна опоздать ему назло. Заметив его невнимание, Алиса де Клар мило надула губки. Обычно это лишь забавляло его, но сегодня невыносимо раздражало.

Когда слуги убрали последние блюда, Род приблизился к леди Элеоноре, стоявшей рядом с дочерью.

— Прелестная Розамонд избегает меня. Не могли бы вы убедить ее поужинать сегодня со мной?

— Боюсь, это будет весьма затруднительно. Розамонд ужинает в Першоре.

— Мама! Она не хотела, чтобы кто-то об этом знал! — упрекнула Элеонору Деми.

— Вздор. Любая дама бежит ради того, чтобы за ней погнались! По крайней мере я всегда так делала! Нет большего удовольствия, чем сознавать, что тебя преследует поклонник!

Род поблагодарил леди Элеонору. Она не просто намекнула, а недвусмысленно благословила его на поездку в Першор. Она явно предлагала ему немедленно взять в свои руки управление собственностью, которая скоро перейдет к нему. Увы, сегодня он не может выехать: Эдуард предупредил, что назначил свидание Алисе, но завтра… завтра ничто не удержит его в Кенилуорте.

Сэр Роджер велел Гриффину готовиться к отъезду на рассвете и, поднявшись к себе, стал укладывать вещи. Когда наконец появился Эдуард, Род изложил ему свой план.

— Ха, неукротимая девчонка решила поводить тебя за нос! Похоже, времена легких побед для тебя прошли! По всему видно, ты встретил достойную противницу.

— Скорее, это леди Розамонд встретила достойного противника, мой господин.

— Матерь Божья, да тебе не терпится ринуться в битву!

— Грешен, — сознался Род, — хотя я-то знаю, кто выйдет победителем!

— Безжалостный дьявол, ты бросаешь меня на произвол судьбы, не заботясь о том, что я могу погибнуть от неутоленной жажды плоти!

— Сомневаюсь, господин мой. Я отправляюсь в путь не раньше завтрашнего утра, что дает вам достаточно времени для одной-двух постельных схваток.

Ближе к полуночи Род в весьма игривом настроении открыл дверь Алисе.

— С чего это ты вообразила, будто Эдуарду не терпится ублажить тебя после целого дня, проведенного в ледяной воде?

— Ты, никак, смеешься, дорогой? Я тоже умею играть в такие игры!

Она приподнялась на носочки, припала к его губам и бесстыдно сжала мужскую плоть, чувствуя, как она поднимается и твердеет.

— Всякий раз, когда Эдуарду будет не до того, — прошептала она, лаская языком его ухо, — ты вполне сумеешь его заменить. Никогда не забывай, что я выбрала тебя первым, мой прекрасный Род.

Род шутливо шлепнул ее по ягодице и проводил к двери смежной комнаты. Если уж он устоял перед чарами расцветшей шестнадцатилетней красавицы, то теперь это сделать еще легче.

Раздевшись, он лег в кровать, радуясь, что прохладный ветерок, дувший сквозь амбразуры башни Уорвика, овевает разгоряченную плоть. Несмотря на тяжелый день, сна не было. До него доносились звуки любовных сражений, но все-таки Род, беспокойно метавшийся по постели, пытался отрешиться от грешных мыслей. Сначала это казалось невозможным… до тех пор, пока он не вспомнил о Розамонд Маршал. Перед глазами встал ее образ. Он увидел ее такой, как в последний раз: гвоздично-красный бархатный наряд, фиалковые глаза, обрамленные густыми золотистыми ресницами, нацелованные солнцем щеки и сочный рот такого же ярко-красного оттенка, как платье. Вот кончик языка медленно лизнул верхнюю губу, и к чреслам Рода прилила горячая кровь. Роскошные волосы Розамонд ласкали ее плечи, ниспадая вдоль спины, касаясь талии и закручиваясь на бедрах. О, она отлично знала, как притягивает его шелковистая волнующаяся масса, иначе не откинула бы ее кокетливым жестом, не наклонилась бы вперед — так, что густые пряди рассыпались по груди, маня дотронуться.

А гортанный грудной смех, звучащий настоящей музыкой! Зовущий, чувственный, такой чувственный, что, каждый раз слыша его, он только и думал, как бы подмять ее под себя. Соблазнительный смех — один из самых возбуждающих даров, которые может принести женщина в мужскую постель. Как лукаво она улыбнулась, уверяя, что купание в ледяной воде может излечить опухоль…

Его фаллос дернулся.

«Купание в ледяной воде — лучшее лекарство от опухолей, но я предпочитаю твой горшочек с медом…»

Аромат роз и миндаля окружал его, и Род ощутил безумное желание испробовать ее на вкус. Стоило закрыть глаза, как рот наполнился сладким абрикосовым соком. Чресла приятно напряглись..

Она дразнила его чересчур долго, и теперь, если в ближайшее время не разденет ее и не проведет рукой по крепкому телу, он просто сойдет с ума.

…Род обнял ее, развязал тесемки платья и жадно наблюдал, как гвоздично-красный бархат медленно сползает к ногам. Иисусе, он даже не представлял, как она прелестна! Совершенные груди, высокий холмик, поросший золотистыми завитками, и самые длинные ноги, которые он когда-либо видел…

Боль внизу живота вдруг стала такой острой, что Роджер скорчился и с грязным ругательством вскочил с постели, потянувшись к кувшину с вином. Что ж, может, хоть хмельной напиток немного уймет ненасытное желание, пробужденное образом Розамонд.

Розамонд и Нэн разбудил громкий храп Неда. Они растолкали его только после того, как оделись, собрали и сложили белье и одеяла. Все трое позавтракали хлебом, фруктами и вином, оставшимися в корзине. Розамонд готовилась к встрече с нахальными слугами, зная, что не уедет, пока не выскажет им все, что думает, и не предупредит о печальной судьбе, грозящей им в самом ближайшем будущем.

Она сразу направилась в кухню и в ужасе остановилась на пороге, потрясенная невиданным разгромом. Грязная посуда, оставшаяся со вчерашнего дня, валялась на столах, остатки еды так никто и не убрал, и в помещении стоял запах гнили и кислятины. Кухарки нигде не было видно, только бледная молодая судомойка пыталась разжечь огонь в очаге.

— Где кухарка? — разозлилась Розамонд.

— Она в постели, мэм, — испуганно пролепетала судомойка.

— Но уже почти девять, — возразила Розамонд.

— Она никогда не встает раньше десяти, — прошептала девочка.

— Как тебя зовут? — уже мягче осведомилась Розамонд, поняв, что та боится всех и каждого.

— Эдна, — выдохнула судомойка, нервно вытирая руки о грязное платье.

— Вот что, Эдна, кухню нужно хорошенько вымыть. Это твоя работа?

— Да, мэм. Поэтому я и развожу огонь. Чтобы воду вскипятить.

— Но ты же видела, сколько работы осталось со вчерашнего вечера! Следовало начать пораньше!

— Я так и сделала, мэм, — оправдывалась девушка. — Пришлось собрать хворост в лесу и натаскать воды из колодца.

— Но это не твое дело! Для чего же существуют мальчишки-подручные? Или ты единственная судомойка?

Эдна кивнула:

— Да, но я не жалуюсь, мэм, правда, не жалуюсь.

— Вижу, та жирная дрянь напугала тебя на всю жизнь, но обещаю, Эдна, что скоро все переменится.

С этими словами Розамонд отправилась в кладовую добыть припасов в дорогу. Завернув в салфетку несколько каплуньих ножек, она велела Нэн принести яблок и мех с красным вином. Когда они вошли в зал, управитель спускался вниз.

— Мы уезжаем, мастер Даймок, — объявила Розамонд, стараясь не показывать своего страха, — но предупреждаю: ваши дни здесь сочтены. Я намереваюсь обо всем доложить своему кузену, графу Глостеру, перечислить ваши упущения и открыть ему глаза на ваше наглое поведение.

Вместо ответа Даймок бросил на нее столь издевательский взгляд, что Розамонд стало не по себе. Неужели он знает нечто такое, о чем она не имеет ни малейшего понятия?

Не подавая виду, что встревожена, она величественно прошествовала мимо него с надменным видом.

Выйдя во двор, Розамонд поежилась. Дыхание перехватило от холода. По-видимому, ночью был мороз, и она ощутила внезапную тревогу за коней, оставшихся под открытым небом. Закутавшись поплотнее в плащ, она объявила:

— Давай отдадим бедным животным наши яблоки, Нэн.

Они пересекли двор, обогнули конюшню, но, выйдя в поле, увидели, что лошади исчезли. Повернувшись, Розамонд едва не столкнулась с конюхом. Тот злорадно ухмылялся.

— Где наши лошади?! — взорвалась Розамонд, борясь с ужасом, охватившим ее.

Негодяй пожал плечами:

— Может, кто-то их украл?

На какой-то миг Розамонд охватила ярость.

— Готова биться об заклад, к этому приложил руку мерзавец Даймок!

Но в следующее мгновение ледяной страх стер все следы гнева. Это ловушка. Безжалостные негодяи избавились от лошадей, и кто теперь помешает им избавиться от седоков?

— О, мой ягненочек, что же нам теперь делать? — запричитала Нэн.

— Пойду проверю в конюшне, госпожа, — сказал Нед.

Он положил седельные сумки и прошел мимо краснолицего конюха, рискуя получить очередной фонарь. Скоро Нед вернулся — поникшие плечи и унылый вид говорили сами за себя.

У Розамонд задрожали колени, но присутствия духа она не потеряла. Нужно как можно скорее выбраться отсюда. Ее терзало беспокойство за Нимбуса, но она понимала, что сейчас главное — позаботиться о собственной безопасности.

— Придется идти пешком. Здесь мы не останемся. Нужно бросить вещи и искать большую дорогу. В нескольких милях отсюда есть деревня. Там мы найдем лошадей, — решила Розамонд, пряча отчаяние, грозившее сломить ее.

Они одолели не больше мили, и ноги у Розамонд нестерпимо ныли, но она по крайней мере чувствовала их, чего нельзя было сказать о руках. Пальцы стали такими же холодными и онемевшими, как ее сердце.

Неожиданно вдали появился одинокий всадник. Розамонд показалось, что она бредит, но тут силуэт быстро раздвоился, и у девушки закружилась голова. Только услышав удивленное восклицание Нэн, она наконец поверила, что все это происходит на самом деле. Сердце ее исполнилось робкой надежды. Неужели перед ними сэр Рикард де Берг, рыцарь в сверкающих доспехах?

Когда вороной конь оказался ближе, волна ужаса подхватила Розамонд, на миг лишив дыхания. Повернувшись, она пустилась бежать, инстинктивно понимая, что всадник станет ее преследовать.

Она не рассмотрела лица рыцаря, но знала, что он темен как ночь. И больше всего ее страшил огромный черный жеребец.

Ледяной озноб пополз по ее спине. Спутанные волосы разметались по плечам. Розамонд высоко подняла юбку, приоткрыв длинные стройные ноги, в отчаянной попытке спастись от гигантских копыт. Грудь, казалось, вот-вот разорвется от недостатка воздуха. Сумеет ли она убежать?

Кровь колотилась в ушах, оглушая ее, и все же она попыталась оглянуться. Из горла вырвался пронзительный вопль. Потеряв сознание, она беспомощно покатилась под убийственные копыта.

Роджер де Лейберн едва успел свеситься вниз и подхватить свою невесту. Что с ней такое? От кого она убегает?

Он снял шлем, рассудив, что если Розамонд узнает его, то быстрее придет в себя, но, к своей досаде, ощутил, что она обмякла у него на руках как тряпичная кукла. Да она в обмороке!

— Тело Христово, почему это вы бродите по дорогам, как нищие?!

Нед вкратце рассказал ему о пропаже лошадей и наглости конюха. Нэн добавила свое, подробно описав печальные события в Першоре и прием, который был им оказан.

Род не верил собственным ушам. С каждым новым словом его ярость разгоралась все сильнее. Взглянув на девушку, лежавшую на его руках, Род заметил, что ее ресницы чуть дрогнули и поднялись.

— Сэр Роджер, — с облегчением прошептала Розамонд. Его глаза гневно сверкнули.

— Почему ты бежала от меня?

— Я… я не поняла, что это ты. Испугалась твоего гигантского вороного жеребца. Боялась, что он меня затопчет. Почувствовала себя такой же бессильной, как в Першоре, где мне показали, насколько я уязвима и ничтожна.

Род с недоумением уставился на нее. Он не предполагал, что она боится лошадей или чего бы то ни было. Он неизменно восхищался ее хладнокровием и выдержкой, но теперь стал уважать еще больше за то, с какой отвагой она скрывала неуверенность в себе и душевные муки. Должно быть, воля у нее невероятно сильная.

И тут его неожиданно осенило: Розамонд, сама того не желая, обнаружила свое слабое место, дав ему в руки ключ от тщательно охраняемой двери, за которой прятала сокровенные мысли и чувства.

Роджер де Лейберн стал прекрасным знатоком человеческой природы, начав изучать ее совсем рано, еще во времена пажеской службы. Это позволило ему выжить и возвыситься. И теперь он обладал способностями воздействовать, убеждать, управлять и даже властвовать над окружающими, ухитряясь при этом не вызвать неприязни к себе. Сэр Роджер поставил себе целью завоевать Розамонд, и теперь оказалось, что это совсем просто. Все, что для этого необходимо, — заставить ее почувствовать, что она лучшая и самая необыкновенная женщина на свете.

— Тебе плохо, Розамонд?

— Нет-нет, все в порядке, господин мой. Буду вечно благодарна вам, если отвезете меня в Кенилуорт, чтобы я смогла подать жалобу своему кузену Ричарду Глостеру.

— Гриффин, посади Нэн сзади. Нед, тебе придется идти пешком, — сказал Род, пришпоривая коня.

— Господин, вы едете не туда! — в тревоге воскликнула Розамонд. — Мне нужен кузен Ричард!

— Во имя Господа Бога, к чему тебе Глостер? Першор принадлежит не ему, а тебе! Я сам все улажу.

Въехав во двор Першора, сэр Роджер отметил, что у ворот нет стражи. Повсюду валялись бочонки из-под эля, бегали бродячие псы и носились куры. Двор зарос сорняками, придававшими ему неухоженный и неряшливый вид.

Род спрыгнул на землю и, дождавшись Гриффина, бросил оруженосцу поводья жеребца Стиджиена.

— Присмотри за дамами, — наказал он и, вынув из седельной сумы латную рукавицу, направился к конюшне.

Глаза мгновенно заслезились от мерзкого смрада, ноздри брезгливо раздулись. Грузный детина отставил кружку с элем и медленно поднялся ему навстречу. Де Лейберн смерил конюха презрительным взглядом и, натянув рукавицу, двумя шагами перекрыл разделяющее их расстояние. Негодяй и оглянуться не успел, как стальной кулак врезался ему в челюсть. Конюх рухнул как подкошенный, а Лейберн придавил его к земле ногой в высоком сапоге со шпорой.

— Кажется, тебе нравятся фонари под глазами, и к вечеру их у тебя будет два, если не вычистишь стойла, — прошипел Род и, подняв лопату, бросил конюху. — Воспользуйся ею, чтобы убрать навоз либо вырыть себе могилу — выбирай сам.

Выйдя из конюшни, он увидел Розамонд и Нэн, понуро сидевших на вещах. Гриффин деловито поил лошадей.

— Набери овса и покорми животных, но сначала привяжи их здесь, — велел он оруженосцу. — Конюх умоляет нас немного потерпеть, пока он расчищает стойла.

Молодой Нед, только что добравшийся до Першора, подбежал к Роджеру, спрашивая, чем может помочь.

— Иди за мной и внеси вещи в дом. Пойдемте, леди. Думаю, вам следует согреться.

Стащив окровавленную рукавицу, он подал руку Розамонд. Взгляды их встретились, и Род дал молчаливую клятву ограждать ее от любой беды.

Приняв его руку, Розамонд встала, и они вместе направились в дом.

Вперед торжественно выступил Даймок, настороженно оглядывая могучего рыцаря. Сэр Роджер молча прошел мимо, ничем не показав, что заметил управителя, подвел Розамонд к мягкой скамье у огня и подождал, пока она сядет. Усадив рядом Нэн, он наконец соизволил обратить внимание на управителя.

— Назови свое имя.

— Я Даймок, хозяин Першора. А кто вы?

Прежде чем ответить, Род бросил рукавицу на стол, выхватил двуручный меч из ножен и положил рядом.

— Есть только один хозяин Першора — сэр Роджер де Лейберн. И это я.

Даймок поспешно опустил глаза, чтобы не показать таившегося в них страха. Роду было хорошо известно, что в поединке между двумя людьми один всегда берет верх, а другой покоряется.

— Три года назад граф Глостер назначил меня управителем. У него не было причин жаловаться.

Лейберн надменно усмехнулся.

— Сэр Роджер, — подсказал он.

— У Глостера не было причин жаловаться, сэр Роджер.

— В таком случае Глостер — безмозглый болван. К счастью, он не имеет никакой власти над Першором. Дама, которая украшает зал своим присутствием, обручена со мной и вскоре станет леди Розамонд Маршал де Лейберн. Советую немедленно приветствовать ее, как подобает слуге.

Даймок тут же приблизился к даме и с величайшим подобострастием склонился в поклоне.

Розамонд едва заметно кивнула. Даймок неохотно вернулся к закованному в доспехи рыцарю, рядом с которым стоял оруженосец.

— Лошади госпожи немедленно вернутся в Першор, — объявил сэр Роджер.

Воцарилось неловкое молчание. Наконец управитель кивнул. Только после этого сэр Роджер добавил:

— Созови челядь и принеси расходные книги.

Управитель съежился и облизнул враз пересохшие губы.

— Это все, что угодно господину?

Сэр Роджер удивленно приподнял черные брови:

— Все? Это только начало. Я не привык объяснять свои намерения всякой мелкой сошке, но сейчас сделаю исключение. Знай: ты из кожи вылезешь, чтобы превратить Першор из свинарника в приличный дом в самые короткие сроки.