Изобилие

      УИЛЛ: Я не был бы в этом так сильно уверен.
      МЭЙКОН: Но я не хочу быть в этом уверена. Точно не хочу. Мы ведь везде охотились за нею столько лет.
      ДЖЕК: Поисковые партии высылали.
      МЭЙКОН: Афиши печатали; и посылали запросы офицерам армии Соединенных Штатов.
      ДЖЕК: Я никогда не хотел оставлять надежды, но когда тот охотник с фактории принес нам скальп...
      МЭЙКОН: У нее были такие чудесные волосы.
      ДЖЕК: Это все, что у меня от нее осталось. Дорогая моя Бесс. Как мне сейчас не хватает ее щечек кровь-с-молоком - когда их больше нет.
      УИЛЛ: Люди не всегда умирают после того, как с них скальп снимут. Ты ведь это знаешь, правда?
      ДЖЕК: Да-а.
      УИЛЛ: Иногда берут нож и срезают лишь малюсенький клочок на самой макушке. Люди поправляются. Так часто бывает. Счастливой годовщины, Джек. (Протягивает ему официального вида письмо.)
      ДЖЕК: Что это?
      УИЛЛ: Письмо из американской армии. Твоя жена у них. Они доставят ее тебе армейской санитарной каретой. (Джек выхватывает из его рук письмо, потом осознает, что прочесть его не может. Мэйкон отнимает у него письмо.) Мексиканец-меховщик дал наводку капитану Хэтчу в форте Салли. Капитан пишет, что вождю - Оттове - пришлось пригрозить массовой бойней, прежде чем тот согласился продать ее обратно. Ее смогли выкупить за двух лошадей, три одеяла, коробку пуль и мешок стеклянных бус.
      МЭЙКОН: Не могу поверить. Она жива.
      ДЖЕК: Интересно, как она выглядит. Как выглядят люди, с которых сняли скальп?
      МЭЙКОН Здесь говорится, у нее остались татуировки на руках и подбородке.
      ДЖЕК: Татуировки?
      МЭЙКОН: Не имеет значения. Она не могла слишком сильно измениться. Она жива. Они везут ее к нам, и она еще жива.
      Сцена 2
      Несколько дней спустя. Хижина Уилла. Бесс недвижно стоит в центре комнаты. Она босиком. Ее кожа потемнела и обожжена; волосы поредели и выгорели от солнца; на подбородке татуировка. Она одета в огромное платье, которое ей одолжили в форте. Вокруг стоят Мэйкон и Уилл. Джек стоит отдельно, в углу комнаты, не отрывая от нее взгляда.
      МЭЙКОН: Бесс. Бесс. Добро пожаловать обратно. Ну вот ты и дома. Мы скучали по тебе. Мы молились, чтобы ты вернулась, - и вот ты возвратилась из долины смерти. Только-только из ада кромешного.
      УИЛЛ: Мне кажется, ей не нравится внутри. Готов спорить, - ты не привыкла к крыше над головой. Она не дает тебе покоя, правда?
      ДЖЕК: Нет смысла давить на нее. Она не хочет разговаривать.
      МЭЙКОН: Что ж, я уверена, для тебя все это было ужасно, но теперь все кончилось. Сейчас тебе, наверное, лучше всего принять ванну. Уилл, сходи принеси мне пару ведер воды из колодца. А ты, Джек, принеси ванну.
      ДЖЕК: Ладно, но спорить готов - она забыла, что такое ванна.
      Уилл и Джек уходят.
      МЭЙКОН: Все будет прекрасно. Просто прекрасно, Просто распрекрасно. У нас будет на обед большой сочный кусок ветчины в честь твоего возвращения домой.
      БЕСС: Фу.
      МЭЙКОН: В чем дело?
      БЕСС: Подумать о пожирателях кабанов - меня тошнит.
      МЭЙКОН: А что кабан? Это же просто свинья. Просто свинина.
      БЕСС (яростно): Животное грязи и воды. Плохо.
      МЭЙКОН: Ну ладно, можно и что-нибудь другое. Овощи. Много овощей и пирог с тыквой на десерт. Помнишь нашу бахчу? Ну, как бы там ни было, она очень хороший урожай приносит. Люди заходят на День Всех Святых и сами выбирают себе тыквы на фонарики. Мы на этом даже немного зарабатываем. Очень полезно выходит. Не то, чтобы времена сейчас здесь очень щедрыми были: цены на пшеницу упали, а железную дорогу по другому маршруту прокладывают. Мы в долги влезли, поскольку купили три поля, а работать на них некому. Но, как говорят, беда никогда не приходит одна. Надеюсь, когда-нибудь все изменится, и у нас наступит изобилие. Ты разве меня совсем не помнишь? Я твой друг. Я научила тебя свистеть. (Насвистывает.) Не помнишь? (Насвистывает снова, останавливается. Бесс смотрит на нее. Мэйкон свистит с отчаянной настойчивостью. Бесс тоже отвечает ей свистом, очень тихо.) Ну и ладно. Не знаю, но ты как-то это пережила.
      БЕСС: Ты мне виделась.
      МЭЙКОН: Что? Я тебе виделась?
      БЕСС: Охотиться на слона.
      МЭЙКОН: На слона?
      БЕСС: Бах, бах, бах.
      МЭЙКОН: Бесс.
      БЕСС: Друг.
      МЭЙКОН: Правильно. Да. Все будет хорошо. Все будет так, как было прежде. Кислым молоком высветлим тебе кожу, купим новое платье. Синее.
      БЕСС: Синее.
      МЭЙКОН: Да, такое, чтоб как раз по тебе было. Господи, да эта капитанша, должно быть, побольше мула была. Настоящее животное грязи и воды, эта капитанша.
      БЕСС: О, большая. (Смеются.)
      МЭЙКОН: Хмм. Мне кажется, тебе не помешают накладные локоны. И может быть, немного кукурузным крахмалом подбородок припудрить. Или вуаль. Славную маленькую вуаль сеточкой.
      Бесс щупает подбородок.
      БЕСС: Оттова.
      МЭЙКОН: Что?
      БЕСС: Стать его невестой. Они меня отметили.
      МЭЙКОН: Ты была его невестой?
      БЕСС: Два... два детей. Чанте. Хунке-он_.
      МЭЙКОН: Боже.
      БЕСС: Оттова. Я думала, он верный. Черную лошадь подарил.
      МЭЙКОН: Нет, нет, он плохой. Он индеец. Плохо.
      БЕСС: Да, плохо. Продал меня. Дешево продал. Две лошади, одеяла, бусы, пули. Дешево.
      МЭЙКОН: Бесс, ты не можешь... никогда не говори об этом Джеку.
      БЕСС: Нет.
      МЭЙКОН: И никому не говори. Никому больше не рассказывай. (Входит Джек с ванной.) Джек. Джек, она заговорила. Ей не нравится свинина, но она разговаривает.
      БЕСС: Джек.
      ДЖЕК: Поглядите на нее. Она мерзкая.
      МЭЙКОН: Джек, не надо...
      ДЖЕК (продолжая): От нее воняет протухшим сыром.
      МЭЙКОН: Прекрати!
      ДЖЕК (не слушая): Лучше б ее никогда не нашли.
      МЭЙКОН: Замолчи! Цыц!
      Джек страстно загребает Мэйкон в свои объятья, обнюхивая и лаская ее. Запускает пальцы ей в волосы, выдирая гребни.
      ДЖЕК: Я хочу тебя. Не ее. Только тебя. Понятно?
      МЭЙКОН (перебивая): Отпусти меня. Пусти. Прочь от меня. (Отталкивает его.)
      ДЖЕК: Может, она и вернулась. Да только ничего не изменилось.
      Уходит. Мэйкон поворачивается к Бесс, которая смотрит на нее полными м_ки глазами.
      МЭЙКОН: Бесс, прошу тебя, он... Прости. Я никогда... (Бесс медленно опускается на корточки и начинает раскачиваться взад и вперед.) Ты должна мне поверить. Я думала, ты умерла. Нам принесли твой скальп. Тебя так долго не было. Так много лет.
      БЕСС: Нет. Ты. Я видела. (Показывает на гребни Мэйкон.) Твои гребни. Ты их дала. Он их держал. Я видела. (Отталкивает от себя гребни Мэйкон.)
      исправлю, клянусь. Все будет как прежде.
      Сцена 3
      Неделю спустя. Жаркий летний вечер. Уилл сидит около амбара, сбивая цепь. Теперь и он отпустил усы. Входит Мэйкон.
      МЭЙКОН: Ты закончил?
      УИЛЛ: Нет еще.
      МЭЙКОН: Вечная жара. Лето почти кончилось, а дождя так ни разу и не было. Никакого облегчения.
      УИЛЛ: Мне кажется, ты слишком гоняешь быка. Ему больше отдыхать нужно. Больше пить.
      МЭЙКОН: Нам поля распахивать надо.
      УИЛЛ: Если бык заболеет, мы уже ничего не сможем делать.
      МЭЙКОН: Чего ты хочешь? Нам банк прямо в затылок дышит. Когда ты ее закончишь?
      УИЛЛ: Не знаю.
      МЭЙКОН: Мне она нужна к утру. Я не могу за нею гоняться, да еще и в поле работать. Да еще по такой жаре.
      УИЛЛ: Мне это не нравится.
      МЭЙКОН: А я не знаю, как еще удержать ее, чтобы не убегала. Она перекусывает веревки.
      УИЛЛ: А почему ее просто не отпустить?
      МЭЙКОН: Она мой друг, я должна ее спасти. Надо быть терпеливыми. Надо отучить ее от этих дикарских привычек. Она придет в себя со временем. Боже, ты выглядишь...
      УИЛЛ: Как?
      МЭЙКОН: Не знаю, старым, наверное.
      УИЛЛ: Может, это из-за усов.
      МЭЙКОН: А-а, да. У тебя... Ты отрастил усы. Я пойду в дом.
      Уходит. Уилл продолжает сбивать цепь.
      Сцена 4
      Месяц спустя. Жаркий осенний день. У хижины Уилла. Джек целится из своего шестизарядника во что-то за сценой. Стреляет. Промахивается.
      ДЖЕК: Черт. (Стреляет еще два раза. Промахивается по-прежнему. Это приводит его в ярость.) Черт, проклятье, черт возьми.
      Со стороны амбара появляется Мэйкон.
      МЭЙКОН: Куда это ты стреляешь?
      ДЖЕК: В карты. Я, бывало, пробивал их с тридцати шагов.
      МЭЙКОН: Хватит порох переводить. Дай сюда пистолет. (Джек оборачивается и целится в нее. Мэйкон подходит и отбирает у него оружие.) Ты меня больше не испугаешь.
      ДЖЕК: А я при виде тебя больше не улыбнусь.
      МЭЙКОН: У тебя тут для этого жена есть.
      ДЖЕК: Угу.
      МЭЙКОН (тихо, настойчиво): Между нами все кончено.
      ДЖЕК: Вчера ночью в амбаре ничего еще не было кончено.
      МЭЙКОН: Ну, а теперь - всч.
      ДЖЕК: Ты мне это давно уже говоришь. Я начинаю сомневаться в твоих словах.
      МЭЙКОН: Иди вычисти курятник. Отрабатывай хлеб.
      ДЖЕК: Я по-прежнему чую твой запах. (Обнимает ее. Та отвечает на объятие.)
      МЭЙКОН (с презрением): Я хочу от тебя избавиться. Почему я не могу избавиться от тебя? (Появляется Бесс. На ней синее платье, она босиком. Она прикована цепью к столбу за сценой. Мэйкон и Джек отрываются друг от друга. Бросают на нее короткий взгляд, прежде чем Джек уходит к амбару.) Где твоя обувь? Нужно носить обувь. Мы все тут обутыми ходим, и нужно вуаль носить, чтобы лица не было видно. Эта татуировка неприлична. Люди на нее косятся. (Входит Уилл. Он очень угрюм.) Уилл! Уилл, ты вернулся. Как все прошло? Нехорошо? Не очень хорошо? Как? А? Скажи! Да скажешь ты, наконец?!
      УИЛЛ: Они не хотят продлевать вексель. Они забирают плуг со стальным лемехом и колючую проволоку. Хотят отобрать лошадей, кабанчиков, мулов, даже быка нашего. Все, что мы оставили как залог.
      МЭЙКОН: А на что же мы жить будем? Последних два года засуха была.
      УИЛЛ: Не хотят они ничего про засуху слышать.
      МЭЙКОН: Я поеду в город. Сама со всем разберусь. У тебя никогда ничего не получается. Ты неспособный. Надену шляпку и перчатки. Я все улажу. (Уходит в хижину.)
      УИЛЛ (Бесс): Я понимаю, почему ты хочешь сбежать. Я бы тебя сам отпустил, да ключ у нее. Что же до меня, так я сам не уверен, почему остаюсь. Не знаю, чего я жду. Она иногда бывала со мною милой, очень недолго. Теперь уже нет. Я теперь и не знаю, на что надеюсь. В смысле, на будущее.
      Из хижины выходит Мэйкон в шляпе и перчатках. Несет башмаки и вуаль Бесс.
      МЭЙКОН: Заложил повозку?
      УИЛЛ: Нет еще.
      МЭЙКОН: Так заложи. (Уилл уходит в сторону амбара. В течение всего монолога Мэйкон надевает на Бесс башмаки и вуаль.) Уилл Кертис очень банальный человек. В самом деле, любой, кто станет тратить деньги на стеклянный глаз, мне смешон. Вот увидишь, я зайду в этот банк, а выйду с кредитом под ветряную мельницу, двухкорпусный плуг и двадцать мотков колючей проволоки. Великое изобретение - колючая проволока. Держит то, что хочешь, внутри, а все остальное - снаружи. Ну вот, так-то лучше. Хорошо смотрится это синее платье. Ты в нем мило выглядищь. Я многим пожертвовала, только чтоб его тебе купить. Я хочу, чтоб ты была счастлива. Я бы сняла и эту цепь, если б ты только осталась. Ты останешься? Бесс. Бесс. (Пауза.) Ну поговори со мной. Я же знаю, что ты можешь. (Пауза.) Не хочешь. Ну ладно. Я принесу тебе маргариток, если встречу у дороги.
      Уходит. Бесс яростно дергает цепь, свирепо сражается с нею, колотит по ней. Стонет от невыносимого отчаянья и, в конце концов, изможденная, опускается на землю. Со стороны дороги за амбаром входят Джек и профессор Элмор Кроум, внушительный на вид молодой человек. Джек в руке держит деньги.
      ДЖЕК (показывая на Бесс): Вот она, Это она и есть. Валяйте. Смотрите. (Снимает с нее шляпку с вуалью.)
      ЭЛМОР: Почему она посажена на цепь?
      ДЖЕК: Нам приходится удерживать ее, чтобы она не вернулась к дикарям.
      ЭЛМОР: Понимаю. Миссис Флэн?
      ДЖЕК: Я не сказал, что с нею можно разговаривать. (Элмор вручает Джеку еще одну купюру.) Ладно. Но она не отвечает.
      ЭЛМОР: Здравствуйте, миссис Флэн. Я профессор Элмор Кроум. Для меня большая честь с вами познакомиться. Я читал в афише о том, как жестоко вас похитили. Что за поразительный подвиг - пережить такое испытание. Вы замечательная женщина. Я преклоняюсь перед вашей силой и мужеством.
      ДЖЕК: Она не понимает ничего, что вы говорите.
      ЭЛМОР (протягивая еще деньги): Еще одно слово.
      ДЖЕК (принимая деньги): Валяйте.
      ЭЛМОР: Я только... я только очень хочу услышать о пережитом из ваших собственных уст. Я надеюсь, что мы вместе сможем написать книгу. Книгу, которая поможет другим избежать подобных ужасов.
      ДЖЕК: Написать книгу. Она же ни слова не произнесла с тех пор, как ее привезли обратно. (Сочувственно.) Она лишь жалкий образец.
      ЭЛМОР: Я знаю, что люди захотят о вас прочесть. Люди во всем мире. Я уверен, вам есть о чем рассказать. Сколькими приключениями можно поделиться. Должно быть, вы столько всего знаете об индейских обычаях. Об их жизни; об их коварстве.
      ДЖЕК: Ну все, хватит. (Бесс смотрит прямо в глаза Элмору. Тот отвечает на ее взгляд.) Я сказал, пора идти.
      ЭЛМОР: Всего хорошего, миссис Флэн. Если по всей правде, то я должен сказать, у вас самый смелый взгляд, что я встречал в своей жизни. (Джек и Элмор поворачиваются, чтобы уйти.)
      БЕСС: Не...
      ЭЛМОР (остановившись): Что?
      БЕСС: Уходи.
      ЭЛМОР: Да.
      БЕСС: Я знаю. Знаю коварство. Я могла бы написать книгу. Большую книгу. Об одном коварстве.
      ЭЛМОР: Отлично. Отлично.
      Сцена 5
      Два месяца спустя. Двор перед хижиной Уилла. Уилл выбегает на сцену. Он тяжело дышит. В его глазах застыла беда. Останавливается, садится и прячет лицо в ладонях. Из хижины появляется Джек, неся кувшин холодного пунша и две оловянные кружки.
      ДЖЕК: Доброе утро, Уилл. Ну, как оно все?
      УИЛЛ: Пшеница вся погорела. Никак не спасти. А бык только что свалился прямо в пыль. Он жив, еще бьется, но подняться уже не может. Можно попить? Пересохло все.
      ДЖЕК: Я этот напиток приготовил для профессора и Бесс. Им всегда очень пить хочется, когда они свою книгу пишут.
      УИЛЛ: Да мне отхлебнуть чуть-чуть.
      ДЖЕК: Извини.
      Из полей появляется Мэйкон. Она тащит на себе вязанку увядшей кукурузы. Она вся охвачена безумным неистовством.
      МЭЙКОН: Господи. Боже. Бык. Как он смотрит. Боже, как он страдает. Ты взял пистолет?
      УИЛЛ: Нет еще.
      МЭЙКОН: Так возьми же. Пристрели его! Убей его! Мозги ему выпусти! Я не могу этого выносить! Он смотрит на меня, как будто я ему что-то должна!!! (Уилл уходит в хижину за пистолетом.) Где ты был вчера вечером?
      ДЖЕК: Я не пришел.
      МЭЙКОН: Я тебя ждала.
      ДЖЕК: Я не мог сбежать.
      МЭЙКОН: Почему?
      Слышно, как Бесс поет "Где-то в долине".
      ДЖЕК: Из-за нее.
      МЭЙКОН: Из-за нее.
      ДЖЕК: Ага.
      МЭЙКОН: Ты остался с ней?
      ДЖЕК: А что мне было делать? Она моя жена.
      Входят Бесс и Элмор. Бесс несет зонтик. На ней накидка и новые туфли. Вуали нет. Видны ее татуировки. У Элмора блокнот и карандаш. Он постоянно делает пометки.
      ЭЛМОР: Что у вас за голос! Как у ангела!
      БЕСС : Всякий раз, когда оглалы водружали скальпы на шест и грозились убить меня, я им пела. Они падали на колени и слушали, как я пою, завороженные, точно очарованные волки. Оттова, их главный, дарил мне бусы; другие давали желуди, семена, земляные орехи, перья. Любые сокровища, которыми владели, только бы я одарила их своим пением.
      ЭЛМОР: Поразительно. Эта история наводит на размышления. О, очень хорошо, пунш! Пожалуйста, подайте миссис Флэн стакан. Я уверен, в горле у нее пересохло.
      Джек обслуживает их, затем держит зонтик Бесс, чтобы на нее падала тень.
      БЕСС: Ох нет, не надо. Я ведь часто месяцами ходила без единой капли воды, пока была в плену.
      ЭЛМОР: Изумительно. Как же вы остались живы?
      БЕСС: Я все время жевала веточки, чтобы не пересныхало, или искала дикие плоды, которые растут там в изобилии. (Тихонько насвистывает.)
      ЭЛМОР: Вы поразительное создание. Как вообще человек может выдержать такие лишения?
      МЭЙКОН: Ей виделась я.
      ЭЛМОР: Что?
      МЭЙКОН: Ей виделась я.
      Из хижины выходит Уилл с пистолетом.
      УИЛЛ: Мэйкон, я взял пистолет.
      МЭЙКОН: Подожди.
      УИЛЛ: Я... я пойду пристрелю быка. Это нужно сделать. Он мучается. (Направляется в сторону поля.) Ты со мной не пойдешь?
      МЭЙКОН: Иди сам пристрели.
      УИЛЛ: Нужно будет, чтобы кто-нибудь помог мне его забить. Джек, поможешь?
      ДЖЕК: Профессор платит вам за наш стол и постой. Я тебе не батрак.
      УИЛЛ: Я... бык... я... (Уходит.)
      МЭЙКОН: Бесс, расскажи профессору, как я тебе виделась, когда ты была в плену.
      БЕСС: Я о тебе думала. Я думала обо всех своих любимых дома.
      ЭЛМОР: Должно быть, это было невыносимо... ваша скорбь.
      БЕСС: Это правда, я страдала. Но я приехала сюда, опьяненная лихорадкой запада. Я хотела увидеть слона. Поохотиться на слона. Бах! Бах! Бах! Я наслаждаюсь беспредельностью всего этого! Привкусом дикости!
      ЭЛМОР: У меня от вас аж дух перехватывает. С какой силой вы говорите своим простым, неприкрашенным языком. Когда выйдет ваша книга, обязательно надо будет отправить вас читать лекции по лицеям. Что за сенсацию вы произведете.
      БЕСС: Вы мне льстите, в самом деле.
      МЭЙКОН: Господи Боже мой, еще как. Только представьте себе Бесс на большой сцене, перед полным залом людей. Такую робкую малютку. Да она умрет от испуга. Вам нужен тот, у кого к таким вещам настоящие способности есть. Знаете, я как-то раз изображала .Деву Марию в живых картинах на Рождество. У меня было такое святое лицо, оно неземным сияло. Я плакала настоящими слезами, когда трактирщик сказал нам, что на его постоялом дворе для нас нет комнаты.
      ЭЛМОР (после паузы): Мне кажется, солнце здесь очень яркое. Не пойти ли нам лучше в ивовую рощицу у пруда?
      БЕСС: Да. Я расскажу вам об ужасных адских гончих, которых вытатуировали у меня на лице острыми палочками, макая их в сок растений и тонкий порошок, натертый из мягких синих камней.
      ЭЛМОР: Чудовищные дикари. Безбожники, повинные в бессмысленной кровавой бойне. (Элмор и Бесс уходят.)
      МЭЙКОН: На мне было синее платье, когда я была Девой Марией. Синее на мне смотрится хорошо. Мой лучший цвет, хоть я этого тогда и не знала.
      ДЖЕК: В тебе что-то изменилось. Ты звездочки с башмаков потеряла. Раньше ты везде бегала, куда б ни пошла.
      МЭЙКОН: Ну а сам-то? На себя посмотри. Пунш подаешь, зонтик таскаешь, гнешься да кланяешься.
      ДЖЕК: Я делаю то, что делаю.
      МЭЙКОН: Пиявкой присосался.
      ДЖЕК: Отдай мне обратно то кольцо, что я тебе дал, ладно? Я хочу подарить его своей жене.
      Слышится выстрел за сценой.
      МЭЙКОН: Возьми. На, забирай. (Швыряет ему кольцо. Слышится второй выстрел.)
      УИЛЛ (из-за сцены): Боже, он еще жив. Мэйкон! (Третий выстрел.)
      ДЖЕК: Между нами все кончено.
      УИЛЛ (из-за сцены): Мэйкон! Он на меня смотрит.
      МЭЙКОН: Я добью его. Хорошо, все кончено. Хорошо. Я его убью. Прикончу. Я все сделаю?
      Уходит. Джек смотрит ей вслед. Подбирает кольцо. Подбрасывает его в воздух и направляется за сцену. Пока он движется навстречу Бесс и профессору, слышится последний выстрел.
      Сцена 6
      Следующая весна. Уилл сидит один во дворе. Бесс и Элмор вместе в хижине Уилла. Элмор роется в портфеле, вынимая письма, контракты, иллюстрации и т.д. Бесс помахивает в воздухе чеком.
      ЭЛМОР: Феноменально. Ваша книга феноменальна!
      БЕСС: Я на золотую жилу наткнулась!
      ЭЛМОР (глядя на листок с цифрами): Ошеломляюще. Никто не может поверить!
      БЕСС: У меня должна быть ручная певчая птичка! Мы будем с нею петь дуэтом! Продано больше шестидесяти тысяч! О, и еще надо огромную арфу с золотыми херувимами, и ледяной дворец, чтобы ее там хранить.
      ЭЛМОР: Все, что вашей душе угодно. (Бесс поет.) Теперь у меня тут есть кое-какая корреспонденция, требующая вашего внимания.
      БЕСС: Да, да, продолжайте; продолжайте.
      ЭЛМОР (подавая письмо): Президент по делам индейцев желает отобедать с вами в Белом доме в день вашего приезда в Вашингтон.
      БЕСС: О, восхитительно. Я в восторге. Как захватывающе! Надеюсь, никакой свинины подавать не будут?
      ЭЛМОР: Нет, разумеется нет. Я предупрежу их о ваших желаниях. Всю свинину исключат. Вот запрос от актера, драматурга и управляющего театром Диона Букико. Он хочет инсценировать вашу книгу.
      БЕСС: Дион Букико? Кто это?
      ЭЛМОР: Он очень знаменит.
      БЕСС: О, тогда ладно, я согласна.
      Входит Джек, неся какой-то багаж. Он сбрил усы.
      ЭЛМОР (протягивая ей иллюстрацию): Вот ваш портрет, который мы хотим поместить во втором издании.
      БЕСС: Ох, Господи.
      ЭЛМОР: Я нахожу, что здесь вы очень чувствительны, однако ощущается какая-то затаенная внутренняя сила.
      БЕСС: Хмм. У меня глаза слишком близко сидят. Волосы у меня прекрасные, а вот глаза посажены слишком близко. (Джеку.) Ты не согласен?
      ДЖЕК: Нет.
      БЕСС: Но ведь они ближе, чем у обычного среднего человека, что скажешь?
      ДЖЕК: Не знаю. Нет.
      БЕСС: Ну, а как ты думаешь, насколько близко должны сидеть глаза среднего человека?
      ДЖЕК: Не знаю.
      БЕСС: Тогда и не надо высказывать своего мнения о том, в чем ты совершенно глуп.
      ДЖЕК: Хорошо.
      БЕСС: Не поддакивай. Хватит таскать чемоданы - уложи их в экипаж. Нам не хочется опаздывать на поезд. (Джек уходит в другую комнату.) Нам в самом деле надо с ним возиться?
      ЭЛМОР: Разумеется, решение зависит только от вас, но я боюсь, что страдающий, обожающий вас муж отлично будет давить на чувствительность.
      БЕСС: Да. Ну что же. Справлюсь.
      ЭЛМОР: Хорошо. Отлично. Теперь, согласно вот этому расписанию, в нынешнем сезоне вы прочтете до ста пятидесяти лекций. Вам одни только лекции должны принести двадцать пять тысяч долларов.
      БЕСС: Ангелы поют, дьяволы танцуют.
      ЭЛМОР: Антрепренер вашего турне - мистер Уильям Саттон. Это весьма преуспевающий земельный спекулянт, глубоко преданный идеям продвижения на запад и явленной судьбы. Он бы хотел, чтобы вы подписали этот контракт о том, что согласны освещать с трибуны некоторые философские взгляды.
      БЕСС: Философские взгляды? Я не уверена, что они у меня вообще имеются. А ну-ка, позвольте, я взгляну на эту бумагу.
      Берет контракт и внимательно его читает. На площадку перед хижиной выходит Мэйкон. Замечает Уилла.
      МЭЙКОН: Изъятие. Изъятие. В одно это слово они вцепились, как стая больных собак. Они отбирают у нас дом. Ничего нельзя сделать, пока они не получат пятьдесят долларов. Пятьдесят долларов. Я спросила у рыжебородого, примет ли он в счет частичного погашения долга картошку. А он так захохотал надо мной, как будто я свежий анекдот.
      УИЛЛ: Говорил я тебе, что так и выйдет. Здесь все кончено. Нам надо идти куда-нибудь в другое место. Начинать заново.
      МЭЙКОН: Да я лучше придушу себя вот тут, у всех на виду.
      В хижине Джек входит с чемоданами. Направляется к двери хижины. Бесс останавливает его.
      БЕСС: Джек, не забудь вон ту корзинку - я сложила туда еды нам в дорогу.
      ДЖЕК: Здорово. А что там?
      БЕСС: Кукурузные лепешки.
      Джек кивает, берет корзину и выходит из хижины во двор. Его замечает Мэйкон.
      МЭЙКОН: Джек, куда это ты?
      ДЖЕК: За нами приехал профессор. Книга Бесс разлетается, как искры от пожара. Мы едем читать лекции. Мы стали важными людьми.
      МЭЙКОН: Вы уезжаете прямо сейчас?
      ДЖЕК: Точно.
      МЭЙКОН: И надолго вы уезжаете?
      ДЖЕК: Навсегда, надеюсь.
      МЭЙКОН: Боже. Как же я останусь жить в этой огромной пустыне совсем одна?
      ДЖЕК (показывая на Уилла): У тебя ведь еще он есть.
      МЭЙКОН: Да-а. Послушай, Джек, у меня несчастье. Мне нужно пятьдесят долларов, чтобы спасти хозяйство.
      ДЖЕК: Нет у меня никаких денег.
      МЭЙКОН: А ты не поговорил бы с Бесс ради меня? Может, замолвишь словечко?
      ДЖЕК: Сама с ней разговаривай. Она твоя подруга.
      МЭЙКОН: Правильно. Ты прав. Она мой друг. Я для нее много сделала. Очень много. До свиданья, Джек.
      ДЖЕК: Прощай, Мэри Кей.
      МЭЙКОН: Я всегда буду помнить, что у тебя были очень красивые глаза. (Джек уходит. Уилл смотрит прямо перед собой, пытаясь понять, почему ему все равно, убьет он этих людей, или нет. Мэйкон входит в хижину. Уилл уходит.) Бесс. Мне нужно поговорить с тобой. Это касается личных обстоятельств. Добрый день, профессор.
      ЭЛМОР: Да, это... добрый день, миссис Кертис. (Встает и выходит во двор.)
      МЭЙКОН: Я слыхала, ты уезжаешь. Снялась с места. У тебя все, наконец, вышло по-крупному.
      БЕСС: Похоже, что так.
      МЭЙКОН: У меня нет к тебе зависти. Я видела - это должно было случиться. Люди падки на рассказы о зверствах. Они их все время читают в дешевых книжках. А тут приходчшь ты и рассказываешь им все по-настоящему, как было на самом деле. У тебя даже отметины остались в доказательство. Люди повылазят из своих домой и набьются в большие залы, только чтоб на эти отметины поглазеть. На татуировки эти. Люди расцветают при виде уродов.
      БЕСС: Что ж, я рада, что ты мне не завидуешь.
      МЭЙКОН: Нет. Чего ради?
      БЕСС: Ничего. Просто я думала, что это ты хотела написать книгу, роман. Ты ведь говорила об этом. Но это, наверное, больше пустые мечты, детская фантазия. Не стоит принимать всерьез.
      МЭЙКОН: Было время, я думала написать книгу. Я собиралась описать свои приключения.
      БЕСС: Так у тебя их, наверное, просто никогда не было, правда?
      МЭЙКОН: Были кое-какие. Со мною кое-что бывало.
      БЕСС: Однако, не так уж и много.
      МЭЙКОН: Ну, шрамов на лице у меня никогда не оставалось.
      БЕСС: А хотелось бы?
      МЭЙКОН: Чего ради?
      БЕСС: Ради того, чтобы, ну, может быть, стать... замечательной. Но ничего не вышло. Ты ждешь чего-то десятками лет. Ты осела, остепенилась и больше не мечтаешь. Я вижу, как тебе не дает покоя то, что ты не можешь сравниться со мной. С Бесс Джонсон, женщиной, которая пережила пять лет приключений в плену у индейцев, которая вернулась и написала лучшую книгу столетия, и которую обожают толпы людей по всему миру.
      МЭЙКОН: Ты меня не обманешь. Я знаю, как тебе все это удалось. Тебе виделась я. Ты украла у меня. Ты украла меня. Я показала тебе, как ходить, как разговаривать, как драться и мечтать. Это я должна была написать ту книгу. Люди должны были рваться, чтобы встретиться со мной; поговорить со мной. Я настоящая, а ты - просто разбавленная рохля. Эти индейцы не ту женщину украли.
      БЕСС: Точно говоришь?
      МЭЙКОН: Да, точно.
      БЕСС: Ну, так может быть, еще не поздно. Может, у тебя еще есть шанс. На, возьми этот нож. Возьми чернила. Давай. Разрежь себе все лицо. Залей чернилами. Давай, стань мной, если считаешь, что получится. Если думаешь, что ты такая храбрая. Я позволю тебе стать мной. Можешь сделать мое турне за меня. Люди будут вскакивать на ноги и рваться к тебе. Валяй. Оглалы радуются, когда ранят себя. Они делают это, чтобы молиться. Чтобы отпразднорать скорбь. Давай, ну же - празднуй, радуйся, что же ты - все дело в одном твоем лице.
      МЭЙКОН: Бесс, прошу тебя. Я всегда о тебе заботилась. Всегда.
      БЕСС: Тогда сделай так. Режь. На куски; все на куски.
      МЭЙКОН: Всегда заботилась.
      БЕСС: Тогда сделай. Режь. Давай.
      Мэйкон берет нож, затем опускает его.
      МЭЙКОН: Не собираюсь я себя резать. Не хочу всю жизнь в шрамах ходить.
      БЕСС (после паузы): Да. Слишком велика цена. А ты стала такой жалкой, что считаешь каждое яйцо, монету или сухарь. (Начинает надевать шляпку и перчатки.)
      МЭЙКОН: Я знаю, что мы друг другу не нравимся. Раньше мы были друзьями. Но нас как-то развело. Однако, ты ведь должна признать, ты не можешь не видеть - ты мне кое-чем обязана.
      БЕСС: Сколько я тебе должна?
      МЭЙКОН: Ты... ну, ты должна мне... пятьдесят долларов. По меньшей мере, пятьдесят долларов. Я давала тебе башмаки, когда у тебя не было обуви, и еду, и кофе, и одежду, и крышу над головой. Я даже приносила тебе синие ленты и синее платье. Все, что твоей душе угодно было, я тебе давала.
      БЕСС: Может быть, тебе это никогда не приходило в голову. Может, ты никогда не понимала, что людям не нравится быть обязанными. Они терпеть не могут вечно нуждаться и быть в долгу. И довольно скоро они начинают злиться на тех, у кого брали.
      МЭЙКОН: Да. Я это знаю. Ты всегда на меня злилась.
      БЕСС: Да, наверное да, и я не хочу, чтобы ты злилась на меня. Поэтому давай считать, что мы квиты.
      МЭЙКОН: Но мне они непременно нужны. Пятьдесят долларов. Мне они нужны, чтобы спасти хозяйство. Меня вышвырнут из дома прямо на пыльную дорогу. Ты не можешь со мной так поступить.
      БЕСС: Милая, да я бы крылышки у ангелов пообрывала, если б думала, что они помогут мне взлететь.
      Выходит из хижины во двор. Мэйкон идет за ней следом.
      МЭЙКОН: Ты у меня в долгу! Ты мне должна! Ты не можешь отказывать мне в том, что мое! Я кормила тебя зелеными сухарями; я расчесывала тебе волосы; я учила тебя свистеть!
      ЭЛМОР: Вы готовы?
      БЕСС: Да.
      ЭЛМОР: Вы прочли контракт?
      БЕСС: Они хотят, чтобы я потребовала немедленного уничтожения всех индейских племен.
      ЭЛМОР: Верно.
      БЕСС: С этим проблемы не будет. Только распорядитесь, чтобы всюду, куда бы мы ни приехали, меня бы встречала корзинка с золотыми тюльпанами. Это мои любимые цветы, тюльпаны.
      Бесс и Элмор уходят, а Мэйкон кричит им вслед.
      МЭЙКОН: Воровка! Грабительница... воровка! Тюльпаны - мои! Они принадлежат мне! Это я видела картинку! А не ты! (Входит Уилл с повязкой на глазу и ранцем в руках.) Господи, Уилл. Господи. Она не захотела дать мне денег. Она ничего не захотела мне дать. Она ведь в долгу у меня. Она это знает. Я была ей другом. Боже, так бы ее и убила. Башку бы ей оторвала и скормила мозги бешеным крысам. Себялюбивая, мстительная, чванливая, бессердечная индейская щлюха.