«Что ждет меня в Кастилии? Возможна, когда я возвращусь и переговорю с родителями, я вернусь сюда… к Алис». Его любовь к ней проявилась в радостном, не испытанном им прежде вожделении юности. Но было ли – jto настоящим партнерством – таким, что создало постоянные крепкие узы Бенджамина и Серафины? Он мечтал, чтобы у него семейная жизнь сложилась так же, но часто сомневался, сможет ли найти себе такую пару. Анне, безусловно, пришлось смириться с гораздо меньшим.

– У тебя тревожные мысли, – сказала Алия, откладывая свое рукоделие. – Это оттого, что охотники за золотом моего брата гак мало нашли его для твоего адмирала?

Он улыбнулся и покачал головой, отвечая на таинском языке:

– Нет. Я видел богатство этой земли, людей, зерно, видел величественные юры и реки. Люди здесь могут жить и процветать в мире. Им нужны только инструменты и желание работать, а не золото.

– Значит, ты соскучился по своей семье? Алия увидела, что лицо его стало еще более задумчивым.

– Да, родители мои стареют, а сестра несчастлива в замужестве. Мой брат, так же как и я, временно живет вдалеке от дома. Да, я скучаю по ним.

– Но у тебя нет жены, – сказала она дрожащим от неуверенности голосом, хотя он несколько раз говорил ей, что не женат. – Ты отправишься опять на небо, когда адмирал придет сюда?

В голосе ее слышались одновременно ревность и грусть. Аарон почувствовал, как его снова одолело старое чувство вины: он взял ее за руку и поднял с земляного пола.

– Я говорил тебе, что мы поплывем по морю. Мы не отправимся на небо. Мы люди, а не боги. Алия, мы такие же грешные и смертные.

Она терпеливо ждала, понимая, что он не хочет отвечать ей.

Вздохнув, он добавил:

– Да, Алия, мне придется вернуться в Кастилию с доном Кристобалем.

– Навсегда? – спросила она, начиная надувать свои пухлые губы.

Навсегда – это еще долго, – с ленивой улыбкой ответил он, протягивая к ней руку. – Давай не будем считать время, пока адмирал не прибудет сюда.

Она со страстью кинулась к нему в объятия. Позже, когда наступил вечер, Алия приготовила еду, которая состояла из хлебного дерена кассавы. Усевшись на табурете, она терпеливо счищала кожуру с хлебного дерева кусочком острого кремня. Горькие корни, очищенные, выжатые и разрезанные на мелкие кусочки, потом запекались, как без дрожжевой хлеб, и эта еда была значительно вкуснее, чем корабельные сухари. Возле их бохио на углях медленно жарилось плотное белое мясо игуаны. Не затрачивая особых усилий на охоту и рыболовство, мужчины-таинцы тщательно ухаживали за зерновыми, что выращивали женщины. Из-за теплого круглый год климата сажать и сеять можно было дважды в год. Природа здесь была необыкновенно щедра.

Аарон лежал в гамаке, раздумывая, как бы он мог жить здесь, среди этих людей. Конечно, прежде всего ему надо будет вернуться в Севилью и объяснить родным свой выбор. Матери будет трудно расстаться с ним, но он почему-то думал, что отец поймет его. Аарон потихоньку засыпал, мечтая о том, что когда-нибудь он привезет свою семью сюда и покажет им чудеса индийских островов. Потом перед ним возникла нимфа с каштановыми волосами, стоявшая возле Бенджамина.

Он очнулся от грез, услышав голос младшего брата Алии, который взволнованно звал его. Аарон выпрыгнул из гамака: навязчивый сон окончательно улетучился, ибо перед ним предстал четырнадцатилетний мальчик. Каону был стройный, тонкокостный, чертами лица напоминал певчего. Он был слишком нежный, похожий на девочку, и только массивное золотое кольцо у него в носу нарушало гармонию его черт.

– Что случилось?

– Твой ад-ми-рал, – тщательно выговаривая иностранный титул, произнес мальчик. Он возвращается! – Лицо юноши расплылось искренней радостной улыбкой. – Его огромные каноэ видели на севере реки всего в нескольких милях отсюда. Мой брат Гуаканагари готовится встречать его – Изо всех сил стараясь сохранить достоинство, он сумел удержаться лишь от того, чтобы не подпрыгивать от возбуждения.

Касик оказывает моему адмиралу великую честь, Каону, – ответил Аарон, натягивая на себя рейтузы, рубашку и башмаки, а затем пристегивая ремень и меч. Колона наверняка приведут в ужас новые привычки его маршала. Аарон носил лишь маленькую набедренную повязку, защищавшую его от любопытства туземцев, которых в высшей степени изумляло и озадачивало его обрезание. Европейская одежда сейчас казалась для него жаркой и стесняющей движения. Весь потный, он вышел из бохио я вместе с Алией направился на центральную площадь деревни.

Площадь служила местом сбора для военных советов, празднеств, а также грубых и веселых игр в мяч, которые любили таинцы. И вот теперь несколько дюжин высокопоставленных туземцев ожидали касика. Каждый был разукрашен краской по всему телу, с перьями в волосах и тяжелыми золотыми и медными браслетами, украшавшими их руки и ноги. У Гуаканагари в нос было вдето кольцо из чистого золота, а на шее висел тяжелые кулон, который символизировал его ранг касика провинции. По меньшей мере, от двадцати до тридцати местных правителей на сто миль вокруг подчинялись власти молодого вождя.

Гуаканагари сел в искусно сплетенный из волокон конопли паланкин, украшенный раковинами, костями, кусочками золота и меда, а также звякающими колокольчиками для соколиной охоты, которые для торговли привез флот Колона. С полдюжины молодых мужчин, специально отобранных для оказания такой чести, подняли деревянные жерди и вознесли своего касика. Он махнул рукой Аарону: – Пожалуйста, пойдем с нами приветствовать твоего адмирала. Ты, который так хорошо выучил наш язык, будешь говорить за меня.

– Ты оказываешь мне честь, Гуаканагари, – с улыбкой ответил Аарон. – Многие из твоих людей, гораздо лучше выучили кастильский, чем я таинский.

– Ты слишком скромничаешь. Однако пойдем, посмотрим, выучили ли мои люди, которые находились на великих каноэ, твой язык так же, как ты наш.

Алия выступила вперед:

– Я буду наблюдать, как идет подготовка к большому празднику в честь твоего адмирала.

Аарон поднес ее руку к губам:

– Он будет очень этому рад.

Когда собравшиеся для встречи подошли к бухте, «Саята-Мария» и «Нинья» зазвонили в колокола, отмечая этим прибытие шлюпки адмирала к берегу.

С присущим ему чувством собственного достоинства Колон прошествовал через мелкие буруны в сопровождении Винсенте Пунсона и группы офицеров и моряков. Кристобаль осмотрел Аарона, который возглавлял процессию несших паланкин с касиком мужчин. На лице адмирала выразилось изумление.

– Ты становишься темнее, чем твои индейцы, мой друг.

Ослепительно белая улыбка сверкнула на бронзовом лице Аарона.

– Я боюсь задеть твои чувства, но солнце прикоснулось устами ко всему моему телу. Мне нравится, как одеваются таинцы.

– Тогда нам придется тайно увести тебя на корабль, а то ты станешь настолько черным, что тебя захватят португальские работорговцы, как только мы вернемся домой.

Аарон обвел взглядом бухту.

– А где Мартин Алонсо и «Пинта»? Он заметил, как Винсенте залился краской от смущения еще до того, как заговорил Колон.

– Капитан «Пинты» отстал от нас еще двадцать первого октября. Мы потеряли след корабля и боимся худшего. – Светлые глаза адмирала потемнели от сдерживаемой ярости. Очевидно, он знал, что это было намеренным шагом, прямым неповиновением его приказам. – Мы поговорим об этом позже. А сейчас ты должен мне рассказать, чем завершилось здесь твое путешествие. У вождя есть золото? Он знает о великом хане на материке?

Аарон пожал плечами, чувствуя, что не может оправдать надежды своего друга. Он боялся, что эти надежды обречены на крах. Все, чего хотели их величества, – найти путь к быстрому обогащению, к золоту, жемчугам, специям – баснословному богатству Востока.

Эти люди не знают никакого материка, на котором резиденция хана, Кристобаль, – деликатно начал он. – По крайней мере, насколько я смог выяснить с тех пор, как приехал сюда, на их родном острове хана нет. Здесь есть Огромные богатства – плодородная земля, которую можно обрабатывать, дивные экзотические фрукты, которые сами собой растут на деревьях и кустах, реки изобилуют рыбой. Здесь есть немного золота, – добавил он, увидев, что лицо Колона помрачнело. – Я сам видел несколько мужчин из деревни Гуаканагари, которые вернулись из экспедиции с золотом. Они намывают его во внутренних реках. Все, что здесь есть, не такое изобильное, как описывал Поло, но зато здесь очень много дальних островов.

– Да, – ответил Колон, в раздумье потирая свежевыбритый подбородок. – Мы нанесли на карту сотни островов и следовали одной длинной береговой линии далеко на север отсюда. Я надеялся, что это будет частью материка, но обнаружил лишь людей, говорящих на одном языке с танинами. Они называют эту местность Кубой. Я назвал его Хуаной в честь инфанты. На то, чтобы составить карту Индий, могут уйти годы.

Луис Торрес, прибывший на борту другой шлюпки вместе с Хуаном де ла Косой и несколькими другими моряками, быстро подбежал к своему соотечественнику.

– Аарон! Как я счастлив видеть тебя! – сказал он на таинском.

– Я вижу, ты хорошо использовал таинца-толмача как учителя, – на том же языке ответил Аарон, хлопнув своего невысокого темноволосого приятеля по спине.

Луис улыбнулся таинцу, который путешествовал с ними. Аналу был таким же невысоким, как испанец, но более крепким, мускулистым. Квадратное, с грубыми чертами лицо туземца освещалось взглядом его умных проницательных темных и влажных глаз.

– Ты тоже хорошо выучил наш язык, – ответил Аналу на правильном кастильском, гордо улыбаясь, в то время как Аарон вежливо поклонился ему.

– Аналу был великолепным учителем и учеником. Он выучил начатки кастильского чуть больше, чем за два месяца. – Луис вступил на открытое принцев и принцесс королевского дома, пространство на берегу и со смехом добавил: – Я думаю, твой учитель немного приятнее, чем мой, везунчик! Где же милая Алия?

– В деревне. Подожди, пока не увидишь праздник в нашу честь и всю деревню. Может быть три тысячи человек. Улицы широкие и прямые, дома чистые и удобные. Еда… ну, в общем, подожди, – сказал Аарон Луису и адмиралу, которые наблюдали, как паланкин касика был церемонно опущен возле них на песок.

Аарон прошел и встал рядом со своим новым другом Гуаканагари, потом представил гостей касику, выступая главным переводчиком, которому помогали Луис и Аяалу. Через них касик и адмирал обменялись полным набором любезностей.

В ту ночь в деревне должно было состояться великое празднество.

Аарон проснулся, услышав крики на кастильском и таинском языках, которые эхом раздавались на огромной площади.

– Кораблекрушение!

Один из оставшихся кораблей затонул. Как это могло случиться?

– Мне надо пойти вместе с остальными и помочь нашему адмиралу. Алия, – сказал он, как только в их бохио ворвался Каону и описал разразившуюся ночью катастрофу.

Солнце уже начало расцвечивать на востоке небосклон нежным розовато-золотым светом.

Аарон одевался, все время чувствуя на себе взгляд Алии. Она ничего не говорила, только с несчастным видом ждала, пока он скажет ей, что собирается сделать. Он подошел к возвышению над полом, где они так часто занимались любовью. Наклонившись, Аарон взял обеими руками ее лицо и посмотрел ей в глаза. Крупные блестящие слезы скатились из уголков ее глаз. Он вытер их подушечками больших пальцев.

– Пожалуйста, не плачь. Я должен пойти и помочь Кристобалю. Я не знаю, каковы будут его планы из-за этого нового несчастья.

– У него будет план забрать тебя и увезти далеко от меня, чтобы ты никогда не вернулся, – горько ответила она.

– Я вернусь, Алия. Я клянусь моим Богом и земи твоих предков.

– Мои земи очень сильные, – слабо улыбнулась она, – но они не твои боги. У твоих людей много богов, а Христос, о котором говорит твой адмирал, не является Богом твоей семьи. Каким Богом белых людей ты кланяешься, Аарон?

– Я тебе достаточно много рассказывал о религиозных раздорах в Испании, чтобы сбить тебя с толку, – ответил он. – Я не уверен, что между ними есть особая разница. Его называют многими именами. Христиане говорят, что Он един в трех лицах – сам Христос, его Отец и Святой Дух. Мои предки зовут его Иегова, мавры называют Аллахом. Наверное, каждому народу он представляется как свой собственный. Я знаю только одно: никого нельзя насильно обращать из одной религии в другую. Мне не нравятся эти раздоры, которые лежат по ту сторону океана, Алия. Пусть христиане, евреи и мавры там сражаются. Я вернусь сюда, когда выполню там свой долг.

Сказав это, Аарон вдруг понял, что это правда; он знал, что когда-нибудь вернется сюда.

Когда они дошли до берега, подул легкий ветер. Но везде царил такой хаос, словно выл ураган. «Санта-Мария» села на мель, поникла, а огромные волны вздымались и методично ударяли корабль о твердый коралловый риф, пробивая дырки в деревянной обшивке. Насосы уже были отброшены, и тяжелая главная мачта срезана, чтобы сделать легче тонущий корабль. Адмирал лишь выигрывал время, чтобы расстроенная команда выгрузила свои вещи. Обе корабельные шлюпки сновали с берега на корабль с едой, оружием, бочонками вина и всем добром, что находилось на гибнущем корабле.

Аарон видел высокую фигуру адмирала на юте: он выкрикивал приказания бегавшим вокруг него морякам, что носили сундуки и бочки с середины палубы, а потом спускали их на поджидавшие внизу шлюпки. К этому времени несколько больших таинских долбленок присоединились к спасательной операции и тоже доставляли вещи на берег. Впрыгнув в одно из каноэ, Аарон взял весло и па-чал грести вместе с индейской командой, словно был рожден среди них.

Оказавшись на «Санта-Марии», он бросился к трапу и стал карабкаться по нему к раскачивающемуся юту.

– Черт побери, как это могло случиться?

Внезапно он заподозрил вражеский умысел и почувствовал вину за то, что остался в деревне, вместо того чтобы вернуться на корабль.

Колон, пролаяв приказ юнге, повернулся к нему и прокричал, перекрывая грохот:

– Эта куча дерьма, Коса, заснул на вахте! А парень, державший румпель, не знал, что мы сели на мель, пока борт не затонул достаточно глубоко. И даже тогда мы могли бы спасти корабль, но Коса и его люди не подчинились моим приказам вытащить шлюпки и канаты и бросить якорь, чтобы можно было вытянуть корабль с рифа. Вместо этого он и его баски погребли прямо к «Нинье». Винсенте отказался принять их на борт. Но к тому времени, когда он приказал им вернуться и послал собственные корабельные шлюпки нам на помощь, было уже слишком поздно. Течение сделало свое дело.

– Мне надо было быть здесь, – кляня себя, сказал Аарон. – Я должен был пригрозить застрелить Косу и его басков к чертовой матери, если они отказывались подчиниться.

Колон гневно пожал плечами:

– Коса был так напуган, что это ни к чему бы не привело. Мы бы только потеряли шлюпку из-за железного ядра нашей пушки. Я разберусь с ним попозже.

Соглашаясь с философским отношением к происшедшему своего командора, Аарон с усмешкой сказал:

– Вам все равно никогда не нравился этот большой корабль. Мы обойдемся и без него. Давайте все сложим на берегу, а потом проучим этих псов-мятежников.

К вечеру все вещи были благополучно доставлены на берег, в огромной мере благодаря помощи таинцев.

– Поганый способ праздновать день рождения нашего Господа, а? – пробормотал один юнга другому, выволакивая последний бочонок с вином на берег.

Услышав это, Аарон понял, что забыл о сегодняшнем Рождестве. Устав до предела, он прислонился к груде корзин и мыслями перенесся за океан. Интересно, что в этот день делают его родные? Без сомнения, посетили мессу в соборе вместе с друг ими добросовестными новыми христианами. Вдруг перед его глазами предстал образ Магдалены: её каштановые волосы покрыты кружевной белой вуалью, она преклонила колена возле его отца. Он покачал головой, чтобы развеять видение.

– Нам следует присоединиться к адмиралу на борту «Ниньи» после того, как все здесь закончено? – спросил Луис, прерывая размышления Аарона.

– Гуаканагари отнесся к нам с таким почтением, поэтому мы можем положиться на него, что наши люди и вещи будут в сохранности до нашего возвращения. Нам надо попросить его, чтобы он сопроводил нас на каравеллу и отужинал с адмиралом, – ответил Аарон.

Итак, молодой касик уселся на носу огромного каноэ, подплывающего к «Нинье». Едва знакомый с обязательными придворными любезностями. Колон принял его на борт со всеми церемониальными почестями, которые могли бы быть оказаны европейским монархам.

Упала ночь, и взошла луна. После долгих празднований и кутежа по поводу того, что все люди и провизия спасены, вождь таинцев и старейшины его деревни подготовились покинуть каравеллу. По молчаливому сигналу все отошли от Гуаканагари и Аарона, и двое высоких людей оказались одни на палубе.

– Сейчас вы уплывете далеко через океан, чтобы рассказать вашим великим правителям о нас. Я посылаю много хороших подарков, чтобы показать им дружелюбие таинцев, а также шестерых моих людей, чтобы они выучили ваши обычаи и объяснили наши вашим людям. В ответ я только прошу, чтобы ты вернулся ко мне, мой друг. Ты и твой адмирал. – Глаза Гуаканагари наполнились слезами, пока он говорил: таинцы были эмоциональным народом и не стеснялись открыто выказывать свою привязанность или печаль.

Аарон почувствовал, как у него самого перехватило горло.

– Мы вернемся. Разве мы не оставили вам в залог наших многих моряков и даже одного королевского придворного?

– Я буду хорошо охранять ваших людей и помогу им найти побольше золота. Они могут пойти высоко в горы вместе с моими людьми.

Аарон поднял брови.

– Пусть лучше они делают так, как твои люди – сначала посадят семена, что мы им оставляем, а когда они обеспечат себя едой, тогда пусть ищут золото. – Он поколебался, не зная, как высказать свои опасения. Он встретил взгляд молодого касика и сказал; – Я предупреждаю тебя. Люди моей расы зачастую хотят иметь больше, чем у них есть. – Он запнулся, так как в таинском языке не было слова, обозначающего жадность. – Не позволяй им забирать все золото, которое найдут твои люди. Тебе оно понадобится, чтобы вести торговлей, с другими людьми на Западе.

– У нас есть все, что нужно для приятной жизни. Желтый металл прекрасен, но так же прекрасно и пение. Он поднял маленький соколиный колокольчик и, улыбаясь, потряс его. – Мы будем смотреть за теми, кого вы оставляете из-за гибели огромного корабля. Желаю вам быстрого путешествия через великий океан. Мы будем молиться самым могущественным земи в нашем храме и трем богам, о которых говорит твой адмирал. Вы вернетесь к нам целыми и невредимыми.

– Оставляю свою любовь с тобой и Алией, мой друг, – сказал Аарон, обнимая Гуаканагари.

Над ними на юте стоял Колон, наблюдая, как касик и его люди отправляются назад в каноэ. На лице адмирала появилось встревоженное выражение, когда он увидел, как Аарон взбирается по лестнице.

– Ты мог бы остаться на «Эспаньоле», если бы захотел, – тихо сказал адмирал.

– Благодарю тебя за доверие, но Косе и кучке его трусливых псов необходим маршал, который станет следить за ними.

– Долг превыше всего, Диего? – с грустной улыбкой спросил Кристобаль. – Я ценю твою преданность. Честно говоря, путешествие домой без сопровождающих кораблей тревожит меня, даже если бы Косы и его басков не было на корабле. Нам предстоит нанести на карту еще много больших островов на востоке и в Атлантике. А может, еще появится и «Пиита»?

Тогда, я думаю, вам тем более потребуется маршал флота, – мрачно сказал Аарон. Он посмотрел на восток и добавил: – И кроме того, я расскажу своим родным об этом дивном месте. Адмирал понимающе кивнул:

– У меня интуиция старого моряка, Диего. Оба моих сына и еще не рожденные твои сыновья – когда-нибудь назовут эти острова своим именем.