Глава 15

Лисса, положив голову на плечо Джесса, глядела вверх, на постоянно изменяющиеся узоры из блестящих зеленых листьев на сверкающем лазурью небе. Кожа и волосы девушки еще не просохли после купанья в пруду, Лисса ощущала восхитительное спокойствие, как всегда после того, как они любили друг друга… и одновременно была напугана до смерти тем, что должна сейчас сказать Джессу.

Приехав сюда сегодня, Лисса старалась держать себя в руках и сохранять спокойствие, отчаянно нуждаясь в его любви, пусть это даже будет в последний раз. Особенно в последний раз.

Джесс тоже думал о другом, терзаемый собственными демонами, потому что знал — их идиллии вот-вот придет конец. Он чувствовал рядом ее тело, мягкое и теплое, так уютно прижавшееся к нему. Ее рука по-хозяйски лежала на его груди, такая бледная на темной коже. Он сжал ее ладонь и, неожиданно поднявшись, сел, глядя Лиссе в глаза.

— Ты так прекрасна, — медленно начал он, обводя кончиками пальцев изящные контуры ее лица. Лисса вжалась головой в его руку, молча поцеловала ладонь, умоляя не продолжать. Но Джесс, крепясь изо всех сил, все же выдохнул:

— Я знаю, ты подслушала наш с Маркусом разговор сегодня утром. Моя работа здесь закончена.

— Не нужно, Джесс, — запротестовала она. — Не стоит и дальше рисковать жизнью… Тебя могли убить.

— Совершенно верно, могли, — спокойно кивнул он. — Но не убили! А теперь мне пора.

Лисса с самого первого момента, как увидела Джесса, знала, что он не останется. Это был одиночка, человек без привязанностей, которого нельзя ни приручить, ни привязать к одному месту.

— Значит, пора прощаться, и ты уедешь, не оглянувшись? — спросила она.

«О, я оглянусь… буду оглядываться всю жизнь», — подумал Джесс, но сказал только:

— Ты с самого начала знала, что это должно кончиться.

— Но ты не обязан ввязываться в драки. Мог бы покончить с этим, — отчаянно-громко выкрикнула Лисса.

Лицо Джесса мгновенно стало замкнутым, словно он набирался мужества, чтобы уничтожить невозможные мечты.

— Все бросить и заняться разведением скота? По-прежнему считаешь, что твой па с радостью передаст мне «Джей Бар»? Очнись, Лисса! Раньше он меня в аду увидит!

— Я поеду с тобой — нам не обязательно оставаться в Вайоминге.

— Какое это имеет значение, куда мы уедем, если ты белая, а я — нет!

— Для меня подобные вещи значения не имеют! Я люблю тебя, Джесс Роббинс, и никогда не полюблю другого, — страстно воскликнула она.

— Ничего не выйдет, Лисса. Ты выросла в роскоши и довольстве. Твоя любовь скоро превратится в ненависть, — категорично, бесстрастно объяснил он и, протянув Лиссе руку, помог встать.

— Если ты покинешь меня, что мне делать? Выходить за Янси Брюстера?

Лисса вздрогнула от отвращения, ожидая, что Джесс повернется, взглянет ей в глаза, но тот по-прежнему, стоя к ней спиной, ответил:

— Нет. Лучше за Лемюэла Мэтиса. Он кажется довольно порядочным человеком.

Если бы он ударил Лиссу, ей и то не было бы так больно и страшно.

— После того, что у нас было, ты равнодушно отдаешь меня другому. Позволить ему… коснуться меня…

Голос изменил девушке; стараясь сдержать слезы, она отчаянно обхватила себя руками.

— То, что я хочу, роли не играет. Лисса, устало бросил он, нагибаясь и натягивая сапоги, по-прежнему отказываясь взглянуть на Лиссу.

— Самое меньшее, что ты можешь сделать, — повернуться лицом ко мне, к женщине, которую ты бросаешь.

Встряхнув головой, чтобы не заплакать, Лисса ощутила, как в душе ярким пламенем загорелась буйная неудержимая ярость.

Только сейчас Джесс исполнил ее просьбу и встретился взглядом с ее полными презрения глазами. «Черт бы взял Лиссу, она намеренно все усложняет».

— Ты сама решила отдать мне свою девственность, Лисса. Во всяком случае, не я начал первым гоняться за тобой!

Лисса едва не выпалила, что он наградил ее ребенком, но при этих жестоких словах закусила губу. Она лучше будет вечно молчать, чем снова унижаться перед этим высокомерным дикарем.

Джесс увидел, как от лица девушки отлила краска, а губы туго, до боли сжались. Она стояла перед ним, молчаливо-гордая, прямая, спокойная, хотя золотистые глаза блестели от слез. Джесс сотни раз проклянет себя за те гнусные обвинения, которые высказывал сейчас… но все же он знал, что повторит их еще и еще раз, чтобы покончить раз и навсегда. Лучше это, чем ее нескрываемая ненависть потом, когда захочет освободиться и жить своей жизнью.

Лисса поспешно схватила платье, охваченная неожиданным желанием поскорее прикрыться, не стоять перед ним обнаженной. Но в этот момент залаял Кормак, и над оврагом разнесся резкий металлический звук взведенного курка.

На краю откоса вырисовывался силуэт Маркуса Джейкобсона на огромном жеребце. Старик поднял винтовку, с неверящим ужасом глядя на дочь, которую застал наедине с наемником-полукровкой. На Лиссе не осталось ничего, кроме прозрачного белья, индеец был обнажен до пояса. Волосы обоих были влажными — видимо, после купания.

Маркус не мог, не хотел думать о том, что еще могло произойти между ними, а просто прицелился в грудь Роббинса. Кормак, помчавшийся было поздороваться с Маркусом, стоял сейчас между ним и Лис-сой в сконфуженном недоумении, глядя то на одного, то на другого.

Лисса бросилась к Джессу, заслонив его собой, обняла за шею.

— Папа, нет.

— Отойди от него. Мелисса, или, клянусь Богом, убью вас обоих.

Джесс оторвал ее руки и попытался отстраниться.

— Он имеет право, Лисса. Отойди, иначе можешь получить пулю, — мягко сказал он.

— Нет! Не позволю ему убить тебя, — всхлипнула девушка, прижавшись к Джессу.

— Одевайся и вон отсюда! — с холодной яростью приказал Маркус.

— Делай, как он сказал, — посоветовал Джесс, с силой отталкивая Лиссу.

Кормак, остававшийся до сих пор немым свидетелем, тихо зарычал на Джесса, но тут ух успокоился. Джесс спокойно стоял под прицелом Маркуса, понимая, какой убийственный гнев полыхает в груди этого сильного человека, бесстрастно встречая злобный взгляд холодных глаз, хотя знал, что сейчас умрет. Возможно, его гибель была неизбежной с той самой минуты, когда он появился в Шайенне и впервые увидел Лиссу Джейкобсон.

— Кончайте, Джейкобсон, — не повышая голоса, велел Джесс.

— Ты не можешь убить Джесса, папа! Я ношу его ребенка… твоего внука. Ты должен разрешить нам пожениться, — задыхаясь, выпалила Лисса, подбегая к отцу, который всю жизнь любил и баловал ее. Теперь же его жестокое лицо казалось высеченным из гранита. Но постепенно ее слова дошли до отца — девушка почти видела, как тот пытается справиться с захлестнувшим его бешенством. Он едва не выстрелил… в кого? В Джесса или в нее?

Маркус опустил винтовку с видом человека, проигравшего все в жизни. Высокий, сухощавый элегантный человек, казалось, на глазах превращается в дряхлую развалину.

— Ни один белый человек не позарится на твои объедки, Роббинс. У нее в животе индейское отродье. Тебе лучше дать ему свое имя. Что же до меня… Не желаю, чтобы ублюдок носил фамилию Джейкобсон.

Джесс на мгновение прирос к земле; потрясение было так велико, что он резко вздрогнул, словно старик и в самом деле нажал курок. Он перевел взгляд на Лиссу.

— Ты ничего мне не сказала!

Девушка гордо подняла подбородок, и Джесс заметил, что она нервно сглотнула перед тем, как заговорить…

— Я собиралась… пока ты не сказал. Но потом… Голос ее прервался.

Джесс с шумом выдохнул воздух и обратился к Джейкобсону.

— Я отвезу ее в Шайенн сегодня же вечером и женюсь.

Джейкобсон коротко кивнул, отвернулся, не удостоив единственного ребенка даже взглядом, и, подозвав Кормака, умчался.

Все еще сбитый с толку пес перевел глаза с Лиссы и Джесса на Маркуса, но когда никто не сделал попытки вмешаться, послушно затрусил за стариком.

— Можешь добраться до Шайенна? — с непроницаемым выражением лица осведомился Джесс.

— Я беременна, Джесс, а не инвалид, — горько бросила девушка.

— Тогда одевайся.

Он отвернулся и натянул рубаху, потом потянулся к кобуре, тщательно застегивая ее на поясе, пока Лисса приводила себя в порядок.

Ты бы просто стоял здесь и позволил пристрелить себя, обвиняюще прошептала она.

— Я уже говорил, он имел полное право. Я отнюдь не горжусь тем, что сделал, но, по крайней мере, готов платить.

Голос был таким же бесстрастным, как лицо. Даже если это означает женитьбу на мне?

Лисса дрожащими руками надела ботинки и вновь взглянула на Джесса. Тот был занят лошадьми и ничего не ответил.

— Или предпочел бы смерть от руки отца.

— То, что предпочел бы я, никогда не играло особой роли в моей жизни, Лисса, — устало сказал он, вручая ей поводья Литл Бита и, взяв ее за талию, без особых усилий поднял в седло и потом вскочил на Блейза.

Несколько часов они ехали молча. Теплый воздух позднего лета был напоен запахом сосны; вдалеке, на пастбищах блеяли телята, густая мелкая пыль поднималась от копыт коней, окутывая всадников, как мучное облако, когда Уксусный Джо делал лепешки. Лисса, сдерживая слезы, пыталась думать о будущем. Как они только поженятся, все уладится.

Свадьба… Она мечтала об этом дне с тех пор, как попала в Сент-Луис, представляя блестящего поклонника, дорогое обручальное кольцо, пышную церемонию венчания в лютеранской церкви Святого Стефана. Лисса оглядела пыльную юбку для верховой езды и ботинки. Прекрасный наряд для невесты… Но, посмотрев на чеканный профиль Джесса, она неожиданно поняла, что все эти безделушки не имеют значения — главное, что она выходит замуж за человека, которого любит… и который не желает ответить ей взаимностью.

Я заставлю полюбить себя, Джесс Роббинс, клянусь, что заставлю.

К тому времени, как они оказались в Шайенне, последние багровые золотые лучи исчезали за вершинами гор.

— Нужно снять номера в отеле, а завтра найти священника, — наконец выговорил Джесс, заслышав пьяные крики из салуна на окраине города.

Номера. Не номер. Лисса улыбнулась, заметив такое беспокойство за ее репутацию.

— Я знаю, где живет судья Спрэг. Он старый друг нашей семьи и может поженить нас прямо сейчас, — тихо ответила она.

— Куда ехать?

Выслушав объяснения Лиссы, Джесс повернул Блейза к боковой улочке, обсаженной деревьями. Все эти часы он терзал себя безумной идеей взять Лиссу с собой в Техас. Она будет принадлежать ему, и только он получит право прикасаться к ней, он, а не этот негодяй-управляющий или президент Ассоциации с его огромными ручищами. Все мысли о том, что он может танцевать с Лиссой, дотрагиваться до нее, сводили Джесса с ума. Но старый Маркус был прав. Ни один белый в Вайоминге не захочет ее после случившегося скандала.

Он хотел верить, что этот брак будет прочным… но не мог представить Лиссу в своем маленьком, убогом одноэтажном домике на ранчо. Джесс понимал, что она быстро возненавидит все это… и его! Жизнь в Техасе нелегка для женщин, даже с детства привыкших к бедности. Для Лиссы, выросшей в роскоши, такое существование станет невыносимым. Она быстро превратится в рано состарившуюся измученную тень с потухшими глазами и седыми прядями в когда-то роскошных волосах. Джесс видел множество таких несчастных, одетых в грубые платья из домотканной материи, обвешанных детали, бедняг с худыми осунувшимися лицами, потерявших надежду, мечты и радости.

Лиссе лучше вернуться на Восток, где она выросла, и взять с собой ребенка. Там на смешанную кровь не смотрят с таким презрением, а если малыш будет похож на мать, никто ничего не заподозрит. Через некоторое время она сможет развестись и выйти замуж, а может, сам Джесс окажет ей услугу, получив пулю в сердце и оставив ее вдовой. Так или иначе, он никогда больше не увидит Лиссу… и собственного ребенка.

Боль, не испытанная доселе, разрывала душу Джесса, и, когда они остановились перед элегантным кирпичным домом, он помог ей спешиться, изо всех сил подавляя желание схватить ее в объятия. Вместо этого… Джесс постарался отстранить Лиссу, и оба молча поднялись на крыльцо. Джесс поднял тяжелый медный молоток и постучал.

— Добрый вечер, — вежливо приветствовал слуга, приоткрыв дверь.

Когда взгляд бесцветных глаз упал на Лиссу, тон голоса немедленно изменился.

— Мисс Джейкобсон! Что привело вас в Шайенн? — осведомился он с улыбкой, осветившей суровое сморщенное лицо, и распахнул дверь, с подозрением оглядывая вооруженного, опасного на вид незнакомца.

— Я приехала к судье по делу, Мортон. Он дома?

— Сюда, пожалуйста. Отдохните в гостиной, пока я доложу, — суетился Мортон, провожая гостей через темный, роскошно обставленный холл — маленькую комнату с резной дубовой мебелью. Картины английских художников, изображающие пасторальные сцены, висели на стенах, оклеенных темно-красными обоями, поглощавших свет хрустальных бра. Повсюду были расставлены фотографии. Лисса взяла один снимок.

— Это миссис Спрэг. Она умерла, когда я была маленькой. Судья так больше и не женился, — тоскливо вздохнула она, ставя рамку на стол с мраморной крышкой.

Джесс взглянул на девушку, чувствующую себя так естественно в этой уютной комнате.

— Твое место здесь, — категорично объявил он.

— Что ты имеешь в виду?

Прежде чем Джесс успел ответить, порог переступил пухлый человечек с широко расставленными карими глазами и коротко остриженными седыми волосами.

— Мортон сказал, что ты здесь, Лисса, дитя мое. Надеюсь, с твоим отцом ничего не случилось?

Он любовно похлопал ее по рукам огромными лапищами.

— Нет. Папа на ранчо.

Лисса нервно сглотнула и набрала в грудь побольше воздуха.

— Судья Спрэг, познакомьтесь, это Джесс Роббинс. Мы хотим, чтобы вы нас поженили.

Джесс кивнул судье, который, как он заметил, не позаботился протянуть руку. Угрюмая усмешка рассекла его лицо, когда судья, сжав ладошку Лиссы, пролепетал:

— А разве вы не наем… не человек, которого нанял Маркус? Но Лисса…

— Отец дал согласие, судья, — перебила девушка, отодвигаясь от него и беря под руку Джесса, взглядом умоляя Спрэга, чтобы тот не допытывался больше. Острые глаза старика уже успели оценить этого зловеще выглядевшего полукровку.

Хайрем Спрэг подозревал, что глупая девчонка, выросшая на Востоке, может посчитать Роббинса красивым, романтичным, неотразимым мужчиной.

— Надеюсь, ты не сбежала из дому? Это разобьет сердце твоего отца, Лисса, — возразил он.

— Боюсь, так оно и есть. Видите ли, судья, мы должны пожениться.

Лисса подчеркнула последние слова, ощущая, как краска заливает щеки. Спрэг, побледнев, взглянул на Джесса.

— Она говорит правду, ваша честь. Если вы не пожените нас, придется ждать до утра и найти священника, — спокойно, бесстрастно вмешался Роббинс.

Старик недоверчиво оглядел молодых людей, внимательно присматриваясь к ним.

Господи, помоги им, это так и есть!

— Удивляюсь, что Маркус не убил вас, — хрипло выдавил он.

Еле заметная усмешка коснулась губ Джесса.

— Не потому, что не хотел, — признался он.

— Подождите, я принесу книгу, — сухо бросил Спрэг.

Через несколько минут они уже давали обеты вечной верности перед нахмуренным неприязненным судьей. Когда дело дошло до обмена кольцами, Лисса с удивлением увидела, как Джесс вынимает из кармана тоненькое, по-видимому очень старое золотое колечко. Он надел его на палец новобрачной, повторяя слова за судьей таким холодным, невыразительным тоном, что Лиссе захотелось плакать.

Судья Спрэг объявил их мужем и женой и со стуком захлопнул книгу. Джесс решил было заплатить расстроенному старику, но тут же понял, что делать этого не стоит. Спрэг наверняка наотрез откажется. Он взял Лиссу за руку, и та поспешно оперлась на него.

— Нам нужно еще найти место для ночлега, ваша честь, — сказал Джесс, кивнув старику, стоявшему со сложенными на животе руками.

Лисса тихо попрощалась, обрадованная тем, что может избавиться от присутствия чужого человека, еще недавно бывшего другом.

Когда они вышли в прохладную полутьму, Лисса дотронулась до кольца, повернула его на пальце. Оно сидело так, будто было сделано для нее.

— Где ты взял кольцо, Джесс?

— Оно принадлежало моей матери.

— У тебя совсем не осталось родственников? — спросила она, поняв, что тоже стала отверженной.