Глава 12

— Ты уволена! Собирай вещички и считай себя свободной с этого самого мгновения!

Обычно красное лицо Толстяка Элгрена стало малиновым от гнева, когда он размахивал вчерашним экземпляром «Аризона майнер» перед лицом Эд Фиббз. Руки у него дрожали, капли пота покрывали верхнюю губу.

— А ведь ты со страху совсем рехнулся, а. Толстячок?

Эд усмехнулась про себя, видя, что, он лиловеет, слыша эту ненавистную кличку. Впрочем, что ей терять. С этим старым дураком все равно нет никакого толку.

— Твои друзья в Тусоне не порадуются. А Пенс Баркер, может быть, даже пошлет кого-нибудь, чтобы убить тебя, как это пытались сделать с Колином Маккрори.

Пока Эд собирала свои вещи, разбросанные по длинному столу, она с удовольствием наблюдала, как теперь он бледнел от страха. Ее расследование об ужасных условиях обитания в резервации «Белая гора», как и статья, в которой упоминалось о счете Калеба Лемпа в банке Прескотта, нажили «Майнер» опасных врагов.

— Тебе предстоит немало объяснений с весьма могущественными людьми в Тусоне и с чиновниками в Прескотте, — с улыбкой добавила она, и он затрясся от ужаса.

— Что мне чиновники? — взвизгнул он. — А вот Баркер спросит не только с меня. — добавил он, сузив глаза до щелочек. — Я думаю, я просто расскажу ему, что это ты раскопала все дело.

Она плутовато усмехнулась.

— Почему бы тебе это и не сделать, особенно если у тебя вообще хватит смелости посмотреть ему в глаза. Я так специально набиваюсь на схватку с ним.

Пока два противника спорили, Мэгги недвижно стояла в дверях этой большой захламленной комнаты. Она собиралась постучать в полуоткрытую дверь, когда услыхала упоминание имени Колина. Эта чудаковатая женщина-газетчик что-то знала о попытке убить ее мужа!

Мысли Мэгги мгновенно метнулись к Колину, к человеку, с которым у нее была общая фамилия, а теперь и общая постель. Так много изменилось за прошедшие два месяца со дня окончательного формирования их брачных отношений, что Мэгги и поверить не могла. Правда, многое осталось без изменений. Колин был погружен в работу, оставаясь неразговорчивым и холодным, соблюдая любезность лишь ради Иден, так и не прощая Мэгги тот способ, с помощью которого она вторглась в его жизнь. Но каким бы ни был он отстраненным днем, ночью он приходил в ее постель. Больше они уже не встречались в его спальне, в его святилище, где незримо присутствовал дух Элизабет. Мэгги заполняла свои дни хлопотами по большому хозяйству ранчо, стараясь не думать о горько-сладких ночах с Колином или о том, что эти ночи вообще могут прекратиться.

С мыслью, что он может попросить ее оставить их, она могла смириться. Но мысль о том, что его могут убить, была непереносима. Что же знает Эд Фиббз о его врагах в Тусоне? Мэгги приехала в город с Колином, готовившимся встретиться с прибывающим завтра Леонардом Поткином, специальным следователем из Управления по делам индейцев. И зашла она в «Майнер» лишь затем, чтобы поблагодарить Эд за любезную статью, приветствующую прибытие в Прескотт новой жены Колина. Прибыла она сюда лишь несколько месяцев назад, а Мэгги казалось, что прошла целая жизнь.

Живя замкнуто в «Зеленой короне», они не отправляли посыльных за газетами в Прескотт. Тем более, что после ранения Колина им вообще было не до чтения газет. И пока они пребывали в неведении, события тут, в Прескотте, развивались стремительно. Очевидно, Эд в отсутствие своего работодателя сунула палку в осиное гнездо.

Когда стало ясно, что разговор между владельцем газеты и журналисткой завершился, Мэгги предусмотрительно постучалась и вошла.

— Я бы хотела получить несколько последних экземпляров «Майнера», — сказала она, улыбаясь Эд, которая улыбнулась в ответ, обнажая лошадиные зубы и удивительно здоровые розовые десна. Выражение лица Толстяка Элгрена было зловещим.

— А я думала, слышали ли вы о моем крестовом походе, миссис Маккрори? Как идет выздоровление вашего мужа? — спросила Эд, радостно встречая статус безработной.

— Экземпляров на продажу не осталось, — вмешался Элгрен, не давая Мэгги ответить Эд. — И я был бы признателен вам обеим, леди, — оскорбительно подчеркнул он, — если бы вы покинули мой кабинет.

— С удовольствием, — с сарказмом сказала Мэгги, а затем обратилась к Эд:

— Позвольте угостить вас обедом, мисс Фиббз? Я думаю, нам есть что обсудить.

Эд усмехнулась и закинула свой парусиновый рюкзачок на костлявое, но крепкое плечо.

— Пообедать, миссис Маккрори, это грандиозное предложение. Просто грандиозное. — Как только они оказались за дверью, подальше от чужих ушей, она похлопала по рюкзачку. — У меня с собой копии всех выпусков, отпечатанных в отсутствие Толстяка.

За поджаренными свиными отбивными с подливкой в ресторане «Гилд» женщины обсуждали, что Эд удалось раскопать о шайке из Тусона.

— Хотя у меня нет никаких доказательств связи Пенса Баркера с каким-то конкретным членом палаты представителей или членом законодательного собрания, я понимаю, что единственным источником информации о федеральных поставках или передвижениях армейских патрулей может сбыть только чиновник, узнающий все в Управлении по делам индейцев.

— Или губернатор, хотя это маловероятно, — сказала Мэгги.

Эд закинула голову и рассмеялась.

— Джон Фремонт со дня назначения на этот пост почти не появлялся на территории. А исполняющий его обязанности лицемерный болван Джон Госпер настолько не хочет казаться простым смертным, что не в состоянии стать мошенником.

— Однако что же ты теперь собираешься делать, когда у тебя нет газеты, с помощью который ты вела бы расследование и где могла бы печатать свои открытия? — Мэгги понимала. Что эта упрямая женщина ни за что не успокоится.

— Если я раскопаю всю историю об этой грязной шайке, все газеты от Прескотта до Тусона потребуют ее публикации.

Эд наклонилась вперед, ее шея торчала над столом, как у хищной птицы.

— Должна признаться, что мною руководил корыстный мотив, когда я писала статью, приветствующую ваше появление в обществе Прескотта. Я пыталась заручиться благосклонностью вашего мужа. Мне казалось, что в этом деле нам надо бы работать вместе.

Словно подружившись со мною, кто-нибудь сможет заручиться благосклонностью Колина.

— Колин хочет, чтобы Калеба Лемпа освободили от должности, а сам он не прочь занять место торгового агента индейцев «Белой горы». И я знаю, что ему было бы интересно узнать о связях Пенса Баркера с территориальным правительством. Управление по делам индейцев направило специального следователя в Прескотт.

— Я знаю. А вы не слышали, когда он прибывает? — горячо заинтересовалась Эд.

— Завтрашним дилижансом из Санта-Фе. Колин приглашен к нему завтра на ужин и надеется отвезти его к «Белой горе» для настоящего расследования. Вот почему мы сегодня приехали в город.

Серые глаза Эд засверкали.

— Я могла бы предоставить ему кучу нового материала, и мы бы обменялись информацией.

— Да, я думаю, ты могла бы, — задумчиво сказала Мэгги. — Я переговорю с Колином, и посмотрим, что можно устроить.

Проходя по залу пустынного ресторана, Колин внимательно разглядывал удлиненные черты лица и вытянутую фигуру газетчицы. Похожа на разбойника, готового напасть из засады.

— Добрый день, мисс Фиббз. Мэгги показалось, что у вас есть некая информация, которая могла бы оказаться ценной для меня, — сказал он.

Колин остановился перед уединенно стоящим в уголке столиком, за которым восседала Эд с блокнотом и карандашом наготове. Эд любезно кивнула.

— Прошу вас садиться, мистер Маккрори. Я так благодарна вашей жене за то, что она устроила эту встречу. Надеюсь, тут нам никто не помешает.

Маленький захудалый ресторанчик представлял из себя грубое деревянное строение из бревен, возведенное неким старателем, исчезнувшим впоследствии в погоне за очередной «золотой жилой». Заправляла тут старуха смешанных кровей, по дешевке подающая отвратительную стряпню и черствый кукурузный хлеб. Частыми посетителями таких мест были разорившиеся старатели, оставшиеся без работы шахтеры и просто бродяги. Сейчас здесь не было ни души, что идеально подходило для их встречи.

— Вы часто тут едите? — спросил Колин, когда к столу подошла старая Матильда Уиггинс, вытирая руки о запачканный фартук.

— Тушеная оленина здесь вполне съедобна, — уклончиво ответила Эд.

— Не взять ли по рюмочке виски для дезинфекции? — с надеждой спросил он. Эд Фиббз строго выпрямилась.

— Должна предупредить вас, мистер Маккрори, я трезвенница, как и Матильда. — И лукаво добавила:

— Хотя, боюсь, ее нежелание подавать спиртные напитки связано не столько с принципами, сколько с невозможностью купить лицензию у местного шерифа.

Они сделали заказ и приступили к делу. Колин выложил, что знал, о краже скота стараниями Лемпа и о продаже животных через шайку из Тусона.

— Я знаю, что он работает на Пенса Баркера, но доказать не могу. Пока я не получу поддержки из Вашингтона для проверки условий существования резервации, руки у меня связаны.

— Вы полагаете, что в этом вопросе территориальные власти в Прескотте бессильны? — спросила она, в задумчивости покусывая кончик карандаша, словно решая что-то для себя.

— Здесь все ненавидят апачей. Если торговцы из Тусона обманывают их, а еще лучше — морят голодом, — правительству сплошная выгода.

— Странный вы человек, Колин Маккрори. Защищаете апачей.

Ее серые глаза внимательно рассматривали его из-под тонких вытянутых бровей.

— Что вы хотите этим сказать? — ощетинился он.

— Я — газетчик. Я копаюсь в прошлом, докапываюсь до корней и выясняю, как выдающиеся, известные люди связаны с настоящим.

Эд видела, как он напрягся Он может оказаться опасным человеком, но глаз он не отводил. И тогда она прыгнула вперед, как в омут.

— Я все знаю о вас и об Австралийце, знаю о вашем прошлом скальпера, как вы сделали себе небольшое состояние в Мексике, а затем стали одним из видных граждан Аризоны.

Колин выругался про себя. Перед ним сидела дьявольская женщина, рассматривая его своими жуткими глазами навыкат, спокойная, словно всего лишь пригласила его на собрание трезвенников. Он почувствовал, как под мышками и между лопаток заструился пот.

— Ну, я думаю, рано или поздно кто-то же должен был докопаться до этого. И что вы собираетесь предпринять с этой информацией?

— Ничего. Наверное, если бы я была журналисткой, которую интересуют сенсации сами по себе, то на пачкотне вашей безупречной репутации можно было бы раздуть громкую историю. Но хочу вас уверить, я не из таких.

Их прервала появившаяся наконец Матильда с двумя мисками, распространяющими запах специй и тушеного мяса. Как только она накрыла стол и уковыляла на кухню, Колин отодвинул еду в сторону и спросил:

— Так чего же вы хотите?

— Мне нужна настоящая сенсация — полное разоблачение шайки из Тусона. Контакты торговцев высоко в правительстве. Я видела кошмарные условия жизни резервации. Немудрено, что индейцы бегут оттуда.

— Тем больше прибыли Пенсу Баркеру и его дружкам, — с отвращением сказал Колин.

— Потому что это привлекает на территорию большие воинские подразделения, снабжением которых занимаются они же.

Эд Фиббз хорошо подготовилась. Колин одобрительно кивнул.

— Вы прекрасно разобрались в ситуации. Мэгги сказала, что вы могли бы поделиться со мной кое-какой информацией.

Она полистала записную книжку и стала зачитывать ему факты, которые выяснила во время поездки в резервацию и в столицу. Когда она дошла до того места, где упоминался разговор между Баркером и неустановленным членом законодательного собрания, Колин, слушая, тихо присвистнул.

— Я должен узнать этого человека, — сказал Колин. — Похоже, он ключевая фигура во всей операции. Вы не сможете определить его по голосу, если услышите еще раз?

Эд опустила плечи.

— Они разговаривали шепотом. Хоть затея и сомнительная, но я собираюсь продолжить наблюдение за происходящим в столице. Рано или поздно что-нибудь да откроется. Вы же тем временем проведете встречу со следователем из Управления по делам индейцев, может быть, он в чем-то окажется полезен.

— Реальной помощью было бы рассмотрение судом всех документов Калеба Лемпа и Пенса Баркера. Но я сомневаюсь, что такое вообще невозможно, — с иронией сказал Колин.

— То есть, надо полагать, вы уже пытались? Эд знала ответ. Она лукаво улыбнулась.

— Возможно, мне повезет немного больше, и я добуду эти документы. Репортерам, в отличие от людей, претендующих на правительственную должность, не нужны судебные повестки.

— Но это не только незаконно, но и чертовски опасно — даже для мужчины, не говоря уж о женщине!

— Ваша жена предупредила, что вы мужчина со слегка диктаторскими замашками. Не бойтесь, мистер Маккрори, я не собираюсь действовать сломя голову — в данный момент. Вы встречайтесь со следователем из Вашингтона. А я тем временем понаблюдаю, что тут будет происходить между Прескоттом и резервацией.

Когда она стала вставать, Колин поспешил вежливо отодвинуть ее стул, чем весьма удивил ее.

— Мисс Фиббз, я хотел бы поблагодарить вас за то, как вы в своей статье отозвались о Мэгги и Иден.

— Как я уже сказала, мистер Маккрори, я не из тех, кто перебивается собиранием слухов, — взволнованно ответила она.

— Тогда в Прескотте вы одна такая, — горько сказал он.

— Я знаю, что существуют какие-то… э-э, спекуляции по поводу вашей торопливой женитьбы и отсутствия вашей дочери, но все это развеется. — Она упрямо выпятила челюсть и вызывающе сказала:

— Погодите, устроим настоящий скандал — честные черные и белые факты.

— Мисс Фиббз, я думаю, вы могли бы быть мужчиной, — со сдержанным почтением сказал Колин.

И неукротимая Эсмеральда Дусетт Фиббз поразила его и себя тем, что покраснела от смущения.

«Зеленая корона»

Иден прочитала записку, повернулась к Айлин и сказала:

— Я должна поехать в резервацию «Белая гора».

Брови домоправительницы взлетели вверх.

— И что же будет делать хрупкая девушка, разъезжая среди банды этих апачей, любящих снимать скальпы?

— Там вспышка оспы. Доктору Торресу нужна помощь, а поскольку он мне в детстве еще делал прививку, он знает, что у меня иммунитет. Я еду, Айлин, — сказала она решительно и обошла грозно вставшую на пути старушку.

— Я прослежу, чтобы Риф Кейтс отправил с тобой несколько мужчин, — крикнула она вслед Иден, бросившейся по лестнице наверх собирать вещи.

Вздохнув, Айлин с трудом потащилась к конюшне. После всего того, что выпало на долю девушки, старушка хотела быть уверенной, что та ни на шаг не выедет за пределы «Зеленой короны» без надлежащей защиты.

Как раз когда она подошла к дверям конюшни, к загону для скота подъехал Волк Блэйк и спешился. Он вежливо приподнял шляпу и увидел настороженный взгляд серых глаз ирландки. Впрочем, к этому он уже привык.

— Добрый день, мисс О'Банион.

— И вам того же, мистер Блэйк. Вы разве не работаете на лесопилке?

— Похоже, трудности там разрешились, — ответил он с насмешливой ноткой в голосе.

Она увидела, как он поглаживает револьвер, с помощью которого все «разрешилось». Ах ты, молокосос, показала бы я тебе. Недоверие ее к нему еще больше возросло.

— Если ты ищешь хозяина, то он с миссис Мэгги уехал в Прескотт на встречу с каким-то важным малым из Вашингтона. Так что я думаю…

— О, привет. Волк, — сказала, едва переводя дыхание, Иден, спеша по дорожке к загону с саквояжем в руках и с Руфесом, помахивающим хвостом позади.

У Волка голова закружилась от ее прелести. Она была ошеломительна даже в простой светло-голубой блузке и коричневой юбке для верховой езды.

Ее большие золотые глаза сияли, а светлые серебристые волосы, заплетенные в толстую косу, подпрыгивали при каждом шаге.

— Добрый день, Иден, — сказал он. Неудержимая улыбка осветила его темное лицо. — Куда ты? К родителям в Прескотт? — Он потрепал собаку по голове.

— Ну что ты! — От одной мысли, что придется встречаться со столичными сановниками, не говоря уж об их женах, ей делалось дурно. — Я собираюсь в резервацию помочь доктору Торресу справиться со вспышкой оспы.

Он перестал улыбаться.

— Это безумие! Не дело красивой белой женщине ехать в такое опасное, полное болезней место. Уж мне ли не знать.

— Хорошо сказано, мистер Блэйк. Послушай его, Иден. Он знает, что говорит, — воодушевилась Айлин.

Иден не обратила на нее внимания и повернулась к Волку:

— Мне введена вакцина, заболеть я не могу. Зато могу помочь больным. Айлин утверждает, что для поездки в резервацию мне нужен эскорт помимо Руфеса. Как ты относишься к такому назначению на должность? — Ее золотистые глаза устремились к его черным.

— Ты не должна ехать, — вспыхнула Айлин, но они оба не обратили на нее ни малейшего внимания.

— Она поедет, с нашим ли одобрением или без оного, — сказал Риф Кейтс с кривой ухмылкой. — Я бы поехал с вами, мисс Иден, но тут у меня на руках больной жеребенок, и мне чертовски не хотелось бы его оставлять. — Он неопределенно посмотрел на Волка.

— Я поеду с тобой, Иден, но думаю, что тот, кто попросил тебя приехать, был просто пьян.

Иден вскочила в седло и пустилась легким галопом. Волку пришлось догонять. Когда он оказался рядом, она улыбнулась.

— Хотела бы я посмотреть, как вы скажете доктору Торресу, что он пьян, — фыркнула она. , Он мрачно усмехнулся.

Несколько минут они ехали молча, наблюдая, как Руфес носится вокруг, гоняясь за бабочками и кроликами. Наконец Идеи сказала:

— Ты действительно был бы не против поехать со мной?

— Нет, но я все равно думаю, что тебе опасно находиться в «Белой горе».

— Мне уже приходилось там бывать с отцом и доктором Торресом.

— По крайней мере, ты понимаешь, что нуждаешься, в защите, — сказал он мрачно. — Апачи неодобрительно относятся к лекарствам белых.

— Что ж странного. Ведь их убивают болезни белых, — ответила она, вглядываясь в его красивый темный профиль. — Ведь это же твои соплеменники, Волк. Неужели тебе безразлично, что с ними случится?

— Апачи — не мои соплеменники, так же, как и белые. Я ничей, Иден. — В голосе его слышался упрек, но он не глядел на нее.

Глаза Иден расширились от боли, которую вызвал его злой тон, но она тут же поняла, что его упрек обращен внутрь, а не ей.

— Расскажи мне о твоей жизни. Волк, — просто попросила она.

Он резко повернулся к ней и утонул в этих золотых глазах.

— Первые семь лет жизни я провел среди кибеков. Мой белый отец был бродягой, который торговал с индейцами и воспользовался благосклонностью глупенькой юной девственницы.

В то же мгновение, как он сказал это, ему захотелось взять слова назад. Сожаление охватило его при виде потрясенного взгляда ее глаз.

— Иден… моя мать… То, что с ней случилось, не имеет ничего общего с… Я не имел в виду…

— Все нормально. Волк. Я знаю, что ты хотел сказать. Пожалуйста, рассказывай, что было дальше. Ведь ты вырос не как апач, а как белый. Должно быть, отец забрал тебя. — Она видела, как он внутренне борется с собой, но все же продолжил.

— Она умерла зимой, когда мне исполнилось семь лет. Кстати сказать, именно от оспы. Все небольшие семьи, кочующие вдоль границы Аризона — Сонора, к тому времени уже здорово пострадали. И буквально умирали от голода. Однажды вечером в лагерь приехал отец. Я три года не видел его.

— Ты узнал его?

Иден и представить себе не могла, чтобы отец бросил ее или другого своего ребенка, независимо от взаимоотношений с матерью.

Он пожал плечами.

— Да я и не знаю. Может быть, просто какая-то часть моей памяти сохранила историю, которую мать рассказывала. Зато, похоже, он узнал меня. Глаза и цвет волос остались от апачей, но черты лица…

— Твое лицо прекрасно, как грех, — выпалила Иден и порозовела, а он одарил ее одной из своих редких улыбок.

— В общем, я выглядел достаточно белым для него. Он договорился со старейшинами племени. Те были рады избавиться от лишнего рта. Так он забрал меня с собой.

— Что же он ждал так долго?

— У него была белая жена в Пекосе, еще до того, как он связался с моей матерью. К тому времени он перестал бродяжничать и приобрел склад. Ему нужен был наследник, жена не могла родить ему сына. Когда он понял, что сына ему не дождаться, он приехал за мной.

— А если бы твоя мать не умерла, он что, тебя бы взял, а ее оставил?

Идеи не могла скрыть ужаса.

Волк улыбнулся над ее нежным материнским инстинктом.

— Для него она была всего лишь скво из племени апачей. Когда же он привез меня в дом Эссии Блэйк, для нее я тоже был лишь грязным полукровкой.

— Я понимаю, как это, наверное, тяжело — привечать чужого ребенка от другой женщины, когда нет собственных детей, но вряд ли она упрекала тебя за то, что сделал отец?

Он сосредоточенно посмотрел на нее.

— Ты выросла на территории Аризоны, Иден. И ты знаешь, как люди здесь ненавидят апачей. Что ж, и на западе Техаса чувства людей ненамного отличаются. Мой отец был суровым человеком, и она не могла противиться его решению, но каждый день моего пребывания под ее крышей был для нее источником нескончаемого раздражения. Она ненавидела меня как живой упрек ее бездетности. Обычно они ругались за закрытыми дверями, и она обзывала меня грязным индейским дерьмом. Она делала все, чтобы заставить отца избавиться от меня. Обвиняла меня в том, что я порчу вещи, что испачкал ее любимый ковер и что даже украл у нее драгоценности. Отец порол меня. Я думаю, что он тоже полагал, будто все апачи грязнули и воры.

Слезы наполнили глаза Иден. Когда они подъехали к сосновой рощице с ручейком, пробивающимся среди корней, она остановила лошадь и слезла.

— Пусть лошади отдохнут, а ты закончишь историю, — сказала она приглушенным голосом.

Она двинулась к воде, собака за ней. Блэйк соскочил со своего крупного чалого, подошел и уселся рядом на бережку. Ее слезы глубоко тронули его.

— Никто еще не плакал обо мне, Иден, — тихо сказал он, протягивая к ней руку. Подушечкой большого пальца он коснулся сначала одной ее щеки, затем другой.

— И что же ты делал? И как стал таким хладнокровным и жестоким? — спросила она, внезапно ощущая робость.

Он отдернул руку, тоже вдруг оробев.

— Я понимал, что уже не могу вернуться к соплеменникам матери. Ясно было, что они скоро все вымрут. Но несмотря на белого отца, меня не принимало и белое общество. Я решил учиться. Впрочем, это не совсем так. Решила, что я должен учиться, мисс Хаксли. Думаю, что она, обучая меня, тем самым бросала вызов окружающему. — Он улыбнулся этому воспоминанию. — Она была похожа на мисс Фиббз из Прескотта, такая же костлявая и прямая, как ее накрахмаленные блузки.

— Она похожа на суровую надсмотрщицу, — улыбнулась Идеи, поглаживая улегшегося рядом пса.

— Я учился читать, писать и считать. Приобрел вкус к чтению. Читал все, что она мне давала, — от Гомера до Марка Твена… — Он замолчал.

— И что же произошло потом?

Иден чувствовала, что должно было произойти нечто ужасное, чтобы он превратился в наемного охранника.

Волк сглотнул. Он еще никогда не рассказывал о том, что до сих пор болью отзывалось в сердце.

— Отец всегда хотел, чтобы я занимался его бизнесом — управлял его складами и магазинами скобяных изделий. К тому времени он открыл еще два небольших магазина в соседних городках. Я же терпеть не мог возиться со всеми этими инструментами и стройматериалами, мне ненавистны были покупатели, которые обращались со мною, как с прокаженным — собственно, я таким и был. И однажды, когда мне было уже пятнадцать, из месячной выручки пропали двенадцать тысяч долларов.

— Не мог же отец подумать, что ты будешь воровать то, что в один прекрасный день все равно достанется тебе?

— А больше и обвинять-то было некого, особенно когда рядом стояла Эссия и говорила, что вот, мол, она предупреждала, чтобы он не доверял мне ведение счетов. А деньги взяла она. Не потому, что он в чем-то ей отказывал. Просто, чтобы подставить меня. Она по-настоящему взревновала, когда отец перестал пороть меня за детские шалости и, наоборот, признал, что у меня хорошая голова и я могу отлично считать. Он доверил мне ведение бухгалтерских книг за три месяца до того, как начались пропажи денег. Для начала он уволил нескольких клерков и нанял новых, затем же, когда пропадало все больше… В общем, он не хотел слушать, когда я попытался ему объяснить, что это ее проделки.

В тот день, когда он сказал мне, чтобы я уходил и никогда не возвращался, она стояла рядом и злобно улыбалась. Этого мне никогда не забыть. — Голос звучал жестко, лицо было непроницаемым.

— А твой отец? Как же мог человек, который не побоялся привезти домой ребенка-полукровку, вдруг затем так обойтись с ним?