VII

Вечером того же дня Дик Флеминг лежал на диване и смотрел телевизор. Услышав неожиданно дикий рев мотора и скрежет тормозов, он подбежал к окну и увидел знакомый фургончик, развернувшийся поперек дороги. Двери его отворились, и выскочила Долли, а следом за нею Клод и Китти. Все они были необычайно нарядны: на матери – розовая шелковая блузка и цветная юбка, открывающая стройные ноги; дети – в светлых накрахмаленных рубашках и новеньких джинсах. Лица их сияли чистотой, волосы были тщательно причесаны.

Все они обежали вокруг фургона и остановились возле правого колеса. Что они там так долго рассматривают? Дик вдруг заволновался. А что, если бы у них отвалилось колесо?! Судя по рычанию мотора, Долли ехала слишком быстро, а это могло привести к трагедии. Не тратя времени на дальнейшие раздумья, он выскочил на улицу и побежал через двор к маленькой группе, окружившей колесо. Долли в этот момент возилась с чем-то в фургончике и вскоре появилась, прижимая к животу подъемник и гаечный ключ. Настроенная самым решительным образом, она пятилась к заднему колесу и угодила прямо в широко распахнутые руки Дика.

– У вас имеется лицензия на ношение оружия? – спросил он строго.

Долли резко обернулась. Свирепое выражение его лица показалось ей до боли знакомым. Да это же вылитый волк из сказки о Красной Шапочке!

– Ох, как ты меня напугал! – Долли тут же вспомнила, с каким «энтузиазмом» он воспринял ее отказ провести вечер с ним, и с нарочитой небрежностью сообщила: – А мы тут собрались в школу и как назло прокололи шину...

– Там гвоздь, – пояснил Клод.

– Я сейчас поставлю запаску, – решительно добавила Долли.

– Послушай, доверь-ка это мне, а то еще уронишь ее себе на ногу.

Дороти разозлилась. Что он все время лезет ко мне со своей помощью?! Я вполне самостоятельный человек! Наше соглашение вовсе не предполагает, что он будет бросаться на помощь при любой безделице. Прищурившись, она безапелляционным тоном заявила:

– Я не такая беспомощная, как ты думаешь. Я знаю, как менять колесо!

С преувеличенной галантностью Дик произнес;

– Прошу вас, мэм, позвольте вам помочь! Джентльмены с Юга всегда счастливы помочь дамам, попавшим в беду.

– Я не в беде и не нуждаюсь в помощи!

Галантный южанин сложил руки на груди.

– Мы ведь друзья, ты не забыла? А для чего люди дружат?

Клод присвистнул.

– Если вы не прекратите спорить, кому заняться починкой, мы опоздаем в школу!

Схватив ключ, Долли решительно опустилась на колени и принялась отвинчивать колпачок с пыльного колеса.

– Мама, – тревожно сказала Китти, – ты испортишь юбку, а блузка уже грязная!

Дик понял, что надо действовать без промедления. Он нагнулся, поднял Долли и, не слушая никаких возражений, забрал у нее ключ.

– Если ты начнешь сейчас менять колесо, потом придется переодеваться и вы опоздаете. Давай уж ты мне завтра покажешь, как справляешься с этим делом.

Долли презрительно усмехнулась. Но сосед был прав! Время шло, а ей никак нельзя было пропустить встречу с учителями.

Через несколько минут работа кипела. Дик отвернул колпачки, установил подъемник и стал жать на педаль, пока колесо не оторвалось от земли. Кивнув на железный ящик в фургоне, он спросил:

– Запаска там?

– Запаска? – Лицо Долли приняло задумчивое выражение, будто она пыталась что-то вспомнить. – Ах, запаска! Сейчас достану.

– Мама, ты что, забыла? – сухо произнес Клод. – Запаска застряла в гараже. Ты собиралась освободить ее, когда у тебя появится время.

Золотистые глаза Долли расширились. Она вспомнила.

– Я ее приготовила, но забыла положить в машину!

Дик преувеличенно вздохнул и понимающе закивал головой. Но женщине было уже не до него. А тут еще Китти, сцепив руки, запричитала:

– Что же нам теперь делать?!

На Флеминга ее слова подействовали как последний крик о помощи. Забыв о своей южной галантности, он заорал во все горло:

– Живо полезайте в мой джип, и поехали в вашу школу!

– Не стоит беспокоиться, – быстро заговорила Долли, – я возьму такси...

Сын закатил глаза и раздраженно застонал:

– Мама, тебе не надоело спорить с Диком? Мы пропустим все собрание!

– Верно! – сказал сосед, хлопнув паренька по плечу. – С водителем спорить не стоит!

– Вы все против меня, – проворчала Долли, но глаза ее смеялись.

Дик в сопровождении родительницы и ее детей направился к джипу. Долли с ребятами пришлось почти бежать, чтобы поспеть за его широкими шагами. Наконец все уселись, и водитель погнал, будто спешил кому-то на помощь. Всего через десять минут он притормозил возле одноэтажного кирпичного здания школы.

Пока семейство выбиралось из джипа, Дик взглянул на часы. Пятнадцать минут девятого. Может, еще не все потеряно? Как и полагается доброму самаритянину, он доставил их на место, и теперь у него есть привилегия отвезти соседей обратно.

Дети лягут спать, и они смогут... отпраздновать их соглашение о чистой, платонической дружбе!

Дик откинулся на сиденье и бросил вслед:

– Во сколько вы освободитесь?

Долли остановилась, оглянулась на него, затем посмотрела на своих отпрысков.

– Я думаю, скоро. Особых проблем с детьми быть не должно. Я посмотрю на выставку детских работ, перекинусь парой слов с учителями – и все. Думаю, мы не задержимся больше, чем на полчаса.

– Я буду в классе! – бросил на бегу Клод.

Дик кивнул.

– Я подожду здесь. Нет смысла возвращаться домой, чтобы сразу же ехать за вами.

Долли замялась. Ее смущало, что Дику придется томиться в душной машине; но звать его с собой...

– Здесь очень жарко, Дик. Почему бы тебе не пойти с нами? Там все-таки кондиционеры... – сказала она нерешительно.

И вдруг, к удивлению Флеминга, Китти изо всех сил закричала:

– Не надо идти с нами! Я не хочу, чтобы ты заходил!

Мать засмеялась:

– Скоро стемнеет. А вдруг Дик боится темноты?

– Он не боится темноты! Он вообще ничего не боится! – Девочка схватила Долли за руку и потащила к входу. – Быстрее, мама! Мисс Торнтон не любит, когда опаздывают.

Долли не знала, как поступить.

– Китти, давай подождем Дика еще минутку и покажем ему, где можно посидеть.

Но дочь повисла на руке матери.

– Мама, пойдем!

– Доченька, неужели тебе не жалко Дика? Он же зажарится, и в добавок его съедят москиты!

Флеминг оказался в затруднительном положении. Ему не хотелось расстраивать девочку. С другой стороны, Долли будет чувствовать себя виноватой, если он просидит эти полчаса на жаре, да еще в компании голодных москитов. Но главное – ему стало интересно, что стоит за бурными протестами Китти: он не сомневался в том, что нравится девочке; она так трогательно продемонстрировала это утром... Выбирай, сказал он себе, кого ты предпочтешь поставить в неловкое положение: Китти или Долли? Любопытство все-таки пересилило. Глубоко вздохнув, Дик выбрался из джипа.

Китти едва не плакала, когда, держась за мамину руку, входила в школу. Дик и Долли переглянулись. Долли беспомощно пожала плечами. Дик положил на плечо ребенка свою сильную руку.

– Не огорчайся, Китти. Я сейчас сяду где-нибудь в уголке в вестибюле.

– Там нет стульев, – прошептала девочка и остановилась возле раскрытой двери, – и потом, мы уже пришли. Вот мой класс.

Они заглянули в большую комнату, пахнущую мелом и красками. Два хомячка в клетке крутили колесо; родители и дети общались между собой и друг с другом. Молодая и строгая на вид мисс Торнтон сидела за учительским столом и разговаривала с одной из мамаш. На каждой парте лежали свернутые в трубку листы бумаги, перевязанные ленточкой. Китти быстро подвела их к своей парте.

– Мисс Торнтон просила показать вам эти работы; она сказала, что я нарисовала лучше всех!

Когда они вдоволь налюбовались рисунками Китти, Долли заметила, что одна из стен класса тоже увешана рисунками детей.

– А здесь есть твои работы? Можно посмотреть? – спросила Долли.

– Не надо смотреть! Эти рисунки мы только сегодня нарисовали, они не считаются! – настаивала Китти.

– Дорогая моя, что случилось? Я хочу посмотреть на все твои работы!

Они с Диком протиснулись к импровизированной выставке и принялись искать рисунки Китти. Так вот в чем дело! Словно по сигналу взрослые остановились, раскрыв рот. Работа называлась «Моя семья». Не надо было искать имя автора, все было ясно и так, и все-таки Дик не верил своим глазам. Юная художница изобразила свою семью за кухонным столом, застеленным газетами и заваленным крабовыми очистками. В самом центре композиции находился крупный мужчина. Лицо его сияло белозубой улыбкой, словно на рекламе зубной пасты, а волосы красного цвета стояли дыбом, будто их обладатель засунул пальцы в розетку. Пусть нос вышел немного длинноватым, а глаза чересчур большими, сходство не вызывало сомнений.

– Вылитый Дик! – ахнула мать.

Мужчина деликатно кашлянул. Китти, красная как рак, не решалась поднять на них глаза. Долли слегка подтолкнула Дика, чтобы он как-нибудь прокомментировал рисунок, но в этот момент за его спиной раздался приятный мелодичный голос:

– Меня зовут мисс Торнтон, я учительница Китти. Приятно наконец встретиться с отцом девочки. – Она улыбнулась всем троим. – Китти говорила мне, что папа уехал. Вас, наверное, долго не было?

Долли почувствовала, что краснеет. При прошлой встрече она хотела было рассказать учительнице об отце ее дочери, но кто-то из родителей вмешался в разговор и пришлось отложить его до лучших времен. Ну, ничего, сейчас Дик все объяснит.

– Ну... в общем, да. – Флеминг постарался изобразить отеческую улыбку. – Моя работа связана с постоянными командировками, большую часть времени я провожу в пути.

Долли изумленно вскинула брови. Мисс Торнтон понимающе кивнула.

– Я рада, что вы наконец дома. Хорошо, когда у детей, особенно таких, как Китти, оба родителя рядом. Ведь дети нуждаются не только в опеке, которую им дает мать; им необходим и сильный, строгий отец – такой, как вы, например.

Какое наивное создание эта мисс Торнтон! – подумала Долли. Если бы она только знала, кто перед ней! В какой-то миг Долли захотелось закричать: «Неправда! Он бродячий разбойник, беззаботный эгоист, самовлюбленный франт!» Но она сдержалась. Бывают случаи, когда самая нелепая ложь воспринимается лучше, чем истина, и сейчас, похоже, был именно такой случай...

Взглянув на Дика, Долли поняла, что тот думает так же, как она. «Бродячий разбойник» неуверенно обнял Китти за плечи и, вместо того чтобы вдаваться в объяснения по поводу заблуждений на его счет, широко улыбнулся и как можно приветливее ответил:

– Да, я очень рад, что теперь могу проводить больше времени с моей... Китти.

Классная дама одарила его еще одной улыбкой и, оглянувшись на толпу жаждущих пообщаться с ней родителей, пробормотала несколько коротких фраз о том, какая Китти талантливая, и как ее радуют успехи девочки.

На обратном пути Дик посматривал на Китти в зеркало заднего вида. Девочка сидела на краю сиденья необычно тихо, словно пристыженная. Вид у нее был самый несчастный. Боже мой, она сейчас заплачет! – испугался Флеминг.

– Мне очень понравился твой рисунок, Китти, – произнес он как можно ласковее.

Тишина. Может, она его не услышала?

– Нет, правда! Твоя картина – просто класс! Мы получились точь-в-точь как вчера, когда ели крабов.

Сглотнув слезы, Китти робко сказала:

– Но ведь я солгала! А врать стыдно. Теперь моя учительница будет думать, что вы мой папа...

– Мы же не виноваты в том, что она поторопилась с выводами. И потом, я действительно сидел с вами за одним столом! Художник рисует то, что есть на самом деле. Когда-нибудь ты расскажешь ей, как все обстоит в действительности.

– Так вы не обижаетесь на меня? – недоверчиво спросила Китти. – За то, что я нарисовала вас вместе с нашей семьей?..

Сердце холостяка вдруг заныло. Своей последней фразой Китти так ясно дала ему понять, что он для них чужой! А для того чтобы честно ответить на ее вопрос, нужно сначала ответить на него самому себе... Помолчав немного, он тихо сказал:

– Нет, Китти, я не обиделся. Не стоит расстраиваться из-за таких пустяков.

Не успел Дик остановить машину возле большого старинного дома, где жили его пассажиры, как им навстречу выбежала Кэрол. Долли усмехнулась.

– Похоже, девочка только тебя и ждала. Она и джип твой узнала по звуку мотора!

Кэрол подлетела к Дику. Хлопая накрашенными ресницами, она ласковым медовым голоском спросила:

– Как вы провели время?

Мать покачала головой. Ей дочь вела себя так, будто рядом с гостем никого не было. А у Дика был такой вид, словно он оказался в лодке посреди океана без весел и паруса. Бросаясь ему на помощь, Долли скомандовала:

– Клод и Китти – быстро спать! Кэрол, можешь почитать до десяти, а потом выключай свет и в постель. Ну-ка, живо домой!

Вскоре шум детских шагов умолк, и они наконец остались одни. Долли присела на перила веранды, а Дик облокотился на перила рядом с ней. Оба смотрели на море. Луна проложила по морской глади серебристую дорожку. Звенели цикады, пела серенаду одинокая цапля. Ночной воздух благоухал ароматом жимолости.

– Дик, – разорвал бархатную тишину женский голос.

Он ответил, как солдат на перекличке:

– Здесь!

– Почему ты так долго думал, прежде чем ответить на вопрос Китти? Помнишь – в машине...

Он повернул к ней лицо.

– Меня смутила формулировка. Ты и наша семья. Сказала, словно отрезала.

– Что же тебя смутило? Ты же действительно не член нашего семейства!

Когда Дик анализировал слова девочки, что-то словно повернулось в его душе. К своему собственному удивлению, он обнаружил, что обладание пусть даже суррогатом семьи дает ему ощущение тепла, покоя, отогревает душу. Судьба благоволила к нему, поселив рядом с кланом Хаммеров и подарив те радости, которые дает мужчине семья, в то же время не отяготив заботами семейного человека. Но сказать об этом соседке—значит дать ей ложную надежду, а этого он делать не хотел. Криво усмехнувшись, Дик сказал:

– Меня позабавила роль отца Китти.

Долли улыбнулась.

– Я тебе очень обязана. Спасибо за то, что ты не предал девочку. Спасибо, милый.

Он вновь взглянул ей в глаза, уже не сопротивляясь чувствам, которые весь этот день старался в себе подавить. Он восхищался ею, желал ее; может быть, даже любил... Мысль об их соглашении мелькнула в его сознании и тут же пропала. Весь во власти желания, Дик положил руку на плечо Долли, наклонился и поцеловал в губы – настойчиво, страстно, неутолимо...

Он не мог ошибиться: его чувства нашли в ней живой отклик. Казалось, Долли упивается его лаской; ее губы с готовностью раскрылись навстречу его губам, руки обвились вокруг его шеи. Внезапно Дик поднял Долли на руки и, пронеся через всю веранду, опустил на качели. Оттолкнувшись от пола, он раскачал их, и влюбленные забыли о времени.

Качели не успели остановиться, когда Долли осознала, что происходит, резко выпрямилась в оттолкнула от себя мужчину. Приводя в порядок прическу, она несколько раз глубоко вздохнула, чтобы привести в порядок и свои чувства. Дик недоумевающе посмотрел на нее:

– Что с тобой?

– Дорогой, ты же понимаешь, к чему это может привести!

– Догадываюсь, – ответил он. В его голосе чувствовалось только желание и предвкушение наслаждения; взгляд не отрывался от ее груди, учащенно вздымающейся под шелковой блузкой. – У тебя или... у меня?

Долли посмотрела ему в глаза и тихо сказала:

– Ты что, не помнишь? Ведь мы заключили договор! Наши отношения будут только платоническими. Мы соседи и друзья, не более.

– Хорошо, с завтрашнего дня и начнем!

Но она решительно покачала головой.

– Давай не будем играть в поддавки сами с собой.

Дик молча смотрел на нее. Ему хотелось схватить Долли и прижать к себе так, чтобы тело любимой вросло в его горячую, ноющую от нестерпимого желания плоть. Он хотел целовать ее всю: от макушки до пяток. Нет! Не только целовать! Он хотел обладать ею! Всей, целиком! Дик едва не стонал от боли, безжалостно ругал себя, нечеловеческим усилием воли удерживаясь от безумных поступков. Каким же он был идиотом, когда соглашался на этот договор! Впрочем, он же, кажется, сам и предложил его... Дик судорожно вздохнул. Чем упорнее он пытался охладить свой пыл, тем сильнее жаждал ее. Чтобы избежать соблазна, ему пришлось встать и сцепить за спиной руки.

– Прости меня, Дик! Но мы же договорились...

Флеминг медленно опустил голову. Все так же молча, совершенно упав духом, он спустился с веранды и пропал в темноте.

Поздно ночью, ворочаясь без сна, Долли представляла, как прекрасно было бы лежать сейчас с Диком в одной постели. Ей бы хотелось засыпать и просыпаться утром рядом с ним – любящим, жаждущим ее человеком. А ведь он сейчас, может быть, тоже думает о ней, тоже тоскует...

Что она наделала! Зачем оттолкнула его ласковые теплые руки; зачем, зачем прогнала его прочь?! Как могла она быть такой жестокой?! Сегодняшний вечер доказал, что одно дело – принять разумное решение, что их отношения будут чисто платоническими, и совсем другое – выполнить это решение. Не прошло и суток, как все их благие намерения рассыпались в прах. Оказалось, что ни он, ни она не властны над своими эмоциями. Беда в том, что она привязалась к Дику гораздо сильнее, чем хотелось бы. Но ведь это не любовь, она же приказала себе не влюбляться! Но если это не любовь, то что?

Громадным усилием воли Долли заставила себя взглянуть правде в глаза. Что скрывать: она просто женщина, истосковавшаяся по сексу. Женщина, слишком долго живущая без мужчины. И чем больше старается быть благоразумной, тем сильнее ей хочется ласки, хочется Дика... А уж раз они не способны выполнять собственное соглашение, значит, выход один: им не нужно видеться вовсе! Пусть она не сможет запретить себе думать о нем, по крайней мере, следует оградить себя и его от ненужной боли. Ведь все равно кончится тем, что он уедет насовсем. В следующий раз, когда Дик позовет ее, она скажет, что занята. Он все поймет и не сможет не согласиться с ней...

VIII

На следующий день, когда Дик позвонил, Долли призвала на помощь всю свою волю и бодрым голосом ответила:

– Сегодня я очень занята. У всех моих клиентов прямо-таки тропическая лихорадка: они хотят превратить свои квартиры в джунгли. Кстати сказать, это даже к лучшему; страдание сделает нас сильнее, – попыталась она пошутить.

– Я не люблю долго страдать, – предупредил Дик, – я и так достаточно силен. Не стоит испытывать мое терпение, а то я приду и украду тебя!

Тем не менее, занимаясь с утра до вечера своими делами, Долли как-то ухитрялась избегать встреч с соседом. Работай! – твердила она про себя. Работа – вот единственное лекарство от искушений. Надо привить, полить и опрыскать все эти растения, и при этом не сметь даже думать о Флеминге! Надо научиться трезво смотреть на вещи, и это поможет избежать неприятностей. Запомни: такие закоренелые холостяки, как этот «черепаховед», не способны никого полюбить по-настоящему.

Но с каждым днем Долли все труднее становилось подыскивать подходящую причину, чтобы не встречаться с Диком. К субботе она спросила себя, что пытается доказать, отказывая себе во встрече с ним.

Субботнее утро, как обычно, началось с пробежки. Затем Долли отправилась в оранжерею. Там царил необыкновенный порядок: уже несколько дней ничто не отрывало ее от работы. Все растения были политы, каждый дюйм поверхности широких листьев растений хозяйка протерла тряпочкой, смоченной в особом растворе, секрет состава которого был известен ей одной и хранился в глубокой тайне. Натертые до блеска листья сияли чистотой и дышали здоровьем. Эти тропические растения всегда вызывали в ней мечты о далеких экзотических странах; теперь же, глядя на них, она думала только о том, что Дик скоро уедет и ему незачем будет возвращаться на Коралловый остров... И когда Долли подошла к финиковой пальме, которую прозвала «шахиней», то вместо добрых ласковых слов, с которыми она обычно обращалась к своим питомцам, зачем-то накричала на нее и, сердито посмотрев на дружески протянутые к ней зеленые листья, приказала ей выпрямиться и впредь не сметь сутулиться.

Надо взять себя в руки, решила Дороти, подошла к столу, уселась на высокий табурет и, открыв записную книжку, принялась изучать список первоочередных дел. Через неделю начинается туристический сезон. Надо заехать в четыре домика, предназначенных для сдачи внаем, и посмотреть, какими растениями их можно украсить. Еще один крупный заказчик – клуб. Им надо поставить целую рощу пальм для украшения помещений и кортов к открытию чемпионата по теннису. Чемпионат откроется в понедельник; значит, пальмы должны быть там сегодня, в крайнем случае завтра. Кроме того, доктор Слоу позвонил накануне и сообщил, что все его папоротники плохо выглядят, и он хочет немедленно их заменить.

Зазвонил телефон. Решив, что это Дик, Долли схватила трубку, но вместо сочного баритона соседа услышала гнусавый голос оптового торговца. Он с удовольствием сообщил, что грузовик с растениями, которые она заказала, уже прибыл. Это означало, что ей придется все бросить и ехать в Саванну забирать растения. Все ее планы летят к черту! Закусив губу, Долли говорила себе, что этого можно было ожидать, что самые твердые планы рушатся не только у мышей из мультсериалов и злодеев из киносказок, но и у обычных людей—например, таких как она, но от этого было не легче. Надо же, какой сегодня неудачный день: все идет вкривь и вкось!

Долли приехала в Саванну около полудня. Проследив, как два дюжих молодца с лоснящимися от пота спинами загрузили растения в фургончик, она расплатилась и позвонила домой узнать, как Кэрол управляется с младшими детьми. Сердце Долли сжалось в тревоге, когда она услышала, что голос дочери звенит от гнева.

– Мама, ты только послушай, что устроил Клод! Он увидел, как Дик садится в джип, и принялся расспрашивать его, куда он собирается. Дик ответил, что едет строить платформы в дюнах, откуда будет вестись наблюдение за черепахами. И представь себе: наш Клод, даже не дождавшись приглашения, заявил, что поедет с ним! Я сказала ему, что не разрешаю никуда уезжать из дома, но он уселся в джип рядом с твоим знакомым, и они укатили. А пока я ругалась с братом, Китти куда-то пропала...

Долли решила, что ее сейчас хватит удар.

– ... Я нашла ее на заднем дворе. Отгадай, чем она занималась? Она купала Ральфа! Поливала его из шланга. У него до сих пор из носа идут мыльные пузыри.

Долли облегченно вздохнула.

– Слава Богу!

– Да?! Ральф не разделяет твоего восторга. Я отшлепала Китти, она разревелась, и мне пришлось пообещать сводить ее после обеда за ракушками, – тараторила Кэрол без остановки. – А в шесть Клод и Китти должны быть на дне рождения у Ричарда, если, конечно, строители сторожевых черепаховых башен явятся вовремя.

– Кэрол, дорогая, не волнуйся, все будет в порядке. Только мне, боюсь, придется задержаться. Ты смогла бы отвести малышей на праздник?

– Вот это я сделаю с удовольствием! – с энтузиазмом откликнулась Кэрол. – Хорошо бы, чтобы мама Ричарда продержала их у себя всю ночь!

Долли рассмеялась.

– Ох, доченька, не знаю, что бы я без тебя делала! Ты моя главная помощница. Обещаю тебе, что в первый же уик-энд мы с тобой съездим в Саванну. Я выведу тебя в свет!

– В Саванну?

– Да, да, моя милая.

– Без младших?

– Без них. обещаю тебе!

– Здорово! Да, кстати, мистер Флеминг заходил к тебе еще утром.

Долли сильнее прижала к уху трубку.

– Ну, говори же. Я слушаю!

– Он сказал, – Кэрол фыркнула, – что его коттедж похож на склеп, и он хочет сделать заказ на несколько растений.

Долли закрыла глаза и покачала головой. Очередная уловка. Что за странный мужчина этот Дик Флеминг! Никогда не знаешь, чего от него ждать. То он пробуждает в ней нестерпимое желание, а потом посылает все к черту и уходит, то неделю не показывается на глаза... В этот момент Долли искренне не помнила, что сама тогда прогнала его, а потом отказывалась от встреч...

– Ты показала ему наши запасы в оранжерее?

– Я предложила ему показать, но он сказал, что предпочитает обсудить это с тобой.

Судя по голосу, Кэрол была разочарована. Мать вздохнула и со словами: «Держись, дочка!», повесила трубку.

Ровно в семь Дик с воодушевлением барабанил в дверь дома Хаммеров. Шляпа его была лихо сдвинута набок, а улыбка могла бы осветить всю вселенную. На нем были отлично сшитые слаксы песочного цвета и желтая куртка, в которой, как уверял его продавец, он вполне сойдет за уроженца Вирджинии. Наряд был выбран не случайно: поразмыслив, Дик решил, что, наверное, Долли считает его ученым занудой, раз так долго не хочет его видеть. Ничего, он покажет ей, что способен заткнуть за пояс любого ковбоя! Покрутившись перед зеркалом, он остался вполне доволен своим новым обликом и даже засомневался в том, что соседка узнает его с первого взгляда.

Но когда дверь открылась, Дику самому пришлось остолбенеть от изумления. Если вдуматься, это могла быть только Кэрол. Но, может быть, он все-таки ошибся? Волосы девочки были почему-то ярко-рыжего цвета, да к тому же уложены в какую-то умопомрачительную прическу. Изменились и глаза. Может быть, она заболела? – подумал Дик. С ужасом он смотрел на ее серо-сине-зеленые веки, подведенные жирным черным карандашом, на слипшиеся, слишком длинные ресницы. Рот девочки приобрел странные очертания, губы ядовитого оттенка жирно блестели... Единственное, что он узнал сразу, – розовая шелковая блузка Долли, которую Кэрол надела с длинной иссиня-черной юбкой. Когда она шагнула ему навстречу, покачнувшись на высоких каблуках, гость инстинктивно выставил вперед руки – то ли чтобы подхватить ее, когда она начнет падать, то ли чтобы заслониться от ужасного наваждения. А тут еще в ноздри ему ударил сладковатый удушливый запах. Наверное, девочка вылила на себя целый флакон духов, подумал он. Аромат муската клубился вокруг него, вызывая тошноту и головную боль.

Самым светским тоном, на который только была способна, Кэрол сообщила:

– Мама немного задерживается. Один из наших постоянных клиентов продал дом и попросил забрать все находящиеся в доме растения к себе. Мама попросила составить вам компанию до ее возвращения.

Отступив назад, Флеминг поднял руки в знак протеста.

– Это очень мило с твоей стороны, но лучше я зайду попозже.

Вся светскость моментально слетела с Кэрол; умоляюще глядя на него, она жалобно попросила:

– Пожалуйста, не уходите! Мама вернется с минуты на минуту. Она очень расстроится, если вы ее не дождетесь.

Словно по волшебству, с глаз Дика спала пелена, и он разглядел в этой безвкусно размалеванной девочке... юную Долли. Та же дружелюбная теплая улыбка, те же огоньки в глазах, только ямочки на щеках у нее отцовские. Дик моментально растаял, снял шляпу и вошел в затемненный холл.

Неуверенно ступая в непривычной обуви, рискуя вывернуть лодыжки, Кэрол повела его в гостиную. Она опять вспомнила о своей роли хозяйки салона.

– Здесь хорошо и уютно; если вы не возражаете, мы подождем маму здесь.

В комнате действительно было хорошо: неяркий свет, прохлада. Из окна открывался изумительный вид на океан, игравший розоватыми бликами заходящего солнца. Чудно пахли нарциссы в фарфоровой голубой вазочке на кофейном столике.

Дик уселся на диван, покрытый пледом с желто-голубым узором, Кэрол присела на желтую кушетку справа от него и посмотрела на гостя с ожиданием. Мягкий полумрак создавал в комнате атмосферу интимности. Гость водил пальцем по ободку шляпы и не знал, что сказать. Молчание становилось тягостным; тишину нарушало только тиканье часов на стене, казавшееся непривычно громким. Дик заметил, что Кэрол смотрит на его пальцы, теребящие шляпу. Чтобы как-то разрядить обстановку, он с деланной непринужденностью повесил шляпу на торшер и щелкнул пальцем по плафону. Кэрол от неожиданности вздрогнула, а Дик с коротким смешком сказал:

– По-моему, здесь темновато...

Девочка вскочила с кушетки как ужаленная.

– Извините! – Она подбежала к окну и подняла шторы. – Так лучше?

– Гораздо. – Дик умилился. Ей так хотелось угодить ему! Он даже пожалел о своем ироническом отношении к ее наряду. Ему захотелось сказать ей что-нибудь приятное. – Ты сегодня куда-то собралась? Наверное, на свидание?

– Нет, – ответила она быстро, – у меня нет пока своего парня.

– Неужели? Ты так здорово выглядишь, такая нарядная, вот я и решил...

– Мне просто захотелось одеться по-особенному... просто так.

Не зная, что еще сказать, Дик откинулся на спинку дивана, закинул ногу на ногу, затем поменял их местами и вновь внимательно посмотрел на Кэрол. Глаза ее светились застенчивым и наивным кокетством. И тут его осенило. Боже мой! – испугался Дик. Она вырядилась для меня! Слава Богу, что я это понял вовремя.

Охваченный паникой, гость приказал себе сохранять серьезный вид. Последнее дело – смеяться над чувствами ребенка! Она еще чего доброго заплачет... Больше всего на свете Дику сейчас хотелось бежать куда глаза глядят, но ему стало жаль Кэрол: ведь она, очевидно, потратила уйму времени на то, чтобы так кардинально изменить свою внешность. Нет, спасаться бегством было бы жестоко. Кроме того, неизвестно, как отнесется к этому Долли. Он может подвести Кэрол, представив дело так, что девочка не справилась с маминым поручением... Оставалось одно: действовать по сценарию, который Кэрол так тщательно продумала. Дик выпрямился, уперся ногами в пол и приготовился к нелегкому испытанию.