I

Нед Бомонт вернулся домой. Он выпил кофе, покурил, прочитал газету, просмотрел журнал, взялся за книгу. Время от времени он бросал чтение и начинал бесцельно слоняться по комнате. Телефон молчал. Дверной звонок тоже.

В восемь часов утра он принял ванну, побрился и надел свежую рубашку. Затем он заказал завтрак.

В девять утра он позвонил Дженет.

— Доброе утро... Спасибо, хорошо... Что ж, для фейерверка все готово... Да. Если ваш отец дома, может быть, мы сначала расскажем ему. Хорошо, только до моего прихода ни слова. Как только управлюсь... Буквально через пару минут. До встречи.

Он положил трубку, глядя куда-то вдаль, шумно хлопнул в ладоши и потер руки. Губы его были угрюмо поджаты, глаза горели. Он надел пальто и шляпу и, еле слышно насвистывая сквозь зубы какой-то модный мотивчик, направился к дому Генри широким, торопливым шагом.

— Мисс Генри ждет меня, — сказал он служанке, отворившей ему дверь.

— Да, сэр, — ответила она и провела его в большую, залитую солнцем комнату, где завтракали сенатор с дочкой.

Увидев Неда, Дженет вскочила со стула и подбежала к нему, протягивая руки.

— Здравствуйте.

Сенатор удивленно взглянул на дочь. Он величественно поднялся со своего места и пожал Неду руку.

— Доброе утро, мистер Бомонт. Очень рад вас видеть. Не желаете ли присоединиться?

— Благодарю вас, я уже позавтракал.

Дженет Генри вся дрожала от возбуждения; щеки ее побледнели, зрачки расширились. У нее был такой вид, словно она наглоталась наркотиков.

— Папа, мы должны кое-что тебе рассказать, — начала она прерывающимся голосом. — Это касается... — Она резко повернулась к Неду. — Скажите ему! Скажите ему все!

Нед покосился на нее, нахмурил брови и посмотрел прямо в глаза ее отцу. Сенатор по-прежнему стоял у стола.

Нед Бомонт сказал:

— У нас есть очень веские доказательства, включая собственное признание Поля Мэдвига в том, что он убил вашего сына.

У сенатора сузились глаза, и он тяжело оперся рукой о стол.

— Что же это за веские доказательства?

— Видите ли, сэр, главное из них — это, конечно, его признание. Он говорит, что в ту ночь ваш сын бросился за ним вдогонку и хотел ударить его массивной сучковатой тростью. Пытаясь вырвать у него эту трость, Мэдвиг случайно ударил ею вашего сына по голове. Он говорит, что унес эту трость с собой и сжег, но ваша дочь, — он слегка наклонил, голову в сторону Дженет, — утверждает, будто эта трость все еще находится в вашем доме.

— Трость дома! — воскликнула Дженет. — Это та самая, что тебе подарил майор Собридж.

Лицо сенатора сделалось бледным, словно мрамор, и таким же неживым.

— Продолжайте, — сказал он.

— Так вот, раз у вашего сына не было с собой трости, — продолжал Нед, слегка разводя руками, — отпадает басня о самозащите. Вчера я сообщил об этом Фарру. Фарр не будет зря рисковать. Вы знаете, что за человек Фарр, но ему не остается ничего другого, как арестовать Поля сегодня же.

Дженет удивленно взглянула на Неда, нахмурилась, хотела что-то сказать, но, сжав губы, промолчала.

Сенатор промокнул рот салфеткой, которую он все еще держал в левой руке, бросил ее на стол и спросил:

— А у вас есть... гм... другие доказательства?

— Разве этого мало? — наивно удивился Нед.

— Но ведь есть еще доказательства! — вмешаюсь Дженет.

— Так, всякая мелочь в подтверждение, — пренебрежительно ответил Нед. — Я могу сообщить вам подробности, но мне кажется, что и этого достаточно.

— Вполне, — ответил сенатор. Он провел рукой по лбу. — Никак не мог в это поверить, но видно, так оно и есть. Если мистер Бомонт, и ты, дорогая, простите меня... — повернулся он к дочери, — ...мне бы хотелось недолго побыть одному, чтобы привыкнуть к этой мысли. Нет, нет, оставайтесь здесь, я поднимусь к себе. — Он отвесил им изысканный поклон. — Пожалуйста, не уходите, мистер Бомонт. Я скоро вернусь. Мне надо хоть немного времени, чтобы свыкнуться с мыслью... что человек, с которым я работал плечом к плечу, оказался убийцей моего сына.

Он снова поклонился и вышел из комнаты, расправив плечи и высоко подняв голову.

Нед взял Дженет за руку и спросил, понизив голос:

— Послушайте, а он ничего не натворит?

Она удивленно посмотрела на него.

— Ну, например, он не может в ярости броситься искать Поля, чтобы ему отомстить? — объяснил Нед. — Это нам совсем ни к чему. Кто знает, чем это кончится.

— Не знаю, — растерялась Дженет.

— Этого нельзя допустить, — нетерпеливо поморщился Нед. — Здесь можно спрятаться где-нибудь около выхода, чтобы перехватить его, если он решится на крайности?

— Можно. — Ее голос звучал испуганно.

Она провела его через переднюю в маленькую полутемную от спущенных штор комнатку. Слегка приоткрыв дверь, они встали за ней, тесно прижавшись друг к другу. Всего два шага отделяло их от парадного входа. Они дрожали. Дженет пыталась что-то шепнуть Неду, но он заставил ее замолчать.

Вскоре они услышали тихие, приглушенные толстым ковром шаги и увидели сенатора Генри в пальто и шляпе, торопливо направляющегося к выходу.

— Минутку, сенатор, — окликнул его Нед, появляясь из своего убежища.

Сенатор обернулся. На его лице было выражение властной жестокости.

— Прошу вас извинить меня, — сказал он, высокомерно взглянув на Неда, — я спешу.

— Не пойдет, — ответил Нед, преграждая ему путь, — нам ни к чему лишние неприятности.

Дженет подбежала к отцу.

— Папа, не ходи! — воскликнула она. — Послушайся мистера Бомонта.

— Я уже выслушал мистера Бомонта, — ответил сенатор, — готов и дальше слушать его, если он может сообщить мне дополнительные сведения. Если таковых нет, прошу извинить меня. — Он улыбнулся Неду. — Я вас выслушал и теперь собираюсь действовать сам.

— Я думаю, что вам не следует сейчас встречаться с ним, — ответил Нед, спокойно выдержав высокомерный взгляд сенатора.

— Папочка, не ходи. — начала было Дженет, но сенатор взглядом заставил ее замолчать.

Нед откашлялся. Лицо его покрылось красными пятнами. Быстро протянув левую руку, он коснулся ею правого кармана сенатора.

Тот с оскорбленным видом отступил.

— Скверное дело, — кивнул Нед, словно разговаривая сам с собой. Он перевел глаза на Дженет. — У него в кармане пальто пистолет.

— Папа! — вскричала она и закрыла ладонью рот.

Нед упрямо поджал губы.

— Так вот, — обратился он к сенатору, — как хотите, но мы не позволим вам выйти отсюда с пистолетом в кармане.

— Не пускайте его, Нед, — взмолилась Дженет.

Сенатор возмущенно оглядел их.

— Мне кажется, вы забываетесь. Дженет, будь добра, пройди в свою комнату.

Девушка неохотно повернулась, сделала два шага и остановилась.

— Нет! Я не пущу тебя! Нед, не выпускайте его!

— Не пущу! — Пообещал Нед, облизывая сухие губы.

Холодно взглянув на него, сенатор взялся за дверную ручку.

Повернувшись, Нед накрыл его руку своей.

— Послушайте меня, сэр, — почтительно проговорил он. — Я не могу этого допустить. И не думайте, что я сую свой нос в ваши дела. — Он отпустил руку сенатора, полез во внутренний карман и вытащил грязную, истрепанную, сложенную в несколько раз бумажку. — Вот приказ, подписанный в прошлом месяце о моем назначении специальным следователем прокуратуры. — Он протянул бумажку сенатору. — Насколько мне известно, этот приказ не был отменен, так что... — он пожал плечами, — я не могу допустить, чтобы вы совершили убийство.

— Вы пытаетесь спасти жизнь этого убийцы, потому что он ваш друг, — проговорил сенатор, даже не взглянув в сторону Неда.

— Вы отлично знаете, что это не так.

— Хватит с меня, — произнес сенатор, поворачивая ручку двери.

— Если вы выйдете на улицу с пистолетом в кармане, я арестую вас.

— Папочка, не надо, — простонала Дженет.

Сенатор и Нед, тяжело дыша, сверлили друг друга глазами.

Сенатор заговорил первым.

— Не оставишь ли ты нас на несколько минут, моя дорогая? — обратился он к дочери. — Мне необходимо поговорить с мистером Бомонтом.

Дженет вопросительно взглянула на Неда. Тот кивнул.

— Хорошо, — сказала она, — если только ты пообещаешь, что не уйдешь до моего возвращения.

— Не уйду, — улыбнулся сенатор.

Мужчины проводили ее взглядом. У двери в комнату Дженет на мгновение оглянулась на них и вышла.

— Боюсь, что вы скверно влияете на мою дочь, — с горечью сказал сенатор. — Обычно она не бывает такой... упрямой.

Нед виновато улыбнулся, но промолчал.

— И как давно это продолжается? — спросил сенатор.

— Наше расследование? Я занимаюсь им только второй день. А ваша дочь — с самого начала. Она все время считала Поля убийцей своего брата.

— Что?! — Сенатор так и остался стоять с разинутым ртом.

— Она с самого начала считала Поля убийцей Тейлора. Она ненавидит Поля и всегда ненавидела его. Разве вы не знали об этом?

— Ненавидит его? — Сенатор задохнулся от изумления. — Неужели? О Боже!

— Вы и вправду этого не знали? — с любопытством спросил Нед.

Сенатор с шумом выдохнул воздух.

— Пройдемте сюда, — сказал он и первым вошел в полутемную комнату, где перед этим прятались Дженет с Недом. Он зажег свет, а Нед тем временем прикрыл за собой дверь. Затем они повернулись лицом друг к Другу.

— Я хочу поговорить с вами как мужчина с мужчиной, мистер Бомонт. Думаю, что на время мы можем забыть о вашем официальном положении. — Произнося последние слова, он слегка улыбнулся.

— Ладно, — кивнул Нед, — тем более что Фарр, наверное, тоже забыл о нем.

— Вот именно. А теперь послушайте меня, мистер Бомонт, я не кровожадный человек, но мне невыносима мысль о том, что убийца моего сына безнаказанно бродит на свободе, в то время как...

— Я уверен, что его арестуют. У них нет другого выхода. Улики свидетельствуют против него, и это всем известно.

— Поговорим как политик с политиком, — холодно усмехнулся сенатор. — Неужели вы думаете, что я поверю, будто Полю что-нибудь грозит в нашем городе, что бы он там ни совершил?

— Да, Полю Мэдвигу крышка. Его все предали. Вся его свора. Единственное, что их пока удерживает, — это привычка вытягиваться в струнку, стоит ему только щелкнуть бичом. Но подождите, они живо наберутся смелости.

Улыбнувшись, сенатор Генри покачал головой.

— Позвольте мне не согласиться с вами. Не забывайте, что вас еще не было на свете, когда я начал заниматься политикой.

— Не спорю.

— Так поверьте мне: они никогда не наберутся смелости, и ждать этого бесполезно. Поль их хозяин, и, сколько бы они ни огрызались на него, он все равно останется их хозяином.

— Я держусь другого мнения. Поль — конченый человек. А теперь вернемся к вашему пистолету. Ни к чему это. Лучше отдайте его, — он протянул руку.

Сенатор сунул правую руку в карман. Нед быстро шагнул к нему и левой рукой сжал ему запястье.

— Лучше отдайте, — повторил он.

Сенатор свирепо посмотрел на него.

— Ну что ж, другого выхода у меня нет, — сказал Нед и после непродолжительной борьбы, во время которой был опрокинут стул, отнял у сенатора старинный никелированный револьвер. Когда он засовывал его в карман брюк, отворилась дверь и на пороге появилась Дженет с побледневшим лицом и широко раскрытыми глазами.

— Что случилось? — вскричала она.

— Ваш отец не хочет слушать доводов рассудка, — проворчал Нед. — Пришлось силой отобрать у него револьвер.

— Вон из моего дома! — взревел сенатор; лицо его дергалось, он тяжело дышал.

— И не подумаю, — отчеканил Нед. Его усики начали слегка подрагивать, глаза загорелись гневом. Он протянул руку и грубо втянул Дженет в комнату. — Садитесь и слушайте меня. Вы этого хотели, так получайте же. — Он повернулся к сенатору. — Я буду говорить долго, так что вам тоже лучше присесть.

Но Дженет и ее отец остались стоять. Лица их были одинаково бледными, только у Дженет на лице было выражение панического ужаса, а у ее отца — холодной настороженности.

— Это вы убили вашего сына, — сказал Нед, обращаясь к сенатору.

Тот не шелохнулся. Ни один мускул не дрогнул на его лице.

Несколько секунд Дженет тоже стояла неподвижно, затем ее лицо исказилось, и она медленно опустилась на пол. Она не упала, нет, просто у нее подогнулись колени, и она осталась сидеть на полу, опершись о него рукой и испуганно переводя взгляд с Неда на отца.

Мужчины даже не посмотрели в ее сторону.

— Вы сейчас собирались застрелить Поля, — продолжал Нед, — только затем, чтобы он не смог рассказать, как вы убили своего сына. Вы отлично понимаете, что это сойдет вам с рук. Как же! Праведный гнев джентльмена старой закалки и все" такое прочее. Вы перед всем миром собирались сыграть эту роль, которую только что прорепетировали перед нами.

Сенатор молчал.

— Вы прекрасно знаете, что, как только Поля арестуют, он перестанет вас покрывать. Он никогда не позволит, чтобы Дженет считала его убийцей своего брата. — Нед горько рассмеялся. — Подумать только, какая ирония судьбы. — Он замолчал и пригладил волосы. — На самом же деле произошло следующее, — снова заговорил он, — когда Тейлор услышал, что Поль поцеловал Дженет, он бросился за ним, схватив трость и надев шляпу. Впрочем, эти детали несущественны. Когда вы подумали, что их ссора может зачеркнуть ваши надежды на переизбрание...

— Это абсурд, — хриплым голосом прервал его сенатор. — Я не позволю, чтобы в присутствии моей дочери...

— Конечно же, это абсурд, — криво усмехнулся Нед. — Это так же абсурдно, как и то, что вы принесли обратно трость, которой убили вашего сына, и вернулись в его шляпе, потому что впопыхах забыли надеть свою, но этот абсурд выдает вас с головой.

— А как же быть с признанием Поля? — язвительно спросил сенатор.

— Да очень просто, — ответил Нед. — Мы сделаем вот что. Дженет, будьте добры, позвоните ему и попросите его немедленно прийти сюда. Когда он придет, мы расскажем ему, как ваш отец собирался его застрелить, и послушаем, что он на это скажет.

Дженет вздрогнула, но не двинулась с места. Ее глаза смотрели пустым, невидящим взглядом.

— Это просто нелепо, — возмутился сенатор, — разумеется, мы не сделаем ничего подобного.

— Позвоните ему, Дженет, — повелительно повторил Нед.

Девушка поднялась и все с тем же невидящим взглядом направилась к двери, не обратив внимания на резкий окрик отца.

Тогда сенатор переменил тон.

— Подожди, моя дорогая, — сказал он и обратился к Неду: — Я хочу поговорить с вами с глазу на глаз.

— Хорошо, — согласился Нед и посмотрел на Дженет, нерешительно остановившуюся на пороге.

Но Дженет опередила его.

— Я никуда не уйду. Я должна все знать! — упрямо воскликнула она.

Нед кивнул и снова повернулся к ее отцу.

— Она права.

— Дженет, родная моя, — заговорил сенатор, — я ведь хочу пощадить тебя...

— А я не хочу, чтобы меня щадили. Я хочу знать правду.

— Тогда я ничего не скажу! — воскликнул сенатор, картинно всплеснув руками.

— Позвоните Полю, Дженет.

— Не надо, — остановил ее сенатор, прежде чем она успела сдвинуться с места. — Я не заслужил, чтобы со мной поступали так жестоко, но... — он вытащил из кармана платок и вытер им вспотевшие ладони. — Ладно. Я расскажу вам все, как было, и за это попрошу вас об одолжении, в котором вы не сможете мне отказать. — Он бросил взгляд в сторону дочери. — Раз ты так настаиваешь, входи и закрой дверь.

Дженет закрыла дверь и присела на стул, напряженно выпрямившись.

Сенатор заложил руки за спину. Во взгляде, который он бросил на Неда, не было неприязни.

— В тот вечер я бросился вслед за Тейлором, потому что я не хотел рисковать дружбой Поля из-за дурацкой вспыльчивости моего сына. Я догнал их на Китайской улице. Поль уже вырвал у Тейлора трость. Между ними происходило бурное объяснение. Я попросил Поля оставить нас одних и предоставить мне самому управиться с сыном. Поль послушал меня и, передав мне трость, пошел прочь. Но тут Тейлор заговорил со мной в таком оскорбительном тоне, в каком ни один сын не имеет права разговаривать с отцом. Он даже оттолкнул меня, пытаясь броситься вдогонку за Полем. Я до сих пор не знаю толком, как это вышло, но я ударил его тростью, — он упал и разбил голову о тротуар. Поль сразу же вернулся — он еще не успел далеко отойти, — и мы обнаружили, что Тейлор мертв. Тогда Поль настоял, чтобы мы оставили его там, на улице, и скрыли происшедшее. Он заявил, что скандал испортит нам всю избирательную кампанию, и я... в общем я дал себя уговорить. Это он подобрал шляпу Тейлора и надел ее на меня: я выскочил из дому с непокрытой головой. Он заверил меня, что всегда сможет прекратить полицейское расследование, если на кого-нибудь из нас падет подозрение. Потом, точнее говоря, на прошлой неделе, когда по городу начали ходить слухи, будто Поль убил Тейлора, я встревожился и отправился к нему. Я сказал, что во всем признаюсь, но он высмеял меня и заявил, что вполне в состоянии позаботиться о себе сам. — Сенатор вытащил из-за спины руку с носовым платком и вытер лицо. — Вот, собственно, и все.

— И ты оставил его валяться там, посреди улицы?! — воскликнула Дженет, с трудом выговаривая слова.

Сенатор вздрогнул, но ничего не ответил.

— Целая предвыборная речь, — промолвил Нед после непродолжительного размышления, — капелька правды и вагон красноречия. — Он поморщился. — Вы хотели просить об одолжении.

Сенатор опустил голову, потом поднял ее и посмотрел Неду в глаза.

— Я бы хотел попросить вас об этом наедине.

— Нет.

— Прости меня, моя дорогая, — обратился сенатор к дочери и снова повернулся к Неду: — Я сказал вам правду, но я хорошо понимаю, в каком двусмысленном положении я оказался. Я прошу вас как о милости вернуть мне мой револьвер и оставить меня на пять минут... нет, всего на минуту... одного в этой комнате.

— Нет.

Сенатор умоляюще прижал руку к груди.

— Хотите улизнуть от расплаты? — сказал Нед. — Не выйдет.

II

Нед Бомонт проводил к двери Фарра, седовласую стенографистку и двух полицейских сыщиков, уводивших сенатора.

— Не хотите пойти с нами? — спросил Фарр.

— Нет, но я еще загляну к вам.

Фарр с энтузиазмом потряс ему руку.

— Заглядывайте ко мне почаще, Нед, — попросил он. — Вы откалываете жуткие фокусы... но раз все кончилось благополучно, я не сержусь.

Нед улыбнулся ему, обменялся прощальным кивком с сыщиками, раскланялся со стенографисткой и закрыл дверь. Он прошел в белую гостиную, где на диванчике с круглой спинкой лежала Дженет. Она поднялась ему навстречу.

— Они ушли, — буднично сказал Нед.

— А он?..

— Он продиктовал полное признание, гораздо более подробное, чем то, что слышали мы.

— Вы скажете мне правду?

— Хорошо.

— Что они с ним... — она запнулась, — что ему грозит?

— Ничего особенного. Возраст и положение спасут его. Скорее всего его обвинят в непредумышленном убийстве и оправдают или же приговорят условно.

— А вы тоже считаете, что это был несчастный случай?

Нед отрицательно покачал головой. Глаза его смотрели холодно.

— Я думаю, что, когда его переизбрание оказалось под угрозой, он потерял голову и убил собственного сына.

Дженет не спорила. Она нервно сжимала и разжимала пальцы.

— А это правда... что он собирался застрелить Поля?

— Разумеется. Он встал бы в позу джентльмена старой школы, мстящего за сына, там, где закон оказался бессильным, и ему бы все сошло с рук. Он знал, что Поль перестанет играть в молчанку, как только его арестуют. Поль молчал из тех же соображений, из которых он поддерживал вашего отца на выборах, — ему нужны были вы. Взяв на себя вину убийства вашего брата, он бы потерял вас навсегда. Ему плевать, что о нем думают другие, но если бы он узнал, что вы подозреваете его, он бы оправдался в ту же секунду.