Он опять повернулся к Элдору, который раскачивался на каблуках, как кобра, поднявшаяся для броска.
      - Разрушение забавляет вас, милорд, - с горечью проговорил он. - Но то, что вы видите, - это развалины цивилизации... похоронный звон не только по нашему миру, но и по вашей надежде восстановить свой собственный.
      - На самом деле, - в голосе Элдора продолжали звучать насмешливые нотки, - именно это меня и забавляет.
      - Ты безумен, - спокойно произнес Алвир.
      - Нет, нет, мой дорогой, - возразил Элдор, кладя узкую длинную руку на плечо Алвира. - Я не сумасшедший. Пребывание в аду просто исказило мое чувство юмора. Говорят, когда-то на свете жил человек, способный оживлять мертвецов... Они-то в конце концов его и прикончили.
      Алвир дернул плечом, пытаясь избавиться от насмешливой ласки короля.
      - Ты сумасшедший, - повторил он, и Элдор опять рассмеялся:
      - Не более чем ты, мой друг.
      Он развернулся на каблуках и твердой походкой направился в Убежище. Его металлический голос эхом разносился под сводами Убежища, сообщая о падении Алкетча.
      Ваир двинулся было за ним, но Алвир остановил командора, схватив его за пышный, украшенный жемчугами рукав. Они обменялись взглядами и последовали за королем в поднимающийся хаос Убежища.
      Наступивший день принес невообразимый сумбур. Взволнованное и потрясенное Убежище копошилось, как растревоженный муравейник. Руди, скрытый заклинанием, сновал туда-сюда, готовясь к путешествию. Именно в эти часы он как никогда прежде начал понимать опасность малейших перемен в таком маленьком и тщательно сбалансированном обществе.
      Исход войска Алкетча означал прежде всего борьбу за припасы, и гвардейцы вместе с сотнями добровольцев встали на охрану продовольственных складов, запрещая покидавшим Убежище солдатам брать с собой в дорогу больше чем по куску залежалого ячменного хлеба.
      - Вы и так слишком долго объедали нас! - кричала Мелантрис, вызвавшаяся командовать этой охраной. - Вы и сами можете о себе позаботиться, когда выйдете к речным долинам!
      Она размахивала одним из нескольких оставшихся в Убежище огнеметов.
      Случались отвратительные потасовки из-за украденных вещей, которые, возможно, и не были украденными, а послужили просто поводом для излияния старой ненависти. Ваир приходил в неистовство, когда ему докладывали о нападениях и расправах в задних коридорах Убежища, но ничего не мог с этим поделать.
      Церемония прощания вышла весьма своеобразной: каждого солдата-алкетчца собравшаяся на лестнице толпа забрасывала снегом и грязню.
      Уже к концу дня Руди заметил сквозь открытые ворота Убежища неясные тени; очевидно, это были Белые Всадники, которые с нескрываемым интересом наблюдали за происходящим с вершины холма на другой стороне дороги.
      Армия алкетчцев прошествовала сквозь начавшийся снегопад за два часа до захода солнца. Беглая мелодия рожков и короткое триумфальное эхо фанфар сопровождали войско. Руди знал, что уходящих ждут снежные обвалы на нижнем Перевале, и еще больше людей они потеряют от холода этой же ночью, но никто его об этом не спросил, так как никто не догадывался, что он все еще здесь. Это бы мог подсказать даже Бектис, но Руди не заметил мага среди толпы, провожавшей южан.
      Бектис был одним из немногих, кто пропустил это печальное зрелище. У распахнутых ворот собрались гвардейцы и монахи, возглавляемые сумрачной Джованнин. Там же стоял и Майя со своими пенамбрийцами. Руди, подобно привидению, наблюдал за происходящим, выхватывая взглядом лица людей, которых больше никогда не увидит. Он покинет их навсегда завтра на рассвете, когда уйдет из Убежища. Там находилась Винна со своими сиротами, Бок-плотник, тощий маленький старичок, который, несмотря на все указы Алвира о продовольствии, продолжал держать в своей каморке цыплят, Джил она стояла между Гнифтом и Ледяным Соколом... Бархатный плащ Алвира под холодными порывами ветра напоминал огромные черные крылья. Руди поспешил отвести глаза от безликого мрачного Элдора, не скрывавшего своей зловещей радости.
      Но ни Минальды, ни Тира не было видно.
      "Она, должно быть, осталась в своей комнате, - подумал Руди. - Одна. Без охраны".
      Одна только мысль о возлюбленной воспламенила его, как огонь охватывает сухие дрова. Разрываясь между страхом и желанием увидеть Альду, все эти недели Руди не прекращал думать о ней; ему казалось немыслимым покинуть Убежище, не услышав напоследок ее голос. Месяцами, в радости и горе, он жил, осознавая ее любовь, ощущая уют от одного только ее присутствия, восхищаясь милой серьезностью и добродушным подшучиванием, ее безграничной способностью удивляться. Ему казалось, что каким бы болезненным ни было их расставание, он не может отказаться от последнего свидания.
      Требовалась ловкость, чтобы пройти сквозь толпу в нескольких футах от Элдора, который, как Руди искренне надеялся, до сих пор не подозревал о его присутствии в Убежище. Он окружил себя иллюзией безликости. Если Руди на кого-то натолкнется, тот посчитает, что встретил какого-то знакомого, вот только не сможет вспомнить, кого именно. К тому же все были слишком заняты наблюдением за исходом южан, так что Руди не очень рисковал.
      Коридоры Убежища были пусты, и его поспешные шаги отдавались гулким эхом. Крысы торопились уступить ему дорогу, а кошки прятались в темноте и, повернув в его сторону приплюснутые хищные морды, наблюдали за ним наглыми глазами. И только когда Руди проходил мимо лабиринтов Церкви, он почувствовал движение в окружавшей его огромной темной пустоте. До него донеслось едва различимое пение и словно дохнуло злобой.
      Коридор перед комнатой Минальды был пуст.
      Руди замер и прислушался, напрягая все свои чувства и освободив от мыслей разум, как будто хотел увидеть, что происходит за запертой дверью. До его ушей долетело тихое поскрипывание гнутого стула, легкое шуршанье юбки, потревоженной движением колен. Пахнуло запахом воска, смешанным с ароматом свежего хлеба. Минальда, как обычно, когда оставалась одна, негромко что-то напевала.
      Ее голос слегка дрогнул. Последовала длительная тоскливая тишина, прерываемая сдержанными всхлипываниями. Затем Руди услышал шепот Минальды:
      - Надо успокоиться. Он ушел, и все окончилось. Не надо мучить себя. Он в безопасности, а это главное.
      Послышался голос Тира, и Минальда ответила ему с деланным весельем. Руди отвернулся от двери, чувствуя себя так, словно ему выдирают ногти.
      "Если она думает, что я уже ушел вместе с магами, - подумал он, - то так даже и лучше. Заставить ее снова пережить расставание - бессмысленно и жестоко".
      Он побрел обратно по темному коридору, испытывая такую боль, о возможности существования которой он даже не подозревал.
      "Ты хотел услышать голос Альды, - с горечью говорил он сам себе. - И ты его услышал".
      Он в последний раз слышал этот голос, он в последний раз идет по этим коридорам. А Минальда остается - пленница своего безумного изуродованного мужа...
      Руди прогнал из головы эти картины, подобно тому, как уже избавился от сна о Логове Мрака. Он ничего не может поделать. Завтра он тихо выскользнет из Убежища и отправится в долгий путь...
      Куда?
      В Геттлсенд?
      Размышления его оборвались. Руди услышал шаги гвардейского патруля и успел набросить на себя иллюзорную защитную вуаль задолго до того, как они появились в конце коридора. Он поспешил в свою каморку, машинально перебирая в голове варианты. Итак, куда бы он мог отправиться?
      В Кво?
      Он снова увидел, как руки Ингольда бережно скользят по золоченым переплетам книг в разрушенной библиотеке. Мысль о том, что ему снова придется столкнуться с Воздушными Стенами, повергла его в дрожь.
      Руди ускорил шаги и не обратил внимания на старика, который попался ему навстречу. Тощий, в неряшливой холщовой рубахе, он с трудом тащил ведро воды. И уж конечно, Руди не заметил скрытую в глазах злобу и кривую усмешку среди щетины, которая когда-то была великолепной шелковистой бородой.
      * * *
      Руди искал Джил с того момента, как закрыли главные ворота.
      Спросить о ней - значит, открыть свое присутствие. Хотя наверняка те, кто провожал волшебников до Перевала, догадывались об этом, но Руди не знал, кому можно доверять.
      Ощущение присутствия и одновременно отсутствия начинало действовать ему на нервы. Если бы речь шла о Логове Мрака - это было бы одно, но вот ходить невидимым среди людей, которые еще недавно были друзьями, - совсем другое дело.
      Он вернулся в свою каморку, завершил последние приготовления к завтрашнему походу и лег спать. Его сон был беспокойным, полная темнота сменялась образами затопленных развалин Кво, мяукающими морскими птицами, пустыми и бездушными глазами Архимага.
      Руди проснулся от того, что к нему внезапно прижалось теплое женское тело, каскад шелковых волос упал ему на щеки, а в темноте раздавались всхлипывания:
      - Милый мой, любовь моя, с тобой все в порядке? Руди, скажи мне, с тобой все в порядке! Мне сказали, что ты ушел... все волшебники ушли... что тебя казнят, если ты не уйдешь. Потом сказали...
      - Со мной все в порядке, детка, - прошептал он в ответ и поспешил закрыть ей рот поцелуем, чтобы остановить этот приглушенный поток слов. Господи, я думал, что уже никогда больше не увижу тебя. Я хотел прийти к тебе...
      Ее руки еще сильнее обхватили его шею.
      - Я так боялась, - простонала она.
      Минальда положила голову ему на плечо; в темноте, своим магическим зрением он разглядел ее лицо - бледное, заплаканное и такое худое, как будто она не ела уже несколько дней.
      Руди снова прижал ее к себе и подивился, как он мог даже подумать о том, чтобы уйти, так и не поговорив с нею напоследок.
      - Со мной все в порядке, детка, - пробормотал он. - У меня все отлично. Я в безопасности. Я о тебе беспокоился. Как ты?
      Она слегка отодвинулась от него. Ее глаза цвета полуночи в полумраке каморки казались огромными. Минальда кивнула головой, и локоны упали ей на лицо.
      - Все в порядке, - дрожащим голосом произнесла она.
      Руди почувствовал, как сжалось его сердце.
      - Элдор...
      Но он замолк на полуслове: разве у него есть право спрашивать ее об этом! Минальда вздохнула.
      - Ты хочешь пойти со мной? В Геттсленд, в Убежище Томека Тиркенсона? тихо спросил он.
      Эта мысль неожиданно пришла ему в голову. Но в молчании его возлюбленной, в той дрожи, которая пробежала по ее телу, он почувствовал возможность такого решения. Ее рот приоткрылся, а в глазах появился огонек отчаянной надежды.
      Затем она отвернулась и тихим ровным голосом сказала:
      - Я не могу оставить сына.
      - Тогда возьмем и его. Я могу вывести вас обоих отсюда под покровом скрывающих чар. Мы отправимся в Убежище у Черной Скалы...
      - Нет.
      Решимость, которая прозвучала в этом тихом отказе, подсказала ему, сколь велико было для нее искушение.
      - Если мы возьмем с собой Тира, он будет преследовать нас, Руди. И тогда Тиркенсон встанет перед проблемой, кого ему предать: нас или своего короля. Мы будем изгоями, куда бы мы ни отправились.
      - Думаешь, ты так важна для Элдора? - со злостью спросил Руди.
      - Не знаю! - при этих словах голос ее прервался.
      Руди вспомнил сцену, свидетелем которой он был: изувеченный король смотрит на спящего сына. Только ли ради Тира пришел сюда Элдор? И не был ли этот визит лишь одним из многих тайных посещений? А Минальда вынуждена каждую ночь притворяться спящей!
      - Ты должна бежать отсюда, - с трудом произнес он. - Бог знает, на что Элдор может решиться. Я схожу за Тиром...
      - Нет, - отозвалась она тихим, но не терпящим возражения голосом.
      - Мы найдем место...
      - Нет, - повторила Минальда. - И не только из-за Тира.
      Она вздрогнула, и он опять прижал ее к себе, согревая в объятиях.
      - Руди, возможно, я - единственный человек, который способен вернуть ему разум, - тихо продолжала она. - Я сумею достучаться до него... Я знаю это... Я не вправе его покинуть.
      - Он может убить тебя!
      Минальда ничего не ответила, но он почувствовал, как по ее телу пробежала дрожь.
      - Ты любишь его?
      - Не знаю, - прошептала она. - Не знаю.
      Минальда вздохнула, расслабляясь в его объятиях, и на какое-то время ему показалось, что она заснула. Руди повернул голову, и ее ароматные волосы защекотали у него в носу.
      - Минальда, мне кажется, я любил тебя всю жизнь. - Он говорил очень медленно, с трудом подбирая слова. - Все, чего я хотел, - это видеть тебя счастливой. Если я когда-нибудь буду нужен тебе, позови меня без колебаний.
      Руди почувствовал, как Минальда кивнула, и ее руки еще сильнее обхватили его.
      - Пошли за мной Джил, - продолжал он, хотя в глубине души понимал, что именно из-за любви к нему она никогда не позовет на помощь. - Только Джил сможет меня найти.
      - Джил!
      Минальда быстро высвободилась из его объятий и удивленно уставилась на него.
      - Что такое?
      - Я получила от нее записку, - Минальда дрожащими руками откинула назад волосы. - Поэтому-то я и пришла сюда. Она... она написала, что ты умираешь.
      - Что? - Руди резко сел. - Что ты говоришь?
      - Она послала мне записку.
      - Сегодня вечером?
      - Да, только что. Только...
      Она замолкла на полуслове, ее огромные испуганные глаза уставились на него. В коридоре послышался шум шагов.
      - О, Господи!
      Руди кубарем скатился с кровати, еще не зная, что собирается делать, но дверь уже с треском распахнулась, и теплая темнота комнаты растаяла под светом факелов.
      Побледнев от ужаса, Минальда вскочила на ноги и поспешила навстречу человеку, который явился в этом ослепительном сиянии.
      Элдор даже не взглянул на нее. Он грубо оттолкнул ее в сторону, и гвардейцы, которые заполнили комнату, схватили девушку. Минальда рванулась было к королю, но ее крепко держали.
      Довольно долго Руди и Элдор смотрели друг на друга. За щелями безликой маски зияла темнота, но Руди чувствовал, как злобный взгляд короля, направленный на него, дымится от ненависти. Затем Элдор шагнул вперед и ударом тыльной стороны ладони сбил его с ног.
      Руди упал на одно колено и, несмотря на поднявшуюся в нем волну ярости, заставил себя оставаться в этом положении.
      Если он ответит на этот удар ударом, то это не поможет ни ему, ни Минальде. Стоя на одном колене, с гудящей от удара головой, Руди взглянул в сторону гвардейцев и увидел среди них Алвира - именно из его цепких объятий пыталась вырваться Минальда. Заметив презрительную усмешку на полных губах канцлера, он понял, кто послал Минальде предательскую записку.
      - Ваша возлюбленная слишком нетерпелива, юноша, - мягко проговорил Элдор. - Подождали бы для приличия, пока я отлучусь из дома.
      Слепая личина словно гипнотизировала его. Руди почувствовал, как во рту у него пересохло.
      - Это... все было не так, - запинаясь, выдавил он.
      Король злобно рассмеялся:
      - Да неужели?
      - Элдор! - Минальда устремила на мужа отчаянный взгляд. - Это не его вина. Я сама пришла к нему. Он просил меня уйти. Элдор, послушай меня! Я должна была с ним поговорить...
      Он повернулся к ней, и она отпрянула, увидев, как яростно блестят за щелями маски демонические глаза короля.
      Он сделал шаг в ее сторону, и Минальда прижалась к брату.
      - У него было достаточно времени, чтобы отослать тебя прочь, - ядовито прошептал он. - Я могу понять, что ты распутничала с ним, когда считали меня мертвым. Впрочем, возможно, тебе и сейчас бы этого хотелось.
      Король потянулся, чтобы дотронуться до ее лица, и Минальда резко отпрянула в сторону.
      В хриплом голосе Элдора послышались насмешливые нотки.
      - Думаю, и в темноте ты не забываешь лицо человека, который делит с тобой ложе. Но ты королева и мать моего наследника. И я должен быть уверен, что в будущем именно я стану отцом твоих детей.
      Белое, как мел, лицо Минальды было искажено ужасом, но ее голос прозвучал очень ровно:
      - Позволь мне поговорить с тобой. Наедине. Пожалуйста, прежде, чем ты что-либо предпримешь.
      Скрюченные пальцы коснулись ее волос, затем щек. На этот раз она осталась неподвижной.
      - У нас еще будет на досуге время для того, чтобы выслушать твои оправдания, - ответил он. - Как я уже сказал, я вполне понимаю твою потребность в молодом и пригожем любовнике, у которого есть время развлекаться с тобой. Ты молода, а молодые легко впадают в скуку. Но я не хочу, чтобы все Убежище говорило о том, что их король - рогоносец. Я не допущу этого, даже чтобы угодить тебе, моя драгоценнейшая из королев.
      - Все было не так!
      Голос короля внезапно посуровел:
      - Тогда скажи, как это называется, когда женщина подкупает слуг, чтобы улизнуть из своей комнаты и в темноте пробраться к любовнику.
      - Он мне не любовник! - воскликнула она, и король рассмеялся трескучим смехом, как в тот день, когда узнал о нашествии Дарков на Алкетч.
      Его смех был хриплым и грозным, но не истеричным.
      Руди почувствовал, как у него по телу побежали мурашки.
      Наконец Элдор умолк, тяжело дыша. Кожаная маска прилипла к лицу.
      - Может, он и не твой любовник, дорогая, - проскрежетал он, - но, по крайней мере, он - маг, который нарушил мой приказ и остался в Убежище после того, как ему было велено его покинуть. И коли он по причинам, о которых мы можем только догадываться, выбрал такую судьбу, пусть получит то, что ему присудила аббатиса Джованнин.
      Он повернулся к гвардейцам.
      - Возьмите этого человека и заточите его в цепи на холме.
      - Сейчас? - беспокойно уточнил Янус. - Но ворота закрыты...
      - Я сказал: немедленно! - рявкнул король. - И пусть Силы Мрака, если хотят, забирают его! А вы, сударыня, порадуйтесь, что я не предложил вам составить ему компанию!
      ГЛАВА 5
      Руна Уз висела на правой руке Руди. В его смутном бреду она принимала отвратительные формы, но когда на короткие мгновения его сознание прояснялось, он видел ее такой, как она есть: круглая свинцовая печать, помеченная ужасной Руной, медленно вращалась на черной ленте. Ее излучение разрушало любую магию, а разум, надежда и знания тонули в зловонном колодце отчаяния.
      Где же Дарки, удивлялся Руди. Ночь была тихой и холодной; лунный свет, пробивавшийся сквозь рваные облака, превращал снег в твердую сверкающую пыль. Силам Мрака нравились такие ночи. Руди задумался, что окажется болезненнее, - когда его плоть будут отдирать от костей или когда ему придется медленно расставаться с жизнью на трескучем морозе, - и обнаружил, что ему это совершенно безразлично. Плечи болели, так как руки, прикованные цепями к двум столбам, на которых он был подвешен, оказались почти вывихнутыми под тяжестью тела. Время от времени он пытался встать на ноги, чтобы ослабить нагрузку на руки, но усталость, холод и тупое головокружение лишили его всяких сил. Затем Руди потерял сознание и пришел в себя только от возобновившейся боли в руках.
      Им овладело странное ощущение: будто его чувства простираются, как огромная сверкающая сеть Млечного Пути, по всей земле. Он явственно ощущал запах собственной крови на запястьях и дыхание сползавших с горных вершин ледников. Он слышал все звуки ночного мира - легкую переливчатую музыку, которую при движении издавали звезды, отдаленный стон льдов на севере, что продвигались вперед на несколько дюймов каждый год, и шум ветра в покровах, отделявших одну вселенную от другой.
      А из-под земли до него доносились стук когтей Дарков и крики Ингольда.
      * * *
      Внезапно он очнулся. В сиянии лунного света прямо перед собой Руди увидел угрюмое бледное лицо и сквозь лохмотья своей разорванной рубахи почувствовал теплоту рук на своей замерзшем предплечье. Должно быть, он вскрикнул от боли, так как услышал шепот:
      - Помалкивай.
      Тонкие, покрытые шрамами пальцы орудовали ключом.
      Освобождение левого запястья ознаменовалось болью, которая прошила его, как молния. Когда он повис на правой руке, Джил, как могла осторожно, опустила его тело.
      "Черт с ними, со всеми экранными красотками и даже с Минальдой, отупело подумал Руди. - На сегодня для меня нет никого прекраснее Джил Патерсон".
      - Что это такое, черт побери? - прошептала она, внезапно отпрянув от печати.
      С трудом Руди выдавил из себя:
      - Это Руна Уз. Они использовали ее в Карсте, когда заточили в темницу Ингольда. Джованнин согласилась расстаться с ней только ради для меня.
      - Очень мило с ее стороны.
      Джил с отвращением вытерла ладонь о штаны. Затем вытащила меч и осторожно перерезала черную ленту. С легким хрустом свинцовая печать упала на снег. Джил пинком отбросила ее как можно дальше, затем снова принялась возиться с ключом.
      Воздух обжигал Руди легкие, при малейшем движении онемевшее тело пронзали резкие толчки боли. Когда Джил окончательно освободила его, он рухнул в снег, и его тут же накрыла и согрела темнота.
      Откуда-то издалека он услышал голос Джил:
      - Попробуй только вырубиться - и я тебя убью.
      Он попытался объяснить ей, что чувствует себя великолепно, но слова так и не смогли вырваться у него из горла. Джил усадила его, и каждый мускул спины пронизало алой болью. Она набросила на него плащ, запрокинула голову и влила в глотку несколько галлонов напалма.
      Руди задохнулся.
      - Что это... - и спустя мгновение узнал вкус гвардейского джина.
      Он начал возиться, пытаясь выбраться из плаща.
      - Замолкни и лежи спокойно, - коротко приказала Джил.
      Она стянула с себя куртку и накинула поверх плаща.
      - Как ты думаешь, сможешь добраться до Геттлсенда? Я прихватила еды, но много принести не могла. Я дам Минальде знать, что ты в безопасности.
      - Спасибо, - прошептал Руди. - Спасибо, Джил. Я даже не представляю, как ты все это сумела устроить, но...
      - Выклянчила ключи у Януса. Думаю, он понял... по крайней мере, задавать вопросов не стал, - ответила она, - а в карауле у ворот сегодня ночью стоит Ледяной Сокол.
      Руди попробовал шевельнуть рукой.
      - Тогда тебе лучше вернуться, - прошептал он. - У вас у обоих будут неприятности, если кто-то заметит открытые ворота.
      - Они заперты. - Джил удивленно уставилась на него. - Неужели я оставлю ворота открытыми?
      - Но Дарки...
      Она пожала плечами.
      - Ледяной Сокол одолжил мне вот это. - Она вытащила из-за ремня маленький деревянный амулет, очень старый, ручной работы. Руди сумел разглядеть на нем вырезанную Руну Покрова. Не было смысла спрашивать, как эта штука попала к Ледяному Соколу от ее последнего владельца - племянника императора.
      - На скотном дворе должно быть достаточно тепло, а как обойти волчьи капканы, расставленные вокруг, я знаю. Так что за меня не беспокойся.
      Он взглянул на ее холодное и бесстрастное, словно высеченное из мрамора лицо, и подивился тому, что там, в теплом мире Калифорнии, считал ее обычным синим чулком. Руди повернулся на бок, и это усилие причинило ему нестерпимую боль.
      - Слушай, Джил, - тихо сказал он, - ты спасла мне жизнь, и я никогда не сумею вернуть тебе этот долг. Но мне нужна твоя помощь. Очень нужна.
      Она озадачено нахмурилась.
      Руди тяжело вздохнул и попробовал сесть. Застонав, он упал обратно, снег забился ему в рукав, когда он попытался подставить руку, чтобы смягчить падение. Однако холода он почти не почувствовал.
      - Джил, - продолжил он, - я не могу отправиться в Геттлсенд прямо сейчас. Сначала мне надо кое-что сделать, но я не справлюсь один. Я...
      Руди замолчал. Его глаза устремились мимо нее к омытым лунным светом ступеням Убежища.
      Там стоял Алвир.
      Канцлер легко спустился вниз. Лунное сияние свинцовыми отблесками лежало в складках бархатного плаща, а в руке сверкал длинный обнаженный меч. Он пересек дорогу и начал подниматься на вершину холма по тропинке, протоптанной гвардейцами Элдора. Как только он подошел поближе, Джил поднялась ему навстречу.
      - Отойди от него, Джил-Шалос, - низкий голос Алвира звенел в морозном прозрачном воздухе. - Я даже согласен притвориться, что никогда не видел тебя здесь. Но я никак не могу позволить Руди покинуть Ренвет.
      Он еще на шаг приблизился к ним. Меч Джил ширкнул в ножнах и бледной молнией сверкнул в лунном свете. Скрытое удовлетворение промелькнуло в глазах Алвира.
      - Что это значит? - Руди попытался встать, но поскользнулся на предательской ледяной поверхности. - Мне казалось, ты хочешь, чтобы я покинул Убежище! Элдор никогда не узнает, что произошло.
      - Существует риск, на который умный человек не пойдет, - невозмутимо заметил канцлер. - Думаешь, я дам шанс вернуться в Убежище любовнику королевы, магу, который ненавидит меня?
      Алвир сделал движение мечом. Луч света, словно кровь, блеснул вдоль лезвия.
      - Но я не собираюсь возвращаться! - воскликнул Руди. - Тебе нет нужды...
      - Если не умрет Элдор, - в холодном спокойном голосе Джил не было и намека на цинизм. Ее тело покачивалось в едином ритме с вооруженной тенью, маячившей перед ней. В каждом движении проглядывалась готовность, которая не имела ничего общего ни со страхом, ни с гневом. - Не так ли, Алвир?
      Руди переводил взгляд с одного на другого:
      - Я не понимаю...
      - Ну же, Руди, - усмехнулась Джил. - Король, который потерял свое королевство, честь, все, чем владел... как ты думаешь, что ему оставалось после того, как он увидел любимую жену в объятиях ученика своего лучшего друга? Что ты дал ему, Алвир? Маковый отвар? Или твой дружок Ваир снабдил тебя перед отъездом чем-нибудь покрепче?
      - Ты схватываешь на лету. - Канцлер иронично улыбнулся. - С тех пор, как Его величество вернулся из подземелий, он каждый раз перед сном принимает маковый отвар. Это снадобье готовит для него только Бектис. А дозировка - дело тонкое. Оставайся на месте, Руди.
      Алвир слегка двинулся, как будто хотел помешать неуклюжей попытке Руди подняться. Затем сделал еще шаг вперед. Его поступь по утоптанному скользкому снегу была очень осторожной. Тонкий луч серебряного лунного света сверкнул на бриллиантах, украшавших одежду, и на смертоносном острие меча.
      Джил двинулась ему навстречу, подняв слабо засветившийся меч. Руди видел, что лицо ее спокойно, а глаза бесстрастны, как ледяная вода... и такие же холодные.
      Алвир усмехнулся:
      - Ну, как угодно. Я больше не могу себе позволить роскошь якшаться с безумцами и потакать капризам влюбленной девчонки. Пора избавиться от всех вас раз и навсегда.
      Его выпад был стремителен, как снежная лавина. Сталь звякнула о сталь, когда меч Джил встретился с его клинком. Она парировала удар одним хлестким движением и вынырнула из-под дуги, которую описало его разящее оружие. Алвир был в два раза тяжелее ее и обладал большим опытом - он прекрасно знал, как использовать свой вес в схватке с более легким противником. Тем не менее, Джил не испытывала страха, так как не питала ни надежды, ни намерения спасти собственную жизнь, и это делало ее свободной. Она сражалась только для того, чтобы получить удовольствие от мести.
      - Милая девочка, - с жалостью произнес Алвир. - Я сеял смерть своим мечом, когда ты еще не родилась.
      Он махнул мечом, как топором, заставив ее попятиться. Джил поскользнулась на свежем нетронутом снеге, как только покинула утоптанную площадку. Когда она поднырнула под удар и сделала шаг в сторону, то почувствовала, как горячая струйка крови потекла по лицу. Она опять отступила, парируя удар. Алвир запнулся, утонув под тяжестью своего веса в рыхлом снегу, и упал на колени. Но когда Джил сделала выпад, он уже опять оказался на ногах. Он отклонил ее удар, сделал выпад, начал наступать. Снег скрипел под ногами Джил, когда она отскакивала назад, но при этом больше чем на дюйм за один раз продвинуться ей не удавалось.
      Воздух саднил горло, как ледяная пила. "Выпад и отход, прежде чем он успеет коснуться тебя", - так учил Ингольд. Только так она могла защититься от направленных на нее сильных ударов, которые отбрасывали в сторону лезвие ее меча и уже оставили порез на боку в несколько дюймов длиной. Клинки скрещивались, и лунный свет разливался по их поверхности. Джил сделала выпад - на бедре противника появилась кровь.
      Алвир выругался и атаковал. Однако, несмотря на то, что снег замедлял движения, он неуклонно приближался, постоянно обходя опасные участки и нанося тяжелые рубящие удары. Джил почувствовала, как клинок огненным когтем вновь распорол ее плоть. Она отступила, нога поскользнулась на льду.
      Сырой холод обжег колени. Джил поспешила подняться, подгоняемая воспоминаниями о тысячах часов тренировок под руководством Гнифта. Она нырнула под рубящий удар Алвира и отскочила в сторону. Джил заметила, что, несмотря на жгучий мороз, его лицо блестело в лунном свете от пота, а изо рта вырывались клубы белого пара.
      "Он немолод и довольно грузен, - думала она, - пыхтит как буйвол..." Правда, и сама она уже изрядно выдохлась.
      Когда Джил в очередной раз отступила, то увидела, что за ней по снегу тянется кровавый след. Алвир заставлял ее постоянно двигаться, зная, что она слабеет с каждой минутой. Их ноги скользили по ледяному насту, тяжелое дыхание наполняло ночную тишину.
      Выпад, парирование, отход! Запястья онемели от мощных ударов. Удар и контрудар! Весь мир для нее сузился до размеров его тела. Увязла в снегу, выбралась, поскользнулась, восстановила равновесие - контратака... Отойти, заманить его в глубокий снег, нырнуть из-под удара противника, опять назад - и атака! Она ничего не чувствовала, кроме обжигающего воздуха в легких и холодного наслаждения поединком.
      Алвир отбил в сторону ее клинок, выкарабкался из сугроба, сверкнув в темноте мечом и снова бросился на нее. Джил отпрыгнула, затем сделала выпад...
      Чужая кровь хлынула ей на руки, неожиданно горячая в морозном воздухе ночи. Пронзенный ее лезвием, Алвир какое-то мгновение удивленно смотрел на Джил. Затем глаза потускнели, но удивление так и застыло на его лице, а тело начало медленно оседать. Джил высвободила клинок и отступила. Враг лежал у ее ног в утоптанном сугробе: огромная темная тень, накрытая бархатом плаща, в луже крови.