Си-Трипио, который более или менее пилотировал оба шаттла, уводя их от расширяющегося облака обломков, бывших прежде "Глазом Палпатина", остался с вуки в качестве переводчика, объясняя на множестве языков, что все под контролем и обо всех позаботятся.
- Он устремлялся в коридор так, словно на хвосте у него сидела стая Демонов Пустоты. Знай я, кто это, то выстрелила бы по ним, но они уходили так быстро, что я, вероятно, все равно не попала бы. С тобой все в порядке, Скайвокер? - Она набрала код главного шлюза "Счастья" и обеспокоенно разглядывала Люка, пока шлюз наполнялся воздухом.
Люк кивнул. Что-либо говорить не имело смысла. Он верил, что исцелится не только физически, но и духовно. Ведь другие люди исцелялись.
Черная бездна, разверзшаяся у него внутри, не всегда будет тем единственным, о чем он сможет думать. А сейчас он просто хотел спать. Лея обняла его за талию, и он почувствовал прикосновение ее разума к своему.
- Позже расскажешь, - сказала она. Лее понравилась бы Каллиста, подумал Люк. И Мара тоже полюбила бы ее - на свой лад.
- Со мной все будет отлично, - заверил он, зная, что это ложь.
- В Плавале есть очень неплохой медицинский центр, - говорила Мара, ведя Люка по короткому коридору к одной из маленьких кают. "Охотничье Счастье" было яхтой какого-то богатого юнца. Много лет назад она попала в руки пиратов, но некоторые из прежних удобств еще остались, включая саморегулирующуюся постель в нише с маленьким экраном монитора, выходившего на мостик. После спанья на кучах одеял на палубе, в углах кабинетов такой комфорт казался странным.
- Малыш, а кто этот старый болван, которого ты поставил гнать стадо на Синем Шаттле? - Хэн, стоявший на мостике, поднял взгляд к его собственному экрану.
Люк чуть улыбнулся, услышав от Хэна такое обращение.
- Трив Потман. Он когда-то был штурмовиком, давным-давно. - Он откинул голову на подушку, едва почувствовав, как Лея распорола штанину комбинезона от лодыжки до бедра, налепила на избитую, горящую плоть два сверхмощных гилокальных пластыря и вколола массированную дозу антибиотиков.
Люк услышал, как Мара выругалась и спросила:
- И давно ты так?
Подсчитать время оказалось трудновато.
- Пять-шесть дней.
Лея срезала шину, наложенную Як; он едва почувствовал, как она снимает трубку и ленту двигателя.
- Ты пользовался Силой? Судя по виду этих ран, у тебя должна быть гангрена от тазовой кости до ногтей ног.
- Арту-Дету! - услышал он донесшийся из коридора голос Трипио. Повернув голову, он увидел через дверь, как педантичный дройд протягивает свои помятые руки к маленькому товарищу-астромеху, тоже побитому и прокопченному, покрытому коркой грязи и слизи. - До чего же приятно найти тебя функционирующим!
"Я всегда буду всего лишь дройдом, - вспомнил он голос Никоса. - Если б я не любил ее…"
Он попытался закрыть свой разум для этих болезненных воспоминаний. Пять-шесть дней, сказал он…
- Ваше высочество, - продолжал голос Трипио. - Полагаю, ваша миссия на Белзависе прошла так, как вы надеялись?
- Можно сказать и так, Трипио, - отозвалась Лея.
- Если несколько вольно трактовать истину, - вставил с мостика Хэн. - Тпру, что это у вас здесь? Мы получили сигнал в поле обломков. По всем признакам - спасательная капсула.
Люк открыл глаза.
- Крей. - Так, значит, она в конце концов все-таки решила жить. Что-то у него внутри гадало: почему?
Мара ушла на мостик - манипулировать магнитами, а Люк стал настаивать, чтобы Лея наложила еще одну шину, чтобы он мог спуститься в трюм, когда туда доставят капсулу.
- О ней нужно будет" позаботиться, - твердил он, принимая сидячее положение, едва сестра плотно закрепила скобы. Сев, он мельком увидел себя в зеркале на другой стороне каюты - когда-то там был бар - и поразился, увидев, как за последнюю неделю исхудало и осунулось его лицо. Голубые глаза словно обесцветило усталостью и бессонницей, а под оставленными осколками скверными рубцами на скулах сияла радуга сходящих синяков. Если добавить к этому еще и неровную поросль каштановой щетины, он выглядел каким-то неряшливым старым отшельником, опирающимся на свой посох…
Он выглядел, сообразил он, немного похожим на старого Бена.
Лея помогла ему подняться на ноги.
- Что там насчет Крей? Никос… - Он увидел, что она заколебалась на слове "умер", когда вспомнила, что Никос, после того, что сделала для него Крей, был неспособен умереть.
- Это длинная история, - ответил он, чувствуя себя невероятно усталым. - Я… не ожидал, что она сядет в спасательную капсулу. У меня сложилось впечатление, что она не хотела больше жить.
Он услышал, как голос Мары звучит в динамиках:
- Есть. Провожу ее через щит. Лея подставила ему плечо и помогла пройти по коридору. Два дройда и Чуви шли за ними следом.
- Очевидно, штурмовик Потман сумел успокоить клаггов и аффитеханцев на Синем Шаттле, мастер Люк, - уведомил его Трипио. - Генерал Соло уже отправил субпространственное сообщение Отделению Контактов Дипломатического Корпуса. Они организуют группу, которая займется переориентацией пленников "Глаза". Они говорят, что хотели бы, чтобы вы помогли им в этом.
Люк кивнул, хотя ему трудно было строить планы больше чем на несколько минут или часов. Он теперь понимал, почему Крей сделала все, что было в ее власти, истерзала себе душу и тело, чтобы попытаться сохранить для себя Никоса.
Потому что она не могла и помыслить о своей жизни без его присутствия.
"Он на другой стороне", - сказала она тогда.
Как и Каллиста, которая тоже была теперь на другой стороне. Что бы ни заставило ее изменить свое решение, подумал он, она будет нуждаться в нем, когда выйдет из своего холодного сна.
Лампочки на двери трюма загорелись зеленым, и дверь с шипением открылась. Капсула стояла на квадрате меток прямо под потухшим глазом неподвижного притягивающего луча. Она едва достигала двух метров в длину и примерно восьми-десяти сантиметров в ширину и была матово-имперско-зеленой и ледяной на ощупь от холода космоса.
Он сдвинул крышку. Крей лежала там в похожем на кому сне частичной гибернации, ее грудь едва поднималась под изорванной, грязной формой; длинные кисти рук сложены поверх пряжки пояса. Несмотря на синяки, ее лицо выглядело таким спокойным, таким расслабленным и таким непохожим на мрачное, изможденное лицо той женщины, какой она стала, что он почти не узнал ее.
Не так ли она выглядела, гадал он, в тот первый день больше года назад, когда Никос привез ее на Явин? Самая блестящая программистка ИИ в Институте Магроди - да вдобавок владеющая Силой.
Та высокомерная элегантность, которую она носила как защитный плащ, исчезла.
Она сделалась иной женщиной.
Иной женщиной…
"Нет…" - подумал Люк.
И покачал головой.
Нет.
Это было не лицо Крей.
Черты, прямой нос и тонкие кости, полные, почти квадратные губы были те же.
Но все в нем говорило: "Это не Крей".
Нет, снова подумал он, не желая верить.
Вселенная замерла вокруг него.
Затем лежащая сделала глубокий вдох и открыла глаза.
Они были серыми.
Нет.
Он протянул руку, и она быстро подняла свои ладони, словно опасаясь прикосновения. Несколько мгновений она просто смотрела на собственные руки, поворачивая их и словно бы дивясь форме ладоней и пальцев, как будто глядя на какой-то незнакомый образчик скульптуры, гладя ладони, пальцы и рельефные, выпирающие кости запястий. Затем их глаза встретились, и у нее появились слезы.
Очень мягко, боясь коснуться - боясь, что она исчезнет, испарится, превратится в сон, - он помог ей сесть. Ее ладони были теплыми. Некоторое время они лишь смотрели друг на друга… Этого не может быть…
Она коснулась его лица, синяков и рубцов от осколков, недельной щетины, коснулась его рта, который прижимался к ее губам, который не был сном.
Если бы я мог попросить только одно, только одно за всю жизнь…
Он мягко привлек ее к себе, обнимая ее длинное худощавое тело, уткнувшись лицом в светлые, неровно обрезанные волосы, которые, как он знал, со временем превратятся в каштановые. Она дышала. Он чувствовал ее дыхание на своей щеке, у себя под ладонями, у своего сердца.
А затем она рассмеялась, тихим, чудесным плачем навзрыд, и он откинул голову, и в нем поднялся и вырвался дикий крик торжества и радости.
- Да! - заорал он, и они оба смеялись и плакали, обнимаясь, и она все повторяла его имя, словно все еще не веря этому, словно не могла поверить, что Судьба иной раз допускает и такое.
Это был ее голос, совсем не похожий на голос Крей.
Его руки дрожали, когда он сжал меж ладоней ее лицо, а Лея, Мара, Хэн и другие стояли в дверях трюма, молча глядя на все это, зная, что происходит Нечто, и не совсем понимая, что именно.
Но через некоторое время Лея, запинаясь, произнесла:
- Это… это не Крей. - В ее голосе не слышалось вопроса.
- Она уступила, - сказал Люк, словно сам видел все то, что случилось в последние мгновения на борту "Глаза".
- Да, после того как Никос поднялся по шахте, - тихо проговорила Каллиста. - Он был тяжело поражен, большинство его систем разрезало на куски… Он не испытывал боли, но он чувствовал, как отключается, когда установил активную зону реактора на перегрузку. Крей сказала мне, что хочет остаться с ним. Перейти с ним на другую сторону. Быть с ним. Вспомни, она ведь тоже была Джедаем… не вполне обученной, но одной из лучших.
Слезы снова затопили серые глаза.
- Она сказала, что если она не может быть с тем, кого любит в этом мире, то по крайней мере хоть кто-то сможет. Она просила поблагодарить тебя, Люк, за все, что ты пытался сделать для нее, и за все, что сделал.
Он поцеловал ее, словно отпил тепла, входящего в его тело после долгого холода, и споткнулся, пытаясь встать на пострадавшую ногу. Сотрясаясь от смеха, опираясь друг на друга, они поднялись на ноги и повернулись к группе в дверях.
Он тихо объяснил, зная, что сказанное им - правда:
- Лея… Хэн… Мара… Трипио… Арту… Это Каллиста.
Глава 26
За все приходится платить. - Каллиста провела ладонями по поверхности стеклянной сферы, там где при свете лампы сверкала розовато-золотистая жидкость - теперь неподвижная. Тени изгибались и метались в комнате игрушек, создавая пестрый узор тьмы и света. Протекавший через широкий зал поток что-то клохтал и бормотал в своем каменном канале, а осветительный штырь, немного свободно вставленный в патрон, иногда шипел, но никаких других звуков не доносилось.
- Мне следовало бы знать, что без риска не обойтись, - продолжала она тихим, чуть хрипловатым голосом, с интонацией характерной для жителей глубоководных пастбищ Чада. - Я могла бы догадаться, что будет и какая-то цена.
- Ты сделала бы это, - спросила Лея, - если б знала?
- Не знаю, - ответила Каллиста.
Она прошла через комнату к плоскому прямоугольному чану с тонким слоем желтого песка, двигаясь со странной, изящной неуклюжестью. На ней был выцветший синий комбинезон механика космопорта, зашнурованный на спине настолько туго, насколько он вообще затягивался, но все равно висевший мешком по бокам и плечам, и тяжелые ботинки. С обрезанными волосами и робким, довольно угловатым лицом она выглядела совсем юной, словно курсант военного училища. На поясе у нее висел меч, с выгравированной по рукояти цепочкой из летящих морских волн.
- Мастера когда-то вызывали образы в этом чане, похожие на образование голограмм. Они проецировали свои мысли сквозь песок. Не знаю, какой у него состав, но он существует в естественном виде на какой-то планете в Скоплении Гелвиддис. Именно песок и помогает ребенку делать то же самое.
Лея нахмурилась, рассматривая чуть сверкающую, бледно-желтую пыль, пытаясь вызвать лицо Хэна или Джассины.
- Легче всего давались цветы, - сообщила Кал-листа. - Нечто, с чем ты хорошо знаком. Цветы или звери. Заставь их выйти из песка.
Тишина снова воцарилась. Лея уселась на скамью перед чаном, расслабляясь и фокусируя свой разум, как учил ее Люк, видя во всех деталях маленького конфетно-розового питтина, игравшего когда-то с концом ее кос. Думая сквозь песок…
И каким-то путем, которого она не могла определить, образы прошли сквозь песок и появились в чане, не мало-помалу, а со странного рода внезапной постепенностью. ЛА-АЛМ, перевернувшийся на спину поколотить по лепесткам звездоцвета, словно он не погиб одиннадцать лет назад.
- Какой хорошенький! - восхитилась Каллиста. - Он твой?
- Был моим, - ответила Лея. - Давным-давно.
- У Мастеров всегда, знаешь ли, возникали сложности с детьми, рожденными Джедаями от не-джедаев, - продолжала Каллиста, когда Лея дала образу растаять. - Потому что это обычно передавалось по наследству, но не всегда… и зачастую это проявлялось спонтанно в людях, у которых не было никакого опыта по этой части и никакой возможности узнать, как следует обращаться с детьми, которые обладают этим. Мастера пытались поймать таких как можно раньше, потому что именно такие и подвергались наибольшему риску воздействия. Их, - продолжала она, - и детей, рожденных Джедаями, лишь незначительно владевшими Силой, обладающих крошечной капелькой того, что их братья и сестры и товарищи по играм имели в полной мере. Некоторые из таких были… самыми опасными из всех.
Она остановилась, и возникла очень неловкая пауза.
Затем Каллиста быстро отвернулась.
- А это - ментальный лабиринт. - Она слегка постучала по одной из металлических сфер на подставке у стены. Лея попятилась от нее, когда Каллиста взяла эту сферу, напомнив ей Ирека, направлявшего такой шар на нее, стремясь засосать ее дух и заточить там навеки.
- Большинство людей по-настоящему не входят в них, - объясняла Каллиста, - во всяком случае, не всем своим… не всем своим существом, не всем духом. И из них легко выбраться, если знаешь как. Большие - самые простые, и они становятся тем сложнее, чем делаются меньше, лабиринты внутри лабиринтов, скрытых внутри лабиринтов. Младшие когда-то изготовляли их для забавы и пытались сбить с толку и поймать друг друга в ловушку, как все дети.
Она поставила сферу на стол, крутанула ее пальцами, и свет влажно заблистал, отражаясь от ее кружащейся поверхности.
- Я хотела бы… если бы я могла показать тебе. Как раз прошлой ночью, когда Лея, Хэн и Кал-листа спустились в комнату игрушек, они и обнаружили, что Каллиста больше не может ни применять Силу, ни коснуться ее.
Люка отправили в медицинский центр корпорации "Братфлен", где ему требовалось провести большую часть ночи в стеклянном баке с вискозной жидкостью бакта. Лее пришло в голову, что Каллиста, несмотря на сильное сходство с Крей, теперь казавшаяся не более похожей на нее, чем отдаленная родственница, - должна знать природу и применение игрушек, находившихся в их комнате в подземелье под Домом Плетта.
Вооруженные транквилизаторами и станнерами, Джевакс и Мара Шейд возглавили группы поисковиков, отлавливавших безумных стражей катакомб, так что можно было довольно спокойно пройти через туннели из дома Роганды на улице Нарисованных Дверей. При виде их холодный гнев Мары ожил вновь. Многие из них были людьми, которых она знала.
Помимо команды из Дипломатического Корпуса, должна была прибыть группа психологов и целителей с Итора - помочь с реабилитацией, применяя технику, которая, как уведомила Лею через субпространство Томла Эл, кажется, наконец действовала на Драба Маккама. Два шаттла и десантное судно доставили в целости и сохранности, а их пассажиров - за исключением Людей Песка, которых накачали подсахаренной водой и крепко завязали в смирилки, - поместили под стражу для переориентации, распрограммирования и возвращения на свои родные планеты. И клагги, и гекфеды наотрез отказались от переориентации и вели сейчас переговоры с Дростом Элегином, желая быть принятыми в телохранители.
И только когда Каллиста попробовала первые, самые простые демонстрации игрушек - разделение цветных жидкостей в сфере, приведение в движение тонко сбалансированных рычагов и колесиков Дина-митрона, - правда стала ясна.
Она потеряла всякую способность пользоваться Силой.
- Это нечто такое, о чем я даже не думала, - говорила она теперь, вертя в руках один из ментальных лабиринтов. Она не встречалась взглядом с Леей, стесняясь ее и немного запинаясь, не потому, что она была Главой Новой Республики, догадалась Лея, а потому, что она была сестрой Люка.
- Крей была наделена Силой в очень большой мере. Будь иначе, она не смогла бы… покинуть свое тело так, как это сделала она. Ввести в него меня. Отдать его мне. - Она подняла взгляд обеспокоенных глаз цвета дождя. - Ты была ее подругой, не так ли?
Лея кивнула, вспоминая ту холодноватую, модно одетую, интеллигентную молодую женщину, росту и природной элегантности которой она так завидовала.
- Мы не были близки, - уточнила она, - но да, мы были подругами. - Она протянула руку и положила на мгновение ладонь на руку Каллисты. - Достаточно близкими для того, чтобы я уже много месяцев назад догадалась, что она не хотела жить без Никоса.
Каллиста быстро сжала ей пальцы.
- Он был… милым. Добрым, - сказала она. - Я не хочу, чтобы ты сердилась из-за того, что я это я, а не она. Ведь именно она и… предложила это сделать. Идея принадлежала именно ей. Мы даже не знали, сработает ли это.
Лея поспешно покачала головой:
- Нет. Все в порядке. Я рада, что сработало.
- Сила - это нечто бывшее во мне, частью меня, с младых ногтей. Джинн - мой старый Мастер - говорил… - Она заколебалась, снова отвела взгляд, внезапно замолчав на полуфразе. - Ну, так или иначе, - снова заговорила она миг спустя, - никогда не думала, что будет время, когда я… когда она не будет частью меня.
Лея вспомнила, как эта молодая женщина прошлой ночью выбежала из этой комнаты без единого слова, исчезнув в неосвещенных лабиринтах геометрических пещер. Она сама провела несколько мучительных часов, гадая, есть ли что-то, что она могла или должна сделать - в промежутках между субпространственными звонками на Итор и в Дипломатический Корпус, - до тех пор, пока Хэн не напомнил ей:
- Она, вероятно, знает эти катакомбы получше любого из местных.
В предрассветные часы утра, когда Лея отправилась в палату Люка в медицинском центре "Братфлена", она нашла там Каллисту, вытянувшуюся на койке рядом со спящим Люком, положив голову ему на руку.
- Что ты будешь делать теперь? - тихо спросила Лея.
- Не знаю, - покачала головой Каллиста.
Иногда нельзя сделать ничего.
Опираясь на сломанную арку входа, Люк вспомнил эти слова, сказанные Каллистой в темноте "Глаза Палпатина".
Иногда правосудию больше всего способствует знание того момента, когда надо сидеть сложа руки.
Это тоже была мудрость Джедая.
Возможно, самая суровая мудрость, какую он когда-либо слышал.
Теперь она сидела сложа руки, глядя на странные переливающиеся цвета тумана и серые тени деревьев. Трещина в куполе вызвала много странностей в погоде в ущелье, и непривычные струйки беспокойной прохлады сочились сквозь тяжелое тепло тумана.
Она знала это место, думал он, до того как построили купол, до того как посадили сады, когда часть площади занимали джунгли, а другую часть - бесплодные вулканические проплешины вокруг едких грязевых выбросов. Она помнила время, когда единственным поселением была маленькая группа домов из лавового камня, прилепившихся к подымающимся террасам в конце узкой долины, воистину немногим больше оставленной ногтем царапины в мраморных пустынях вечного льда.
Она выросла в другом мире, во вселенной, отделенной от нынешней временем, равным всего одной человеческой жизни, но настолько насыщенном событиями, что оно стоило многих веков.
Как и Трив Потман, который был очарован тихой общиной Плавала и уже записался на обучение профессии садовода, Каллиста провела долгие годы словно отшельник, чтобы вернуться в мир незнакомый и лишенный всех, кого она знала.
Он молчал, но она повернула голову, словно он произнес ее имя.
Хорошо было снова пройтись - без хромоты, без страха, без боли.
Хорошо было снова находиться там, где светит живое солнце и дует живой ветер.
- С тобой все в порядке?
Когда она заговорила, протянув к нему руку, в ее глазах вспыхнула озабоченность. Регенерация тканей посредством бактеризации отняла у него много сил, и он знал, что ему еще не следовало бы вставать.
- Мне стоит спросить об этом тебя. Когда он медленно пробудился на рассвете, она лежала рядом с ним. Позже она исчезла. Лея рассказала ему, что произошло в комнате игрушек, но Люк словно бы и так уже знал это. И гадал бы, если бы был там, не видел ли он это в каком-то забытом сне. Когда она молча плакала у него на плече в предрассветной темноте, он без слов понял, что именно она утратила.
Она покачала головой: знак не отрицания, а своего рода удивления.
- Я все думаю о Никосе, - сказала она. - О бытье "другим кореллианцем с тем же именем".
Она повернула руки ладонями вверх, как тогда, очнушись на "Охотничьем Счастье", она чувствовала их форму, их юную силу и узор жилок и мускулов под фарфорово-тонкой кожей. Повела пальцами по рукояти меча, который у нее некогда хватило умения изготовить. Так как его голова находилась рядом. Люк видел, что у корней ее светлых волос уже виден каштановый цвет, и знал, что через несколько месяцев они целиком будут той тяжелой, светло-коричневой гривой, которую он помнил по видениям и снам.
- Я все гадаю, не следовало ли мне остаться там, где была.
- Нет, - заявил Люк со всей серьезностью, зная это всем своим существом. - Нет.
Она снова повесила оружие на пояс.
- Даже если б я знала… про это, - тихо проговорила она, - даже если б я догадалась… смогла заглянуть в будущее… когда Крей спросила у меня, не хочу ли я… занять ее место… я не смогла бы сказать "нет". Люк, я…
Он заключил ее в объятия, и их губы встретились в крепком поцелуе: давая, забывая, вспоминая, зная. Говоря ей без слов, насколько беспочвенны ее сомнения, которые она не смела высказать.
- Я ведь люблю не Силу в тебе, - тихо сказал он, когда они наконец отпустили друг друга, - а тебя.
Она нагнула голову вперед, уткнувшись лбом ему в плечо; они были примерно одного роста.
- Мне это будет нелегко, - тихо проговорила она. - Возможно, нелегко будет нам обоим. Бродя прошлой ночью в пещерах, я иногда винила во всем этом тебя. Я сердилась - думаю, я все еще сердита, в глубине души. Не знаю, как ты можешь быть в ответе, но все равно винила я тебя.
Люк кивнул, хотя слова эти ранили его. Каким-то странным образом он понял, что они не были личными и их лучше знать.
- Я понимаю.
Она повернула голову и посмотрела на него с кривой улыбкой.
- О, это замечательно. А мне объяснишь? Вместо объяснений он снова поцеловал ее.
- Ты отправишься со мной на Явин? - Когда она заколебалась, он добавил: - Ты не обязана. И тебе не обязательно решать сейчас. Лея передавала мне, что ты записала имена тех людей, которые, как ты помнишь, были здесь… Она говорит, что на Корусканте тебе будут рады, на какой бы срок ты ни захотела там остаться. И я знаю, что будет нелегко жить… жить рядом с учениками, владеющими Силой. Но твое знание старых методов обучения, старых способов тренировки помогло бы мне…
Он запинался, подбирая слова, и в неподвижности ее лица он увидел ее стремление не беспокоить его из-за своей боли, из-за своей неуверенности.
А, черт с ним со всем…
- Ты нужна мне, - тихо сказал он. - Я люблю тебя и хочу, чтобы ты была со мной. Если удастся - навсегда.
Ее губы изогнулись в улыбке.
- Навсегда. - Серые глаза встретились взглядом с его глазами, более темные, чем окружающий их туман, но словно светящиеся изнутри. - Я люблю тебя, Люк, но… это будет нелегко. Но я думаю… я чувствую, что мы будем в жизни друг друга надолго.
- У нас есть время, - заверил он ее. - Спешить незачем. Ничего срочного нет. Но есть - и всегда будет - моя любовь к тебе.
Они все еще крепко сжимали друг друга в объятиях, положив головы друг другу на плечи, когда в проломленном арочном проеме появились Хэн и Лея, Чуви, Трипио и Арту.
- Пусть немного побудут так, - тихо предложила Лея.
- Целовать ее он может и на корабле, - добродушно сказал Хэн. - Джевакс наконец отремонтировал взлетно-посадочные шахты, мы погрузили те штуковины из детской, и мне лично хочется свалить с этой скалы, пока не случилось еще что-нибудь.
- Это было бы желательно, ваше превосходительство, - добавил Трипио. - Адмирал Акбар упоминал о концентрации войск гранд-адмирала Харрска в Секторе Атравис, и мы понятия не имеем, где или у кого укрылись Роганда и ее сын. Учитывая необходимость внесения небольших, но значительных изменений в схемы всех кораблей флота - или подыскания адекватной защиты там, где изменения схем непрактичны, - наверно, будет разумным отправиться в путь как можно скорее.
- Ты прав. - Лея в последний раз огляделась кругом, окидывая взглядом Дом Плетта, а вернее, развалины, оставленные Империей: разрушенные стены, рухнувшие арки, металлическая плита над колодцем. Эхо его древнего покоя наполнило ее, заглушая боль и разрушения, как затягивают вездесущие лианы горные ущелья, сгладило шрамы, оставленные тем давним обстрелом. Казалось, она снова услышала где-то детские голоса, распевающие ту старую песню о забытой королеве и ее волшебных птицах.
Каллиста дала ей частичный список имен всех, кого смогла вспомнить, хотя сама она посетила это место лишь ненадолго и не знала большинства живущих здесь Джедаев. Но это было лишь начало. И она сама теперь знала кое-что о тех забытых детях, о живших здесь старых Джедаях, которые предоставили им убежище…Уголком глаза она уловила промельк какого-то движения. "Призрак? - подумала она. - Или эхо памяти?" Тени двух крошечных детей, гонявшихся друг за другом по густой, оливкового оттенка траве и растаявшие в отбившемся клоке тумана.
"Никос? - гадала она. - Роганда? Один, бегущий к свету, другая, бегущая к тьме?" Кто-то, чье имя она еще не знала? Или это были тени из будущего, не дети, которые были тут, а дети, которые еще будут?
- Эй, малыш! - заорал Хэн, и Лея ткнула его в ребра.
- Брось, - упрекнула она. - Люк заслужил немного отдыха.
Долгого-предолгого отдыха. Пара на скамейке повернула головы.
- Мы уматываем с этой захудалой скалы, - крикнул им Хэн. - Может, вас подбросить куда?
Они посмотрели друг на друга: их лица отразили странное сродство, какой-то миг они казались скорее братом и сестрой, чем влюбленными, - люди, которые знали друг друга много жизней назад. А затем Каллиста сказала:
- На Явин. Если вам по пути.
- Думаю, как-нибудь сумеем, - усмехнулся Хэн. Люк и Каллиста двинулись к ним по траве рука об руку.
