«Перье» залило ему глаза, и от неожиданности Барри выронил револьвер.
Пока Барри протирал глаза, Рэй рыбкой нырнул за оружием.
– Упс. Похоже, ты что-то потерял. – Рэй приставил револьвер к виску Барри. – А теперь разверни эту калошу и отвези нас в Лифорд.
– Вот уж вряд ли, приятель! – издевательски засмеялся Барри. – Это моя калоша, и я иду на ней на Абакос.
Рэй вдавил дуло ему в висок посильнее.
– Вряд ли, если я пристрелю тебя.
– Валяй! – заржал Барри. – И тогда вы трое окажетесь на дне прежде, чем успеете чихнуть. Ты ведь не знаешь здешних вод, а, спортсмен?
– А что тут знать? Твоя яхта нашпигована электроникой. Не сомневаюсь, уж я соображу, как нам вернуться обратно.
Барри отодвинулся от штурвала.
– Вот, он весь твой.
– Сиди на месте, – приказал Рэй, покрепче сжав револьвер.
– Не могу. Нужно ногу почесать.
Рэй не успел помешать ему. Барри вскочил со своего сиденья и вцепился в револьвер. Пока они боролись, мы с Щэрон беспомощно глазели на них.
А потом грянул выстрел.
Я затаила дыхание, ожидая, когда один из них поднимется, думая, кто именно поднимется. Поднялся Барри с револьвером в руке, и я кинулась к Рэю.
– Господи! Твоя нога! – вскричала я. – Он прострелил тебе ногу!
– Ничего страшного. – Рэй поморщился от боли. – Я просто на некоторое время выбыл из строя.
Шэрон тоже опустилась на колени подле Рэя.
– Я взяла с собой адвил, но он остался у Барри дома, как и ксенакс, – смущенно проговорила она.
– Женщины! – хмыкнул Барри. – Совершенно бесполезные существа!
– Ты и впрямь скотина! – Меня трясло от ярости. Я готова была наброситься на него с кулаками, наплевав на револьвер, но тут меня почти ослепил свет, бьющий с воды.
– Это что еще за хрень? – изумился Барри, прикрыв глаза рукой.
– Это полиция! – заявил Рэй, усталый, но торжествующий, разглядев приближавшийся к нам моторный катер.
– Должно быть, уже десять часов! – воскликнула я. – И Рэгги, добрая душа, отправил их сюда!
– И это означает, что Дебора, Шэрон и я в безопасности, а ты – уже история, приятель! – Рэй метнул на Барри гневный взгляд.
– Ошибочка. – Барри ткнул револьвер в бок Шэрон. – Ты ведь примчалась в Нассо спасать свою сестру, верно, Дебора?
Чертовски верно! – с вызовом бросила я.
– Тогда делай то, что я скажу, или она схлопочет пулю в свою плоскую, как доска, грудь.
Шэрон нахмурилась. Ей не понравился комментарий по поводу ее груди. Она и так комплексовала из-за этого. К тому же Барри слишком сильно вдавил ей револьвер в ребра. И тут я осознала, что мои самые жуткие опасения оправдались: с появлением полиции Барри слетел с катушек, ему больше нечего терять, и он намерен забрать Шэрон с собой.
– Я хочу, чтобы обе женщины вышли со мной на верхнюю палубу! Сейчас же! – приказал Барри. – Скалли остается здесь! Авось истечет кровью, если повезет.
– Я не оставлю его! – Я вцепилась в руку Рэя.
– Оставишь как миленькая! – Барри вогнал револьвер Шэрон в почку.
– Иди с ним, – сказал Рэй.
Голос его начал слабеть.
– Не хочу я идти! – У меня глаза защипало от слез. – Ты рисковал жизнью ради меня. И я ни за какие коврижки не…
– Иди с ним, Дебора, – прохрипел он. – Пожалуйста.
По мере приближения полицейского катера Барри все больше терял самообладание. Он оторвал меня от Рэя, вздернул на ноги и пригрозил пристрелить Шэрон на месте, если я откажусь выполнять его приказы.
Я застыла, неспособная решить, что мне делать – пойти с сестрой или остаться с Рэем. Помощи соответственно от меня не было ни ей, ни ему. Поняв мое состояние, Рэй кивнул мне, еще раз подтверждая, что с ним все обойдется, с нами всеми тремя все обойдется.
– Иди, – прошептал он.
– Я больше не злюсь на тебя, – сказала я. – За Холли.
– Иди, Дебора.
– Да иду я, иду!
Я в последний раз оглянулась на Рэя когда Барри выпихнул нас с Шэрон из дверей «Небесного салона» на огромную палубу с зоной развлечений на корме яхты.
– Ну и что дальше, мешок дерьма? – вскинулась я на Барри.
Страх сменился яростью.
– Будем стоять тут, где нас отлично видно копам. – Он подтолкнул нас к блестящим медным поручням, возвышавшимся над бурлящей водой. Я подозревала, что страх Шэрон перед трапами – ничто по сравнению с тем ужасом, который она испытывает сейчас.
– Ты! Встань вот сюда! – рявкнул Барри, указав мне место слева от себя. – Ты! Встань с другой стороны! С моей лучшей стороны!
Демонически рассмеявшись, он привлек Шэрои к себе и нацелил револьвер ей в сердце.
– Полиция! – раздался голос по мегафону. – Владелец этой яхты арестован!
– Если вы меня арестуете, одна из этих сучек сдохнет, а второй придется смотреть на это! – проорал Барри в ответ.
– Опустите оружие! – приказал полицейский. – Повторяю: опустите оружие!
– Хрен тебе!
– Повторяю: вы арестованы!
– Повторяю: хрен тебе! Эти женщины – мои заложницы! Вам ясно, что это означает? Если я не получу вертолет с пилотом и пару ящиков с виски, они трупы!
– Вы арестованы, мистер Шиллер! – последовал ответ копа.
«Боже, да это может длиться часами, – подумала я. – Одно из идиотских противостояний. Нужно что-то предпринять. Нам с Шэрон нужно что-то предпринять. Мы должны действовать, должны сами позаботиться о себе. После многих лет отчуждения мы с ней наконец оказались в одной лодке – причем буквально. Если мы не выступим единой командой в нынешней ситуации, то не сможем этого уже никогда. Проблема в том, что нам предпринять как единой команде? Мы отродясь не были единой командой. Мы были врагами. Только врагами мы с сестрой быть и умеем».
Я чувствовала себя совершенно бессильной, пока меня не осенила одна мысль.
«Враги! – подумала я. – Вот оно!»
Я быстро начала набрасывать план, сценарий, эпизод – сцену, которую нам с Шэрон незачем репетировать.
«Да, – решила я. – Именно. Я спровоцирую ее на грандиозную ссору, битву столетия, разборку из разборок. Наша грызня сменится дракой. Ну, не то чтобы совсем уж дракой: пара пощечин, я слегка оттаскаю ее за волосы и прочее в таком духе. И тогда Барри, оказавшись под нашим перекрестным огнем, схлопочет хорошенький толчок или удар, который перебросит его за борт».
Такой план стоило испробовать.
– Шэрон, – начала я, пока Барри перебрехивался с копами. – Эта опасная ситуация возникла по твоей вине. Не будь ты такой дурой, выбирая мужчин, не стремись так отчаянно замуж, не обладай тобой идея захомутать очередного мужа, Рэй не получил бы пулю.
– Ты назвала меня дурой?
– Дура. Причем набитая. Редкостная. Выбирай, что больше нравится.
Я ждала ее реакции. Но Шэрон ничего не сказала. Разговаривай мы по телефону, она швырнула бы трубку.
– Признаю, что меня и впрямь слишком заботило замужество, – ответила наконец Шэрон. – И клянусь, если мы выберемся из этой передряги, я изменюсь. Я так благодарна тебе и твоему другу Рэю, и мне так стыдно, что я подвергла вас опасности. Передать не могу, как я сожалею, Дебора.
Ась?! На фиг мне нужны ее сожаления! Мне нужно, чтобы она взвилась до небес, повела себя, как та стервозная Шэрон, которую я всегда ненавидела!
«Ладно, – сказала я себе. – Успокойся. Просто придумай еще что-нибудь, что сорвет ее с катушек».
– Конечно, мужчины – не единственная твоя проблема, – продолжила я. – Твое самое отвратительное качество – спесь, с которой ты отвергаешь меня и мои достижения. Когда я работала на телевидении, ты постоянно отпускала ядовитые замечания о моем сериале, хотя я гордилась им, выкладывалась на все сто, и наше шоу обогатило жизнь миллионов зрителей… в отличие от твоего бизнеса, который обогащает только тебя одну!
– Ты критикуешь мой бизнес по организации свадеб?
– Да, если это вообще можно назвать бизнесом! – Конечно, я несколько перегибала палку, но мне было необходимо вывести Шэрон из себя. Однако это никак не удавалось.
– Жаль, что я не одобряла твою карьеру, Дебора, – ответила Шэрон. – А мне следовало, как старшей сестре.
– Жаль? Да на черта мне эти твои сожаления! – Очевидно, нужно поднажать на нее еще. – А бедняжка Норман? Посмотри, во что ты превратила его жизнь!
– Бедняжка Норман? – Она раздула ноздри. Похоже, есть еще у старушки порох в пороховницах!
– Да, Шэрон. Тебя никак не назовешь образцовой матерью!
– Что?! – Она пришла в ужас. – Уж не тебе судить об этом!
– А в чем дело? Правда глаза режет? Тебе чертовски хорошо известно, что все твои связи, окончившиеся крахом, плохо сказывались на его эмоциональном состоянии.
– Да как ты смеешь поучать меня, как мне воспитывать моего сына? Ты, синий чулок, одинокая старая дева, неспособная зачать ребенка, разве что обратишься в банк спермы и попросишь впрыснуть тебе семя спринцовкой!
– Да неужто? Так вот, кстати, о птичках, по мне, лучше спринцовка, чем любой из твоих бывших мужей!
И это, наконец, добило ее. Отбросив руку Барри, Шэрон вмазала мне по физиономии.
Я не осталась в долгу и с воплем вмазала по физиономии ей.
Она вмазала мне.
А я вмазала ей.
Она вмазала мне.
И снова я вмазала ей.
Потом мы стали более изобретательны.
Шэрон вцепилась мне в волосы.
– Ты, завистливая, жалкая…
Я пнула ее в голень.
– Ты, вечно хнычущая занудная…
Барри между тем бешено размахивал револьвером, материл нас почем зря и старался убраться с линии огня. Это ему не удалось.
– Ах ты… – Шэрон отскочила, чтобы дать мне в челюсть, но взяла слишком высоко, я уклонилась, и ее кулак со всей силы впечатался Барри в кадык (Шэрон – коротышка, не забывайте), и наш миляга адвокат перелетел за борт.
– О Боже! – вскричала Шэрон, когда мы с ней подлетели к поручням и увидели, как Барри шлепается в воду. – Я убила его!
– Да нет, не убила. Поплавает там чуток, а потом полицейские выудят его.
– Значит, я не совершила никакого преступления?
– Нет. Ты защитила нас, Шэрон. И это должно тебя окрылить. – Я решила отдать лавры ей. Но я-то знала, кто кого спас на самом деле.
Шэрон поправила волосы.
– Да, это окрыляет, ты права. У меня такое чувство, что я убила его, хотя на самом деле не убила. Конечно, Барри заслуживает смерти. Я бы уж точно не расстроилась, если б он сдох!
– Я тоже. Кстати, я вовсе не собиралась оскорблять тебя. Надеюсь, ты не будешь держать на меня зуб?
– Оскорблять? А как насчет пощечин и таскания за волосы?
– Я не хотела причинить тебе зло, и точка. Я понарошку разыграла все это – старалась вывести тебя из равновесия, чтобы ты врезала Барри… – Я осеклась, вдруг совершенно выдохшись. На долгие объяснения не осталось сил. – Главное, я считаю тебя потрясающей деловой женщиной и чудесной матерью.
– Правда?
– Правда.
– Я это ценю, Дебора. Но ты еще назвала меня дурой. Или же это тоже было понарошку?
– Давай поспорим об этом как-нибудь в другой раз, – предложила я.
– А сейчас поздравим друг друга с тем, что вышли целыми и невредимыми из этой передряги. Помашем Барри ручкой, пойдем к Рэю и расскажем ему, что тут произошло.
Мы с Шэрон свесились через перила. Барри взметал кучу брызг, размахивая руками и ногами.
– Ух ты, а он не врал насчет здешней воды! – заметила Шэрон. – Она и впрямь восхитительная.
– Прозрачная как стекло, – согласилась я. – Я вижу плавающих вокруг акул, как он и сказал. Вообще-то они плавают вокруг него.
– Значит, с Барри покончено, – хмыкнула Шэрон.
– С Барри покончено. Передай соус тартар.
Глава 30
Рэя на вертолете доставили в госпиталь принцессы Маргарет в Нассо. Пуля из револьвера Барри нанесла лишь касательное ранение, и никакой операции, к счастью, не понадобилось, все ограничилось несколькими стежками. Но Рэю порекомендовали провести ночь в госпитале, где ему внутривенно закачивали антибиотики, глюкозу и обезболивающие.
– До меня наконец дошло, что вы – тот самый плотник Деборы, – сказала Шэрон, когда мы с ней сидели у постели Рэя.
– Я – плотник Деборы, точно, – ответил Рэй, нежно глядя на меня влюбленными глазами. Шалыми, накачанными снотворным глазами.
– Моя сестрица – счастливица, – заметила Шэрон. – Она и впрямь откопала мужчину, а не дерьмо.
– Нет, это я счастливец, – улыбнулся Рэй и отключился до самого утра.
Однако его крепкий сон не помешал мне разговаривать с ним, открыть ему мое сердце. Вскоре после того, как он уснул, а Шэрон на цыпочках вышла из палаты, оставив нас наедине, я поведала Рэю, как много он для меня значит. Было легко сказать «Я люблю тебя», зная, что он не услышит, не начнет поддразнивать, не сделает и не скажет ничего такого, что заставит меня усомниться в моих чувствах к нему. За наше недолгое знакомство мы с ним прошли через многое, и я, предаваясь мечтам о том, как переберусь жить к нему на Семинбла-стрит и мы с ним счастливо заживем вместе, в то же время отдавала себе отчет в том, что мне следует поступать так, как я поучала Шэрон: очертя голову отдаваться новой любви, может, романтично, чудесно и приятно, но не всегда умно.
Сидя возле постели Рэя и размышляя о будущем, я уснула. Шэрон разбудила меня, ласково коснувшись плеча, и предложила вернуться в «Рэгги». (К этому времени мы уже рассказали ей о Рэгги, Сабрине и Серене и о том, какую роль они сыграли в ее спасении. Поэтому Шэрон не терпелось познакомиться с ними.)
– Рэй хочет, чтобы ты отдохнула, – сказала она, убеждая меня покинуть его палату.
– Откуда ты знаешь? Он начисто в отключке.
– Я видела, как он смотрит на тебя, когда не в отключке. Рэй втрескался по уши, Дебора.
– Ты так думаешь?
Шэрон кивнула.
– Я трижды побывала замужем и еще десяток раз чуть было не вышла. И никто никогда не смотрел на меня так, как смотрит на тебя Рэй. Я ответила на твой вопрос?
Я встала и обняла ее.
– Спасибо за доверие. Я, в общем-то, тоже без ума от Рэя, но никуда не спешу.
– Я тоже, – заверила меня сестра. – Больше никогда.
– А можно мне получить это в письменном виде? – улыбнулась я.
Перед тем как мы покинули госпиталь, полицейский, допросивший нас на борту яхты, сообщил нам последние новости о состоянии Барри. (Он тоже лежал в госпитале, очухиваясь после пары акульих укусов и сбоя сердечной деятельности.) Офицер поведал нам и подробности его ареста.
Выяснилось, что Рэгги, как и обещал, вызвал полицию, поскольку мы с Рэем так и не появились в десять часов у входа в яхт-клуб, но и детектив Гилби тоже связался с местной полицией и попросил выдать ордер на временное задержание Барри.
– Между Соединенными Штатами и Багамами подписано соглашение о выдаче преступников, – объяснил полицейский, официально, но вполне дружелюбно. – Это означает, что ваши следственные органы связываются с нами, если на нашей территории находится или проживает тот, на кого выдан ордер на арест в Штатах, и мы здесь арестуем этого человека. Недель через пять-шесть, после оформления соответствующих бумаг в посольстве и Департаменте по экстрадиции, – и то и другое находится в Вашингтоне, округ Колумбия, – сюда за арестованным прилетает судебный исполнитель и доставляет его в США. В данном случае в Майами. Потом арестованного передают в руки органов правосудия того округа, где было совершено преступление, и там он ждет суда.
– Стало быть, Барри будет некоторое время зализывать раны в вашей тюрьме, – сказала Шэрон. – Ему это наверняка понравится.
– А детектив Гилби не сообщил вам, почему выдан ордер на арест мистера Шиллера? – Я все еще недоумевала, что послужило причиной столь стремительного решения.
– Мне объяснили, что мистера Шиллера разыскивают за убийство двух постоянных резидентов Флориды, врача и медсестры. При этом в банковском депозитном сейфе медсестры найдено письмо, в котором мистер Шиллер обвиняется в двух убийствах.
– Письмо, – повторила я.
– Вероятно, из таких: «Если со мной что-то случится, то виноват в этом… бла-бла-бла…» – предположила Шэрон.
– Наверное, – согласилась я.
– А теперь я с удовольствием провожу вас обеих в вашу гостиницу, – улыбнулся полицейский. – И если я еще что-то могу…
– Можете, – перебила его Шэрон. – Весь мой багаж остался дома у мистера Шиллера, в Лифорд-Ки.
– Я прослежу, чтобы его доставили вам завтра к полудню, – любезно ответил коп.
– К полудню? – опешила Шэрон. – У меня там три чемодана от Луи Вюиттона! Мне нужна моя одежда, не говоря о драгоценностях и, что самое главное, косметике. Я не выхожу на публику не при параде!
– Надень вуаль, – посоветовала я и попросила полицейского увезти нас отсюда.
Около полуночи мы прибыли в «Рэгги Багамиан инн». Рэгги, Сабрина и Серена не спали, дожидаясь нас. Шэрон протянула каждому из них руку, словно она – королева, а они – ее верноподданные, и поблагодарила за участие в спасательной операции.
– Это идея принадлежала вашей сестре, миледи, – ответила Сабрина. – Мы просто помогли.
– Моя сестра весьма изобретательна. Она писала сценарий «мыльной оперы».
Я улыбнулась, услышав, что она гордится моими достижениями, а не ехидничает. «Может, из всякого зла и впрямь произрастает добро», – подумала я.
– Полагаю, вы устали и хотите есть, – заботливо проговорил Рэгги.
– Оголодали вконец, – подтвердила Шэрон.
– Помираем с голоду, – добавила я, с тоской вспоминая пару креветок, проглоченных мной в яхт-клубе.
– Мы принесем вам ужин из соседнего ресторана, – предложила Сабрина. – Они уже закрылись, но мы знаем хозяев. Для вас что-нибудь приготовят.
– Это было бы чудесно, Сабрина, – обрадовалась Шэрон. – Может быть, вы принесете ужин в наши комнаты? Если я вскоре не лягу, то просто упаду.
– О каких комнатах ты толкуешь, Шэрон? – удивилась я. – Тут была лишь одна свободная комната, когда мы с Рэем сюда приехали, и мы с ним собирались ночевать в ней вдвоем. А теперь там переночуем мы с тобой.
– Одна комната? – приуныла Шэрон.
– И одна кровать. – Я повела ее вверх по ступенькам.
– Это здесь? – спросила Шэрон, когда я открыла дверь номера.
– Да. Видишь огромную кровать? Места для нас двоих больше чем нужно.
– Да, но где же ванная? И тут воняет карри. – Она сморщила нос.
– Ванная в коридоре. А запах карри доносится из соседнего ресторана. Слушай, Шэрон, это, конечно, не Лифорд-Ки, но придется примириться с тем, что есть.
– Ты права, – кивнула она. – Я веду себя как принцесса. Мне следует радоваться, что я еще дышу, но спать в дорогом платье от Версаче кажется кощунством.
– Я дам тебе футболку.
Мы уже переоделись, когда раздался стук в дверь. Серена принесла поднос с салфетками, столовыми приборами, бутылкой воды, двумя стаканами и двумя тарелками с ужином, накрытыми фольгой.
– О Серена! Спасибо, что позаботились о нас и принесли сюда ужин, – сказала я. – Уж и не знаю, смогу ли когда-нибудь отблагодарить вас за все, что вы сделали для моей семьи!
– Конечно, миледи. Просто дайте нам очень щедрые чаевые, когда будете уезжать.
Пообещав так и сделать, я закрыла за ней дверь. Мы с Шэрон сели в изножье кровати и за пять минут умяли цыпленка под карри с рисом и горошком.
– Неплохо, – сказала Шэрон. – Или я так устала, что мне уже все равно? – Неплохо. И ты так устала, что тебе уже все равно, – засмеялась я.
Посетив ванную комнату (Шэрон не жаждала прикасаться к общему куску мыла, а тем более пользоваться им, и заявила, что «просто и не знает, что ей делать» без ее не вощеной зубной нитки), мы улеглись в кровать и выключили свет.
Едва мы закрыли глаза, британская пара начала трещать без умолку, немецкая пара – ссориться, а стенки между комнатами оказались такими тонкими, что ни о каком сне не могло быть и речи. Поэтому мы с Шэрон лежали в темноте под одеялами, повернувшись друг к другу спиной и отодвинувшись каждая на свой край кровати.
– Дебора?
– Да.
– Ты когда-нибудь думаешь о папе?
– Конечно. А ты?
– Постоянно. Мне его недостает. Впрочем, мне недоставало его и тогда, когда он был жив.
– Знаю. Папа был чудесным человеком, но несколько далеким от нас.
– С тобой он был менее далеким.
– Это потому, что я из кожи вон лезла, желая рассмешить его. Когда он смеялся, он был здесь, если ты понимаешь, о чем я.
– Да, по над моими шутками он никогда не смеялся. Я как-то спросила его почему, и он ответил, что у нас с тобой разные характеры, у меня более серьезный. Он сказал, что мы обе особенные, но я не сомневалась: тебя он любит больше.
– Шэрон! – Я повернулась на другой бок и уставилась ей в затылок. – Мне точно так же недоставало его внимания, как и тебе.
– Правда?
– Ну конечно! Даже мама хотела, чтобы он более открыто проявлял свои чувства.
– Откуда ты знаешь?
– У нее всегда был такой вид, будто она мечтает о большем, но скорее умрет, чем попросит. Думаю, именно поэтому мама после инфаркта стала держаться раскованнее. Она чуть не умерла. И теперь решила, пока не поздно, ухватить того, кто не стесняется открыто выражать свои чувства.
– Ты намекаешь на Фреда, с которым она встречается?
– Он душка, Шэрон. Не утренний идол, а добрый, милый и доступный человек.
– Вот и хорошо. Мама заслуживает счастья.
– Все мы его заслуживаем.
– Верно. После истории с Барри я поняла, что из-за моих отношений с папой превратилась в отчаявшуюся, ущербную женщину. Но я покончила с этим, Дебора. Я больше не буду гоняться за мужчинами. Я полностью сосредоточусь на моей семье и работе. И моей одежде и волосах.
Я рассмеялась.
Шэрон шикнула на меня.
– Что?
– Послушай!
– Я ничего не слышу.
– Вот именно. Наши соседи наконец заткнулись.
– Аллилуйя! Может, нам все же удастся немного поспать.
Я отодвинулась на свой край кровати и закрыла глаза. Но Шэрон еще не закончила.
– Я правда очень рада за тебя, Дебора. Я имею в виду Рэя.
– Спасибо. Я знаю, ты тоже найдешь себе кого-нибудь, Шэрон. Когда придет время.
– А когда, по-твоему, придет это время?
– Скоро, Шэрон. Скоро. А теперь давай спать.
Она зевнула.
– Спокойной ночи, Дебора.
– Спокойной ночи.
Я коснулась ее худенького бедра и оставила на нем руку.
– Лютя, – пробормотала Шэрон, уткнувшись лицом в подушку.
– Что-что?
– Люблю тебя, – повторила она чуть более внятно.
– И я тебя люблю, – ответила я и погрузилась в сон.
Глава 31
В понедельник к часу дня Шэрон получила свой багаж, Рэгги, Сабрина и Серена – свои чаевые, а Рэй выписался из больницы. Ему рекомендовали неделю не наступать на ногу, пока не снимут швы, но с помощью палочки и двух чрезвычайно внимательных к нему спутниц он без особых проблем вошел в самолет и вышел из него.
Сев к «линкольн» в Форт-Лодердейле, мы направились в Бока, чтобы высадить Шэрон у ее дома. Когда лимузин проезжал ворота, Рэй заметил, что Брокен-Саунд, ее фешенебельный район, напоминает ему Балленайл, такой же фешенебельный район, где обитает его братец.
– Надо вас с Дагом познакомить, – предложил Рэй. – Вы наверняка поладите.
Не успела я заставить его замолчать – разве Шэрон не поклялась обходиться без мужчин хотя бы некоторое время? – она перегнулась через меня, схватила Рэя за руку и, как всегда выставив себя дурой, воскликнула:
– У тебя есть брат?!
– Конечно. Разве Дебора не сказала тебе? – удивился Рэй. – Его зовут Дуглас. Знаешь «Мужскую одежду от Дугласа»? Ты наверняка видела его магазины.
– Видела?! Лестер, мой бывший муж, там обычно одевался. До того как перешел на женскую одежду.
Рэй покосился на меня.
– Лучше не спрашивай, – хмыкнула я.
– Значит, этот Дуглас и есть твой брат?
– Единственный и неповторимый, – подтвердил Рэй. – У вас с ним много общего, как я теперь понимаю.
Я схватилась за голову.
– Например? – спросила Шэрон.
Мы уже подъехали к дому сестры, и водитель ставил на ступеньки ее багаж, но она никуда не торопилась.
– Ну, вы оба живете в фешенебельных районах, – начал Рэй. – У вас обоих свой бизнес. Вы оба разведены, и у вас сыновья-подростки.
– Сын Дугласа одного возраста с Норманом? – Шэрон взбила прическу.
Рэй гордо кивнул:
– Фил – первокурсник в Дьюке. Хорошая школа. А он – хороший парень.
– Ой, как это мило! – чирикнула Шэрон. – А брат похож на тебя, Рэй?
– Нет, на меня, – не выдержала я. – Слушай, Шэрон, мне и правда очень хочется поскорее доставить Рэя в Стюарт. Ему нужно лежать в постели. Ясно?
– Безусловно, – кивнула она, подбирая сумочку и свитер. – Я уже миллион раз поблагодарила вас за то, что вы для меня сделали, но вот вам миллион первый: спасибо вам от всей души. – Чмокнув меня и Рэя, Шэрон вылезла из лимузина. – Пока!
Она послала нам воздушный поцелуй.
– Пока! – откликнулась я. – Удачи со свадьбой Глассерштайнов!
Потом я велела шоферу ехать дальше.
Когда мы наконец-то добрались до дома Рэя, он спал как убитый, положив голову мне на плечо. Я разбудила его, с помощью шофера втащила в дом и попросила подождать, пока я раздену Рэя и уложу в постель.
– Ты не останешься? – спросил Рэй сонным голосом.
– Не могу. Нужно ехать в коттедж, освободить Фреда от дежурства. С его стороны очень мило, что он пожил там в мое отсутствие, но я не хочу злоупотреблять его добротой – или спровоцировать гнев Мелинды. К тому же надеюсь, что он подбросит меня к маме, и я успею ей все рассказать прежде, чем она прочтет в газете.
– Ты уже приняла решение? – поинтересовался Рэй.
– Насчет чего?
– Насчет нас с тобой.
– Ты о том, чтобы мы стали парой? – улыбнулась я.
– Я хочу, чтобы мы стали парой, – кивнул он. – И хочу, чтобы каждый субботний вечер мы куда-нибудь ходили.
– Что-то вроде постоянной договоренности с маникюршей?
– Именно. Остальные дни недели мы можем проводить здесь.
– Рэй, я не перееду к тебе так скоро. Нам не следует спешить. Мы поцеловались-то в первый раз лишь пару дней назад! Я еще видеть не видела ни твоих друзей, ни твоего босса, ни твоего брата!
– Но ты любишь меня.
– С чего ты так в этом уверен, умник?
– Ты сама призналась прошлой ночью в госпитале. Я тебя слышал. Это была та еще речь!
– Рэй Скалли! Ты заставил меня думать, что спишь!
– Извини, но я ведь не тянул из тебя силой это слово на букву «л», верно? Главное, что ты любишь меня, а я люблю тебя, так зачем нам жить порознь?
Я наклонилась и прижалась щекой к его щеке. Рэй не брился несколько дней – уровень вечерней щетины он миновал давным-давно, но это не имело никакого значения.
– Потому что у нас все будет чудесно, независимо оттого, вместе мы живем или порознь. Начнется чудесное узнавание друг друга, чудесный обмен рассказами о нашей прошлой жизни, чудесное создание нашей совместной жизни. И когда-нибудь, если наши чувства не изменятся, я перееду к тебе, мы поженимся и проведем всю оставшуюся жизнь, разъезжая по окрестностям на твоем мотоцикле. Хорошо?
Ответа не последовало. Я подняла голову и посмотрела на Рэя. Глаза его были закрыты, а рот приоткрылся.
– А, все понятно! – рассмеялась я. – Ты снова играешь в ту же игру, чтобы я опять наговорила тебе кучу слово…
Меня прервал – и поразил – его храп.
– До завтра, – прошептала я, целуя Рэя в лоб, и выскользнула из комнаты.
Когда я около половины одиннадцатого устало вошла в коттедж, Фред сидел на моей кровати и раскладывал пасьянс.
– И кто выигрывает? – поинтересовалась я.
– Дебби! Ты вернулась! – Он вскочил и обнял меня. – Как поездка?
– Были кое-какие огрехи, но неосновном мне удалось сделать то, что собиралась. Шэрон в целости и сохранности доставлена в Бока. Рэй заработал царапину, но жив и в Стюарте. А покусанный акулами Барри валяется в госпитале Нассо и скоро переберется в здешнюю тюремную камеру.
– Не очень похоже на каникулы.
– Так и есть, хотя мне пришлось поиграть в лимбо. А как тут у вас дела? Проблем не возникло?
– Только одна: мне было противно лгать твоей матери в твое отсутствие.
– Ну так давайте прямо сейчас и перестанем ей лгать. Если не возражаете, доставьте меня к маме – моя машина сдохла, – я поведаю ей историю чудесных приключений Шэрон и Деборы, и покончим с этим.
– А вдруг она возненавидит меня?
– Нет. Голову даю на отсечение: едва мама оправится от шока и осознает, как вы помогли ее дочкам, она будет вам очень благодарна.
– Твои слова – да Богу в уши. А ты знаешь, что у твоей мамы глаза цвета…
– Формы «Флоридских Марлинов», ага, и вы придумали чудесное сравнение, Фред, но уже поздно, а она ложится спать в одиннадцать, поэтому предлагаю двигаться.
– Дебора! Фред! Что вы здесь делаете в такое позднее время?! – воскликнула мама, довольная, но несколько озадаченная нашим появлением.
– Мы можем войти? – нерешительно спросила я.
– Ну конечно! – Мама провела нас в гостиную и предложила чаю, от которого я отказалась, а Фред – нет. И от предложенных ему макарон без холестерина тоже не отказался.
– Я вернулась в коттедж, – начала я. – А поскольку «понтиак» снова сдох, Фред любезно подвез меня сюда, чтобы я тебя навестила.
– Дебора, дорогая, я же вижу, что ты расстроена. Вы с Рэем поссорились, и ты от него сбежала, да?
– Нет. У нас с Рэем все хорошо, мам. Куда лучше, чем я могла себе представить. Просто дело в том, что я не была у него…
– Замечательно, что обе мои дочки влюбились одновременно! И это мне кое о чем напомнило: от Шэрон ни звука с тех пор, как она улетела с Барри на Багамы. Интересно, пал ли он уже ниц и попросил ли ее руки?
– О, ниц-то он пал, – сообщила я, припомнив, как полицейские раздели его донага и обыскали после того, как выудили из воды. – Но о свадьбе речь не идет.
