Любовный роман – Harlequin - Прости и не прощайся

Мелани покачала головой, и светлые волосы упали ей на лицо. Она выдернула руку из его пальцев.

– Это бессмысленно. Все кончено – у нас все кончено. Примирись с этим и живи дальше… как я. – И обозвала себя лгуньей.

– Ты так и не ответила на мой вопрос.

– Я не обязана отвечать. – Чтобы унять дрожь, Мелани взяла бокал с вином и сделала несколько глотков, надеясь, что рука не трясется. – Это – мой дом, не забывай. И правила устанавливаю я.

– Беда в том, что ты никогда не верила в счастливый конец. Ведь так, Нелл? – мягко спросил Форд.

Она вскинула голову, и он увидел, что она замкнулась. С ней так было всегда – спрятать свои мысли, отстраниться, но почти всегда ему удавалось пробить эту линию обороны, при помощи которой она обычно держала людей на расстоянии. Он знал, что у нее было нелегкое детство. Она осталась сиротой в три года и своих родителей не помнила. Вначале она жила с бабушкой по материнской линии, но когда та умерла год спустя, никто из других родственников не взял Мелани к себе. И последовала череда приемных родителей. Мелани для себя решила, что она трудный ребенок, сущее наказание. Когда Форд в нее влюбился, он хотел все исправить. И до сих пор хочет. Единственное препятствие – сама Мелани. А это очень трудное препятствие.

– Ты с первого дня нашего знакомства ждала, что мы расстанемся, – продолжал он все также спокойно. – Ждала, что у нас ничего не получится. Странно, что я сразу этого не понял – ведь было достаточно признаков.

– Я не понимаю, о чем ты, – сквозь зубы процедила она.

Он внимательно смотрел, как она допивает второй бокал вина. Ее голос и то, как она напряглась, говорили об обратном. Под маской сильной, деловой женщины, женщины с широкими взглядами, скрывалась другая Мелани. Испуганная. Он понял это в тот самый момент, когда пришел к мнению, что она никогда не верила, что они смогут начать заново. Она любила и доверяла ему – он это знал. Но он также знал, что эти чувства сделали ее ранимой и испуганной. Она была один на один со своими переживаниями всю жизнь до их знакомства – двадцать пять лет, – и эту прочную скорлупу трудно было разбить, но ему удалось. Она впустила его в свой мир. Правда, не очень далеко, а иначе они не находились бы сейчас в этой неразберихе.

– Вначале после несчастья я винил себя, – сказал Форд, – и ты это знаешь. Винил за то, что мы отдалились, за то, что каждый разговор обрывался или перерастал в ссору. Глупо, но я не понимал, что ты приняла решение не допускать меня к себе, и даже ядерный взрыв ничего не изменил бы.

Она не произнесла ни слова. Сидела, словно высеченная из камня. Каменная статуя. Прекрасная, но бесчувственная.

– Несчастный случай…

– Прекрати называть это несчастным случаем, – безжизненным голосом прервала его она, хотя сама настояла на том, чтобы они назвали случившееся именно так. – Это был выкидыш. Я была настолько неосторожна, что упала с лестницы и убила нашего сына.

– Нелл…

– Нет. – Она подняла руку, заставляя его замолчать. – Давай посмотрим правде в лицо. Случилось это и ничто другое, Форд. Он родился слишком рано, и его не смогли спасти. Еще несколько недель, и все могло бы быть по-другому, но в двадцать две недели у него не было шанса выжить. Я должна была оберегать его, а я не справилась с этим.

Форд был рад, что она говорит об этом. Раньше она отказывалась это делать, заперев на замок свои чувства от него и вообще ото всех. С другой стороны, его ужаснуло то, что спустя шестнадцать месяцев она во всем винит себя. В то утро он ушел на работу. У нее немного кружилась голова, и она подольше полежала в постели. Джанет принесла ей поднос с завтраком около десяти часов, а в половине одиннадцатого Джанет услышала страшный крик и треск. Она бросилась из кухни в холл и увидела Мелани, лежащую внизу лестницы, а еда и поднос разлетелись в разные стороны.

Это был несчастный случай. Трагический, ужасный, но все же несчастный случай. Но когда через несколько часов их сын родился мертвым, Мелани ушла в себя. Он не смог ее утешить, да она фактически и не подпускала его к себе. Ему даже казалось, что она его ненавидит. Наверное, потому, что он напоминал ей о том, что они потеряли. Они продолжали жить – трудно и мучительно. Мелани с головой погрузилась в работу. Форд видел ее не больше часа каждый вечер. Он находился в аду. И все еще там пребывает.

Он хотел сказать, что несчастные случаи не редки, но это прозвучало бы банально. Форд встал и притянул к себе ее негнущееся, неподатливое тело.

– Ты отдала бы ему свою жизнь, если бы смогла, – тихо произнес он. – Никто не считает тебя ответственной за то, что случилось, Нелл. Разве ты не видишь?

У Мелани вырвалось прерывистое дыхание.

– Пожалуйста, уйди.

Какая она хрупкая, тоненькая, слишком худенькая! Она пошатнулась и побледнела, словно вот-вот потеряет сознание.

– Что с тобой? Тебе плохо? – спросил он, и по ее неподвижному взгляду понял, что она держится за него, боясь упасть.

– Я… кажется, немного опьянела, – пробормотала она. – Я сегодня не обедала и сейчас не успела поесть, а два бокала вина…

Черт, он согласен напоить ее, чтобы разбить железный щит, за которым она укрылась! Стараясь, чтобы голос у него звучал мягко, он произнес:

– Пойдем в дом, я тебя чем-нибудь накормлю.

– Нет, я сама. Я… я тебе позвоню.

Но никакая сила не заставит его уйти отсюда прямо сейчас, когда они начали разговаривать – по-настоящему начали – впервые после смерти Мэттью. Его прострелила боль, когда он вспомнил про сына, такого малюсенького, но уже полностью оформившегося человечка. Форд взял себя в руки. Ничего не говоря, он повел ее в дом. Усадив Мелани на стул в столовой, он прошел на кухню. Она не протестовала. Он открыл холодильник и повернулся к ней.

– Я смогу приготовить вполне сносный омлет с сыром. – Форд замолк, увидев, как у нее по лицу текут слезы.

Выругавшись себе под нос, он подошел к Мелани, поднял на ноги и обнял, шепча ей все те слова, которые давно хотел сказать. Что любит ее, что она для него – все, что жизнь без нее – ничто и что она не виновата в несчастном случае…

Мелани прильнула к нему. Преграды рухнули, и она впитывала в себя его силу, знакомый мужской запах. Он ей необходим. Как никогда раньше. Она никого больше не любила и знала, что не полюбит. Форд – все, чего она когда-либо хотела. В глубине сознания пронеслась мысль, что она должна от него отстраниться, но какое же чудо быть в его крепких руках после всех этих одиноких месяцев! Она подняла голову и посмотрела на его лицо, красивое, с резкими чертами, и прошептала:

– Поцелуй меня. Покажи мне, что ты меня любишь.

Он приник ртом к ее губам нежным, легким поцелуем, а она в ответ разомкнула губы, требуя поцелуя другого – крепкого и чувственного.

Она почувствовала, как он застыл, потом отбросил сдержанность и начал целовать ее с одержимостью утопающего, терзая ее губы страстными поцелуями. Ноги ее не касались пола, он прижимал ее к груди, не на секунду не отрывая рта от ее губ. А она обмякла в его объятиях. Все мысли о том, чтобы уйти, исчезли.

Их интимная близость всегда была такой, о чем можно только мечтать, а она обходилась без Форда так долго. У Мелани кружилась голова. Ей необходимо снова ощутить его руки, его губы на своем теле, ощутить его внутри себя…

Она едва сознавала, что Форд несет ее наверх по лестнице, потом она оказалась на пахнущих свежестью простынях постели, а он – рядом с ней. Темноту нарушал только слабый свет из окна. Не переставая целовать ее, Форд скинул одежду, снял с нее халат. Он ласкал жарким губами ей шею, впадинку под ухом, рот. Она застонала. Он ей нужен. Необходим.

– Моя красавица, моя несравненная любовь, – бормотал он.

В голове у Мелани не осталось ни одной ясной мысли. Все, чего она хотела, – это быть с ним рядом. Сила его страсти захватила и ее. Их тела извивались, готовые поглотить друг друга. Когда он погрузился в нее, она выкрикнула его имя, и ее тело сотряслось в унисон с ним. Волны невыразимого наслаждения бросили их в океан чистых, ничем не замутненных ощущений, где не было ни прошлого, ни будущего, лишь настоящее, где господствовали слепящий свет и обжигающий жар.

Форд продолжал держать ее в своих объятиях, даже когда бешеный бег их сердец утих, а дыхание сделалось ровным. Он шептал нежные слова, а Мелани с закрытыми глазами лежала в кольце его рук, как это бывало раньше много раз после ночи любви. Она тихо вздохнула и через минуту уже крепко спала. Это был глубокий сон от изнеможения.

Глаза Форда привыкли к полумраку. Он приподнялся на локте и глядел на нее, впитывая каждую черточку ее лица. Кожа – молочная с легким розовым отливом, веки белые как слоновая кость, с темными ресницами под тонкими, изогнутыми бровями, пухлые губы. Он осторожно убрал светлую шелковую прядку с ее лба. Неужели то, что произошло час назад, было реальностью?

У него были женщины до Мелани. Когда он увидел ее на свадьбе друзей, то подумал, что хочет спать с ней, получить удовольствие от ни к чему не обязывающих отношений. Но после их первого свидания он влюбился, влюбился безумно, чего с ним до того не бывало. Они поженились через три месяца, в день ее рождения – ей исполнилось двадцать шесть лет, – и провели долгий волшебный медовый месяц на Карибах. Впервые в жизни он понял разницу между сексом и любовью, понял, что уже не захочет никогда разлучаться с этой женщиной.

Они вернулись в Англию, где Мелани занялась основательной переделкой особняка в Кингстоне-на-Темзе, придав его холостяцкому дому недостающий уют. Когда они поженились, она отказалась от работы у садового подрядчика. Мелани хотела сразу завести ребенка, и Форд не возражал – то, чего хотела она, хотел и он. Он знал историю ее жизни, знал, что у нее никогда не было семьи и родных, понимал, как сильно она хотела собственных детей – плод их любви.

Форд сосредоточенно смотрел на спящую Мелани. Вот чего он не понимал – тогда не понимал, – это то, что ее нетерпение завести настоящую семью обусловливалось прежде всего страхом. Она была похожа на обездоленного ребенка, который, попав в кондитерскую, запихивает в рот как можно больше сладостей, потому что боится, что вскоре его выгонят на холодную улицу.

А потом у нее произошел выкидыш.

Он подавил стон и закрыл глаза при мысли о том ужасном времени.

Тогда все изменилось. Мелани изменилась. В тот день он почувствовал, что потерял жену, как потерял ребенка. Сначала он не сомневался в том, что пробьется к ней своей любовью, но шли недели, а затем месяцы, а стена, которую она воздвигла между ними, оказалась непробиваемой, и он начал беспокоиться. Как-то вечером он вернулся домой и понял, что она ушла – не было ее одежды, туфель, туалетных принадлежностей, все ее вещи исчезли. Он прочитал оставленную ему записку – она хочет развода. Он почти не удивился. Его душил гнев. Как она могла оставить его, когда ничто на свете не заставило бы его покинуть ее? В ту ночь он был не только в отчаянии – он боялся за нее.

Мелани пошевелилась, плотнее прижимаясь к нему. Голова ее лежала у него на груди, а волосы веером рассыпались у нее по лицу. Он крепче обнял ее, такую маленькую, хрупкую, такую юную. Но в чем-то это впечатление было обманчиво. Она ушла от него и устроила по-новому свою жизнь и уже не один месяц прекрасно справляется сама.

А он… Он просто существует, и все.

Он не ожидал того, что только что произошло у них. Будет ли она утром сожалеть об этом? Он потерся подбородком о шелк ее волос. Черт, он должен быть уверенным, что она не пожалеет об этом. Во время одной из яростных ссор он сказал ей, что никогда ее не отпустит. И он был в этом тверд. Но он также не мог не видеть, что она дошла до предела и душевно, и физически. Тогда он перестал давить на нее. Но, может, уже хватит? Сегодняшняя ночь доказала, что она все еще его хочет, чего бы она ни думала по поводу их брака. А это начало.

Мелани спала, а он неподвижно лежал в темноте. Он – человек с острым, проницательным умом. Это позволило ему сделать рывок из неизвестности к баснословному состоянию всего за несколько лет. И сейчас он анализировал каждое слово, каждый жест, каждое объятие, каждый их с Мелани поцелуй. Небо начало светлеть, а он все лежал и думал, продолжая прижимать к себе Мелани.

Форд погрузился в сон лишь после того, как умолк хор птиц, чириканьем встречавших зарю.

Глава 3

Солнце уже стояло высоко, когда Мелани открыла глаза. Это был первый крепкий, глубокий сон после того, как она ушла от Форда. Очнувшись, она вспомнила, что было прошедшей ночью. И в ту же секунду осознала, что лежит, прижавшись к источнику ее умиротворенного состояния.

Форд!

От ужаса она замерла. А если Форд сейчас проснется? Щекой она чувствовала его ровное, размеренное дыхание. Осторожно приподняв голову, она удостоверилась, что он крепко спит.

Мелани медленно освободилась от его рук, не сводя глаз с лица. С таких знакомых черт, морщинок и складочек. Во сне он казался моложе, почти мальчиком. Прямой нос, высокие скулы, рот, чувственный даже без улыбки, на подбородке темная щетина. На очень твердом подбородке. Таком же твердом, как и его обладатель.

Господи, неужели она была настолько глупа, что снова спала с ним? Дыхание застряло в горле, живот стянуло. И вино здесь ни при чем. Она хотела его болезненно и страстно с тех пор, как они расстались. Вот в чем дело.

Но она в нем не нуждается, решительно сказала себе она. Она доказала это. Разве она семь месяцев не прожила без него и вполне справлялась?

Она едва выжила, потеряв Мэттью. Ей хотелось тогда умереть от горя и чувства вины. Она не хотела больше находиться в том месте, где что-то подобное могло снова случиться.

Мелани тихонько встала с кровати. Ее трясло. Дрожь от живота растекалась по рукам и ногам. Она должна уйти из дому до того, как Форд проснется. Это трусливо, нечестно и эгоистично, но она должна. Она слишком его любила, чтобы дать надежду на то, что их брак сохранится. Все кончено, умерло, сгорело без малейшего шанса на воскрешение. Этот шанс умер в тот самый момент, когда она начала падать с лестницы.

Тихо, как мышка, она подобрала одежду.

Очутившись на кухне, Мелани быстро оделась, прислушиваясь, не раздадутся ли шаги наверху, затем написала ему записку, ненавидя себя за жестокость, но зная, что если она увидится с ним этим утром, то зальется слезами, а вся эта печальная история только усугубится.

«Форд, я не знаю, каким словами выразить, насколько я сожалею о том, что случилось. Во всем виновата я, мое поведение прошлой ночью непростительно».

Мелани на секунду застыла, в животе образовался ком. Какие слова подобрать, чтобы они не звучали слишком жестоко?

«Я не смогу ни с кем быть вместе, и это не имеет отношения лично к тебе. Повторяю – дело во мне. Буду честной, я полна решимости относительно развода, но тем не менее займусь садом Изабелл. Позвони мне сегодня вечером. Но больше никаких визитов. Это основное условие».

Мелани снова застыла. Как закончить подобную записку? Особенно после того, как они вместе спали.

Навернувшиеся слезы зажгли глаза, но она их сморгнула и закончила:

«Надеюсь, что когда-нибудь ты сможешь меня простить.

Нелл».

Она подписалась уменьшительным именем. Хоть эту интимность она ему подарит. Она – низкое и подлое существо! Он пытался утешить ее вчера, а она практически умолила его лечь с ней в постель. Она сама все это спровоцировала.

Прокравшись наверх, она положила записку поверх его разбросанной по полу одежды, которую он лихорадочно срывал с себя прошлой ночью. На него она не смотрела. У нее не было на это сил.

Только когда она отъехала от дома, слезы потоком полились из глаз. Она разглядела среди деревьев придорожную стоянку, остановилась и выключила мотор.

От угрызений совести и самоосуждения несчастье ощущалось еще болезненнее, и она рыдала до тех пор, пока не осталось слез. Потом вытерла глаза, высморкалась и вышла из машины, чтобы успокоиться на свежем воздухе. В листве деревьев вокруг стоянки чирикали птички. Мелани подняла наверх глаза и посмотрела на стайку воробьев. Жизнь для них так проста. И для всего животного мира. Это только люди, высшие существа, все усложняют.

Кожа еще хранила запах Форда, а губы – вкус его губ. Обхватив себя руками, она вспоминала их ночь любви, его плоть внутри себя, вспоминала, как он вознес ее к небесам. Как уснула, положив голову ему на грудь и слыша ровное биение его сердца. Она словно вернулась домой – а это было не менее приятно, чем их физическая близость.

Мелани выпрямилась и упрямо сжала губы. Она не станет об этом думать. Еще рано ехать на ферму, где их с Джеймсом ждала работа, но по пути находилось кафе, которое должно быть открыто. Она поедет туда и позавтракает.

В кафе был всего один посетитель, водитель грузовика, который читал газету, запихивая еду в рот. Мелани заказала себе пару сэндвичей с ветчиной и чай и направилась в дамскую комнату, где заперла за собой дверь. Там, помимо уборной, оказался старый умывальник с потрескавшимся зеркалом. Уходя из дому, Мелани как следует не причесалась, не приняла душ и зубы не почистила. Она разделась и вымылась куском высохшего зеленого мыла, такого же древнего, как и умывальник. Потом извлекла из ржавого дозатора бумажные полотенца и вытерлась. Быстро одевшись, она расчесала волосы и завязала их в хвост, но прежде смазала кожу кремом от солнца, который всегда держала в сумке. С чисткой зубов придется повременить.

Она уже собралась уйти, как бросила взгляд в зеркало и замерла. Неужели Форд увидел то, что увидела она? Неизбывную тоску в глазах. Но намного хуже другое. Он поэтому остался и переспал с ней? Он ясно заявил, что приехал по одной-единственной причине – поговорить о ее работе в саду Изабелл. Выходит, что он ее пожалел. Он не приближался к ней с тех пор, как она пригрозила ему запретительным судебным приказом. Может, после этого он встречается с другими женщинами?

Мелани стало тошно на душе. Она вышла из туалета и вернулась в кафе. Водитель грузовика уже ушел, но появилась группа байкеров. Они уселись за тремя столиками, галдели и смеялись. Заметив, как они посмотрели на нее, она поторопилась опустить голову. Эта компания в кожаных куртках и татуировках на всех видимых частях кожи немного пугала, как и их громадные мотоциклы, припаркованные около ее старенького пикапа.

Официантка принесла ей сэндвичи и чай, и Мелани, как можно быстрее поела, выпила чашку чая, встала и пошла к двери. Вдруг кто-то тронул ее за плечо. Она обернулась – высокий бородатый байкер протягивал ее сумку.

– Ваша сумочка, – сказал он.

Мелани сообразила, что оставила сумку на спинке стула.

Парень прищурился и спросил:

– Вы в порядке?

– Да, да… благодарю вас, – пробормотала Мелани, чувствуя себя страшно неловко.

– Уверены? – Голубые глаза по-доброму смотрели на нее из-под густых бровей.

Мелани с трудом улыбнулась.

– Все в порядке. Спасибо за сумку, – сказала она, подумав о том, что получила урок, как не следует по внешности судить о людях.

Парень усмехнулся:

– У меня большой опыт. Моя девчонка такая же рассеянная.

Уже на дороге Мелани подумала о том, что на вопрос байкера, все ли с ней в порядке, честный ответ был бы «нет». А сможет ли она когда-нибудь ответить на такой вопрос «да»? Но тут нет ничьей вины, кроме ее собственной. Ей следовало хорошенько подумать, прежде чем выходить замуж за Форда, и стать как все. Она – не такая, как все.

Мелани проехала мимо молодой мамы, которая везла ребенка в прогулочной коляске, и больно закусила губу. Ей до сих пор тяжело смотреть на матерей с детьми. Словно сердце проткнул нож.

Всю жизнь все, кого она любила, уходили от нее самым трагическим образом. Сначала родители, затем бабушка, даже лучшая школьная подружка – единственная, потому что Мелани не была общительным ребенком, – утонула, когда отдыхала на каникулах с родителями за границей. Мелани не могла забыть охвативший ее ужас, когда директриса сообщила учащимся о смерти Пэм. Тогда Мелани подумала о том, что Пэм погибла из-за дружбы с ней.

Зачем только она вышла замуж за Форда и захотела иметь от него ребенка! Она искушала судьбу, полагая, что удастся уйти от неизбежного. А в результате сердце Форда было разбито так же, как и ее. Она никогда не забудет его лицо, когда он держал в ладонях крохотное детское тельце. И в тот момент она поняла, что должна отпустить его, освободить от себя, чтобы он нашел счастье в другом месте. Форд сказал прошлой ночью, что она отдала бы свою жизнь за Мэттью, если бы могла, и он прав. Но она не смогла этого сделать, а вот защитить Форда от еще большего страдания сможет, если уйдет из его жизни. Как только их разведут, она уедет, далеко уедет, возможно даже за границу, а со временем он встретит кого-нибудь, с кем свяжет свою жизнь. Женщины из кожи вон лезли, чтобы обратить на себя его внимание, а он – страстная натура. Чего бы это ей ни стоило сейчас, она поступает правильно, думая о будущем. И прошлая ночь больше не повторится!

Придя к окончательному решению, Мелани почувствовала себя немного лучше. Чтобы сделать добро, она должна быть жестокой. Это единственный выход.

Форд не успел открыть глаза, как его охватило дурное предчувствие. Он не сразу сообразил, где он, а когда вспомнил, то повернулся посмотреть на Мелани и не увидел ее. В доме царила тишина, ни из ванной, ни снизу не доносилось ни малейшего звука. Затаив дыхание, Форд прислушивался, но ничего не услышал. Посмотрел на часы – стрелка перешла на цифру «девять». У него вырвалось проклятие. Почему он не проснулся раньше ее? Он вскочил с постели и пригладил ладонью спутанные волосы. Черт, как он мог это допустить? Но, может, она завтракает в саду, где они сидели вчера вечером?

Не потрудившись хоть что-то на себя надеть, он сбежал по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Но, даже не открыв еще заднюю дверь в садик, купающийся в солнечных лучах, он почувствовал, что Мелани там нет. Миниатюрный коттедж был пуст. Без ее присутствия казалось, что из дома исчезла душа.

Обругав себя, он вернулся в спальню и тут увидел листок бумаги поверх своей одежды. Кремовый листочек. Это была записка. Усевшись на край кровати, он стал читать.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.