Слух об убийстве Джей Би распространился по Холмистой стране, словно степной пожар. В течение следующих двух дней, пока шли приготовления к похоронам, сотни друзей, соседей и коллег по работе – все те, к жизни кого он был причастен, – приезжали или звонили, выражая соболезнование.
      Для Лауры, которая переживала двойную трагедию – смерти Джей Би и ареста матери, – выражения сочувствия служили напоминанием о предстоящем ей испытании.
      С помощью старого поверенного в делах Джей Би она наняла одного из лучших в Техасе адвокатов по уголовным делам, Квентина Марча. Несмотря на то, что тот был настроен оптимистично, вызволить Ширли под залог ему не удалось. Стюарт, ни разу не подняв глаз на Лауру во время заседания, убедил-таки судью, что существует опасность бегства Ширли от правосудия, и в освобождении под залог было отказано.
      Предварительные слушания по делу назначили на 28 октября.
      Поддержка Теда, спокойного и ровного, оказалась, словно ниспослана свыше. Благодаря ему, Леноксу и Милдред, которые, несмотря на безутешное горе, постоянно находились рядом, похороны Джей Би прошли быстро и достойно.
      Сейчас, стоя на маленьком бернетском кладбище, где преподобный отец Маккорд читал над могилой молитву, она вглядывалась в печальные лица вокруг, гадая, нет ли здесь убийцы.
      Отдать последнюю дань уважения покойному собралось более четырехсот человек. Среди них наиболее уважаемые граждане Техаса – губернатор, главный исполнительный директор «Консолидейтед ойл», пара сенаторов и даже телевизионный евангелист, с которым Лаура, помнится, встречалась несколько лет назад.
      За сенатором Бэбкоком она заметила лица Малкольма Кендалла и его жены Барбары. Барбара тихо плакала, а Малкольм, со склоненной головой и сцепленными впереди руками, выглядел искренне скорбящим.
      Поскольку она поклялась найти убийцу Джей Би, расследование в отношении кандидата в губернаторы придется пока отложить. Понимает ли он это, подумала она, когда их взгляды встретились. Почувствовал облегчение или ему все равно? На лице его как обычно ничего нельзя было прочесть. Когда телевизионщики, снимавшие службу с почтительного расстояния, немного приблизились, он взял жену за руку и больше не отпускал.
      Без сомнения, эта картинка попадет в шестичасовые новости, вместе с выдержками из заявления Малкольма, уже зачитанного в утренних новостях: «Дж. Б. Лоусон был великим человеком. Наши взгляды не всегда совпадали, но я уважал Лоусона и восхищался его талантом журналиста. Нам будет очень недоставать Джей Би».
      Вдруг по необъяснимой причине Лауру охватил озноб. Это было чувство, знакомое по тем временам, когда она работала криминальным репортером в Нью-Йорке. И ассоциировалось с близкой опасностью.
      Она интуитивно обернулась. Катафалк, на котором гроб с телом Джей Би был доставлен на кладбище, все еще стоял на месте. За ним виднелась длинная вереница машин, ожидавших приехавших на похороны, чтобы доставить их в «Затерянный ручей».
      И тут она увидела автомобиль. Неприметный черный седан, припаркованный чуть впереди катафалка. Все его стекла были подняты, за исключением переднего со стороны пассажира.
      Она уловила силуэт какого-то мужчины за рулем и иссиня-черные волосы, на затылке стянутые в хвостик. Прежде чем ей удалось рассмотреть что-либо еще, стекло поднялось, и машина медленно отъехала.
      За ней кто-то следит.
 
      – О, беби, я так рада тебя видеть! – воскликнула Ширли, когда надзирательница ввела Лауру в комнату свиданий. На матери была стандартная хлопчатобумажная арестантская роба синего цвета; «фирменная» одежда тюрьмы округа Бернет. С хвостиком белокурых волос, без косметики, она, казалось, совсем сникла.
      – Как прошли похороны? – поинтересовалась она.
      – Народу было много. – Лауре удалось вымучить скупую улыбку. – Все ели и пили, и сплетничали. Джей Би это понравилось бы.
      – Стюарт был?
      Впервые за три дня в Лауре ничего не отозвалось при упоминании имени экс-жениха.
      – Да, но мы не разговаривали. Он даже не подошел выразить соболезнования.
      – Вот крысенок! – Ширли яростно сощурила глаза. – Только подумать, я относилась к нему как к сыну, готова была доверить ему свое самое ценное сокровище!
      – Я не хочу о нем говорить.
      – Хорошо, детка. – Ширли потянулась через стол, собираясь похлопать Лауру по руке, но, надзирательница предупреждающе кашлянула, и она отдернула руку.
      – Ну, а как ты, мама?
      Ширли погрустнела.
      – Отвратительно! Это место какая-то клоака. Здесь так шумно, что невозможно заснуть. Хотела бы я посмотреть в глаза Амосу и высказать все, что я думаю о его заведении, но этот змей с тех пор, как арестовал меня, сюда и носа не показывает. – Она повысила голос, так, чтобы слышала надзирательница у двери. – В чем дело? Или он боится, что я выцарапаю ему глаза? Или что, может быть, я прячу нож? Большой такой! И только и жду подходящего случая, чтобы вонзить в его злобное старое сердце?
      – Мама, пожалуйста, замолчи, – зашептала Лаура, заметив, как надзирательница бросила на них неприязненный взгляд. – Твое поведение принесет тебе одни неприятности!
      – Их у меня и без того пруд пруди, Лаура. Посидела бы ты в клетке четыре на четыре фута круглые сутки, справляя нужду на глазах у всего мира. Ты знаешь, они даже отказались дать мне ширму! Старшая надзирательница так и ответила: «Здесь вам не отель «Ритц».
      Лаура еле сдержала улыбку. Кажется, к матери возвращается былой задор.
      – Послушай, ответь мне все-таки на несколько вопросов… Или ты так и собираешься все отведенные нам десять минут костерить местные неудобства?
      Внимание Ширли мгновенно переключилось.
      – Что? Ты что-нибудь обнаружила?
      – Я хочу узнать, не попалась ли тебе навстречу машина той ночью, когда ты ехала к «Затерянному ручью»? Коронер установил, что смерть наступила между двенадцатью пятнадцатью и часом ночи. Ты показала, что приехала на ранчо в двенадцать двадцать. Если убийца поехал на запад, в направлении Кервилла, то ты бы его не встретила. Но, если он выбрал дорогу на восток, ты не могла с ним разминуться.
      Ширли, задумавшись, нахмурилась.
      – Теперь, когда ты заговорила об этом, я припоминаю, что действительно видела машину. Я как раз миновала ферму «Клермон пич», где-то в… десяти минутах или около того от поворота к «Затерянному ручью».
      – Что это была за машина? Марка? Цвет?
      Ширли покачала головой:
      – Было очень темно. И ехал он очень быстро. – Ее глаза расширились. – Боже, Лаура! Ты думаешь, это был убийца?
      – Вполне возможно. А фары? Они были расположены высоко, как у пикапа или фургона? Или низко, как у спортивной модели или седана?
      – Низко. – Ее глаза вспыхнули. – Я вспомнила!
      – Что?
      – Она громко ревела, проезжая мимо. Как какая-нибудь из этих навороченных гоночных машин.
      – Прекрасно, мама. А как насчет цвета? Может, черный?
      – Может быть. – Ширли сдвинула брови, сосредотачиваясь. – Нет, точно сказать не могу. А с чего ты привязалась именно к черному?
      Лаура рассказала ей о машине, которую заметила на кладбище.
      – О Господи! Хочешь сказать, за тобой следят?
      – Нет…
      – Лаура, ты ведь сообщила в полицию, правда?
      – Т-с-с-с. Говори тише. Опасность мне не угрожает.
      – Откуда ты знаешь?
      – Потому что, если тот человек хотел мне как-то напакостить, он бы уже сделал это.
      Ширли, однако, встревожилась не на шутку. Наклонившись вперед, она пристально посмотрела Лауре в глаза.
      – Не делай никаких глупостей, слышишь? Я не перенесу, если с тобой что-нибудь случится.
      – Ничего со мной не случится. Я, знаешь ли, могу за себя постоять. Кроме того, Тед настоял, чтобы я переехала в главное здание, под охраной Теда и Ленокса я чувствую себя в полной безопасности, как в хранилище Форт-Нокса.
      Ширли по-прежнему не отводила глаз.
      – А этот Тед Кендалл тебе ведь очень нравится, да?
      – В общем, да. Он здорово поддержал меня в последние дни.
      – А ты ненароком не влюбилась в него? Это было бы не слишком разумно, учитывая…
      – Ничего подобного, мама! С мужчинами покончено, и если есть хоть что-то, в чем ты можешь быть уверена, так это в том, что я больше никогда не полюблю!
      – Никогда – очень большой промежуток времени, детка.
      – Мы с Тедом просто друзья, – заявила Лаура с некоторым раздражением в голосе. – Не ищи глубокого смысла там, где его нет.
      – Я больше не заикнусь об этом.
      – Прекрасно. – Лаура одернула полы жакета, прежде чем продолжить. – Теперь я хочу поговорить с тобой о завещании Джей Би. Надеюсь, тебя не удивит, что практически все, что у него было, он завещал мне – две трети акций «Сентинел» и ранчо.
      – О Лаура! Это здорово! – закричала Ширли, но тотчас опомнилась: – Почему только две трети? Кому достались остальные?
      – Двое ведущих сотрудников газеты имеют по десять акций каждый; плюс двадцать акций, полученных мной при вступлении на пост издателя. Оставшиеся акции, Джей Би разделил между мной и Тедом. Сорок акций мне и двадцать – Теду.
      – Теду, вот как? – Ширли выгнула тонкую светлую бровь. – И как ты к этому относишься?
      Лаура пожала плечами:
      – Не вижу никаких проблем. Мы долго говорили с Тедом. Он сказал, что не считает себя серьезным бизнесменом и будет рад оставить руководство газетой в моих руках, а сам предпочитает быть «молчаливым партнером».
      – Очень разумно с его стороны.
      – А теперь перейдем к тебе.
      Ширли резко отмахнулась:
      – Если ты о тех ста тысячах долларов, что оставил мне Джей Би по соглашению о разводе, скажи адвокату, что я от них отказываюсь. Мне они не нужны. Может быть, хоть это заставит окружного прокурора поверить, что я никогда не думала о завещании владельца «Затерянного ручья».
      – Прежде чем принимать поспешные решения, – возразила Лаура, – давай лучше подождем и посмотрим, как пойдет судебный процесс. Но пришла-то я затем, чтобы обсудить с тобой, как лучше этими деньгами распорядиться. Ты в курсе, что не сможешь получить их, пока не выйдешь на свободу?
      – Квентин мне уже сказал.
      – Хорошо. Теперь… – Лаура положила руки на стол. – Как я и предполагала, наличности у Джей Би было немного. Его единственный доход – это рента за земли, что он сдавал в аренду некоему скотоводу, и выручка от периодических продаж нескольких голов скота. Просмотрев с управляющим Джей Би бухгалтерские книги, я решила, что лучшим способом увеличения доходности ранчо станет сдача в аренду дополнительных участков земли. Деньги пойдут на содержание ранчо, залоговые платежи и тому подобное. Все, что останется, будет откладываться на выплату наследства тебе и Леноксу. Это не займет много времени…
      – Леноксу?
      Лаура улыбнулась:
      – Да, мама. Джей Би оставил сто тысяч долларов и ему тоже.
      Ширли саркастически фыркнула:
      – Что ж, думаю, тебе вскоре придется искать нового дворецкого.
      – Это уж как решит Ленокс.
      Ширли задумчиво кивнула, затем, откинувшись на спинку стула, скрестила руки на груди.
      – Но если я не могу получить свои сто тысяч долларов, как мне оплачивать услуги адвоката? У меня в банке всего лишь двадцать тысяч.
      – Пока этого достаточно. Квентин согласился подождать, покуда ты не получишь свое наследство.
      – При условии, что меня признают невиновной. А что будет, если меня осудят?
      Невзирая на охранницу, Лаура потрепала мать по руке.
      – Давай надеяться на лучшее.
      Ширли протяжно, с оханьем вздохнула.
      – Ты и вправду веришь, что мне удастся выбраться из этой дыры? Знаешь, в тюрьме всякого наслушаешься. Говорят, твой экс-жених готовит чертовски сильное обвинение.
      – Квентин тоже не лыком шит. Верь ему, мама.
      – Ну, раз ты так говоришь…
      Лаура встала.
      – Я заскочу завтра. Береги себя.
      – Ты тоже. А если увидишь Амоса, передай, что я скоро заработаю язву от той мерзости, которую они называют едой в этой трущобе. Скажи, что после тех прекрасных обедов, которыми его кормили в нашем доме, он мог бы, по крайней мере хоть изредка подбрасывать мне кусок мяса.
      – Я скажу ему, мам. А пока веди себя прилично и не доставляй ненужных хлопот охране. Они просто исполняют свой долг.
 
      Позже, ночью, после того, как Тед с Леноксом отправились спать, Лаура, слишком возбужденная, чтобы заснуть, тихонько спустилась на веранду посидеть на диванчике-качалке, где они с Джей Би провели столько тихих вечеров, обсуждая планы развития «Сентинел».
      – Тебе не стоило бы находиться здесь одной.
      Она обернулась. Прямо за спиной стоял Тед. Он все еще был в костюме, в который переоделся после похорон.
      – Что за дурацкая привычка, – буркнула она, – подкрадываться сзади!
      – Прости. Приобрел ее в окопах. – Он указал на место рядом с ней. – Можно?
      – Конечно.
      – Тоже не спится?
      Она кивнула головой. Боже, как она красива! Даже несмотря на темные круги под глазами и скорбно опущенные уголки рта, в ней было что-то невероятно чарующее.
      – Ты здесь часто сидела с Джей Би, да?
      – Миллионы часов! Именно здесь он учил меня понимать и любить сельскую природу. – Она продолжала вглядываться в ночь. – Не знаю, Тед, смогу ли я спасти газету. Без него, без его моральной поддержки. Не хочется проигрывать, но…
      Отчаяние в ее голосе пробудило в нем желание вновь заключить ее в объятия. Он не мог припомнить, чтобы какая-нибудь другая волновала его так сильно, как она. И это пугало. До сих пор женщины не играли главной роли в его жизни. Они появлялись и уходили с завидной регулярностью. В большинстве случаев они прерывали отношения по собственной инициативе, заявляя, что он не способен на настоящее чувство и его бродяжья жизнь их раздражает. Тогда почему, черт побери, его так занимает Лаура?
      – Не проиграешь, – произнес он мягко.
      – Отчего ты так уверен?
      – Потому что ты крепкий орешек. Впрочем, как и твоя мать.
      Ее губы тронула улыбка.
      – И этому ты тоже научился в окопах? Утешать женщин?
      – Нет. Это благоприобретенное, пообщался со своей сестренкой. – Лаура ушла в себя, и он накрыл ее руку своей ладонью: – Послушай… насчет «Сентинел». Я не очень богат, но у меня есть сбережения, пара сотен тысяч долларов. Только скажи, и они твои.
      Его бескорыстие сильно тронуло ее.
      – Спасибо, Тед. К сожалению, эти деньги помогут «Сентинел» удержаться на плаву всего лишь на пару недель дольше. В чем отчаянно нуждается газета – так это в уважении и доверии читателей, а добиться этого можно лишь одним путем… – Она прикусила губу.
      – Разоблачив моего дядю, – закончил он за нее.
      – Не будем об этом. Понятно, что этот вопрос ставит тебя в затруднительное положение, еще более затруднительное теперь, когда ты стал совладельцем «Сентинел».
      Тед не смог сдержать саркастической усмешки:
      – Мы с дядей отнюдь не закадычные друзья. Меня никогда особо не заботила его политическая деятельность. Я не в восторге от него и как от человека. И если материал стоит того, я согласен, что смачное разоблачение придаст «Сентинел» нужный импульс.
      – И ты не будешь возмущаться, если я напечатаю подобную статью?
      – Не-а. У меня теперь тоже есть своя доля в этой газете, Лаура. Я хочу, чтобы она была защищена. – Увидев, что она оттаяла, Тед спросил: – У тебя действительно на него что-то есть?
      – Ничего, что я могла бы доказать.
      Похоже, ей не хотелось обсуждать эту тему, и он не стал настаивать. Давление любого рода было отнюдь не тем, что ей сейчас требовалось.
      Он поднялся и протянул руку:
      – Пойдем. Я приготовлю тебе какао. Джей Би как-то сказал, что шоколад лечит все. Даже бессонницу.
      Не говоря ни слова, она взяла протянутую руку и последовала за ним.
 
      Когда в понедельник утром Лаура вошла в отдел новостей, ее встретила мрачная тишина.
      Поскольку после смерти Джей Би она появилась здесь впервые, стол был завален корреспонденцией и сообщениями о звонках, с которыми она, видимо, уже вряд ли сумеет разобраться.
      Через минуту в кабинет зашла Милдред: она явно пыталась скрыть душевную боль, но это ей плохо удавалось.
      – Джонни с Лео давно просят аудиенции, – сообщила она. – Сказать им, что ты здесь?
      Лаура бросила на стол записи.
      – Конечно, мне тоже надо с ними поговорить. Сквозь большую стеклянную перегородку она увидела, как мужчины направились к ее кабинету. Они были самыми заслуженными сотрудниками «Сентинел», принятыми в штат в середине пятидесятых, с интервалом в несколько месяцев. Десять лет назад в качестве награды за безупречный труд во имя газеты Джей Би продал каждому из них по десять акций и предоставил право голоса во всех решениях, касающихся «Сентинел».
      Она отдавала себе отчет, что последнее волеизъявление Джей Би не станет для них сюрпризом, но не знала, как они отреагируют на то, что Тед Кендалл стал акционером, об этом она и хотела с ними поговорить.
      – Доброе утро, джентльмены, – приветливо кивнула она.
      Оба ответили в унисон, но вид у них был напряженный.
      Похоже, дело не шуточное, подумалось ей, иначе они не выглядели бы так хмуро. Подавив тяжелый вздох, она расправила плечи.
      – Вы хотели меня видеть?
      Лео бросил взгляд на Джонни. Догадавшись, что тот выбран оратором, Лаура обратилась к нему:
      – Джонни?
      После короткой, неуютной паузы генеральный директор откашлялся.
      – Мне ужасно не хочется поднимать этот вопрос в такое время, Лаура. Но у меня нет выбора.
      Какое-то смутное тревожное чувство охватило девушку.
      – Давай выкладывай.
      – Ладно. – На этот раз он поднял глаза. – В пятницу к нам обратился крупный издатель с западного побережья с предложением продать наши акции «Сентинел».
      Лаура насторожилась:
      – Что за издатель?
      – Карл Хансен, «Хансен пабликейшнз».
      Она не знала этого магната лично, но о его реноме нахрапистого дельца была наслышана. Базировался его издательский концерн в Сан-Франциско, владел более чем двадцатью газетами и многими журналами по всей стране, но ни одно из этих изданий не основал сам. Хансен предпочитал выжидать, пока какая-нибудь газета не окажется в тяжелом положении. Тогда он и его стервятники появлялись на сцене, покупали газету за бесценок и вновь ставили на ноги.
      – Надеюсь, вы ответили ему, что ни одна из акций «Сентинел» не продается.
      Джонни заерзал в кресле, но ничего не сказал.
      – Честно говоря, все было по-другому, – вклинился Лео, придя на выручку другу. – Дело в том, что мы думаем продать наши акции Хансену.
      Кровь отхлынула от лица Лауры.
      – Вы это серьезно? Вы же не хуже меня знаете, что Джей Би никогда не имел намерения отдавать акции на сторону – особенно такому проходимцу, как Хансен.
      – Да, конечно, – ответил Лео. – До недавних пор мы и не помышляли нарушить этот уговор. Но обстоятельства изменились, Лаура. «Сентинел» испытывает серьезные трудности. Хансен – наша последняя надежда. Он привлечет к нам десятки рекламодателей, в чем мы позарез нуждаемся. И «Сентинел» будет спасен, Лаура. Тебе не придется увольнять ни одного сотрудника. И ты все равно останешься главным акционером. Сможешь по-прежнему принимать основные решения.
      – Ненадолго. Вы помните, что он сотворил с «Феникс стар». Его люди появились там тихо и мирно, а через несколько недель взбаламутили всю газету. Подстрекаемые ими сотрудники принялись пикетировать за предоставление Хансену статуса главного акционера, угрожая, что в противном случае в массовом порядке покинут газету. Вот так и действует этот конгломерат. Методом выкручивания рук. Уж я-то знаю. Я следила за тем, как они проделывали это с рядом других газет по всей стране, и не отдам «Сентинел» на растерзание.
      Джонни покачал головой:
      – Я знаю, что ты хочешь добра газете, но при всем моем уважении одними твоими благими намерениями газету не спасти. На этот раз вряд ли. А что станет с нами? Где мы найдем другую работу в нашем возрасте?
      – Если газета перейдет к Хансену, работа вам также не гарантирована. Они предпочитают нанимать ребят помоложе за половинное жалованье.
      – Хансен обещал, что оставит нас на своих местах и всех остальных тоже. Он готов дать письменное обязательство.
      Они уже все решили, поняла Лаура. И она ничего не может поделать. Восемь месяцев назад, изучая финансовую структуру «Сентинел», она обнаружила, что в соглашение между Джей Би и двумя его служащими не был включен пункт, запрещающий продажу акций посторонним лицам. Когда она указала ему на это, Джей Би только отмахнулся: «Эти двое все равно что семья, Лаура. Они никогда не сделают ничего во вред мне».
      Джонни, посерьезнев, подался вперед.
      – Не думай, Лаура, что мы отступники. Мы идем на это, только чтобы спасти свои рабочие места и спасти «Сентинел», а также пятьсот человек, работающих здесь.
      Лаура перевела взгляд на отдел новостей за стеклянной стеной, где истово трудились журналисты и редакторы, не подозревая о новом кризисе. Она вспомнила, как совсем недавно Джей Би сказал ей: «Иногда достоинство заключается в том, чтобы вовремя сделать неприятный выбор».
      Кажется, выбор сделали за нее. Быть может, Джонни и Лео правы, но, черт побери, она не собирается сдаваться без боя.
      – Какой срок дал вам Хансен на принятие решения?
      – До пятницы.
      – Можете потянуть время?
      Джонни и Лео обменялись беспокойными взглядами.
      – Зачем? Как долго?
      – Если у меня окажется пара недель в запасе, я, возможно, смогу раскрутить историю Малкольма Кендалла.
      – Это станет сногсшибательной сенсацией, – признал Джонни. – Тираж подскочит до небес. – Он покосился на Лео, тот кивнул. – Каким образом можно протянуть время?
      – Скажите ему, что вам надо уладить некоторые юридические формальности, связанные с завещанием Джей Би. Скажите, что надо подождать до… – она взглянула на свой календарь, – до восьмого ноября.
      – А если он станет перепроверять?
      – Я предупрежу адвоката Джей Би и его банкира. Оба – старые друзья. Они не откажутся слегка прикрыть нас. Даже если для этого придется пойти на маленькую, невинную ложь. – Почувствовав, что настал удобный момент посвятить их в содержание завещания Джей Би, Лаура изложила им суть документа, подчеркнув, что Тед Кендалл никоим образом не намерен вмешиваться в дела «Сентинел».
      Мужчины тепло поздравили ее.
      – Ты отличный издатель, Лаура! – воскликнул Лео. – И воистину наша моральная опора. Надеюсь, у тебя все получится!
      – Спасибо, Лео. – Все трое встали. – А если услышите что-либо, имеющее отношение к моему расследованию, дайте мне знать, ладно? Это наше общее дело.
      – Так и сделаем, – подытожил Джонни.
      Когда они ушли, она включила компьютер, поспешно вставила дискету, которую хранила в редакционном сейфе, и пробежалась по списку финансовых доноров Малкольма. Дойдя до середины, она остановилась. Неотступная догадка, терзавшая ее с того момента, когда Джонни назвал «Хансен пабликейшнз», подтвердилась. Конгломерат входил в число его спонсоров! К этому дню в фонд избирательной кампании им было перечислено почти двести тысяч долларов.
      Новая мысль взорвалась у нее в мозгу, и по спине пополз холодок.
      Что, если выборы губернатора и убийство Джей Би как-то связаны?

      Лаура немедленно покинула «Сентинел» и отправилась обратно в «Затерянный ручей» поговорить с Леноксом, которого избегала с того самого дня, когда арестовали Ширли. Пора положить конец этой несуразице. Ленокс не в силах изменить то, что видел и слышал. Тем более если он честный человек.
      Сейчас, стоя в проеме кухонной двери и опираясь плечом о косяк, Лаура проследила, как он вынул из комода стопку тарелок и опустил их на кухонную стойку.
      Горе состарило его и сказалось на выправке. Человек, недавно державшийся прямо, как стрела, теперь выглядел так, словно вся тяжесть мира обрушилась ему на плечи.
      – Здравствуй, Ленокс!
      Вздрогнув, он обернулся.
      – Мисс Лаура. Простите меня. Я вас не заметил.
      – Я не хотела отрывать тебя от дела. – Она склонила голову набок. – Можно войти?
      Казалось, он растерялся.
      – Конечно. – Он весь напрягся, словно слуга, который не знает, чего еще ожидать от хозяина.
      Лаура окинула взглядом огромную кухню в деревенском стиле, со сверкающими медными кастрюлями, висящими на крючках над центральной стойкой, отделанной голубым кафелем, дубовые стол и стулья, витражные окна, выходящие на огород, который Ленокс собственноручно высаживал каждый год. Она провела на этой кухне немало чудесных часов, возвращаясь из школы и поедая знаменитые английские сдобы Ленокса и запивая их какао из глиняной кружки.
      – Я хочу попросить у тебя прощения за то, как обходилась с тобой в последние дни, – начала она. – Избегала, делала вид, что ты вообще пустое место.
      – В извинениях нет необходимости, мисс Лаура.
      – Нет, есть. Я должна была понять раньше, что ты человек чести и у тебя просто не было выбора, кроме, как сказать полиции, что ты видел и слышал в ночь, когда убили отчима.
      Ленокс склонил голову:
      – Благодарю вас за такие слова.
      – У нас с тобой всегда были особые отношения. Я бы очень не хотела, чтобы моя глупость разрушила нашу обоюдную привязанность.
      – Ни в коем случае, мисс Лаура.
      – Тогда, надеюсь, ты останешься в «Затерянном ручье»?
      Он слегка поклонился, снова став воплощением образцового дворецкого.
      – Если таково ваше пожелание, я очень рад. Не секрет, что я стал считать этот дом родным.
      – А я не могу представить его без тебя. – Положив сумочку на кухонный стол, она села. – Теперь, когда этот вопрос исчерпан, позволь, я перейду прямо к делу. Ты догадываешься, что я расследую убийство Джей Би, не так ли?