Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Золотые розы

ModernLib.Net / Хэган Патриция / Золотые розы - Чтение (стр. 22)
Автор: Хэган Патриция
Жанр:

 

 


      – Помнится, майор, вопрос стоял иначе, – усмехнулся Корд, энергично встряхивая протянутую Пауэллом левую руку. – От меня требовалось только схватиться с огнедышащим драконом, а вот алтарь – это уже ваши домыслы. Не знал, что вы еще и романтик.
      – Ну конечно! Я – романтик, а ты, мой мальчик, просто бродяга, которому вздумалось совершить добрый поступок! На первый взгляд человек, который несется сломя голову навстречу опасности, всегда выглядит одинаково, но внимательный глаз отличит влюбленного от авантюриста. Да перестань ты хмуриться, Хейден! Скажи лучше, что так же рад видеть всех нас, как мы рады видеть тебя в полном здравии.
      За время отсутствия Корда к группе присоединился только один человек. Мужчины представились друг другу, потом Корд обошел остальных, по очереди пожав еще восемь крепких мозолистых рук. Некоторые из тех, кого Пауэлл отобрал в экспедицию, были охотниками, жаждущими приключений, другие – бывшими собратьями по оружию, но все они были людьми надежными и дружелюбными, с беспокойной душой бродяг.
      – «Эмму Дин» – ту лодку, что села на мель еще при тебе, – пришлось как следует подлатать, – рассказывал Пауэлл, – зато «Дева каньона» и «Китти Клайд» в прекрасной форме. Нет ничего лучше лодки, построенной на верфях Чикаго! А вот эта новая. Думал я, думал, как ее назвать, – ничего не лезет в голову. Так и прозвали ее – «Безымянная». – Он любовно похлопал суденышко по боку и подмигнул Корду. – После того как ты уехал на поиски счастья, нас чуть было не застала еще одна гроза. Все ограничилось ливнем, но налетел он как раз тогда, когда мы едва отчалили. Он шел с верховий, и река сразу поднялась. Нас понесло, как щепки, вниз по течению, и потом пришлось наверстывать это расстояние.
      Корд с интересом слушал рассказ о том, как усталые и насквозь промокшие члены экспедиции добрались до излучины реки. Течение там давало большой круг, огибая утес, и так сильно подмыло его, что частично уходило под скалу. За утесом обнаружилась удобная гавань с плоским полумесяцем берега, где удалось разжечь костер, обсушиться и отдохнуть.
      – Почему-то мне не спалось, несмотря на усталость. Пользуясь остатками дневного света, я поднялся на утес и обошел его вокруг, разглядывая поразительные – да-да, совершенно поразительные! – слоистые берега. Некоторые пласты были настолько интересны… однако, мой мальчик, я совершенно заговорил тебя! Заскучал?
      – Вовсе нет, все это очень интересно, – поспешно возразил Корд, успевший привыкнуть к долгим и малопонятным монологам Пауэлла.
      – Ах, интере-есно! – ехидно протянул тот. – Расскажи-ка мне лучше о твоей прекрасной даме. Вот это будет по-настоящему интересно.
      Видя, что отчета не избежать, Корд вкратце посвятил майора в события, случившиеся за время его пребывания в Мексике.
      – Я оставил ее и мальчика с индейцами племени хавасупаи, – закончил он. – Надеюсь, там они будут в полной безопасности.
      – Можешь не сомневаться. Я рад, что познакомил тебя с этим племенем. Люди они мирные и дружелюбные. Пока твоя леди будет жить среди них, она узнает о каньоне побольше, чем мы за время всей нашей экспедиции. Вот только как насчет их простой, незатейливой жизни? Придется ли она ей по вкусу?
      – Придется ли по вкусу, не знаю, зато уверен, что хныкать и жаловаться Эмбер не станет.
      – Вот и славно. До чего же я рад, что ты покончил с той маленькой историей, заставившей тебя броситься из армии в бега! Теперь ты сможешь в любое время вернуться за своей леди и начать оседлую жизнь.
      – Заставила меня броситься в бега! – хмыкнул Корд, возводя глаза к небу. – Я сделал это только по вашему настоянию, майор. Если бы не вы, я бы остался и боролся.
      – И эта борьба скорее всего закончилась бы танцем в петле, – спокойно возразил Пауэлл. – Ах, молодость, молодость! Все эти высокие чувства, вера в абсолютную справедливость… неужели ты до сих пор не излечился от этого? Я бы на твоем месте сказал спасибо за совет исчезнуть с глаз закона. Так или иначе, тебя оправдали, и это все в прошлом. У нас есть дела поинтереснее.
      В скором времени лодки вышли на быстрое течение, и река понесла их туда, где ее воды сливались с самой Колорадо. Это означало, что еще один приток могучей реки обследован и нанесен на карту во всех подробностях. Удерживая и направляя суденышко, Корд вполглаза следил за тем, как мимо стремительно несутся берега, крутизна которых увеличивалась с каждой минутой. Каньон сменялся каньоном, перемежаясь короткими участками более отлогой местности.
      Наконец река начала круто менять направление, несколько раз вильнула и вдруг резко повернула почти в обратном направлении. Начались пороги. Со всех сторон летели фонтаны брызг, днища то и дело натыкались на камни. К счастью, это продолжалось недолго.
      – Вот вам и первый опыт спуска через пороги, – объявил Пауэлл с таким торжествующим видом, словно то было творение не природы, а его лично. – Мы неплохо справились!
      Он совершенно промок, но жестикулировал все так же оживленно и казался совершенно счастливым.
      Ниже по течению снова оказались пороги, на этот раз более опасные. Так как обойти их по берегу не представлялось возможным, пришлось направить лодки в бешено бурлящую воду. Каждый яростно подгребал веслом то слева, то справа, чтобы избежать столкновения с торчавшими из воды валунами. То и дело приходилось перевешиваться с борта на борт, поддерживая равновесие лодок, или дружно откидываться назад, когда оплеуха волны высоко подбрасывала корму. Стиснув зубы, путешественники взлетали на гребни высоченных волн, пена с которых неслась в лица, а если нос лодки зарывался в воду, волна и вовсе накрывала легкие суденышки. Были мгновения еще страшнее, когда лодка летела в коридор, созданный двумя водяными горами, в котором легко можно было угодить на торчащий камень и пойти ко дну.
      И вдруг все кончилось так же внезапно, как и началось, словно случившееся было всего лишь кошмарным сном, от которого все очнулись разом. Река выплеснулась в более широкое ложе и успокоилась. Послышались вздохи облегчения.
      Дальнейший путь вплоть до вечера не ознаменовался никакими особенными трудностями. На закате маленькая флотилия достигла бухты, окруженной пляжем из крупного песка и гальки и каменистым плато, поросшим густой растительностью. Здесь было решено устроиться на ночлег. После сытного ужина Корд уселся в сторонке, привалившись к валуну и глядя в желтовато-розовое небо над головой. С более высокой точки закат, должно быть, смотрелся куда величественнее, но обрывистые берега закрывали видимость.
      – Красивые здесь места, не правда ли? – спросил майор Пауэлл, присаживаясь рядом.
      – Не только красивые, но и на редкость зеленые, и это кажется мне довольно странным, – заметил Корд. – Здесь ведь сплошной камень, откуда вся эта пышная растительность берет влагу?
      – Ты многое замечаешь, мой мальчик, и это мне нравится. Дерево, которое шумит почти над самой твоей головой, – это прелюбопытнейшая штука, дуб Гембеля. Если присмотреться, можно заметить, что его корни растут не вглубь, а в стороны, как лучи звезды. Они расположены так близко от поверхности, что молодые побеги без труда начинают рост. Там, где сумело укорениться одно деревце, постепенно образуется целая роща. Человек неискушенный решит, что перед ним не меньше пятидесяти деревьев, а между тем оно одно-единственное, что-то вроде мангровой рощи, но не над водой, а на скале. А это – пондероз, пинии и можжевельник. Все они тоже по праву считаются обитателями скал и утесов. Смотри, какой лес из них получился!
      – Дух захватывает, – кивнул Корд с полной серьезностью.
      – Уже? – хмыкнул Пауэлл. – А ведь мы, можно сказать, только начали экспедицию. То ли еще будет, мой мальчик! Я бы не отказался прогуляться здесь в качестве туриста, но боюсь, им никогда не побывать в самых красивых местах. Эти пороги… они очень беспокоят меня. Невольно приходит мысль, кто дольше продержится в таких условиях: люди или лодки.
      – О чем это вы? – нахмурился Корд. – Неужели опасаетесь, что экспедиция развалится, если придется круто?
      – Не знаю, не знаю… мы ведь не на фронте и не можем клеить ярлык дезертира, а между тем я не уверен в троих своих подчиненных. Они очень изменились в последнее время, а сегодня, после перехода через пороги, так и не приободрились. Что я могу сделать? Призвать их к порядку? Но ведь они ничего мне не должны, они добровольцы. Остается только поговорить с ними и воззвать к чувству долга, объяснить, как важна их поддержка для исхода экспедиции. Кстати, как ты сам? Ты ведь тоже не обязан оставаться со мной до конца.
      От костра к ним шел дежурный по кухне с котелком кофе, и оба дружно протянули навстречу жестяные кружки.
      – Костер, дымящийся котелок с кофе… все это довольно романтично, так ведь, Хейден? – спросил Пауэлл, когда они снова остались наедине. – Так и подмывает рассказать какую-нибудь легенду или сказку.
      – Ну так расскажите, – поощрил Корд, довольный переменой темы.
      – Тогда слушай легенду о золотых розах.
      Корд все слушал и слушал, пока на него не накатились думы. Майор искоса оглядел его и едва заметно покачал головой, скрывая усмешку. Наконец со словами «Доброй ночи!» он направился к лагерю, а Корд еще долго сидел, погруженный в сон наяву.
 
      Спустя неделю после того дня, когда Корд вновь присоединился к экспедиции, он стоял на берегу, с подозрением глядя на гладкую как стекло водную гладь. Это было тем более удивительно, что совсем рядом, за излучиной, река бурлила и клокотала так, что грохот был прекрасно слышен там, где собрались путешественники. На этот раз им предстояло пройти каньон Лоудор, длина которого, по предварительным данным, оценивалась в двадцать миль. Устье каньона тоже вселяло тревогу: скалы на милю возносились вертикально вверх, словно их вытесали с искусной точностью.
      Молча, без шуточек и ободряющих реплик, члены экспедиции разместились в лодках и двинулись на звук несущейся воды. Стоило лодкам оказаться за поворотом, как быстрое течение подхватило их. За какие-то считанные минуты лодки преодолели целую серию порогов и снова оказались в спокойных водах.
      Здесь каньон еще больше напоминал творение рук человеческих. Каждая линия была ровной, красиво переходила в другую, виднелись террасы и подобия балконов, нависающих над водой, а узкие расселины, местами уходившие в тело скалы, выглядели коридорами, ведущими во внутренние покои. Местами солнце едва пробивалось в каньон, но сырость была теплой, и потому красный песчаник был покрыт мхом, лишайниками всех оттенков и пышными фестонами из папоротника, очень похожими на праздничные гирлянды.
      Зато на другой день пришлось вытянуть лодки носами на отлогий участок берега и выслать вперед разведку, чтобы оценить грозящую опасность. Каньон сужался, многочисленные торчащие скалы щерились из-под воды, как сломанные зубы, рассмотреть которые мешали фонтаны пены от мечущихся во все стороны волн. Пауэлл побоялся с ходу штурмовать пороги и принял решение пробираться берегом, неся на плечах сначала лодки, а потом вещи. Вся надежда была на то, что ниже по течению река станет более проходимой, пусть даже и придется иметь дело с новым участком порогов. Три лодки вытянули на берег вместе с вещами, но та, которую так и называли «Безымянная», несла наиболее тяжелый груз, и потому ее решили сначала разгрузить. На борт поднялись трое.
      В этот момент произошло неожиданное: от близких порогов пришла высокая встречная волна. Она подняла «Безымянную», подхватила и понесла.
      Несколько мгновений оставшиеся на берегу стояли словно пораженные громом, потом Пауэлл закричал, перекрывая рев воды:
      – Прыгайте! Лодке все равно пропадать, спасайтесь сами! Прыгайте, я вам приказываю!
      Ему понадобилось несколько секунд, чтобы прокричать это, но лодка успела стрелой метнуться между двумя валунами и исчезнуть из виду. Поддавшись общему порыву, Корд бросился вдоль берега. Он смутно понимал, что все равно ничем не сможет помочь суденышку, летящему, как птица, на гребне волны, но все же бежал вместе с другими. Он не был среди тех, кто осматривал реку вниз по течению, и для него явилась сюрпризом картина, открывшаяся за первыми же высокими валунами. Два водопада шли почти один за другим, и если первый, пятифутовый, не выглядел особенно пугающим – им приходилось уже прыгать с таких, – то от второго сердце Корда сжало тисками. Это был могучий вал воды, с грохотом обрушивающийся с высоты сорока с лишним футов в глубокий и узкий колодец. Там, где река вырывалась наружу из теснины, она быстро мелела и с шипением неслась среди хаотично торчащих острых скал. Ничто живое не могло миновать эту адскую мясорубку невредимым.
      Корд напряг силы и рванулся вперед, вслед за Пауэллом, который несся впереди других. Узкая полоса берега представляла собой каменный выступ. Они миновали его в тот момент, когда лодка с несчастливцами выпархивала с гребня водопада. Инерция пронесла ее довольно далеко вперед, позволив миновать горнило, в котором бесновалась вода, но, приземлившись, она тотчас наткнулась носом на торчащий камень. У двоих весла вырвало из рук и разбило на части, третий еще пытался кое-как управлять, пока суденышко с размаху не налетело сразу и носом, и кормой еще на один камень, после чего раскололось пополам.
      Головы упавших в воду появились на поверхности, но их немилосердно бросало, ежесекундно угрожая размозжить о скалы. Каким-то чудом им удалось оказаться возле более крупной части развалившейся лодки, которая все еще держалась на плаву. Вскоре после того как все трое мертвой хваткой вцепились в обломок, его заклинило между двумя камнями довольно близко от того берега, на котором находились остальные. Волны одна за другой накрывали их.
      – Долго они так не продержатся! – прокричал Пауэлл Корду. – Их смоет и унесет или вместе с лодкой, или порознь. Скорее на помощь!
      Они начали спускаться по скользкому от влаги склону, стараясь не смотреть на ревущий рядом водопад. Казалось, еще немного – и они смогут протянуть весла захлебывающимся людям. Однако в тот самый момент, когда они ступили на первые торчащие камни, отвалившаяся корма лодки, до этого кружившаяся в водовороте, была брошена на обломок. На этот раз судно распалось на отдельные доски, которые быстро унесло течением вместе с людьми, беспомощно размахивающими руками…
      …Корд, Пауэлл и еще двое неутомимо обыскивали берега реки за излучиной, где течение снова становилось много медленнее и спокойнее. Им удалось найти одного из потерпевших крушение, который все-таки добрался до берега. Другого высмотрели много дальше, ближе к противоположному берегу, возле большого водоворота.
      – Мне кажется, это Фрэнк Гудман, – напрягая зрение, предположил Пауэлл. – Он за что-то уцепился. Если переплыть реку, его можно будет вытащить. Кто из вас плавает лучше всех? Вы, капитан Хоуланд?
      Один из мужчин молча поднял руку. Ему удалось без проблем пересечь относительно спокойную часть реки и подобраться к Гудману достаточно близко, чтобы можно было протянуть ему весло. Поддерживая спасенного, он вернулся к остальным.
      – Черт возьми, да ведь это Сенека! – крикнул он, повернувшись в сторону реки. Сенека был его младшим братом.
      Того заклинило между скалами, и теперь он, собравшись с силами, выбирался на мелководье. Его подхватили и помогли выйти на берег. Несмотря на то что всем потерпевшим крушение удалось спастись, происшествие серьезно встревожило Пауэлла. Было жаль потерянной лодки, и впредь он решил соблюдать максимальную осторожность.
      Однако у судьбы были в запасе и другие сюрпризы. Неделей позже экспедиция остановилась на ночлег в довольно отлогой части каньона. Растительность спускалась здесь к самому берегу, и открытую площадку нашли не без труда. Корду сразу не понравилась поляна, вклинившаяся между густыми зарослями и целой рощей сухой вербы, пораженной каким-то древесным недугом. Однако выбирать не приходилось, и вскоре на поляне затрещал костер. Пауэлл отправился ниже по течению, собираясь разведать путь через близкую быстрину.
      Дежурный еще только собирался повесить котелок над огнем, как вдруг откуда ни возьмись налетел вихрь и разметал костер, отчего огонь мгновенно перебросился на сухостой. Пламя на глазах взвилось до самых крон мертвых деревьев.
      – Бегите к лодкам! – надрывая голос, закричал Корд. – Оставьте все, бегите, иначе сгорите заживо!
      Огонь встал стеной, бросаясь в разные стороны по воле неистово крутящегося вихря. В мгновение ока одежда Корда задымилась. Жар стоял такой, что потрескивали волосы. Берег превратился в сплошное море огня.
      Оказавшись возле лодок, Корд понял, что нечего и думать спасти вещи, выгруженные на берег. Ближайшие деревья уже поймали огонь и зловеще трещали, угрожая в любую секунду вспыхнуть факелом. Он окинул реку лихорадочным взглядом и содрогнулся: совсем недалеко вниз по течению щерились зубьями скал очередные пороги. Где, черт возьми, Пауэлл, подумал он, стараясь сохранить хладнокровие.
      – Выгребайте прочь от берега, – крикнул капитан Хоуэлл, второй по старшинству после майора, – но следите за тем, чтобы не попасть в быстрое течение! Как только окажетесь на безопасном расстоянии, упирайтесь веслами в дно и держитесь, сколько сможете. Долго это не продлится, сухое дерево сгорает быстро.
      Растерянные люди повиновались беспрекословно, а через пару минут вихрь метнулся в ближайшее ущелье и пропал, словно его и не бывало. Почти сразу после этого огонь затих. Кое-где догорали обугленные стволы, но главная опасность миновала. Когда лодки снова осторожно приблизились к пепелищу, сверху послышался крик. Это был Пауэлл, который по счастливой случайности забрел в расселину как раз перед стихийным бедствием.
      Был подведен печальный подсчет потерь. В лодках сохранились оружие и патроны, кое-что из одежды и спальных принадлежностей. Вещи, выгруженные на берег, в том числе запас еды, сгорели дотла. Среди углей и пепла удалось обнаружить лишь закопченные жестяные кружки, миски, котелок и чайник.
      Тем не менее экспедиция двинулась дальше, надеясь обеспечить себе пропитание охотой. Прошло еще некоторое время.
      Однажды на берегу реки им встретилась маленькая миссия – как выяснилось, одна на несколько индейских племен. Один из членов экспедиции обратился к Пауэллу с просьбой оставить его там, объяснив это тем, что он совершенно опустошен морально и физически. Майор дал согласие с внешним спокойствием, но Корд знал: он с тревогой ожидает повального бегства людей.

Глава 33

      Был жаркий день раннего августа, когда майор Пауэлл записал в путевом дневнике (он вел его с фанатическим постоянством), что экспедиция достигла мест, отличающихся красотой, доселе невиданной.
      Скалы каньона здесь были сложены из мрамора самых фантастических расцветок и возносились на высоту двух с половиной тысяч футов. Там, где волнение реки порой заставляло волны высоко вздыматься, обрушиваясь на мраморные утесы, они были отполированы до блеска и поражали воображение рисунком, от которого захватывало дух. Как-то раз лодкам довелось проплыть мимо расселины, расколовшей верхнюю часть одной из стен. Солнце заглядывало в нее, бросая на противоположную стену сноп лучей и порождая искристое свечение несказанной красоты. Пауэлл нанес на карту название – Мраморное ущелье.
      Прошло еще три дня, и началось затяжное ненастье. С ним появились разного рода пресмыкающиеся. До сих пор попадались в основном скорпионы, не все ядовитые, но зато на редкость громадные, от которых не шарахнулся бы разве что человек, лишенный нервов. Теперь же можно было наткнуться и на разнообразных ящериц, некоторые из которых были длиной в руку взрослого мужчины, и на гремучих змей. Последние особенно беспокоили лагерь. Как-то на привале Пауэлл прикончил двух из револьвера, а чуть позже, уже в сумерках, один из людей застрелил третью. Проснувшись утром, все с удивлением увидели, что последняя гостья была розового цвета. До сих пор никто даже не слышал о такой странной разновидности гремучих змей.
      Среди путешественников воцарилось уныние. Добыть настоящую дичь удавалось не часто, сухари почти закончились, и рацион был снижен до минимума. Постоянный голод усугублялся непогодой, когда дождь лил, не переставая, целую неделю…
      Вернулись посланные на разведку Хоуэллы, и Сенека изложил неутешительные новости.
      – Мы с братом считаем, что дальше спускаться на лодках – чистое самоубийство. Ниже по течению сплошные пороги, но это еще не самое худшее. Водопады там следуют один за другим, и все они высокие, примерно как тот, из-за которого мы лишились «Безымянной». Допустим, мы перенесем лодки посуху, хотя должен предупредить, что берег труднопроходим, но за водопадами лежит длинная полоса порогов – ярдов триста, не меньше. Дальше мы не спускались, но слышали еще один водопад. Тот ревет так, что мурашки бегут по спине, и мы думаем, что он гораздо выше остальных, настоящий монстр! – Он задержал взгляд на каждом, ища поддержки. – Честно говоря, мы с братом сыты по горло всем этим. Мы решили подняться на верх каньона, и дальше идти по плато… одни. Мы возвращаемся. Уильям Дан хочет к нам присоединиться. Если никто не имеет ничего против – а я надеюсь, что вы поймете нас, – то мы отправимся завтра на рассвете.
      Никто не пытался отговорить их. На другое утро, после завтрака, прошедшего в напряженном молчании, Пауэлл распорядился выделить троим уходящим две винтовки из числа общего оружия. Он также предложил немного продовольствия из скудных запасов экспедиции, но Хоуэллы отказались с некоторым смущением, чувствуя себя и без того виноватыми в том, что покидают остальных в столь нелегкий период.
      Майор передал с ними письмо, адресованное жене, и капитан Хоуэлл поклялся доставить его в целости и сохранности. Еще один из людей вручил ему именные часы, с тем чтобы они были отданы его сестре – в том случае, если экспедиция навсегда затеряется в каньоне. После недолгих размышлений и колебаний Пауэлл отдал также первую часть дневника.
      Прощание вылилось в такую угнетающую церемонию, что Корд счел за лучшее отправиться на охоту. Один из остающихся утирал мокрые глаза, другие обнимали уходящих, словно безмолвно прощаясь с ними навсегда. Каждая из двух групп, чьи пути сейчас расходились, смотрела на другую, как на обреченную. Корд спросил себя, какое решение кажется более разумным, но не нашел ответа. Экспедиция с самого начала казалась опасной ему, умудренному опытом бродяге. Он повидал такие красоты, которые никакое время не могло стереть из памяти, но и встреченные трудности тоже наложили на него свой отпечаток.
      Вернувшись, Корд с удивлением нашел уходящих все еще в лагере.
      – Я предложил им дождаться тебя, Хейден, и они согласились, – сурово сказал майор Пауэлл, хлопая его по плечу. – По-моему, настало время тебе идти своей дорогой. Хочу дать совет насчет того, какого направления придерживаться. Как только выберетесь из каньона, поворачивайте на северо-восток. В тех местах встречаются животные покрупнее, чем кролики и белки, и это даст вам возможность не останавливаться для охоты каждые несколько часов. Ищите на горизонте две каменные колонны. Их индейское название – Вигелеева. Держите курс на них, потому что поблизости от них всегда кочует не одно, так другое племя хавасупаи. Это потому, что колонны имеют для них религиозное значение, вроде как Мекка для мусульман.
      – Очень вам благодарен за предложение, но я не собирался уходить, – возразил Корд, нахмурившись. – Я не для того вступил в экспедицию, чтобы сбежать, как только станет трудно.
      – Ты пошел со мной для того, чтобы доказать себе, что можешь жить мирной жизнью, без насилия и боли, – понизив голос, произнес Пауэлл. – Ты уже добился того, за чем отправился в каньон. И это не единственный итог экспедиции для тебя: ты видел чудеса, о которых сможешь рассказывать детям и внукам. Зачем тебе и дальше подвергать свою жизнь риску? Это ведь не дело твоей жизни, как для меня. Иди своим путем, и это будет правильно. Одним словом, мой мальчик, я приказываю тебе уйти. Считай, что я уволил тебя в запас, если тебе будет легче от этого. Можешь не чувствовать себя виноватым, потому что я уверен: мы встретимся снова.
      Корд хотел снова запротестовать, но умолк на полуслове, вдруг осознав, что хочет и должен идти дальше своей дорогой. Он ощутил такую могучую тоску по Эмбер, какой не испытывал до сих пор. Экспедиция дала ему многое, он нашел старшего друга и товарищей по мирному труду, он по-прежнему был верен им всем, но Эмбер… она как будто звала его из-за далекого горизонта, звала днем и ночью. Он сознательно отгораживался от этого зова, и вот теперь, когда ему было дано разрешение уйти без чувства вины, стена рухнула, и зов был услышан. Он должен был идти навстречу этому зову.
      – На этот раз, майор, я не был официально под вашим началом, не вам и увольнять меня в запас, – сказал он с усмешкой, – но спасибо за эти слова.
      Он окинул товарища по достижениям и несчастьям долгим запоминающим взглядом, поправил двустволку на плече, подхватил вещевой мешок и последовал за другими, уже начавшими путь. Он никогда не оглядывался, не оглянулся и теперь, потому что считал это плохой приметой: тот, кто смотрит на то, что покидает, может никогда больше его не увидеть.
 
      Четыре дня спустя Корду посчастливилось встретить одичавшую индейскую лошадку и заарканить ее (до этого он брел по пустыне под палящим солнцем). Несколько дней ушло на то, чтобы привести своенравное животное к повиновению, зато теперь он мог дать отдых ногам. Он был один: остальные трое почти сразу выбрали другое направление.
      Питался он кроликами и белками, которых выслеживал, подстреливал и потом жарил на костре перед ночлегом. Половину тушки он оставлял на утро, а между этими скудными трапезами предпочитал не есть, экономя время. Чем дальше он продвигался, тем труднее было, несмотря на усталость, засыпать по ночам. Он скучал по Эмбер.
      Наконец после долгого и нелегкого путешествия он заметил на горизонте в колеблющемся мареве вершины двух каменных столбов. Вигелеева! Добираться до них пришлось целый изнурительно жаркий день и при этом пересечь небольшое ответвление каньона. Лошадь он вынужден был оставить.
      Приготовившись спуститься в долину, где, по словам майора, всегда находилось хотя бы одно кочующее племя, Корд принял все меры предосторожности. Он знал, что хавасупаи – народ миролюбивый, но нельзя было сбрасывать со счетов разного рода случайности. Одинокого воина могла встревожить неожиданная встреча с бледнолицым. Корду совсем не улыбалось получить стрелу в спину теперь, когда цель была так близка.
      Однако обошлось без неприятностей. Вечером ему повстречалась группа из трех верховых индейцев, которые повели себя самым дружественным образом. Оказалось, в этом нет ничего странного: среди племен распространился слух о мужественных белых людях, которые решились на штурм дикой реки и ее притоков. Корд признал, что в недавнем прошлом был участником экспедиции, и его приняли с почетом.
      В дороге к кочевью, частично с помощью жестов, частично с помощью знакомых слов, хавасупаи поделились с ним печальным известием. Враждебное племя напало в дороге на кочующих, и несколько мужчин было убито в схватке. В кочевье предстояло траурное собрание представителей других племен. Корд выразил свое искреннее сочувствие, потом осторожно спросил, знают ли его провожатые деревню, где живет светловолосая женщина. Индейцы закивали, делая знаки, выражающие восхищение. В ответ на просьбу отвести его туда один из них степенно кивнул.
      Корду многое пришлось повидать и пережить за последнее время, но ни разу он не испытывал такой тревоги, как в этот момент. Как сложилась жизнь Эмбер за время его отсутствия? Что с ней? Ждет ли она его?
      Ждет ли она его…

Глава 34

      Эмбер обвела взглядом окружающее великолепие и подумала далеко не в первый раз: бывает же такая красота на свете! Прежде она не могла даже представить себе такого буйства красок. Красно-бурые утесы, изумрудная зелень листвы, лазурь небес, индиговые воды потока – и все это казалось не картинным, а совершенно естественным.
      Вдали виднелись очертания Вигелеева. Эмбер находила их внушительными, но все же просто каменными столбами, иззубренными ветрами пустыни, и порой спрашивала себя, какими видят их индейцы. О колоннах ходили самые разные легенды. Некоторые племена считали их древними изваяниями мужского и женского божеств, другие верили, что это окаменевшие братья-великаны, которые в незапамятные времена были вождями единого племени хавасупаи. Якобы это они вывели индейцев из пустыни в благодатный каньон Хавасу и остались стоять на страже их благоденствия и процветания.
      Эмбер останавливалась полюбоваться Вигелеева во время каждой своей прогулки вдоль ручья с индиговыми водами. Это были тихие, прохладные утренние часы, когда рассвет только разгорался и земля была окутана бледной кисеей тумана, еще не успевшего подняться и рассеяться под солнечными лучами. По мере того как утро вступало в свои права, просыпались птицы, одна красивее другой. Здесь превосходно уживались черные белогрудые стрижи, щеглы, местные ласточки-береговушки, крошки колибри и крупные экзотические красавцы в пышном красно-голубом оперении, которым хавасупаи не потрудились придумать название. Так же изобиловал пернатой жизнью и ручей, вдоль которого любила бродить Эмбер. Чомги, зимородки, чирки то и дело проносились над водной гладью и с размаху вспарывали ее клювом, у берегов важно бродили крупные журавли с чудесным голубым оперением.
      Здесь царствовали красота и покой – красота, о которой многие люди просто не имеют представления. Подолгу глядя на плодородную долину, в которую здесь превращался каньон, на вздымающиеся вдали резкие, суровые скалы и извилистые ущелья, Эмбер всей душой понимала жажду Корда видеть все новые и новые красоты. Она понимала его страсть к бродяжничеству…
      Возвращаясь, она приблизилась к той части берега, где были разложены для просушки на солнце две бычьи шкуры. Она помедлила, чтобы дотронуться до одной из них и еще раз удивиться ее мягкости и белизне. Она знала, что эти шкуры предназначены для нее и Арманда и должны в недалеком будущем превратиться в теплую зимнюю одежду.
      Зимняя одежда… зима. Эмбер с трудом сглотнула внезапно подкативший к горлу комок.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23