Не отвечая на его вопрос, она быстро спросила:

– Как вы его назвали?

– Полукровка, метис. – Линк словно выплюнул эти слова. – Вот как его назвал. Говорят, на самом деле в нем нет индейской крови. Но это не имеет значения. Раз он вырос среди апачей, значит, он такой же, как они. Дикари, убийцы, вот кто они есть. И Остин ваш – дикарь! Конечно, кто же захочет иметь дело с женщиной, которая по собственному желанию спала с ним. А может, не было этого? – Его хмурые глаза зажглись надеждой. – Может, вы просто ничего не смогли поделать, и он изнасиловал вас? Да говорите же что-нибудь! Потому что, если это так, я сумею понять…

– Замолчите! – в ярости крикнула она, чувствуя, что голова у нее идет кругом. – Замолчите сейчас же, гадкий вы человек!

Если то, что сказал этот отвратительный тип, правда и Корд действительно воспитывался у апачей, то это все объясняет. И его умение говорить на языках индейских племен, и его знакомство с их обычаями, снадобьями, и способность так незаметно и неслышно двигаться.

Так вот почему он так не любил говорить о своем прошлом. Индейцев ненавидели и боялись. Их не считали за людей. Человек со смешанной кровью считался отбросом общества. Конечно, если Корд вырос среди апачей, это накладывало на него неизгладимое клеймо. Хотя все знали, что он белый. Господи, вот почему он держал в тайне эту часть своего прошлого. Он боялся, что она такая же, как все, что она с отвращением отшатнется от него. Боже, как все нелепо!

Как она жалела, что не знала этого раньше! Тогда Корд узнал бы, что для нее это не имело абсолютно никакого значения.

Линк нетерпеливо тряхнул ее:

– Эй, вы меня слышите? Я задал вопрос, женщина, и хочу ответа. Вы спали с этим приемышем апачей?

Джейми изо всех сил толкнула его.

– Меня тошнит от твоей мерзкой рожи и от твоих лап! Держись от меня подальше, черт возьми!

Она вдруг залепила ему пощечину. От неожиданности Картер выпустил ее и еле удерживался от желания сбить с ног, потирая горящую щеку.

– Сука! – прошипел он сквозь стиснутые зубы. – Так он имел тебя, вот как! Пошла прочь, дрянь, я не хочу даже дотрагиваться до тебя. – Но Джейми уже не слышала его воплей.

Джесси с мужем нагнали ее у лестницы в конце коридора.

– С вами все в порядке, дорогая? – в один голос встревожено спросили они.

– Не беспокойтесь, все хорошо. Теперь Линк Картер уже точно не будет меня преследовать. Спасибо вам за внимание. – Она стала подниматься по лестнице, желая как можно скорее оказаться наедине сама с собой, но Лэм задержал ее.

– Вам ведь нужно поскорее добраться до Сан-Франциско и встретить своего папу. Молодой женщине, как вы уже убедились, лучше не ездит одной. Я хочу поговорить с Брайсонами, чтобы они взяли вас с собой. Они уходят через день-другой. Думаю, вас это устроит.

Джейми внутренне вся содрогнулась. Во время пути она часто ловила на себе плотоядные взгляды Нормана, когда он был уверен, что его никто не видит. А однажды, когда поздно вечером она купалась в ручье, она обнаружила, что он подглядывал за ней. Теперь только не хватало поехать с ним в одном фургоне. И с его женой она тоже чувствовала себя неловко. Тельма была единственной, кто по-прежнему относился к Джейми с презрением.

– Я… я собиралась добраться до Сан-Франциско по реке, – отважно солгала Джейми, хотя в надежде, что Корд проводит ее, не строила никаких планов. Это просто было первое, что пришло ей в голову.

Лэм и Джесси озабоченно переглянулись, затем Лэм спросил:

– А у тебя есть деньги, девочка? Путешествовать по реке стоит денег.

– Конечно, – пришлось Джейми солгать еще раз. – Так что не тревожьтесь обо мне. – И она стала решительно подниматься наверх.

– А ты не хочешь позавтракать, дорогая? – крикнула Джесси ей вслед.

– Пока нет, попозже.

Джейми укрылась в своей комнатке, пытаясь лихорадочно сообразить, что же ей теперь делать.

Нужно перечитать письма отца и успокоиться, решила она. Может, тогда удастся что-нибудь придумать.

Она достала из-под кровати свою сумку и сначала вынула Библию и начала рассеянно листать.

И тут она увидела их – аккуратно вложенные банкноты, сразу за листом, где хранилась засушенная орхидея.

Дрожащими руками Джейми пересчитала деньги. Двести пятьдесят долларов.

Ее охватило негодование, когда она догадалась, в чем дело.

Кто, кроме Корда, мог положить их сюда? Кто еще мог так незаметно проникнуть в комнату ночью?!

Видел ли он карту, вдруг испуганно подумала она. Может быть, читал письма? Нет, покачала она головой, успокаивая себя, в темноте он не мог ничего прочитать. Но если он нашел спрятанную сумку и достал Библию, разве не мог он просмотреть и бумаги? Наверное, что-нибудь пропало?

Кажется, все на месте. Скорее всего он просто сунул деньги внутрь. А, собственно, какая разница? Если он и видел карту, он же ее не взял.

Она снова пересчитала деньги и горько усмехнулась. Значит, ночью он приходил к ней не для любви и не для того, чтобы проститься. Он приходил, чтобы заплатить ей за услуги. Как все отвратительно! Но разве однажды он не предложил ей стать его любовницей или женой?

Может, ей еще нужно сказать ему спасибо. Теперь она сможет заплатить за проезд в Сан-Франциско и кое-что останется на жизнь. Пожалуй, ей еще и повезло, даже очень.

И вдруг в голове у нее молнией мелькнула мысль, которая заставила ее вскочить на ноги.

Фрэнси! Так, кажется, звали ту проститутку, которую Корд ожидал в ночь, когда они познакомились. Ее послали к нему в уплату карточного долга. Джейми уставилась на деньги, испытывая двойное унижение. Мало того, что он счел необходимым расплатиться с ней, так при этом он хладнокровно оценил ее услуги в два раза дешевле, чем гонорар Фрэнси!

Если бы Корд посмел отдать деньги ей лично, она бы швырнула их ему в лицо. Тогда бы она чувствовала себя лучше. Теперь понятно, почему он тайно проник к ней. Он решил успокоить свою совесть, после чего бросил ее, негодяй. Сунув деньги снова в Библию, Джейми достала ломкий увядший цветок. Заново переживая счастье прежних дней, Джейми долго смотрела на него. Все, все кончено. Как она ошибалась! Очнувшись, Джейми стала с ожесточением растирать пальцами хрупкие лепестки, словно уничтожая самую память о Корде, сквозь слезы наблюдая, как медленно порхают в воздухе, постепенно оседая на пол, невесомые частички ее единственной драгоценности.

В Сакраменто Джейми купила билет на пароход, после чего у нее осталось меньше ста долларов. Спустя два дня она оказалась в бухте Сан-Франциско, где теснились корабли со всего света. Совершенно ошеломленная скопищем народа, который заполнял пристань, она со смятением вглядывалась в высокие здания, виднеющиеся вдали, не зная, с чего начать. Она с трудом протиснулась сквозь шумную разноязычную толпу и очутилась на площадке у складов. Растерянно оглядываясь у дверей одного из них, Джейми заметила старика, добродушно наблюдающего за ней. Секунду поколебавшись, она решила, что лучше обратиться к нему, чем к докерам, чьи откровенно похотливые взгляды и непристойные замечания смущали ее, когда она еще только спускалась с парохода.

Подойдя поближе, Джейми рассмотрела, что старик выстругивает из куска дерева что-то похожее на игрушечный кораблик.

Она вежливо поздоровалась, прикрывая глаза ладошкой от ярких лучей заходящего солнца.

Заросшее седой бородой морщинистое лицо осветила широкая улыбка. За все свои шестьдесят девять лет Джозу Бекеру не приходилось встречать такую красотку. Подумать только, у нее волосы цвета золота, которое они с женой до старости добывали на приисках, а глаза цвета Карибского моря, куда он плавал еще молодым парнем. Вот уж действительно на такую стоило полюбоваться!

– Чем могу вам помочь, девушка?

– Меня зовут Джейми Чандлер, – представилась она.

– А я – Джоз Бекер.

– Рада познакомиться, – приветливо проговорила Джейми. – Боюсь, я никого не знаю в этом городе и хотела спросить, не поможете ли вы мне кое-какой информацией.

– Всем, чем смогу, буду очень рад. – Джоз похлопал по пустому стулу рядом с собой. – Присаживайтесь. Спрячьтесь от солнца и расскажите мне все.

Она так и поступила. Он выслушал рассказ Джейми о том, как она пытается найти своего отца, о котором знала только, что больше года назад он жил в Драйтауне.

– Ну, стало быть, твой отец старатель, а иначе ему незачем быть в Драйтауне. – Он коротка засмеялся. – Никогда не поймешь, почему его так назвали. Уж точно не потому, что в ручьях не хватало воды или в барах спиртного. Это около сорока миль на юго-восток от Сакраменто, недалеко от ручья Саттера, – сказал старик.

– Саттера? Того самого человека, который основал форт Саттера? – заинтересованно спросила Джейми.

– Вот-вот, вы уже кое-что знаете. Джон Саттер сошел с ума, когда его империя рухнула. Рабочие его сбежали на золотые прииски. Все так и стало расти вокруг этого ручья. Во всяком случае, в те времена. Я-то помню Драйтаун, я, конечно, помню…

Откинувшись на спинку стула, старик закрыл глаза. Джейми показалось, что он заснул. Не видя настоящего, он уносился мыслями в далекие молодые годы. Грезя наяву, он бормотал:

– Помню танцевальный зал в отеле Икс-чендж. Пол всегда устилали сеном, и каждый день танцы продолжались до трех часов ночи. Люди скидывались, чтобы заплатить музыкантам. А в четыре утра вставало солнце. Я тогда был старателем. Все, что умел делать, это копаться в земле и промывать золото, с головой зарываясь в свою нору. Но вся эта музыка, и танцы, и хорошенькие девушки, все это стоило того. Мы здорово проводили там ночи. Точно так и было, как я говорю. Молодой был тогда.

Он открыл выцветшие глаза, вернувшись из золотых деньков своей юности.

– Но больше такого не было, – резко, чуть не сердито заявил он. – Шесть или семь лет назад, точно не помню, прииск истощился. Люди стали покидать его, а потом там случился страшный пожар, который почти уничтожил город. Когда твой отец был там? – подозрительно сощурившися спросил он Джейми.

– С тех пор пошел второй год.

– Если он тогда еще копался в тех местах, то попусту терял время. Но, может, ты что-то путаешь, малышка. Он, наверное, был около Покервиля или Плимута. Вокруг них еще полно лагерей старателей. Там, говорят, можно поживиться.

У Джейми упало сердце. Что, если участие отца в прииске мистера Лэвелла принесло ему деньги, на которые он стал разрабатывать свой участок и не нашел в нем золота? Тогда он просто бросил его. И кто знает, где отец может находиться теперь. Ей оставалось надеяться, что мистер Лэвелл захочет подсказать ей, где искать.

Между тем Джоз в раздумье пожевал губами и вдруг сказал:

– Знаете, что я вам скажу, не вздумайте ехать в Драйтаун, вот что. Вы ведь не уверены, что ваш отец точно в этом заброшенном месте, а путь-то туда неблизкий. Отсюда до Саттер-Крика целые сутки трястись в дилижансе. Сами-то вы откуда будете?

– Из Миссури.

Старый Джоз сочувственно покачал головой.

– Охо-хо, надеюсь, вы не напрасно проделали такой путь. Но если вы только и знаете, что два года назад он был в Драйтауне, то все, наверно, зря, – и Джоз еще раз вздохнул.

– Есть еще кое-что. Здесь, в Сан-Франциско, он имел дело с одним человеком по имени Стэнтон Лэвелл.

Джейми буквально замерла, когда увидела странное выражение, мелькнувшее в глазах старика.

– Что-нибудь не так? – тревожно спросила она. – Почему вы так смотрите? Вы что-нибудь знаете о нем?!

– Стэнтон Лэвелл, – прошептал тот, как будто долго не осмеливался вообще произнести это имя вслух. Затем, нахмурившись, отрывисто сказал: – Вам будет нетрудно его найти.

Он указал в сторону высоких зданий вдали от порта.

– Когда-то там проходила линия прилива. Теперь это называется Монтгомери-стрит. Там найдете квартал разных мелких банков и маклерских контор. Идите дальше, пока не доберетесь до Портсмут-сквер. Там самые роскошные отели, лучшие рестораны и шикарные салуны с бильярдными залами. И там, девушка, – он дотронулся лезвием ножа до полей своей шляпы на прощание, – там вы найдете мистера Стэнтона Лэвелла. Или кого-нибудь, кто представит вас ему. У него была контора в Порт-отеле, но не знаю, держит он ее сейчас или нет. Я слышал, что теперь он не живет в городе, как раньше. Построил себе особняк в старой испанской миссии у моря, там, дальше на север. С тех пор, как в него стреляли, он чаще живет там.

– В него стреляли?! – изумленно воскликнула Джейми.

– У него есть деньги и власть, но его не очень-то уважают в городе, мисс Чандлер. О причинах этого не стану распространяться. Это неподходящий разговор для юной леди.

– Ну что ж, – решилась, наконец, Джейми. – Я пойду в город и попытаюсь найти его. Но кого мне спросить?

– А любого. Вам не придется много расспрашивать, просто назовите его имя.

Джейми поблагодарила старика, который от души пожелал ей удачи, и поспешила по направлению к городу.

Старик толково объяснил ей дорогу, и вскоре она нашла Порт-отель, внушительное здание из красного кирпича. Здесь она остановилась, чтобы еще раз обдумать, как вести разговор с мистером Лэвеллом, когда наконец встретится с ним. Неожиданно ей пришло в голову: может быть, купленный прииск оказался пустышкой. Отец ведь именно этого и боялся, скрывая местонахождение своего участка от Лэвелла. Тогда могут возникнуть трудности. Тем не менее, она собралась с духом, решив, что пора, наконец, все выяснить. Вокруг деловито сновали люди, не обращая на нее внимания. Джейми с возрастающей робостью мед ленно приблизилась к высоким двойным дверям, обитым листами блестящей меди.

Чуть не у самых дверей на нее наткнулся какой-то оборванец, от которого сильно разило спиртным.

– О, леди, виноват, очень извиняюсь. Я не хотел вас толкнуть, в самом деле, не хотел.

– Все в порядке, – она отступила назад, с жалостью окинув взглядом его истрепанную одежду.

Бродяга взглянул на нее из-под опухших век и, стащив с головы помятую шляпу, протянул ее вперед трясущейся рукой.

– Не поможете ли чем голодающему, леди? Я только поэтому и налетел на вас. Извините еще раз. Совсем ослаб. Не помню, когда ел в последний раз. Чуть жив и на ногах-то не держусь. Хоть немного, добрая леди, хоть что-нибудь, пожалуйста.

Практически Джейми нечем было поделиться. Кроме той жалкой суммы, на которую она должна была жить неизвестно сколько времени, у нее ничего не было. Но она никогда не могла отказать несчастному. Она опустила сумку на тротуар и достала кружевной носовой платочек, подаренный на прощанье Джесси. В нем она хранила оставшиеся деньги.

Развязав узелок, она вытащила одну банкноту, чтобы отдать ее бедняге, как вдруг он выхватил у нее платок и кинулся наутек.

– Нет! – в отчаянии закричала она, подхватывая свою сумку и бросаясь за ним. – Пожалуйста, не надо! Это все, что у меня есть! У меня больше ничего нет, ничего!

С залитым слезами лицом она добежала до угла, за который только что завернул бродяга, но его уже и след простыл.