Глава 13

Колт провел в конюшне ночь, выслушав рассказ Бранча.

Ему хотелось спокойно поразмыслить, прежде чем встретиться лицом к лицу с единокровной сестрой, которую он не видел четырнадцать лет.

По правде говоря, он ничуть не удивился, узнав о приезде Дани. Он уже давным-давно ломал себе голову, попробует ли она воспользоваться возможностью получить свою часть фамильного состояния и избежать при этом встречи с отцом.

Но почему в таком случае она осталась? Почему не уехала сразу же, когда получила деньги?

Он и раньше не понимал, почему отец просто не отослал ей ее долю. Мать когда-то объяснила, что они с Тревисом по-прежнему надеются увидеть Дани. Может быть, узнав, что Колтрейн в Париже, она захочет увидеться с отцом?

Черствость сестры возмутила Колта. Ей нужны деньги, это понятно, но неужели она настолько жестока, что не может забыть прежних обид и не воспользуется случаем помириться с родителями?! Что же она за человек? – спрашивал он себя, неприятно удивленный таким откровенным проявлением эгоизма. Впрочем, какая бы она ни была, но ему придется, хочет он этого или нет, встретиться с ней.

Но какого черта этот ее сводный брат делает на ранчо и сует свой нос в семейные дела Колтрейнов?! Кем он вообразил себя, самодовольный щенок, что осмелился уволить Бранча и допустить никому не известного пастуха к делам, о которых тот и понятия не имеет?!

Колт решил переночевать в дальнем конце конюшни, ясно дав понять ковбоям, что о его присутствии никто не должен догадываться. Те просто умирали от любопытства узнать, что затевает хозяин, но помалкивали, зная по опыту, что из Колта слова не вытянешь, пока он не решит, что для этого пришло время. Колт уже услышал вполне достаточно, чтобы понять, насколько всех раздражает создавшаяся ситуация и как все надеются, что он быстро наведет прежний порядок. Он ни словом не обмолвился насчет Гевина Мейсона, даже не стал о нем расспрашивать.

Первый утренний луч солнца робко заглянул в окно конюшни. Ковбои давно уже были на ногах, объезжая ранчо, рассвет застал их в седлах.

Правда, к Холлистеру это не относилось, он зашел в конюшню, когда там никого уже не было, и подозрительно уставился на спящего Колта. Кивнув в его сторону, он поинтересовался у Бранча, что это за человек. Тот пожал плечами, бросив небрежно, что новый ковбой, которого наняли на днях, что-то неважно себя чувствует.

– Здорово! – саркастически хмыкнул Холлистер. – Выходит, ты нанял какого-то бездельника, и больного к тому же!

Да он, того гляди, и нас всех перезаразит. Вот погоди, увидишь, что будет, когда об этом узнает Мейсон!

Заметив, что Бранч молча повернулся к нему спиной, Холлистер издевательски засмеялся и крикнул ему вслед;

– Эй, старина, запомни: твои дни сочтены! Мейсон не намерен долго терпеть тебя. Хочешь, чтобы все обошлось – будь с ним полюбезнее. А лучше всего забирай свое барахло и убирайся подобру-поздорову!

Бранч не ответил, только молча хлопнул дверью. Вслед за ним ушел и Холлистер.

Оставшись один, Колт перевернулся на спину и задумчиво уставился в потолок. Насколько он понимал, выбора у него не было. Он должен выяснить, каковы планы Дани, а затем разобраться с Мейсоном. Дани здесь у себя дома, и попросить ее уехать он не имеет права. Но вот терпеть какого-то Мейсона с его наглыми выходками он не намерен!

Колт умылся, с наслаждением побрился и, надев чистую одежду, оставленную для него одним из ковбоев, решил позавтракать чашечкой кофе с лепешками.

Он уже направлялся к дому, когда его окликнул неожиданно появившийся Холлистер.

– Ну-ну, вот и наша Спящая Красавица! – ехидно ухмыльнулся он. – Что-то не похож ты на больного, парень.

Эдакий щеголь! Нет уж, нам здесь таких, как ты, не нужно, так что давай убирайся!

Колт неторопливо отхлебнул горячего кофе.

– А я было думал, здесь Поуп главный.

Холлистер злобно фыркнул:

– Здесь я отдаю приказы. А теперь вон отсюда!

Не обращая на него никакого внимания, Колт с удовольствием допил кофе, неторопливо надел широкополую шляпу и направился к дому. Его невозмутимость привела Холлистера в бешенство.

– Ты что, не понял меня, эй, ты! Как тебя там?! Я сказал: забирай вещи и убирайся!

Колт был уже возле дверей. Схватив его за плечо, Холлистер заорал еще громче:

– Слушай, ты, лучше не зли меня!..

Удар обрушился на него настолько неожиданно, что Дирк даже не понял, что, собственно, случилось. Только что он стоял на ногах и вдруг отлетел к стене, врезался в нее с оглушительным грохотом и, почти теряя сознание, сполз на землю.

Колт надвинул шляпу и чуть улыбнулся.

– Лучше уж ты не серди меня. – Шагнув к двери, он вдруг обернулся и небрежно бросил через плечо:

– Между прочим, я Колтрейн.

Войдя в дом с черного хода, Колт приветливо поздоровался с ошеломленными его неожиданным появлением слугами.

Обойдя одну за другой все комнаты внизу, он подивился на беспорядок, царивший после вчерашнего бала. В это время неожиданно появилась Карлотта, пожилая мексиканка, которая вела хозяйство в доме и управляла слугами чуть ли не с рождения Колта.

– Ох, сеньор Колт, как я рада вас видеть! – с облегчением воскликнула она.

Колт приветливо кивнул, догадываясь, насколько тяжело, должно быть, пришлось в это время слугам. Он огляделся вокруг и удивленно присвистнул. Прием, судя по всему, был грандиозный, да и влетел в копеечку, если судить по количеству пустых бутылок из-под шампанского и дорогого вина и по огромным охапкам увядших роз.

Широко распахнув глаза, Карлотта прижала руки к груди и запричитала:

– Сеньор Мейсон всем распоряжался. Прошу прощения за ужасный беспорядок, но последние гости разъехались уже на рассвете, и мы только начали прибираться.

Понимая, что несчастная домоправительница может принять его упорное молчание за проявление недовольства, Колт мягко улыбнулся:

– Не беспокойся, Карлотта. Никакой спешки нет. А где Дани? До сих пор в постели?

Карлотта покачала головой.

– Ах нет! Она встала чуть свет и пришла помочь нам, но я налила ей чашечку кофе и велела отправляться наверх и не беспокоиться ни о чем. Она такая милая! – Добрая улыбка озарила лицо пожилой мексиканки. – Не то что сеньор Мейсон! Он все время кричит на нас, а ведь вы этого никогда не делали.

Колт молча кивнул и, постаравшись, как мог, успокоить расстроенную Карлотту, вскоре ушел. Поднимаясь по лестнице, Колт подумал, что Дани скорее всего заняла свою бывшую комнату, и, подойдя к дверям, негромко постучал.

– Войдите, – ответил нежный женский голос.

Она сидела в кресле у открытого окна с книгой в руках, одетая в простенькое желтое утреннее платьице. В ярком свете солнца ее роскошные волосы цвета красной меди, убранные со лба и небрежно сколотые сзади, переливались, как шелк.

Колт замер на пороге, осознав, что перед ним – самая красивая женщина, которую он когда-либо видел в жизни.

А Бриана испугалась. Что нужно этому незнакомцу в ее комнате? Но, заглянув ему в глаза – самые добрые, самые чуткие из всех виденных ею мужских глаз, – она поняла, что ей нечего бояться.

– Что вам угодно? – вежливо спросила она.

Прошло несколько мгновений, прежде чем Колт смог наконец заговорить. Перед ним снова встало прошлое, хотя трудно было представить себе, что эта очаровательная девушка и есть та самая испорченная маленькая ведьма, оставившая ему шрам на лице во время их последней встречи. Сейчас она выглядела такой мягкой, такой нежной!

Колт покачал головой. Четырнадцать лет – долгий срок.

Человек может сильно измениться за это время.

С интересом разглядывая незнакомца, Бриана ждала, когда же он заговорит. Он и впрямь был великолепен – рослый, мускулистый, со смуглым, как у ковбоя, лицом. Черные как вороново крыло волосы на солнце отливали синевой, и на их фоне еще ярче казались серо-стальные глаза, обрамленные черными густыми ресницами. И Бриана вдруг поняла, что готова всю жизнь смотреть на это красивое мужественное лицо.

Колт оторвался от двери и шагнул к ней:

– Я твой брат.

У Брианы затряслись руки. Боже милостивый, Гевин предупреждал ее, что когда-нибудь им предстоит встретиться, ведь настанет такой день, когда Джон Тревис возвратится домой.

Видя, что она молча смотрит на него, Колт непринужденно пододвинул кресло и устроился напротив.

– Итак, – начал он, – ты все-таки решила вернуться.

– Так же, как и ты, – пробормотала она.

Колт попытался выдавить улыбку.

– Прошло уже немало лет. Дани, четырнадцать, если не ошибаюсь? И вот теперь мне кажется, что передо мной – совершенно незнакомая девушка.

Так оно и есть, подумала Бриана в отчаянии. Она постаралась кое-как успокоиться и вспомнить, что тысячу раз повторял ей Гевин.

– Четырнадцать лет – долгий срок. Я тебя тоже не узнала поначалу, Джон Тревис.

– Все близкие зовут меня Колтом.

– Пусть будет Колт, – согласилась она. – Мой приезд – большая неожиданность для тебя. Ты ведь не думал увидеть меня, правда?

Он отрицательно покачал головой и вдруг почувствовал, что неведомое дотоле теплое чувство к этой девушке неожиданно куда-то исчезло.

– Я надеялся, что рано или поздно ты вернешься. Деньги многое могут изменить.

Гевин предупреждал Бриану, что она может столкнуться с неприязнью брата, и девушка была готова к этому, но почему-то его слова больно ранили ее. Это просто глупо, мысленно сказала себе Бриана, совсем ни к чему эти детские обиды, тем более что она ведь не Дани.

– Я всегда мечтала о том, чтобы мы с тобой были близки, – приветливо возразила она.

– Близки? Мы? – усмехнулся Колт. – А как же отец?

Ведь это его деньги заставили тебя приехать, разве нет? Но мне казалось, что ты хотя бы из вежливости должна была бы повидаться с ним. Думаю, он очень обидится на тебя.

Это Гевин тоже предусмотрел.

– Есть вещи, которые трудно объяснить, а еще труднее изменить! Поверь, я не хотела, чтобы наши отношения сложились именно так.

– Тогда почему же это произошло?

Бриана упрямо вздернула подбородок. Она вовсе не обязана, тысячу раз повторял Гевин, оправдываться и извиняться за долгое молчание Дани или за ее нынешний приезд.

– Еще раз повторяю: я не рассчитываю на то, чтобы ты понял, что мной движет, поэтому нет смысла продолжать этот разговор. Лучше не ворошить прошлое. Достаточно того, что я здесь. Это мой дом, Колт. Мне очень жаль, но ты не имеешь права выгнать меня.

Откинувшись на спинку кресла, Колт с изумлением воззрился на эту красивую незнакомку, которая оказалась его единокровной сестрой. Пылкая, самоуверенная, отважная. Она была вежлива, пока был вежлив он, но при первой же его грубости немедленно ощетинится. Колт готов был поклясться в этом. Испорченная девчонка, то и дело по любому поводу приходившая в ярость, исчезла, как по волшебству. Перед ним была взрослая, зрелая женщина с сильным характером.

– Хорошо, – сдался он, – значит, ты приехала, чтобы забрать свою долю. Я не возражаю. – Помолчав, он вдруг резко сказал:

– Но я бы хотел поговорить о Мейсоне и его манере совать нос в мои дела.

Не зная, что ответить на это, Бриана пожала плечами.

– Я вернулся вчера вечером, – сухо продолжал Колт, – когда ваш прием был в разгаре. Мне не хотелось портить вам настроение, поэтому я предпочел переночевать в конюшне.

Кстати, – не удержался он, – я тут побеседовал с утра с твоим Холлистером. По-моему, он возомнил себя чуть ли не управляющим?!

Колт не мог не заметить, как мучительная гримаса на секунду исказила ее лицо.

– Не смей называть его моим Холлистером! Уверяю тебя, я еще вчера говорила ему, что у меня нет ни малейшего намерения прогонять мистера Поупа.

От такого нахальства Колт даже онемел.

– Ну что ж, очень рад услышать это. Дани. Счастлив, что ты не собираешься рассчитать моего управляющего. Ведь он проработал у нас всего-навсего каких-то жалких десять лет.

Как это мило с твоей стороны не дать ему пинка под зад.

Его желчный тон ничуть не смутил Бриану. И, испытующе оглядев сестру, Колт не мог не признать, что она совсем не выглядит испуганной. Да, мужества ей не занимать.

– Так что насчет Мейсона? – нетерпеливо спросил он. – Кто он такой, черт возьми, и какого дьявола приехал сюда?

Ответ она выучила наизусть.

– Гевин – мой сводный брат. Его давным-давно усыновила тетя Элейн. Мы с ним очень близки. Когда я заявила, что собираюсь в Штаты, он вызвался поехать со мной. Его присутствие – большая поддержка для меня, особенно когда я оказалась здесь и узнала о недавнем несчастье…

– Моя личная жизнь совершенно не касается ни тебя, ни его, – резко перебил ее Колт, – так же, впрочем, как и то, что происходит здесь, на ранчо. Мне не нравится, как Мейсон ведет себя с моими ковбоями и с прислугой в доме. Этому пора положить конец. С этого дня он не появится в доме, пока я не приглашу его. Если ты не согласна, можешь перебраться в Силвер-Бьют, чтобы быть поближе к нему. Но это только половина дела… – Он в который раз напомнил себе, что нужно быть сдержанным. – Вот еще что – почему ты не забрала свою долю и не вернулась домой? Что ты собираешься делать?

Она покачала головой.

– Все не так просто.

– Да, ты права. Действительно, чтобы получить эти деньги, нужно время. Отец перед отъездом мне все объяснил. Ты получишь на руки определенную сумму вместе с подписанным документом, что ты продаешь мне твою долю рудника и ранчо. Черт возьми, да ведь это куча денег! Чего тебе еще надо?!

То, что она должна была ответить на это, было самым трудным.

– Я… я хотела бы остаться здесь, Колт. Я соскучилась по родным местам. – Бриана отвела взгляд в сторону – ей было трудно смотреть в глаза Колта.

Колт опешил. Ничего подобного он не ожидал. С неимоверным трудом он выдавил:

– Но я-то совсем этого не хочу!

Повисла гнетущая тишина, и затем очень мягко Бриана спросила:

– Ты хочешь выгнать меня из моего родного дома?

В отчаянии Колт покачал головой. Черт побери, она права!

– Если ты действительно решила остаться, отлично, я не возражаю, но… – И он решительно посмотрел ей прямо в глаза. – Ты должна запомнить: здесь я хозяин. Ты можешь устраивать свои приемы, если хочешь, но в доме распоряжаюсь я. Я – а не Гевин Мейсон! Можешь отослать его обратно во Францию, но если он по-прежнему будет нужен тебе, то жить он будет не в моем доме! Надеюсь, мы с тобой друг друга поняли?

Бриана с каждой минутой все больше ненавидела роль, которую была вынуждена играть, но что было делать?!

– Гевин может жить на моей половине.

– Нет, так не пойдет, – процедил сквозь зубы Колт.

– У тебя нет выбора.

– Посмотрим.

– Ну что ж, прекрасно.

Как два врага, они с ненавистью смотрели друг на друга.

Чтобы не взорваться, Колт изо всех сил стиснул подлокотники кресла, так что даже побелели костяшки пальцев, а Бриана с трудом удерживалась от слез. Она полюбила его с первого взгляда, а теперь вынуждена смотреть, какое презрение написано на этом мужественном, привлекательном лице.

Колт встал:

– Похоже, нам не удастся договориться, Дани, так что, думаю, будет лучше, если я сам разберусь с Мейсоном. Я уже позаботился об этом негодяе Холлистере.

Бриана чуть было не запрыгала от радости при мысли, что больше не увидит Холлистера, и едва сдержалась, чтобы не дать ему заметить своего ликования.

Колт повернулся, чтобы уйти, но вдруг передумал.

– Да, вот еще что. Если собираешься жить здесь, постарайся избавиться от своих аристократических привычек. Ты будешь выполнять свою часть работы так же, как и я, а начать можешь с того, что переоденешься. Я, конечно, не силен по части нарядов и не знаю, как во Франции принято одеваться по утрам, но здесь женщины встают с первым лучом солнца и потом весь день хлопочут по дому. Можешь, кстати, спуститься вниз и помочь служанкам убрать весь тот мусор, что оставили после себя твои вчерашние гости.

Бриана подавила веселый смешок. Это было как раз то, о чем она мечтала – работать, приносить какую-то пользу, стать частью этого дома.

Колт направился к выходу, но у дверей обернулся, чтобы холодно бросить через плечо:

– Добро пожаловать домой, Дани.

Бриана стиснула руки вне себя от волнения. Ну что ж, похоже, Гевину попался достойный противник, она была почти уверена в этом. Убедившись, что Колт ему не по зубам, Гевин скорее всего будет вынужден забрать деньги Дани и вернуться во Францию. Закончится наконец этот кошмар, и она будет свободна.

Она отвернулась и долго с тоской и сожалением смотрела в окно, чувствуя, как будет скучать по этим зеленым бескрайним просторам, ослепительно яркому солнцу, этому ставшему почти родным дикому краю.

И не было никакого смысла лукавить, призналась она себе, теперь у нее появилась еще одна причина стыдиться своей неприглядной роли. Если бы они встретились с Колтом при других обстоятельствах, он мог бы стать ей хорошим, верным другом. Едва Бриана подумала о нем, как почувствовала, что ее охватывает неведомое дотоле возбуждение. Ее тянуло к Колту. Это казалось невероятным, и Бриана вдруг подумала: а если и он испытывает нечто подобное?

Отпрянув от окна, Бриана сердито передернула плечами.

Что за глупость мечтать об этом! Колт не сомневается, что она его сестра, и теперь уже поздно что-то менять.

Ну что ж, еще одним горьким воспоминанием больше, только и всего.

Колт вышел из дома. Неплохо было бы, конечно, запереться в кабинете и разобраться наконец с финансовыми проблемами, но это может и подождать. Слишком многое произошло за последние дни, и сейчас ему необходимо было подумать.

Дьявол, ну и крепкий же орешек эта его новоявленная сестрица! Никогда раньше он не встречал девушки, которая с таким достоинством держала бы себя в подобной ситуации. И как она ясно дала ему понять, что не намерена оправдываться или просить прощения за свое долгое молчание! И если сейчас он и злился, так только потому, что не заметил в ней и следа раскаяния или угрызений совести.

Незаурядная личность. И характер у нее, похоже, есть, знает, что делает. Только вот это ее непонятное желание остаться на ранчо – чем оно, интересно, вызвано? Почему она отказалась взять свои деньги и вернуться к людям, с которыми прожила четырнадцать лет? Неужели же такой девушке действительно может понравиться жизнь на самом обычном ранчо в Неваде? Почему-то он сомневался в этом.

Направляясь к конюшне, он вдруг подумал: а не рассчитывает ли Дани просто-напросто найти себе мужа? С теми деньгами, которые она получила от отца, вряд ли это займет много времени. Да найдется сотня мужчин, которые будут счастливы сделать ей предложение только по этой причине. Колт тяжело вздохнул, подумав, сколько таких охотников за приданым начнут кружить теперь возле ранчо, особенно после ее дурацкого бала.