Китти уже приблизилась к его кровати, когда у нее неожиданно закружилась голова и она пошатнулась. Жара, мухи, затхлый воздух – все обрушилось сразу на нее. Шаря вслепую рукой, она не нашла ничего, на что можно было опереться, и тяжело опустилась прямо на пол.
      – Китти. Китти! Дитя мое, очнись.
      Она, моргнув, открыла глаза. Кто-то слегка хлопал ее по щекам. Доктор Холт склонился над ней.
      – Ох, извините, – слабо воскликнула она и попыталась сесть, но тут же мягкая рука доктора Холта опустила ее голову обратно на кровать, куда он положил ее. – Мне уже лучше, честное слово. Тут такая жара, и запахи, и…
      – И еще то обстоятельство, что у тебя скоро будет ребенок, – произнес он тихо.
      Глаза их встретились. Она была не в силах лгать этому человеку.
      – Когда он должен родиться?
      – Полагаю, это случилось сразу после битвы при Бентонвилле. – Она отвернулась к стене. – Значит, его рождения следует ожидать где-нибудь ближе к Рождеству. – Она совсем не по-женски фыркнула. – Смешно, да? Незамужняя мать, ожидающая появления младенца к Рождеству. Но зачат он был вовсе не от Святого духа.
      Доктор похлопал ее по плечу:
      – Китти, твой капитан вернется. Как он может не вернуться к такой красавице, как ты? Вы поженитесь, будете растить вашего ребенка, твоих губ снова коснется улыбка. Ты справишься со всем, вот увидишь, и хотя мне бы очень не хотелось покидать тебя в таком положении, я знаю, что ты выйдешь из него с честью.
      Она резко повернула голову в его сторону:
      – Что вы имеете в виду? Куда вы собираетесь?
      Он беспомощно развел руками:
      – Я не говорил тебе об этом до сегодняшнего дня, потому что не хотел расстраивать. Вот уже несколько недель тому назад я догадался, что ты носишь под сердцем ребенка. Врачи чувствуют такие вещи, моя дорогая. Офицеры медицинской службы Союза, на чьем попечении находится госпиталь, сообщили мне, что мои услуги им больше не требуются. Я волен вернуться домой, в Роли, к моей семье. Госпиталь скоро закроют, самое большее через несколько месяцев. Но мне искренне жаль оставлять тебя здесь, зная, что за тебя некому будет заступиться, не говоря уже о том, как горожане относятся к тебе. Почему бы тебе не поехать со мной? Ты полюбишь мою жену, и она примет тебя в нашем доме как свою родную дочь.
      – Нет! – вырвалось у нее. – Я не могу уехать отсюда. Как Тревис узнает, где искать меня, когда вернется? Я дала слово, что буду ждать его.
      Холт вздохнул:
      – И что ты собираешься делать до того времени?
      – Найду какой-нибудь выход. – Ее подбородок выдался вперед, и он понял, что лучше закончить разговор.
      Тремя днями позже доктор Холт распрощался с Китти и отправился в Роли. Кровь, страдания, изувеченные тела – все это осталось позади. Китти не могла сдержать слез.
      – Ты мне напишешь? – спрашивал он с тревогой в голосе. – Дашь знать, если передумаешь и захочешь погостить у меня и моей семьи?
      Она кивнула, но оба они понимали, что им, скорее всего, уже никогда не суждено встретиться. Китти была твердо намерена ждать возвращения Тревиса. Теперь у них больше, чем когда-либо, оснований начать новую жизнь на земле, которая отныне принадлежала ей. Как счастлив был бы ее покойный отец, если бы мог видеть своего внука, подрастающего на ферме Райтов! Эта мысль вызвала улыбку на ее губах, заставила вспыхнуть ярким блеском глаза, и доктор Холт прошептал:
      – Ты справишься со всем, дитя мое. Я знаю, так будет.
      Его экипаж отъехал от крыльца.
      Китти продолжала свою службу в госпитале. Она старалась носить платья самого свободного покроя, какие только могла найти, и самые большие фартуки – ее положение должно как можно дольше оставаться в тайне. Военные врачи Союза относились к ней терпимо, так как все знали, что она была возлюбленной всеми уважаемого кавалерийского офицера. Всех остальных добровольных помощниц из местных жительниц уже давно отпустили, кроме дам из церковного благотворительного кружка, которые время от времени являлись с корзинами снеди для раненых солдат-янки.
      – Они нас ненавидят, однако приходят сюда, – как-то раз заявил один из солдат, после того как дамы покинули больницу. – Наверное, думают, будто быть милосердным к врагам своим – самый верный способ попасть на небеса. Но совершенно очевидно, в душе они нас презирают.
      – Вы для нас больше не враги, – ответила ему Китти. – Разве вы забыли, что мы теперь снова считаемся единым государством? Мы больше не должны делить друг друга на две стороны, если хотим поддерживать мир.
      Однажды утром шум женской болтовни заставил Китти, перевязывавшую руку раненому солдату, поднять глаза.
      – Благотворительницы, – засмеялся солдат, – приходят сюда со своими корзинами, полными всякой дряни, которую все равно не станешь есть. Не подпускайте никого из них ко мне. Сегодня утром я не в том настроении, чтобы распевать псалмы.
      – Ну, Линвуд, не будьте таким сварливым, – пожурила его Китти.
      Она успела искренне привязаться к этому немолодому уже человеку, который потерял в сражении одну руку и половину другой. Он был родом из Род-Айленда и мечтал о том дне, когда сможет вернуться домой, а Китти, со своей стороны, делала все, чтобы ускорить его выздоровление. Она была единственной, кто мог заставить его каждый день вставать с постели и совершать прогулку по саду. Судя по тому негодованию, которое вызвал у него вид сновавших вдоль проходов и что-то кудахтавших женщин, сил у него заметно прибавилось.
      – Терпеть их не могу, – возмущался он. – Сразу видно, им противно прикасаться к нам. Помните ту толстуху, которая на прошлой неделе выскочила из комнаты, вопя, что она, возможно, ухаживает за тем самым солдатом, который убил ее мужа? О Господи, ее визг до сих пор стоит у меня в ушах. Я не понимаю, зачем вообще доктора впускают сюда этих старых сплетниц?
      – Некоторым из пациентов их приход приносит облегчение, – примирительным тоном произнесла Китти, заканчивая бинтовать ею культю – Той женщине, конечно, нечего было тут делать. Позже я слышала, что ее уговорил прийти сюда священник, потому что решил, будто она хотя бы отчасти избавится от чувства ненависти, увидев, что и северяне тоже пострадали в войне. Судя по всему, ей это не помогло.
      – О да. Возможно, тот солдат, чей снаряд попал в меня, оставив калекой, и был ее мужем. Я же не закричал и не бросился бежать! – Он выплюнул на пол кусок жевательного табака, не обращая внимания на укоризненный взгляд Китти. – Пусть эти старые курицы держатся от меня подальше. Пусть распевают себе псалмы и раздают свою отраву кому-нибудь еще. Я лучше буду есть бурду, которую подают мне здесь.
      Внезапно воздух пронзил крик:
      – Это она! Боже мой, она! И, взгляните, она ждет ребенка! Его ребенка, тут не может быть сомнений. Того самого янки, который убил моего любимого племянника. О Господи!
      Китти резко обернулась и даже приоткрыла от удивления рот, увидев тетушку Натана, Сью. Снова промелькнули воспоминания – воспоминания о роскошном особняке, где по настоянию Натана она осталась с его матерью, теткой и кузиной Нэнси Уоррен Стоунер, и о той ужасной ночи, когда в имение явились янки-фуражиры, – и Нэнси буквально бросила им на съедение Китти, чтобы спасти себя, толкнув ее тем самым на убийство. После этого, несмотря на данное Натану обещание, она покинула плантацию и вернулась в госпиталь, отказавшись жить под одной крышей с этими женщинами. Мать Натана вскоре умерла.
      Теперь тетушка Сью пришла в госпиталь и, побелев от гнева, кричала:
      – Как только смеет эта грешница – исчадие ада, приближаться к достойным христианам? Даже несмотря на то что эти янки – враги нам, они все же чада Господни, и некоторые из них уж верно родятся заново на небесах.
      В воздухе раздались возгласы «Аминь» – некоторые со стороны пациентов, но самый громкий хор голосов со стороны женщин, бросавших сердитые взгляды на Китти. Тетушка Сью тем временем пробиралась к Китти.
      – Я слышала, что ты работаешь здесь, и умоляла Бога дать мне силы хранить молчание, если мы когда-нибудь встретимся. Но увидев тебя здесь, выставляющей свой грех напоказ перед всеми, брюхатой от человека, который убил моего племянника… О Господи!
      Прежде чем Китти осознала, что происходит, короткая пухлая рука женщины взметнулась в воздух, со всех сил ударив ее по лицу. Китти пошатнулась и упала на кровать, совершенно ошеломленная.
      – Сатанинское отродье!
      Удары сыпались на нее один за другим. Все в комнате, похоже, были потрясены. Никто не пошевелился, чтобы помочь ей, пока до Китти не донесся чей-то слабый крик:
      – Ты, идиотка! Перестань, тебе говорят! – Линвуд, тяжело ступая, приблизился к отчаянно вопящей, махавшей руками женщине и с силой, о существовании которой Китти даже не подозревала, отшвырнул ее на пол. – Как ты посмела ударить эту девушку, старая ханжа! Ты не достойна даже ступать по одной земле с ней!
      – В чем дело? – прогремел властный голос, и Китти, подняв лицо в ссадинах, увидела направлявшегося к ним широкими шагами доктора Теодора Малпасса, в сопровождении трех солдат.
      Доктор Малпасс сделал знак одному из своих людей проводить Линвуда обратно к его кровати, и затем наклонился к тетушке Сью, помогая ей подняться.
      – Не будете ли вы так любезны объяснить мне, что здесь происходит? – мрачно спросил он.
      Китти потирала щеку тыльной стороной ладони, а тетушка Сью разразилась очередной тирадой.
      – А я еще полагала, что некоторые из вас, янки, родятся заново на небесах. Посмотрите на нее! Она носит под сердцем ребенка от человека, который виновен в смерти моего племянника, лучшего офицера армии конфедератов, а он его зверски убил. А теперь передо мной стоит любовница его убийцы, его шлюха.
      Доктор Малпасс подхватил Китти под локоть и передал ее на руки одному из своих людей:
      – Отведите ее в мой кабинет и ждите меня там. Я сам все улажу.
      Оцепеневшая Китти безропотно позволила увести себя. В ушах ее все еще звенели слова тетушки Сью. Все, что она сказала, было ложью, от начала до конца, но какое это теперь имело значение? Весь город поверил сплетням, которые распускала Нэнси Уоррен Стоунер, и теперь все кругом ненавидели ее не меньше, чем когда-то ее отца. «Ох, Тревис, Тревис, – беззвучно взывала она к нему, – где ты сейчас, ты мне так нужен. О Господи, Тревис, где же ты?»
      По ее щеке стекла слеза, и она рассердилась на себя за слабость. Она терпеть не могла ноющих женщин.
      – Хватит, – сказала она самой себе вслух, и солдат, который вел ее за собой по коридору, остановился и бросил на нее удивленный взгляд. – Я не позволю им сломить меня. Я прошла через четыре года крови и страданий и не дам этому проклятому городу растерзать меня на части.
      – С вами все в порядке, мисс Китти? – спросил он сочувственно. – Может быть, я налью вам бренди или чего-нибудь еще? – Он чувствовал, как дрожала ее рука.
      – Ничего страшного, – пробормотала она. – Небольшая сцена внизу только напомнила лишний раз, как мне на самом деле повезло. Я не позволю им растоптать меня. Ни за что на свете.
      – Вот и чудесно, – произнес он неуклюже. – Я не понял, из-за чего поднялся весь шум, но рад, что вам уже лучше. – Он был доволен, когда они, наконец, добрались до кабинета доктора Малпасса, где он усадил ее в кресло и вышел, закрыв за собой дверь. Пусть доктор Малпасс разбирается с этим. Ему нет никакого дела до женских ссор.
      Доктор Малпасс не замедлил появиться.
      – Ну, как она? – спросил он охранника, глаза его сверкали гневом.
      – Она говорит, что с ней все в порядке, и она не собирается позволить этому проклятому городу растерзать ее на части… сэр, – добавил он неловко. – Не могли бы вы объяснить мне, в чем, собственно, дело?
      – Нет, не могу, – последовал резкий ответ доктора. – Вас это не касается.
      Он открыл дверь в кабинет и захлопнул ее за собой.
      – Итак, мисс Райт, священник, который пришел вместе с дамами, любезно увел отсюда вашу обидчицу. Я сожалею о случившемся. До меня уже доходили слухи о вас и капитане Колтрейне, а также о тех обстоятельствах, которыми была окружена смерть одного из местных мятежников. Все это весьма прискорбно. Я никогда не предполагал, что эти люди в своей враждебности к вам могут зайти так далеко.
      – Это тетушка Натана Коллинза, – отозвалась Китти вяло. – Она немного не в своем уме и к тому же подвержена истерикам. Вероятно, в город уже просочились слухи о том, что я жду ребенка от капитана Колтрейна. Мне казалось, что я до сих пор скрывала свою беременность… Впрочем, теперь это уже не важно…
      – Да, пожалуй, пока что вам удавалось это скрыть, – произнес доктор, несколько смущенный тем, что ему приходилось обсуждать столь деликатную тему, да к тому же с незамужней женщиной. – По крайней мере, мне об этом никто не упоминал. Позвольте вас спросить, что вы намерены делать в вашем… э-э… положении?
      Китти, моргнув, взглянула на него:
      – А, по-вашему, что я намерена делать, сэр? Произвести на свет ребенка! Именно это обычно делают все беременные женщины. В положенный природой срок у женщины начинаются роды, и она дает жизнь младенцу. Вы ведь доктор, не так ли? Неужели мне нужно объяснять вам, как рождаются дети?
      Он покраснел и напрягся.
      – Я прекрасно знаю, как появляются на свет дети, мисс Райт. Мне самому не раз доводилось принимать роды. Но я также знаю и то, как младенец оказывается во чреве женщины. В большинстве случаев она зачинает его от своего мужа. Вы обвенчаны с капитаном Колтрейном? – Не дожидаясь ответа, он быстро добавил: – Нет? Я так и знал. Очень жаль. Следовало бы подумать об этом, прежде чем…
      – Избавьте меня от ваших нравоучений, доктор. – Китти, вся дрожа, поднялась на ноги. – Я нисколько не стыжусь того, что ношу под сердцем ребенка капитана Колтрейна, и мы поженимся сразу же, как только он вернется с задания, на которое отправил его ваш генерал Шерман. А теперь, извините, я вернусь к делам. Там, за дверью, меня ждут пациенты.
      – Пациенты! – вспылил он, вскочив на ноги и в ярости подергивая ус. – Пациенты, которым вовсе ни к чему видеть перед собой женщину, чьи моральные устои более чем сомнительны. Я вынужден просить вас немедленно покинуть госпиталь – не только ради наших пациентов, но и ради установления большего взаимопонимания между правительством Соединенных Штатов и гражданами этого города. Теперь, когда ваше состояние всем известно, о вас будут много говорить. Генерал Скофилд издал строгий приказ нашим оккупационным силам поддерживать по возможности более дружеские отношения с жителями Голдсборо и всего графства Уэйн. Учитывая положение, в котором вы оказались, ваше присутствие здесь крайне нежелательно.
      Она знала, что рано или поздно этот момент настанет, но молила Бога, чтобы Тревис возвратился раньше.
      – Я уйду сразу же, как только соберу свои вещи, – заявила она ледяным тоном и устремилась к двери так стремительно, что муслиновая юбка зашуршала. – Это не займет много времени.
      Она уже миновала дверь и сделала несколько шагов по коридору, когда доктор бросился за ней следом:
      – Мисс Райт, подождите!
      Обернувшись, Китти испытующе взглянула на него, заметив, что охранник с любопытством прислушивается. Пусть знает хоть целый свет. Какая разница?
      – От имени армии Союза позвольте мне выразить вам благодарность за оказанные вами услуги. Я знаю, как самоотверженно вы ухаживали за ранеными, не обращая внимания на то, на чьей стороне они воевали. Вы работали без отдыха даже на полях сражений.
      Она насмешливо взглянула на него:
      – Удостаиваете меня похвалы, сэр? Меня, блудницу, которая осмелилась делить ложе с мужчиной до замужества? Полагаю, если бы я носила под сердцем ребенка конфедерата, вы бы не стали расточать мне любезности. Что ж, я позабочусь о том, чтобы капитан Колтрейн узнал, как вежливо и благородно вы повели себя с бедной, всеми презираемой женщиной – Она посмотрела сначала на охранника, потом на доктора и присела в реверансе. – Всего хорошего, господа.
      Она исчезла за углом, а охранник, подавшись вперед, быстро прошептал:
      – Простите, сэр, если я сую нос не в свое дело, но неужели вы в самом деле решили вышвырнуть ее на улицу? Она скорее доктор, чем простая сиделка. Я знаю все о том, что она сделала для нас, и если она носит под сердцем ребенка капитана Колтрейна и весь город ненавидит ее, как я о том слышал, то ей придется очень туго. По крайней мере, здесь у нее было хоть какое-то убежище. Как она теперь будет жить?
      Доктор Малпасс окинул солдата взглядом с ног до головы:
      – Я бы посоветовал тебе, солдат, оставить свои мысли при себе. Мы не уверены в том, что она ждет ребенка от капитана Колтрейна. Мы даже не уверены в том, знает ли она сама, от кого он зачат. Нас заботит лишь одно: исполнение приказа, данного генералом Скофилдом.
      – И все равно совестно, чертовски совестно, – пробормотал охранник себе под нос.
      Доктор вздохнул:
      – Солдат, лучше держи язык за зубами и никому не рассказывай о том, что слышал сегодня. Иначе тебе не миновать взыскания. Ясно?
      – Да, сэр, – тотчас отозвался он, щелкнув каблуками.

Глава 8