В настоящее время проводится исследование материалов одного из наиболее сенсационных археологических открытий второй половины ХХв., которое может служить примером использования культурного контекста Библии, и также злоупотребления им. До 1975 г. всего несколько специалистов знали о том, что такое Эбла. Сегодня же это название известно повсюду благодаря феноменальному открытию древних текстов. Эблой назывался древний город в северной Сирии, но теперь на месте его развалин расположено современное селение Тель-Мардих. К середине третьего тысячелетия до Р. Х. древняя Эбла насчитывала около двухсот шестидесяти тысяч жителей .
      В результате проведенных раскопок были найдены изумительные архивы древних текстов: в 1974 г. обнаружили сорок две глинянные дощечки, в 1975-ом — шестнадцать тысяч , в 1977-ом поступило сообщение об обнаружении двадцати тысяч дощечек , а затем в 1979 г. нашли еще двадцать тысяч . Нельзя с уверенностью сказать, что все они одного научного или исторического уровня, однако ясно, что эти дощечки стали крупной сенсацией из-за языка, содержания и времени написания.
      Итальянский археолог профессор Римского университета Паоло Матиэ датирует эти сенсационные находки, насчитывающие десятки тысяч клинописных таблиц, периодом между 2400-м и 2250 гг. до Р. Х. , в то время как известный специалист по эпиграфике древних текстов профессор Джованни Петтинато, преподающий в том же университете, склонен считать датой их написания 2500 г. до Р. Х. .
      С появлением этого сокровища, содержащего невероятное количество дощечек, стало ясно, что речь идет об открытии еще неизвестного языка. В результате упорной работы Петтинато сумел расшифровать его грамматику. Ключ к дешифровке он нашел прежде всего в двуязычных дощечках, содержавших шумерскую клинопись (клиновидное написание знаков) и параллельно лексику нового языка. Ключ к разгадке был найден в оконцовках некоторых таблиц, содержавших примечание, которое не шумерском означало, что «дощечка написана» (dub-dar). Петтинато заметил, что в других дощечках завершающие шумерские клинописные знаки выглядели как «dal-balag», что в данной связи никак не осмыслялось. Однако эти же знаки можно было прочесть и как «ik tub». Во втором варианте прочтения Петтинато увидел западносемитское слово «ktb»(писать), которое недвусмысленно выражало ту же идею завершенности, что и слово «dub-dar». С помощью этого ключа, а также с использованием двуязычных дощечек, содержащих словарь (глоссарий) одних и тех же слов на шумерском языке и на языке только что открытом, этот язык был дешифрован. Около 80 процентов таблиц, найденных в Эбле, несомненно, шумерские, и 20 процентов написаны на древнеханаанском, который также условно назван «эблаитским». «Эблаитский» язык имеет строго разработанную систему местоимений и глаголов, на основании чего Петтинато выразил мнение, что этот новый язык довольно близок еврейскому и финикийскому.
      Язык эблаитских текстов Петтинато обозначил как древнепалео-ханаанский древний западносемитский язык, «отличающийся от ближайших ему по времени, то есть от древнеаккадского и аморейского… (но) имеющий явное родство с угаритским и, в еще большей степени, с финикийским и еврейским» . Другие ученые просто назвали этот язык «эблаитским» . В настоящее время ведутся споры о том, к какой ветви он принадлежит: к западносемитской (как считают Матиэ и Дэйхуд), восточносемитской (И. Гелб) или же он представляет собой какую-то иную форму семитского языка . Теперь, по-видимому, можно сказать, что это древний семитский язык, сохраняющий родство по различным направлениям. Высказывалось мнение, что он «вероятно, является прадедом того местного языка, на котором говорили в Ханаане более тысячи трехсот лет спустя, когда Израиль вступил в эту землю» .
      Значимость эблаитских текстов в немалой степени состоит в том, что они предоставили информацию, весьма полезную для повторного переписывания (в прямом смысле слова) истории древнего ближневосточного региона в третьем тысячелетии до Р. Х. Как сообщают исследователи, в дощечках упоминается около пяти тысяч наименований городов, что свидетельствует о значительной урбанизации этого региона к 2500 г. до Р. Х., то есть за несколько веков до эпохи Авраама.
      Цари Эблы имели обширные экономические, политические, военные и общественные связи с Аккадом, Ассуром, Мари и другими центрами цивилизации в регионе между Тигром и Евфратом. Все это имело первостепенное значение по многим причинам, и вряд ли возможно переоценить всю важность этих находок. Это похоже на обретение подлинной истоической информации первостепенной важности применительно к ранней американской цивилизации, которая была окутана тайной. Подводя итог этим сенсационным открытиям, археолог профессор Матиэ подчеркнул, что «главная ценность архивов Эблы заключается в том, что они свидетельствуют о великом государстве, существовавшем в третьем тысячелетии до Р. Х., и раскрывают его административную, экономическую, социальную и религиозную структуру. Однако в более широком смысле, в данном случае, мы сталкиваемся с совершенно новым и незнакомым миром — северозападной семитской культурой, явившейся основанием для последующих блистательных сирийских преемников. Речь идет об империи, которая навсегда изменила наше восприятие древней истории» .
      В нашу задачу не входит подробное описание секретов, раскрытых царскими архивами древней Эблы. Большое количество дощечек состоит из экономических записей о торговых операциях между Эблой и другими городами, городами-государствами и просто селениями во всем регионе Ближнего Востока. В иных дощечках содержатся административные распоряжения, в частности, перечень еды и питья, которые предназначались для посыльных и чиновников во время их путешествий . Большинство дощечек экономического характера представляет собой «отчеты о международной текстильной торговле, в то время как малая, однако значимая их часть содержит записи о выплате налогов и дани драгоценными металлами, главным образом серебром и золотом» . Затем идут словарные тексты, содержащие научный перечень рыб и птиц, географические атласы, перечень профессиональных и личных наименований, списки материальных вещей. Наиболее приятный сюрприз представляют собой дощечки с историческими и историко-правовыми текстами, содержащими «царские указы, эдикты, государственные послания или послания государственных чиновников, списки городов, подчиненных Эбле, назначение пребенды, записи царственных бракосочетаний» . «Есть также некоторые международные договоры, важнейшим из которых является договор между Эблой и Ассуром» , «касающийся правил существования торгового центра» . Историко-правовые тексты содержат договоренности о купле-продаже, о распределении товара и, «по-видимому, отражают определенные правовые нормы» . И наконец, необходимо упомянуть о литературных текстах, содержащих древние мифы, гимны, обращенные к божествам, заклинания и собрания притчей. Среди них предположительно находится и «история творения» или, лучше сказать, «гимн Господу творения» . Известно, что современная устная традиция, рассказывающая об этом гимне, утверждает, что речь идет о божестве, сотворившем небо, землю, солнце и луну в тот момент, когда еще ничего не было сотворено. Однако в данном случае рассуждения относительно идеи творения из ничего представляются преждевременными, поскольку необходимо дождаться публикации данного текста.
      Как сообщают, в найденных текстах есть и повествование о потопе . Эблаитское повествование «ближе к уже известным месопотамским повествованиям о потопе, нежели к библейскому рассказу о нем» . В любом случае в настоящее время оно представляет собой самое древнее из известных нам повествований о потопе, относящихся к сирийско-палестинскому региону.
      В религиозно-мифологических текстах, найденных в 1974 — 1975 гг., упоминаются около пятисот имен различных божеств, что говорит о синкретизме шумерских и аккадских божеств с западносемитскими богами .
      Главным богом Эблы предположительно был Даган , который выступал под наименованиями «Дагана Тутальского», «Дагана Сивадского» и «Дагана Ханаанского» . Было отмечено, что появление слова «Ханаан» ясно «показывает древность этого слова» , а также подтверждает правильность гипотезы, согласно которой этническое обозначение «хананеи» по времени является гораздо более древним, чем обычно считалось. Другими словами, известное краткое предложение из Книги Бытия («В этой земле тогда жили хананеи», Быт. 12:6), игравшее важную роль в истории библейского критицизма, отрицавшего раннюю датировку Пятикнижия, со всей очевидностью не является анахронизмом или же отражением периода, когда хананеи уже не населяли сирийско-палестинский регион. Такое заявление утверждает, что хананеи как энтическая группа, современная эпохе Авраама, пребывали в земле, которая была ему обещана. Раннее употребление этого слова в качестве этнического обозначения допускает и подтверждает его употребление в Книге Бытия .
      Кроме того, есть и другие сведения, оказавшиеся приятной неожиданностью для библеистов. Так, например, в Книге Бытия говорится, что Авраам для погребения Сарры купил пещеру Махпелу, уплатив за нее серебром, а не чем-либо из своего имущества (Быт. 23:1 — 16).
      Из эблаитских текстов мы узнаем, что серебро представляло собой основной меновой стандарт. В одной из дощечек говорится, что город Мари уплатил 2193 мины серебра и 134 мины золота (что составляет 39, 394 и 2212 унций соответственно) . Мы знаем, что серебро являлось меновым стандартом в Месопотамии, однако теперь этот обычай тоже засвидетельствован и применительно к Сирии второй половины третьего тысячелетия до Р. Х.
      Кроме того, выяснилось, что множество личных имен, известных нам из более позднего времени или только из Библии, имеется в архивах Эблы. Особо следует отметить имена «Ми-ка-ил» (Михаил), «Иш-ма-ил» (Измаил), «Ав-ра-му» (Аврам, Авраам), «Ша-у-лум» (Саул), «Иш-ра-ил» (Израиль), «Да-у-дум» (Давид) . Эти типично библейские имена (хотя, не все) встречались на всем Ближнем Востоке в самые разные времена. Например, имя Авраам довольно часто встречается в небиблейских текстах, относящихся ко второй половине второго тысячелетия. Первое упоминание имени Авраама, известное нам из архивов Эблы, датируется на тысячу лет раньше всех известных упоминаний этого имени, встречающегося в других небиблейских текстах, и на несколько веков раньше библейского упоминания.
      По-видимому, одним из наиболее впечатляющих открытий явилось имя одного из царей Эблы — Эбрума, «имя которого написано как Эб-уру-ум, что дает два варианта прочтения: «Эб-ру-ум», напоминающий Эвера (Эбера), отца семитов согласно 21-му стиху 10-й главы Книги Бытия (что само по себе действительно неожиданно), или «Эб-ри-ум» («Эв-ри-ум»), что с неизбежностью наводит на мысль об « ibri» (еврей)» . Профессор Маттиэ отдает предпочтение первому варианту и заключает: «Если что-либо и осталось от древнего величия Эблы в преданиях сирийико-палестинского региона, то это, вероятно, только имя великого царя Эбриум, который в библейском предании, по-видимому, превратился в Евера и был включен в генеалогию Сима (Быт. 11:14)» . Это предположение весьма сомнительно, поскольку библейская генеалогия имеет следующую последовательность: Евер-Фалек-Рагав-Серух. Генеалогия же эблаитского Евера (отец, сын, внук) в своей последовательности выглядит иначе: Евер-Ивви-Сипиш-Дубуху-Ада . Поскольку внутренних текстуальных причин для пересмотра последовательности библейской генеалогии мы не находим, вряд ли возможно предположить, что Евер из Эблы и библейский Евер — одно и то же лицо.
      Другим спорным моментом является написание «ил» и «йа» в таких именах как Михаил — Михайя и Ишраил — Ишрайя. Профессор Петтинато предполагает, что клинописный знак, читаемый как «йя» на конце этих и других имен , представлял собой божественное имя «Йя», в то время как знак «ил» обозначал божество Ил или Эл . Он считает, что «Йя» («Я») представляет собой сокращенную форму от Яхве, личного имени еврейского Бога Библии. Таким образом предполагается, что эблаитские архивы дают новые и наиболее ранние свидетельства относительно происхождения имени еврейского Бога. Если это верно, то важность такого свидетельства едва ли можно переоценить.
      Однако против такого толкования имен были выдвинуты два серьезных возражения:
      1). Элемент «-йя»представляет собой всего лишь гипокористическую, сокращенную форму, «употреблявшуюся в ласкательной функции и затем ставшую обычным словоупотреблением. Такое имя как Микаил, приобретшее форму Микайя, не имеет ничего общего с яхвизмом… Имя Михаил/Михей представляет собой точную семантическую параллель с эблаитским именем Микаил/Микайя» .
      2). Второе возражение приводит известный специалист по клинописи, преподаватель Восточного института в Чикаго профессор Гелб. Он предполагает, что клиновидный знак «-йя», истолкованный как «Я», можно прочесть и как «-ни», что означает «мне, мой, нас, наш» . С этой точки зрения имя Микайя надо читать как Микани, и перевести его можно как «Кто подобен мне (нам)»? Таким образом, вопрос об элементе «Я» в эблаитских архивах еще не решен. Человек, знакомый с библейской проблематикой, вправе спросить, не впадаем ли мы в данном случае (проводя дискуссию «Эбла — Библия») в нечто похожее на дискуссию «Библия — Вавилон», проходившую раньше. На горизонте вновь появляется призрак параллеломании.
      Небезынтересно обратить внимание на то, какие выводы будут сделаны относительно сообщения о существовании в Эбле двух типов пророков, именовавшихся mahhu и nabi utum. В первом случае речь идет о пророке-«экстатике», жившем в Мари и занимавшемся сирийской или вавилонской магией и гаданиями; второй, согласно некоторым свидетельствам, представляет собой «естественную аналогию ветхозаветному образу пророка. До сих пор, чтобы объяснить этот библейский феномен, ученые в качестве исторического фона брали город Мари, однако в будущем их внимание привлечет и Эбла» . Пока же можно предположить только одно, а именно, что еврейское слово habhi(пророк) лингвистически связано с древней Эблой. Формальное слово habhiизвестно нам только от евреев, и показа еврейским пророком остается уникальная по своему призванию и задачам роль, исполнявшаяся им в древнем мире.
      Город Эбла, расположенный далеко на западе по реке Евфрат в северной Сирии, в своей экономической и торговой деятельности ориентировался на запад и юг. Эблаитские тексты включают впечатляющее свидетельство, касающееся топографических названий. В данном случае (как и везде, где речь заходит об отношении Эблы к библейскому миру) ситуация остается насколько неясной, настолько и интригующей. К нашему большому удивлению, мы видим, что наименования городов, известных нам из Библии (таких как, Ур, Иерусалим, Мегиддо, Асор, Библ, Сидон, Газа, Азот, Акко, Лахис, Иоппия и Дор), встречаются в документах, датированных серединой третьего тысячелетия; все это выглядит поистине фантастично и наряду с другими неожиданными находками превосходит все, о чем мог бы мечтать археолог. Поначалу наибольшее впечатление произвело сообщение, что в одной найденной дощечке пять «городов долины», упоминаемых в Библии (Быт. 14:2, 8), а именно Содом, Гоморра, Адма, Севоим и Бела (называемая также Сигором) упоминаются в точно такой же последовательности . (Однако более поздняя информация указывает на то, что этой точной последовательности не существует).
      В сфере дискуссий находятся два главных вопроса. Интригующая ссылка на «Ур в Харране» обратила на себя внимание исследователей, поскольку возник вопрос о том, где находился город Ур, откуда изначально пришел Авраам на территории Харрана или же в южной Месопотамии, то есть более чем за тысячу миль к югу от Харрана. Профессор Сайрес Гордон подтвердил свой прежний аргумент, согласно которому «Ур Халдейский» (Быт. 11:31) — это не шумерский Ур, расположенный на юге Месопотамии (как обычно считалось), и, по его словам, «родину Авраама надо искать где-то в регионе Урфы-Харрана» .
      Однако на основании филологических соображений было показано, что Урфа (современная Эдесса), расположенная в двадцати милях северо-западнее Харрана, Уром не является. «Более того, такое отождествление предполагает, что Авраам вернулся на восток, прежде чем отправиться на запад, по направлению к Ханаану» . Итак, если Ур нельзя отождествить с Урфой, если речь идет о каком-то другом «Уре в Харране», т. е. Уре, расположенном на территории Харрана, то это должно быть другое место, нетождественное Урфе. Такое предположение с необходимостью подразумевает, что Авраам двинулся из Ура, располорженного на территории Харрана, к городу Харрану. Однако в таком случае информация, полученная нами из 7-го стиха 24-й главы Книги Бытия, где говорится, что Яхве взял Авраама «из земли (его) рождения», чтобы направить к Харрану, теряет смысл, поскольку Харран остается в той же самой «земле рождения». Короче говоря, на основании имеющейся информации «Ур Халдейский» нельзя сразу же отождествить с «Уром Харрана».
      А теперь вернемся к пяти городам, перечисленным в 14-й главе Книги Бытия (Содом, Гоморра, Адма, Севоим и Бела, или Сигор), которые были связаны с союзом царей, побежденных Авраамом. Известный ученый профессор Мичиганского университета Д. Н. Фридман использовал информацию о существовании пяти городов, чтобы показать, что «удивительное совпадение числа, последовательности и наименований Городов Долины, наблюдаемое в эблаитской дощечке и билейской записи, указывает на то, что 14 главу Книги Бытия надо осмысливать в ее отнесении к третьему тысячелетию, а не ко второму и, тем более, не к первому, как считали ученые ранее» . Для Фридмана это означает, что «библейское повествование (представленное в 14-й главе) берет начало в том же… третьем тысячелетии до Р. Х.» . Далее, на основании параллелей между именами Эбрума (Эбриума, Эвриума) и Евера он смело заявляет, что Эбриум был предком Авраама, и что время Авраама надо датировать приблизительно 2500 гг. до Р. Х. . Это увязывается и с упоминанием Авраама в 14-й главе Книги Бытия. Таким образом, делается вывод, что, по-видимому, «Авраам и его род появились в период первой великой цивилизации, в эпоху Ранней Бронзы, а точнее, в третьем тысячелетии (ок. 2800 — 2400 гг. до Р. Х.), когда большие города Ближнего Востока процветали и имели широкую сеть торговых и культурных связей, в частности со строителями пирамид в Египте, с представителями шумерских династий Месопотамии, города которой были стары как само время, и с правителями городов-государств, расположенных между или вокруг этих главных центров богатства и силы. Это был первый пример интернационального содружества во всей известной нам истории» .
      Такое воссоздание истоической картины является одним из компонентов бурной полемики, охватившей ученый мир, резко разделившийся на два лагеря: тех, кто в потрясающих находках, сделанных в Эбле, усматривает предпосылки и начало истории еврейского народа, и тех, кто решительно утверждает, что между эблаитскими находками и Библией не существует никакой связи. Похоже, что полемика «Эбла—Библия» достигла своего апогея.
      А теперь вернемся к предполагаемой связи между библейским Авраамом и Эблой. Здесь очевидна опасность параллелизма. В 1929 г. было сделано знаменитое открытие города Угарит, а несколько лет спустя нам пришлось пережить так называемый панугаризм, последовавший за панвавилонизмом, имевшем место несколько десятилетий раньше. В панугаризме прослеживалась тенденция истолковать еврейский язык, религию и культуру в контексте культуры Угарита. В середине семидесятых годов известный исследователь угаритских текстов и культуры призывал «соблюдать большую осторожность в использовании угаритского языка для разъяснения текста еврейской Библии». «К сожалению, — продолжал он, — число поверхностных сравнительных исследований в этой области очень велико и существует печальная тенденция переоценивать культурную зависимость израильтян от хананеев» . Это предостережение вполне уместно и тогда, когда речь заходит с материалах, найденных в Эбле.
      Поясним на примере. Библейские данные датируют пролог эпохи патриархов началом второго тысячелетия до Р. Х. или (самое раннее) ХХI в. до Р. Х. Эблаитские дощечки были написаны на четыреста с лишним лет раньше, и, таким образом, необходимо соблюдать большую осторожность в том, что качается передатировки времени ранних патриархов. Датируя время Авраама первым тысячелетием до Р. Х. или же серединой третьего тысячелетия, мы в равной мере вступаем в конфликт с библейскими данными на этот счет.
      Во-вторых, нет и малейшего свидетельства о том, что Эбриум (Эвриум) — это библейский Евер или что он — предок Авраама. Эвриум и Евер носили общее имя (если современное прочтение этого древнего имени адекватно ему).
      В-третьих, утверждение, что в дощечке за номером 1860 содержится перечень пяти Городов Долины, теперь отрицается. «Первые два наименования, то есть Содом и Гоморра, обозначены там, соверешенно определенно, однако… в силу более совершенного прочтения знаков он (Дж. Петтинато) уже не склонен отстаивать наличие в тексте наименований двух других городов… В любом случае третий и четвертый города из перечня, представленного в 14-й главе Книги Бытия (то есть Адма и Севоим) не встречаются в этой дощечке . Таким образом, нарушается наиболее сильное звено в предполагаемой связи между Эблой и Авраамом.
      В-четвертых, предполагаемая связь между Эблой, 14-й главой Книги Бытия и библейским Авраамом может представлять собой не что иное, как просто нейтральный факт, говорящий о том, что некоторые из городов, перечисленных в 14-й главе Книги Бытия, впервые появились в некоторых дощечках из Эблы, и что имя Авраам впервые появляется в Эбле. В настоящее время не существует свидетельств, связывающих библейского Авраама с Авраамом, жившим несколькими веками ранее в городе Эбла. Просто им обоим посчастливилось носить одно и то же имя. Одним словом, на основании прежнего опыта можно предположить, что пройдут десятилетия, прежде чем неясноять взаимосвязи между библейским миром и миром древней Эблы будет разрешена с какой-либо степенью достоверности.
      Перечисляя эти основные аспекты, связанные с сенсационными открытиями, сделанными в древнем городе Эбла, существовавшем в третьем тысячелетии до Р. Х., мы прежде всего стремились показать, сколь сложна однозначная оценка древнего ближневосточного культурного контекста в его отношении к Библии. Любой библеист в полной мере может обогатить себя безмерным богатством информации, касающейся древних ближневосточных языков, религий, а также политических, социальных и культовых структур. Едва ли можно переоценить познание, обретаемое при соприкосновении с древним ближневосточным миром. Исследование древней ближневосточной мысли помогает в понимании уникальной природы библейской веры. Изучающий Библию будет читать ее в контексте божественного откровения. «Мои мысли — не ваши мысли, не ваши пути — пути Мои, говорит Господь. Но, как небо выше земли, так пути Мои выше путей ваших, и мысли Мои выше мыслей ваших», — писал пророк Исаия (Ис. 55:8 — 9). Библейское откровение формирует свой собственный контекст и содержание, пребывающее в контексте более широкого мира богодухновенных писателей. Мировоззрение богодухновенных писателей определено реальностью божественного откровения, когда сама истинная Реальность сообщает истину достоверно, авторитетно и надежно руководит человеком в процессе достоверной передачи божественного откровения.

СМЫСЛОВЫЕ ЕДИНИЦЫ, ГЛАВЫ И СТИХИ