На основании правильных принципов желательно узнать:
      1) существует ли сходство в обоих документах;
      2) имеется ли действительное заимствование;
      3) использовал ли богодухновенный писатель определенные термины и понятия, наполнив их «новым содержанием», которое согласуется с данным ему откровением и способствует освещению его собственной уникальной религии.
       С методологической точки зрения эти принципы необходимо применять всякий раз, когда возникают параллелимежду внебиблейскими материалами и Библией. Вырывать отдельные термины и мотивы из присущей им закрепленности в одной культуре и истолковывать их на языке другой культуры древнего мира — занятие неправильное и ошибичное . Толковать эти термины в отрыве от их более широкого контекста, — значит подвергать себя опасности ложного прочтения и ложного построения элементов обной религии и культуры на языке другой. Такая практика неизбежно приведет к грубым искажениям.

      Важность перечисленных выше принципов в их применении к параллелям, имеющимся в древней литературе, уясняется посредством исследования характерных терминов, присущих библейскому повествованию о творении (Быт. 1:1, 2:4), в сравнении с известными древними ближневосточными мифами о начале мира. Первый библейский текст, относящийся к этой теме («В начале сотворил Бог небо и землю», Быт. 1:1), не имеет параллелей в древневосточной литературе. Он абсолютно уникален и его традиционный перевод остается наилучшим .
      Однако в дальнейшем ситуация меняется (Быт. 1:2). Слово «бездна»в предложении «и тьма над бездною»с 1895 г. было предметом споров после того, как немецкий ученый Х. Гункель заявил, что оно (по-еврейски tehom) содержит в себе остаточные элементы вавилонской мифологии . Он утверждал (и многие разделяли его точку зрения), что существует прямая связь между еврейским словом tehomи вавилонским словом Tiamat, обозначавшим чудовище женского пола, описанное в вавилонском национальном эпосе «Энума элиш». Еще и сегодня среди ученых наблюдается расхождение во взглядах по этому вопросу. Некоторые ученые утверждают, что слово tehomиз 2-го стиха первой главы Книги Бытия содержит в себе «эхо древнего космогонического мифа» , другие же не разделяют эту точку зрения .
      Однако, не отдавая предпочтения ни одному из этих утверждений, профессор А. Хейдел на филологическом уровне показал, что еврейское слово tehomпроисходит от вавилонского слова Tiamat
      Большинство ученых полагают, что слово tehom происходит от общесемитского корня, откуда берут начало и родственные ему аккадские, угаритские и арабские слова . Считается, что вавилонские слова tiamtu, tamtu(океан, море), а также слово Tiamatпроизошли из этого общесемитского корня. Это верно и в отношении к угаритским словам thm/thmt(глубина, глубины) . Семантическая и морфологическая связь угаритских слов с еврейским словом tehomне дает основания говорить о том, что последнее заимствовано из аккадского или хурритского наречий. В этом еще более убеждает тот факт, что слово tehomвстречается в текстах сенсационных находок, сделанных в Эбле (2500 — 2250 г. до Р. Х.), свидетельствуя тем самым, что оно является ханаанско-еврейским.
      Слово tehomв целом представляет собой поэтический термин, обозначающий большое количество воды . В Ветхом Завете оно неизменно появляется без артикля , однако истолковывать отсутствие артикля как указание на то, что это слово является именем собственным, обозначающим какое-то лицо, значит поступать абсолютно неверно. Семантическое употребление этого слова в ветхозаветном тексте указывает на то, что оно постоянно использовалось в безличном, неодушевленном смысле .
      Возвращаясь к древним ближневосточным параллелям, прежде всего хотелось бы подчеркнуть, что слово tehomиспользуется в других семитских языках. Понятие «бездны» (глубины) или «океана» ни в коей мере не является чем-то исключительным и присущим только еврейскому повествованию о творении.
      Несмотря на то, что мы не имеем в наличии специфически шумерского мифа о творении , представление о шумерской космогонии может быть составлено на основании различных фрагментарных мифов о начале мира. Один из текстов описывает богиню Намму, обозначаемую идеограммой первозданного «моря», как «мать, породившую небо и землю» . Исходя из этого, С. Н. Крамер пришел к выводу, что «по этой причине шумеры воспринимали небо и землю как нечто, сотворенное первозданным морем» .
      Вавилонская национальная эпическая поэма «Энума элиш» (сочиненная не для того, чтобы рассказать о творении мира, но для того, чтобы прославить бога Мардука и город Вавилон) открывается рассказом о том, что вначале ничего не было, кроме двух одушевленных первоначал, именовавшихся Апсу и Тиамат и представлявших собой изначально существующие сладкий и соленый океаны соответственно. Таким образом, в сознании вавилонян укладывалось представление о времени, когда не было ни неба, ни земли, а существовали только изначально сущие воды, однако «они, по-видимому, не могли представить картину, когда вообще ничего не было, кроме трансцендентного божества» . После обстоятельно разработанной теогонии, в которой боги развивались из указанных выше двух одушевленных первоначал, и после того как Эа подчинила себе Апсу, Тиамат царствовала безраздельно, подчиняя себе богов, которых она порождала и которые ей противостояли. Наконец один из них, бог Мардук, вызвал Тиамат на битву и убил ее .
      Здесь необходимо отметить, что концепция персонифицированного первоначала, именуемого Тиамат и являющегося мифическим антагонистом богу-творцу Мардуку, совершенно отсутствует в понятии tehom, встречающемся в еврейском повествовании о творении. Во 2 стихе 1-й главы Книги Бытия слово tehomоднозначно выступает как обозначение чего-то неодушевленного, какой-то части космоса, которая не является врагом Богу, но просто представляет собой часть сотворенного мира, не оказывающую никакого сопротивления творческой активности Бога .
      Поэтому, как нам кажется, было бы безосновательно говорить о «демифологизации» вавилонского мифического понятия или об использовании мифического имени во 2-м стихе 1-й главы Книги Бытия .
      Предполагать, что во 2-м стихе 1-й главы Книги Бытия наличествует остаток скрытого конфликта между чудовищем-хаосом и Богом-Творцом, значит произвольно вкладывать в библейскую историю творения мифологическую концепцию . Напротив, автор этой истории использует слово tehomв безличном и немифическом смысле. В этом стихе слово  — tehomобозначает всего лишь пассивный, бессильный, неодушевленный элемент (стихию) в Божьем творении.
      В египетской мифологии имеется множество конкурирующих взглядов на творение . В последние годы некоторые ведущие египтологи показали существенные различия между египетскими космогониями и библейским повествованием о творении , так что, несмотря на время от времени повторяющиеся прежние утверждения, сегодня уже нельзя говорить о том, что египтяне во взглядах на творение имели много сходного с израильтянами. Сотворенный мир, представленный в 1-й главе Книги Бытия, не знает угрозы возвращения к хаосу, зафиксированной в космогонии Гелиополя .
      Равным образом 1-я глава Книги Бытия повествует о циклической природе созидательных событий. Эти события развиваются в ней в «линейной» последовательности, измеряясь днями и завершаясь седьмым днем. «Линейный» взгляд, открывающий дорогу историческому развитию, противостоит мифической концепции первичного события, которое постоянно повторяется в настоящем . В то же время египетская космогония не знает одноактного творения, которое совершилось «в начале» (как об этом сказано в 1-м стихе 1-й главы Книги Бытия). В ней, правда, речь идет о творении «в первое время» (sp tpy), однако оно постоянно повторяется в виде определенного цикла таким образом, что человек сам испытывает это .
      Кроме того, содержательная сторона слова tehomво 2-м стихе 1-й главы Книги Бытия не обладает качеством предшествующего, персонифицированного океана, называемого Нун. В библейском тексте понятие tehomлишено каких-либо мифических качеств или оттенков. Т. Гэстер отмечал, что во 2-м стихе 1-й главы Книги Бытия «нигде не подразумевается…, что все действительно произошло из воды» . В Книге Бытия совершенно отсутствует какой-либо намек на то, что Бог завершил творение мира после своей победы над враждебными силами , и это подтверждается характером употребления слов tehom(глубина, бездна) и mayim(воды). Оба эти слова имеют подчиненное отношение к главной идее слова «земля», которое является смысловым средоточием данного стиха, на что указывает и его ударная позиция в еврейском тексте.
      Параллелизм фраз «над водою» и «над бездною» (Быт. 1:2),кроме того, указывает, что слово tehomв данном случае не имеет мифического содержания . Таким образом, неизбежным кажется вывод о том, что слово tehomво 2-м стихе 1-й главы Книги Бытия лишено мифических черт, напоминающих о спекуляциях на тему творения, бытовавших у древних египтян.
      Короче говоря, слово «глубина» (бездна) во 2-м стихе 1-й главы Книги Бытия лишено каких-либо мифологических оттенков, являющихся частью понятия о «первозданном океане», присутствующего в древней ближневосоточной мифологии творения (у шумеров, вавилонян, египтян, жителей Угарита). Слово tehomиспользуется не в мифическом, а именно «историческом» контексте со своим собственным и радикально иным значением и акцентом. Описание безличного, недифференцированного, неупорядоченного и безжизненного состояния, обозначаемого словом tehom (Быт. 1:2), не может быть заимствовано из мифологии или мотивировано ею. Напротив, такой взгляд на tehom, по всей вероятности не имеющий параллелей в древней ближневосточной космологической мысли, проистекает из еврейской концепции мироздания и понимания реальности. Упоминая о состоянии, при котором космос уже существовал до того, как Бог сотворил свет, автор 1-й главы Книги Бытия решительно отвергает современные мифологические понятия, по-своему используя слово tehom, родственные слова которому в других культурах и религиях остаются по своей сути глубоко мифологическими. Слово tehomявляется немифическим не только по своему содержанию, но своеобразное его использование в еврейской космологии (в 1-й главе Книги Бытия) показывает, что в это слово одновременно вкладывается и заряд полемики с мифологическими космологиями.
      Эта несколько длинная иллюстрация указывает на то, что всякому исследователю, серьезно изучающему Библию, необходимо быть очень внимательным и терпеливым в своем стремлении узнать, действительно ли библейские писатели заимствовали свои концепции из ближневосточных обычаев и ближневосточной космологической мысли. А теперь проведем сравнительный анализ библейского повествования о творении (Быт. 1:1, 2. 4б)с древними ближневосточными идеями еще по трем дополнительным аспектам, а именно: отделение земли от неба, сотворение и роль небесных светил и сотворение человека. Затем на основании анализа этих ключевых идей наметим некоторые выводы о применимости внебиблейского контекста.
      Идея сотворения неба и земли посредством их разделения характерна для всех древних ближневосточных космогоний. Шумеры представляли процесс разделения как отсечение неба от земли, совершенное богом-дуновением Энлилем . Вавилонский эпос «Энума элиш» сообщает, что бог Мардук создал небо из верхней части убитой им Тиамат, землю — из нижней части, а глубину (бездну) — из ее крови . Хеттская версия хурритского мифа о творении рисует процесс разделения земли и неба как рассечение посредством некоего режущего орудия . В финикийской мифологии этот процесс описывается как раскалывание мирового яйца . Египетская космогония описывает, как бог-воздуха Шу вырвал из объятий бога-земли Геба богиню-небо Нут и поднял ее вверх . Это насильственное разъединение привело к возникновению неба и земли.
      Картина, представленная в 6—10-м стихах 1-й главы Книги Бытия, аналогична языческой мифологии в том, что здесь процесс сотворения неба и земли тоже описывается как акт разделения. Однако отличительные особенности возникают сразу же, как только выяснилось, какбыли разделены небо и земля. В отличие от вавилонской и египетской мифологии «raqiac», то есть небесная «твердь» (или, лучше сказать, «пространство», «протяжение»), возникает в библейском повествовании без какой-либо борьбы благодаря одному только божественному повелению.
      «Воды» в 1-й главе Книги Бытия совершенно пассивны, безжизненны, инертны. Твердь образовывается посредством отделения вод на горизонтальном уровне с водами над и под твердью (Быт. 1:6 — 8). Далее воды, находящиеся под твердью, делятся по вертикали и появляется суша, отъединенная от вод (Быт. 1:9 — 10). В описании обоих творческих актов отсутствует какое-либо понятие о борьбе, сражении или противоборствующей силе.
      Эти существенные различия указывают на то, что библейский писатель ««в описании· этого акта творения не отражает черты современного ему мировоззрения, но, скорее, преодолевает их» . В этом библейском повествовании об отделении неба от земли характерной чертой является скрытая антимифическая полемика. Отделение происходит без како-либо борьбы, оно достигается посредством божественного повеления за два раза. И в этом случае 1-я глава Книги Бытия опять противостоит языческой мифологии.
      А теперь рассмотрим сотворение небесных светил и их роль в Библии в соотнесении с древними ближневосточными концепциями. В качестве верховного астрального божества шумеры поклонялись богу-луне Нанна и в меньшей степени богу-солнцу Уту . В Египте же солнце в его различных проявлениях почиталось за высочайшее по рангу божество , в то время как луна играла более низкую роль. В хеттском пантеоне главным божеством и первой богиней страны была богиня-солнце Аринна . Угаритский текст говорит о богине-солнце Шапаш или Сапас как о «светиле богов» . Определенную роль она играет и в мифе о Ваале . Жертвы приносились богине Шапаш, а также богу-луне Яриху и звездам . Аккадцы почитали бога-луну Сина [особенно в Уре, где он был главным богом города, а также в Харране (Сирия), имевшем тесные религиозные связи с Уром]. В Месопотами бог-солнце Шамаш, богиня Венера, Истар и другие астральные божества обладали высоким, хотя и непостоянным уровнем богопочитания .
      В скобках отметим, что некоторые исследователи утверждают, что вавилонский эпос «Энума элиш» обращает свое «внимание на сотворение небесных тел» , якобы имевшее место после того, как бог Мардук сотворил небо и землю из убитой им Тиамат. Однако это утверждение основано на недоразумении. В вавилонском эпосе ничего не говорится о сотворении солнца, луны и звезд. Об этом нет никаких упоминаний, если не разделять ложное толкование фразы «заставил светить» , согласно которому речь якобы идет о творении; ничего не говорится и о сотворении звезд.
      Мардук просто установил местоположение для «великих богов… звезд» . Иерархия небесных светил в «Энума элиш» такова: звезды-солнце-луна; библейская же иерархия хорошо известна и выглядит она иначе: солнце-луна-звезды. Звезды, вероятно, занимали первостепенное значение в вавилонском эпосе «по причине их огромного значения в жизни вавилонян, ориентированных на астрономию и астрологию» .
      На фоне широко распространенного поклонения звездам, практиковавшегося на древнем Ближнем Востоке, сотворение и роль небесных светил в Книге Бытия (Быт. 1:14 — 18)предстает в новом свете и характеризуется следующими аспектами:
      1) акцентом на тварной сущности всего творения, то есть солнца, в библейском повествовании линия сотворенных существ, а также солнца, луны и звезд остается фундаментальной и характерной чертой;
      2) вместо явной мифологемы, выражающейся в изначальном руководстве звезды Юпитер всеми другими звездами или астральными божествами , в Книге Бытия говорится о том, что солнце и луна были созданы соответственно «для управления днем» и «для управления ночью»;
      3) в Книге Бытия солнце как небесное светило не «извечно» (то есть не безначально в отличие от бога-солнца Шамаша, которому в текстах, найденных при раскопках холма Каратепе, приписывается именно такое качество ); в Книге Бытия солнце и луна имеют определенное начало по отношению к земле;
      4) библейский текст избегает слов «солнце» и «луна». Эти слова являются общесемитскими выражениями, которые могут означать божество солнца и божество луны соответственно. Таким образом, внутренняя оппозиция астральному поклонению в данном случае очевидна;
      5) в Книге Бытия небесные тела предстают в несколько «уничижительном» статусе «светил», задача которых — «управлять». Будучи носителями света они имели «служебную» или регулирующую функцию, заключающуюся в том, чтобы «светить на землю» (Быт. 1:15 — 18);
      6) загадочная еврейская фраза «и звезды», представленная в 16-м стихе, идет как бы в скобках; ее задача сводится к тому, чтобы (учитывая доминирующее астральное поклонение, характерное для Месопотамии) подчеркнуть, что и звезды тоже сотворены и ничего более из себя не представляют. Они находятся в линии сотворенных существ всего творения и не обладают автономным божественным качеством, возвышающим их над человеком или другими формами жизни. В Книге Бытия человеку дается возможность «владычествовать» на земле; звезды же не имеют такой контролирующей функции над человеком, как полагают астрологи.