Вопрос о понимании затрагивается в стихе более позднем, но он заслуживает того, чтобы мы коснулись его именно теперь. В 1-Кор. 14:9 записано: "Так, если и вы языком произносите невразумительные слова, то как узнают, что вы говорите?" Речь здесь идет о языке как речевом органе говорящего, посредством которого произносятся слова: Слова, как сказано, "невразумительные". Греческое слово eusemos, которое употреблено в этом тексте, нигде более в Новом Завете не встречается. В греческом за пределами Нового Завета оно означает, как поясняет У. Мак-Дональд, "легко узнаваемое, ясное, отчетливое". Является ли речь, о которой говорит Павел (в подлиннике употреблено слово logos), глоссолалией, "непонятным бормотанием бессмысленных тирад, образующих лишенные смысла комбинации, выработанные подсознанием человека? Становится ли "речь/слово" "невразумительным" или труднопонимаемым, плохо "узнаваемым" или "неясным" только потому, что один Бог понимает его и она/оно неприемлемо для человеческого слуха? Не возникают ли эти сложности оттого, что "речь/слово" невразумительно само по себе? Эти вопросы останавливают наше внимание на природе невразумительности "речи/слова". Нет свидетельств в пользу того, что греческое logos, обычно переводимое как "слово" и употребленное здесь Павлом в допустимом значении "речь", когда-либо означало речь невразумительную. На основании общепринятого значения logos можно утверждать, что "речь/слово" само по себе не "невразумительно", что оно не является как бы фальсифицированной речью. Но оно "неузнаваемо" и не "ясно" потому, что слушающий не понимает его как свою родную речь. Он слышит нечто, некий "звук" (греч. phone), как о том говорится в 14:11 (то же самое слово в 14:12, 13 означает "язык"), но до тех пор, пока это "речь/слово" не будет переведено, понять его невозможно и оно остается неясным и бессмысленным для слушателя.
      Эти соображения подводят к выводу, что трудность с пониманием "речи/слова" заключена в слушателе, а не в говорящем. Речь говорящего на языках сама по себе не является невразумительным бормотанием или набором бессмысленных звуков. Это речь на языке, который незнаком слушателю. Эта концепция, видимо, может помочь в прояснении природы феномена языков. Невразумительность проблема слушающего, а совсем не того, кто говорит на языке.
      Глагол "понимать" из 1-Кор. 14:2 в греческом подлиннике - akouo. Это греческое слово имеет множество параллельных значений, которые заметно проясняют вопрос о понимании. В нем заключена мысль, что "люди" в действительности слышали "речь/слово" (logos) и слово "язык" (phone) употребляется в Септуагинте, древнейшем переводе Ветхого Завета на греческий, в весьма важном месте текста. Эти слова встречаются вместе в Быт. 11:1-9 в связи с повествованием о смешении языков при строительстве Вавилонской башни. В Быт. 11:7 в Септуагинте можно прочесть: "Сойдем же, и смешаем там язык (glossa) их, так чтобы один не понимал (akouo) речи (phone) другого".
      Тот факт, что Павел в греческой Библии использует терминологию, соединенную столь уникально, по-видимому доказывает, что невразумительность произносимого не означает, что говорили не на человеческих языках. В результате смешения "языков" (glossa) у Вавилонской башни, новый "язык" (phone) [*20] каждого был просто вне понимания (akouo) соседа. Неспособность слушающего "понимать", следовательно, означает, что они слышали, но не воспринимали смысла произносимого на определенном языке. Эта параллель из истории Вавилонской башни показывает, что дар "говорения на языках" есть явление, обратное смешению языков/диалектов, происшедшему у Вавилонской башни, цель его состоит в том, чтобы дать возможность возвещать Благую Весть на всех языках, сделать ее доступной для всего мира.
      Возникает еще одна интересная мысль. Из 1-Кор. 14:2, если вдуматься в этот текст, вовсе не следует, что "говорение на языках" предназначено для обращения к Богу. Многие современные глоссолалисты утверждают, что глоссолалия есть дар, предназначенный для обращения к Богу, и указывают при этом именно на 1-Кор. 14:2. Текст этот, однако, так не учит. В соответствии с этим текстом "говорение на языках" есть звуковое общение для возвещения Божественных "тайн" плана спасения, воплощенного во Христе, что ныне и явлено Богом через Духа Святого. Язык лишен смысла для слушающего, поскольку нет истолкования, то есть перевода этого языка (греч. phone) для тех, которые эту речь (слово logos) не понимают.
      Павел отмечает, что из-за определенных обстоятельств, в результате которых слушающие не понимают говорящего, он обращается к Богу (14:2, 28), поскольку Бог не ограничен в восприятии человеческих языков. Все духовные дары исходят от Бога, и даже если нет никого, кто бы понимал говорящего, Бог его все равно слышит и понимает. Давайте будем помнить, что цель Павла в 14-й главе заключена в том, чтобы показать, что "говорение на языках" предназначено для устроения Церкви, а не для самосовершенствования.
      8. "Говорение на языках" и эллинистические мистериальные религии
      На современном историческом этапе широко распространен метод, руководствуясь которым 1-Кор. 14 истолковывают, используя историко-религиозные аналоги греческих мистериальных религий. Так, например, ученые, приверженцы историко-религиозного метода, пытаются истолковать 1-Кор. 14 на основе определенных эллинистических религиозных реалий времен до и даже после Павла. Довольно давно Р. Рейтзенштейн утверждал необходимость признания того, что "излитое Духа" в христианстве не уникально, но принадлежит практике мистического экстаза эллинизма. Характерно, что Павел ясно осознал опасность, которая таилась в принятии этой формы (языческого) культа, но, однако, он не решался окончательно от этого избавиться". Рейтзенштейн выдает Павла за человека, который в области религии пошел на компромисс. Был ли Павел такого рода человеком?
      Статья Иоханеса Бехма в "Теологическом словаре Нового Завета" может служить другим типичным примером, в котором метод параллелизма используется для доказательств, что "говорение на языках" в Коринфе было экстатической речью, связанной с окружающей культурой. Он пишет: "В Коринфе глоссолалия есть бессмысленная экстатическая речь. Одна из форм ее проявления - бормотание слов или звуков, ни в малейшей мере не связанных смыслом. Тому параллели могут быть найдены в различных формах культов, возникавших в разные времена и в различных местах, судя по истории религий". Он обращается к греческой религии, где, предположительно, имеется "целая серия сравнимых феноменов от переполненного энтузиазмом культа Диониса Фракийского... до прорицающего Дельфийского оракула во Фригии, сивилл и т. п.". Бехм приводит ряд греческих текстов. Он говорит о "параллелях" и "сравнимых феноменах", но ни в одном из приводимых примеров не встречается выражение "говорить языками", а вместо этого указывается на прорицания и различные по форме предсказания. Не сравнивает ли Бехм несравнимое?
      Современный комментарий на 1-е Послание к Коринфянам Уолффа содержит в себе примеры религиозного энтузиазма, почерпнутого из древних рукописей Еврипида, Платона, Ливия и Плутарха. Тем не менее, Уолфф не в состоянии привести ни один пример глоссолалии, или "говорения языками", из античного эллинистического мира.
      Ханс Конзелманн, написавший признанный комментарий к Посланиям к Коринфянам, заявляет, что если кто-то желает "раскрыть (феномен языков), то ему следует основываться на историко-религиозных параллелях... которые особенно ярки в культе Дельфийского оракула". Если оставить в стороне возникающие при таком подходе проблемы герменевтического характера, то все равно исследователи не смогут обрести единства по вопросу, следует ли искать эллинистические параллели в прорицалищах культа Аполлона в Дельфах или в оргических культах Диониса.
      Герхард Деллинг, тоже сторонник этого метода, тем не менее, предостерегает: "Чтобы нарисовать отчетливую картину, необходимо основной материал брать из самого Нового Завета. В соответствии с данным вопросом параллели из других религий допускают лишь ограниченные выводы в направлении выявления реалий в первохристианских общинах". Деллинг понимает, что привлеченные аналогии вовсе не идентичны рассматриваемому феномену.
      Клейнкнехт полагает, что "говорение на языках" в Коринфе есть "отражение Дельфийского оракула". В Дельфах пифия, жрица провозглашает как темные изречения, так и довольно ясные тексты в тот момент, когда "дух" вводит ее в экстаз (греч. ekstasis). Внешние признаки пифийского экстаза следующие: "распущенные волосы, прерывистое дыхание, дикое чувствование и метание в вакхическом неистовстве". А уже потом слова пифий истолковываются жрецами, которые полностью контролируют себя (греч. sophron).
      Если бы Павел описывал в 1-Кор. 12-14 подобный феномен, то почему бы ему не воспользоваться хотя бы частью той терминологии, которая была в ходу в среде внешних религий? Суть Дельфийского культа всегда описывают как mantis, т. е. "прорицание, предсказание". Павел же слово это никогда не использует. Он никогда не использует ни одного термина из применяемых обычно для описания эллинистических культов.
      Переживание mantis, или прорицание, есть, по сути "экстаз" (греч. ekstasis), да такой, что впавший в исступление не в состоянии осмысливать, что он видит или слышит [*21]. Павел же, наоборот, показывает, что "говорящий на языках" себя контролирует. Он учит, что двое или трое должны говорить порознь, а затем их слова необходимо переводить. Владеющий языками может молчать (1-Кор. 14:28), так что сохраняется достойный порядок (14:27).
      Различные античные писатели обращались к теме экстаза и гадания. Их терминология и концепция не нашли отражения ни в одном из текстов Нового Завета, посвященного "говорению на языках". Существует, разумеется, целый ряд определений экстаза. Важнейший пример - слова Плутарха о Дельфийском оракуле (Plutarch, "Moralia", 432, 438, 758). Часто утверждается, как, например, в работе С. М. Робека "Дар языков", что Дельфийский оракул есть "прорицательница... которая, обретя Божественное вдохновение, может экстатически вещать". Это утверждение типично и встречается множество раз. Однако последние исследования и, как следствие, переоценка мнений о феномене Дельфийского оракула привели к выводу, что "нет определенного свидетельства, показывающего, что пифийская жрица когда-либо прорекала свои оракулы в формах, аналогичных глоссолалии" (К. Форбес. "Богодухновенные речи первых христиан и эллинистическая популярная религия", "Новум Тестаменум", 23/3, 1986, 260).
      Жрица Дельфийского оракула излагала свои предсказания в устной или письменной форме, в поэтическом или прозаическом виде. Из того, что сами оракулы подчас называли их "темными" (греч. asaphe), вовсе не следует, что их требовалось переводить или что эти предсказания выражались на бессмысленном языке. Это всего лишь означает, что было трудно уяснить, в чем смысл этих понятных слов в приложении к конкретной ситуации (см. там же).
      Примеры, которые различные ученые приводят из древнего эллинистического мира в качестве "параллелей", требуют тщательного пересмотра. Они не имеют отношения к "говорению на языках", или глоссолалии, но относятся к своего рода пророчествам и прорицаниям. Совершенно очевиден тот факт, что до сего дня из античного мира до нас не дошло ни одного случая использования языка, который употреблял бы Павел или другие новозаветные писатели для описания феномена "говорения на языках". Несмотря на тот факт, что даже уважаемые новейшие источники, такие, как, например, греко-английский словарь под редакцией И. П. Лоу и Ю. Е. Нида, отождествляют бессмысленную "экстатическую речь" с "частью эллинистических религий", ни один ученый до сих пор не привлек ни одного свидетельства ни об одном случае в практике, который подходил или был бы тождественен современной глоссолалии или новозаветному феномену "говорения на языках". Очевидно, что привлеченным "параллелям" не хватает чего-то существенного, чтобы стать этими параллелями в действительности.
      Что бы ни означал "дар языков" в 1-Кор. 12-14 - глоссолалию или же владение прежде незнакомыми человеческими языками, он для античного мира уникален. Поэтому его невозможно истолковывать на основе привлеченных "сравнимых феноменов", которых в действительности, как выяснилось, не существует. Павел ничего не говорит нам о греческих мистериальных религиях, в которых темная речь одержимых непонятна даже для них самих. Эти существенные различия нельзя пропустить или позволить им остаться незамеченными. Здоровая научная методология всегда будет чувствительна как к аналогиям, так и к различиям в используемых сравнительных методиках. Если этой здравой методологии не дать достойного развития, то возникнет неприглядная картина. Итак, мы пытались предостеречь читателей осторожнее относиться к высказываниям, претендующим на обнаружение параллелей "говорению на языках" в античных эллинистических или иных религиях.
      9. "Говорение на языках" и устроение Церкви
      В 1-Кор. 14:6-8 Павел приводит три образа, чтобы охарактеризовать практикуемое в коринфской общине "говорение на языках", и объясняет, какую пользу они должны приносить Церкви. Первое соображение основывается на его собственном опыте общения с коринфскими верующими: "Теперь, если я приду к вам, братия, и стану говорить на языках, то какую принесу вам пользу, когда не изъясняюсь вам или откровением, или познанием, или пророчеством, или учением?" (1-Кор. 14:6). Перечень из четырех пунктов - откровение, пророчество, познание и учение - охватывает фундаментальные пути донесения истины Божьей до коринфян. Грудемом в работе "Дар пророчества в 1 Коринфянам" было сделано предположение, что откровение и пророчество составляют пару, предназначенную для "принятия или владения информацией (откровения очень личны, потому что только Бог их дает, см. 1-Кор. 2:10, Флп. 3:15)" (с. 138). Это весьма важно. Следующая пара терминов - познание и учение - связана "донесением информации (всякое учение высказывается публично или записывается одними людьми для других: 1-Тим. 1:18, 2-Петр. 1:5-21, Откр. 1:3, Мк. 4:2, Рим. 16:17, 2-Ин. 10)" (там же, с. 139). Здесь Павел вновь обращается к теме "говорения на языках", то есть к передаче сути откровения Божьего. Если "говорение языками" не служит распространению информации, то каким же образом этот дар может быть полезен Церкви? Всякий дар свыше должен приносить пользу Церкви, а не служить для удовлетворения амбиций человека, который им владеет.
      Суть мысли в следующем: какова от этого польза? Павел настаивает, что "говорение на языках" - на пользу Церкви. Если это просто говорение без достижения желаемого результата в деле устроения Церкви, то в чем же здесь польза? Владеющий языками должен передать "откровение, пророчество, знание и учение", то есть Весть от Бога, которая предназначена для устроения Церкви. Таким образом, язык, которым владеет говорящий, должен быть понятным, если же его понять невозможно, то необходим переводчик, чтобы была достигнута поставленная цель.
      Другие два соображения Павла в 1-Кор. 14:7, 8 взяты из области музыкальной, потому что и музыка несет в себе информацию. Музыкальные инструменты - будь то флейта или арфа - издают упорядоченную последовательность отчетливых звуков, т. е. несут четкую мелодию, которая достигает человеческой души. Как пишет Моррис, "бессмысленное нагромождение звуков ничего не означает" (Моррис. "Первое послание Павла к Коринфянам", с. 192). Солдат должен различать, когда труба зовет его к отступлению, а когда, наоборот, в атаку, только в таком случае от трубы есть польза.
      Вопрос в следующем: вразумительно или невразумительно? В чем польза феномена "говорения на языках" самом по себе, если речь непонятна для тех, кому она адресована? Своей функции она не выполняет. "Говорение на языках" должно быть доступно для других.
      Цель этих примеров ясна. Главное в том, что смысл произносимого должно понимать, исходя из слышимых "звуков". Цель состоит в том, чтобы содержание Вести могло быть воспринято сознанием слушающего, информация должна вести за собой, в результате чего со стороны ведомого будут предприняты соответствующие действия. Но все это, к сожалению, отсутствует у того, кто "говорит на языке" (1-Кор. 14:9). Эта речь (logos) невразумительна (eusemon). В работе Г. Деллинга "Поклонение в Новом Завете" отмечалось, что это "говорение языками" "было не заикание, но движимый духом человек в коринфской церкви говорил на языке, который был непонятен большинству присутствовавших" (с. 33).
      Ввиду того факта, что говорящего не понимали другие, желаемые результаты не могли последовать. Поэтому всякий, кто "говорит на языке", "говорит на ветер" (1-Кор. 14:9). Последнее выражение - поговорка, и здесь она означает, что если не делается перевод, речь не приносит пользы слушателям. "Другой не назидается" (1-Кор. 14:17), несколько ниже замечает Павел. Единственно, кто назидается - это сам говорящий (1-Кор. 14:4), но дар языков давался отнюдь не для этого.
      Третий пример Павел берет из мира человеческих взаимоотношений (1-Кор. 14:10-12). В Коринфе (коммерческой и политической метрополии с примыкающими к ней двумя портами) говорили на всех известных тогда человеческих языках, но "это многообразие языков часто было препятствием к межличностным взаимоотношениям. Более того, нетрудно представить, насколько мучительно бывало двум умудренным жизнью людям оказаться непонятыми друг другом" (Робертсон и Плюмер. "Первое Коринфянам", с. 310, 102).
      Павел пишет: "Сколько, например, различных слов [*22] в мире (14:10), но ни один народ [*23] не имеет языка "без значения" (aphonon) [*24] (14:10). Смысл 10 стиха заключается в том, что на земле существует такое множество языков, звуков и диалектов, что ни один человек в мире не в силах знать их все. Основываясь на этой мысли, Павел пытается передать нам состояние человека, которому не понятен смысл обращенной к нему речи: "говорящий для меня чужестранец" (14:11).
      Слово "чужестранец, варвар" - звукоподражательный термин, обозначающий человека, говорящего на непонятном языке, т. е. не на греческом, а потому "чужестранца". Замечание Павла напоминает жалобные слова Овидия, когда он был в ссылке на берегах Черного моря: "Я здесь варвар, поскольку никто меня не понимает и тупые геты смеются над моей латинской речью" (Ovid. "Tristia V", х. 37f). Эта иллюстрация, включающая в себя "чужестранца", еще раз показывает, что в 1-Кор. 14 Павел, упоминая "язык", имеет в виду язык разговорный.
      Пример Павла учит, что если кто-либо говорит на непонятном для слушателей языке, общения не получается. Как раз это, по его мнению, и происходит в коринфской церкви. Он признает (14:12) ревность коринфян о духовных дарах (pneumatikon) [*25]. Он призывает их: "ревнуйте о дарах духовных" (14:1). Однако если не происходит полезной передачи "откровения, знания, пророчества и учения" (14:6), то это противоречит назначению дара, цель которого - устроение церкви (14:12).
      Павел не налагает запрет на "говорение языками", но он определяет границы, для которых они предназначены и вне которых не приносят пользы. Вновь и вновь Павел подчеркивает, что духовные дары, будь то языки, пророчества или какой иной дар, имеют одно главное предназначение - устроение, назидание Церкви (1-Кор. 14:3, 5, 12, 26). В этом суть слов Павла в 14:1-5. Павел увещевает члена Церкви, имеющего дар иных языков, устроять и назидать Церковь и воздержаться от назидания самого себя.
      10. "Языки" как знамение для неверующих
      В 1-Кор. 14:20-25 Павел в первый раз заводит речь о впечатлении, производимом на неверующих в момент, когда они попадают в помещение, где собирается церковь, и слышат, как некоторые ее члены одновременно "говорят на языках". Реакция неверующих не будет благоприятной. "Если вся церковь сойдется вместе, и все станут "говорить языками", и войдут к вам незнающие или неверующие, - то не скажут ли, что вы беснуетесь?" (1-Кор. 14:23). Павел здесь создает гипотетический образ [*26].
      "Все" из этого стиха вряд ли означает, что каждый отдельно взятый член коринфской общины "говорил языками", поскольку слово "все" используется вновь в 14:24, где оно несет одобрительный смысл по отношению к этому дару. Если слово "все" подразумевает внушительное число прихожан, обладающих даром, то можно предположить, что многие члены церкви говорили на языках одновременно. Сказанное не могло быть понято "незнающими и неверующими", поскольку становилось чрезмерно шумно от разобщенных речей, смешивающихся в общий гул. "Незнающие" (idiotai) из 1-Кор. 14:23 не принадлежат к христианской общине и они даже не приближенные. Узнать о них нечто можно только из контекста. Они упоминаются вместе с "неверующими" - (греч. apistoi). Это слово самоочевидно. Поскольку "незнающие" упоминаются вместе с "неверующими", то, похоже, это не христиане. Слово "внешний" - образное описание того, кто не христианин, а определение "неверующие", возможно, описывает личный опыт человека в связи с услышанной им вестью Евангелия.
      Эти "незнающие и неверующие" по происхождению могут быть как греками, так и не греками. По этим двум словам невозможно определить их родину. Их не следует отождествлять с "чужеземцами" (греч. barbaros, 14:11). Картина Павла ясна. Если неверующий или незнающий посетит церковное собрание и услышит, как ее члены будут говорить на языках, вошедшему непонятных, он может заключить, что говорящие "беснуются".
      "Беснуются" в подлиннике обозначено словом mainesthe. Это греческое слово применимо к человеку, принесшему неправдоподобную весть (Деян. 12:15). Защищаясь перед Фестом, Павел заявил, что он "не безумствует" (Деян. 26:25). В этих примерах употреблено одно и то же слово, откуда ясно, что относится оно не к безумству как сумасшествию.
      Существует двойная связь между разбираемым текстом 1-Кор. 14:2, 22, 23 и Деян. 2:13. Первый текст относится к реакции неверующих на услышанное "говорение на языках". В Деян. 2:13 определенная группа людей утверждает, насмехаясь, что "говорящие на языках" пьяны. Это те, которые не смогли (или не захотели) понять, что говорили ученики в день Пятидесятницы. Здесь, в 1-Кор. 14:23, Павел предупреждает, что незнающие или неверующие могут быть неприятно поражены, если услышат на собрании то, что не смогут понять.
      Образ подобной церкви, который пытается изобразить Павел, следующий. Если член коринфской церкви будет говорить на языке (например, коптском), а среди собравшихся "неверующих и незнающих" не будет людей, которые знали бы этот язык, то как незнающий поймет, о чем речь (1-Кор. 14:9) и как будет прославлен Бог? А если вдобавок другой "говорящий на языке" встанет и начнет одновременно с первым говорить на набатийском языке, причем незнающие не будут понимать обоих, что произойдет? Люди вынуждены будут прийти к заключению, что глаголющие "беснуются".
      Павел видит цель духовных даров, в частности, языков, в назидании и устроении Церкви. Поскольку описываемое Павлом употребление языков этой цели не удовлетворяет в отношении незнающих и неверующих, последние ни "обличаются", ни "судятся" (1-Кор. 14:25). Таким образом, предназначение дара языков - именно ради устроения Церкви - не используется. Неверующий или незнающий не "падет ниц... [не] поклонится Богу и [не] скажет: "истинно с вами Бог"" (1-Кор. 14:25). А это и есть та высочайшая цель, которую желательно достичь. В этом как раз и заключается предназначение дара языков. "Незнающие и неверующие" должны быть подведены к обращению, должны признать Бога и поклониться Ему. Но если они не понимают даже, о чем идет речь в собрании, то какова польза? Как может быть достигнута поставленная Богом цель? Как может быть возведен фундамент Церкви?
      Павел особо подчеркивает, что это может быть достигнуто пророчеством, но должно сопровождаться даром языков. Определяющий критерий - устроение Церкви. Павел всеми силами пытается показать: "говорение на языках" - дар, предназначенный для Церкви. Он должен приносить положительный результат для миссии и в деле распространения Благой Вести. Он должен служить делу роста Церкви. Следующая прямая связь "говорения на языках" в 1-Кор. 14 с Деян. 2:1-13, 10:45, 46 и 19:1-6 относится к конечной цели дара. Он должен служить делу миссии и евангельскому служению Церкви, во свидетельство и обращение "незнающих или неверующих". Поэтому Павел утверждает, что "говорение на языках" не есть знамение для верующих (14:22). "Говорение на языках" не было даром для личного пользования, это духовный дар, который может быть реализован во всей полноте только в том случае, если он используется для "устроения" Церкви, и когда он направлен на дело обращения "незнающих и неверующих", чтобы они прославили истинного Бога.
      Павел специально отмечает, что "языки суть знамение не для верующих, а для неверующих; пророчество же не для неверующих, а для верующих" (14:22). Греческий текст еще более категоричен. Не говорится, что "языки суть знамение", а "языки для знамения". Это означает, что языки предназначены быть знамением. Их функция - быть знамением.
      Слово "знамение" (греч. semeion) имеет определенное значение в Новом Завете. В первую очередь это знамение, которое предваряет весть, предназначенную для передачи (ср. Ин. 20:30, 31). Дар языков имеет конкретный объект применения. Цель его - знамение для "неверующих", которые могут быть как евреями (Деян. 18:1-17, 1-Кор. 14-21), так и язычниками. И хотя Павел подробно не описывает, какого рода будет это "знамение", из контекста можно понять его действие и предназначение.
      1-Кор. 14:21 тесно связано с последующим стихом. Павел приводит довольно-таки произвольно переданный Текст Ис. 28:11 [*27]. Он пишет: "В законе написано: "иными Языками и иными устами буду говорить народу сему, но и тогда не послушают Меня, говорит Господь"" (14:21). На что пытается обратить внимание Павел, приводя эту цитату из Ветхого Завета? Здесь требуется подробное исследование, но у нас нет возможности сделать это в полном объеме. Из контекста цитаты из Исаии следует, что люди с "иными языками" - ассирияне. Словосочетание "иные языки" - греческое heteroglossois, которое в некоторых английских переводах неправомочно переведено как "непонятные языки" (NASB, NRSV и т. п.). На греческом времен Павла это звучит как "иностранные языки", и именно так здесь и следует их понимать. "Иные уста" и "иностранные языки", по словам Уайне Градем, "уста и языки иностранных захватчиков (ассирийцев)", которых слушающие не поймут. Слушатели-евреи не понимают "иностранные языки" вторгшихся ассирийских сил.
      Эта цитата особо выделяет некоторые моменты, которые не должны ускользнуть от нашего внимания. Прежде всего, это "иностранные языки" как средство общения, и слушатели их не понимают. Сравнение, приведенное выше, по-видимому, чрезвычайно емкое, поскольку в нем можно угадать то, что происходит в Коринфе. "Иностранные языки" привнесены "говорящими на языках", но они не приносят желаемых результатов, так как слушающие их не понимают. Павел обращает внимание на то, что в прошлом Бог использовал иные языки с определенной целью. Он побудил ассириян обратиться к израильтянам, которые не понимают их языка. Им нужен переводчик. Теперь Бог использует дар языков для убеждения неверующих, для доказательства того, что Евангелие несет на себе печать Неба.
      Второй пункт необычайно важен. Бехм утверждает, что "языки - законное знамение присутствующей силы (14:22)". Для тех из "неверующих", которых удастся убедить, и совесть их заговорит, для тех, для кого, собственно, этот дар и предназначен, это будет знамением ко спасению, для прочих же, которые отказываются слышать, это будет знамением суда [*28]. Это альтернатива для неверующих, когда результат зависит от их собственной реакции на весть "говорящих на языках" [*29].
      В этом случае вновь оказывается, что существует связь с языками из Деян. 2. Многие были спасены, но остальные отказались слушать и с насмешкой обратились против тех, кто "говорил на языках". Вновь подчеркивается миссионерское предназначение языков: языки суть знамение возвещения неверующим Благой Вести. Люди проявляют себя тем, как они реагируют на услышанное - или же они становятся верующими, или же отвергают евангельский призыв. Цель дара языков состоит в том, чтобы избежать ложной реакции (1-Кор. 14:23). Поэтому должны исполняться определенные требования, т. е. этот духовный дар должен применяться максимально эффективно. Но есть еще дар истолкования. Именно на него мы теперь и обратим наше внимание.
      11. Языки и истолкование
      Как языки, которые непосредственно не понимают и члены Церкви, и незнающие и неверующие, для кого, собственно, они и предназначены, могут послужить в деле миссии? Павел отвечает: если никто в общине не понимает, что говорится на языках, то "один изъясняй" (1-Кор. 14:27). Этот совет особенный. Если "говорение на языках" может принести пользу и общине верующих, и, особенно, неверующему и незнающему, т. е. когда дар используется по назначению, к назиданию и устроению Церкви (14:3, 5, 12, 26), "говорящий на языке молись о даре истолкования" (14:13, 15) [*30], ибо хотя бы один из членов Церкви должен "истолковывать" (14:27, 28). Кстати говоря, "истолкование" - также духовный дар (1-Кор. 12:10, 30).
      Пытаясь определить природу "говорения на языках" в 1-Кор. 12-14, и то, как ее понимал Павел, мы должны также уяснить значение термина "истолковывать" в том смысле, в каком его употреблял апостол. В 1-Кор. 12-14 Павел употребляет греческое слово diermeneuein ("истолковывать") четыре раза (1-Кор. 12:30, 14:5, 13, 27). Это же самое слово за пределами Нового Завета встречается в 2-Мак. 1:36. В этом тексте значение слова - переводить с еврейского на греческий. В Новом Завете то же самое слово (Деян. 9:36) также имеет значение "переводить". Значение "переводить с одного нормального языка на другой" общепринятое, известное и типичное для данного слова как внутри Нового Завета, так и вне него.
      Павел употребляет греческий глагол hermeneia ("истолковывать") дважды в 1-Кор. 12-14 (12:10, 14:26). Этот глагол более нигде в Новом Завете не встречается. В Септуагинте он встречается трижды.