Петр Петрович поутих, извинился. И уже вполне деловым тоном я ему рассказала, как к Вэ-А в больницу проехать и как дойти от метро. Продиктовала, когда и на какой скамейке Дима будет его ждать. Хотя мне показалось, что Петру Петровичу все эти "как дойти" да "как доехать" совершенно не нужны. Но я делала то, что велел Димка.
      И началась обычная рабочая неделя: звонки, заказчики, отвезти отчет, составить новый, позвонить Наде, переговорить с Ларкой, передать информацию Вере... Карусель, одним словом.
      В перерыв забежала к Вэ-А - принесла фрукты, осмотрела палату. А заодно уже и с врачом познакомилась. Симпатичный дядька, старенький, вроде моего папки - где-то под шестьдесят, русо-седой масти, усы рыжеватые, очки на кончике носа. Вот этот Сергей Александрович обещал мне Димку починить недели за две-три. Велел носить фрукты и овощи тоннами, соки и всякое там укрепляющее для иммунитета. Просто еду не надо - чернобыльцев государство в больницах ещё пока кормит. А вот всякого такого... Ну, понятное дело.
      Весь день и прокрутилась. Знала, что буду как белка - так и вышло. Ничего. Потерпим.
      * * *
      Аська разуважила, принесла снежный кальвиль. Идя навстречуневысказанным пожеланиям трудящихся. Где добыла? По сезону рановато еще... Ох, дурак, самое время - просто затянувшееся тепло с толку сбивает. Ну да, об эту пору дождик по оцинкованному подоконнику снаружи кап-кап - а сейчас только лекарство капает. Немного беспокоит вена... Никуда не денешься, капельница - не самая приятная процедура. Хорош я буду после двух недель лечения. Вены - они тоже умные, уколов не любят и через пару дней начнут прятаться... Но это все же лучше, чем с легочным катетером. С одной стороны, вроде бы ты ни к чему не привязан, беги куда хочешь, с другой стороны - как на тебя деловой партнер посмотрит, когда у тебя из кадыка заливная горловина торчит?..
      Хотя сегодня вполне пригодилась бы. Для встречи с Петром Петровичем. Конечно, этого старого волка чужими болезнями не проймешь, но пусть видит, что я не от него в больнице кантуюсь, а лечусь на полном серьезе...
      Когда через два часа меня отключили от капельницы, я дозрел - и двинул к Гущину.
      - Сергей Саныч, поставьте мне катетер!
      Гущин задрал брови повыше, очки сдвинул на нос пониже.
      - Может быть, сначала проконсультируемся с доктором Вишневской?
      Вишневская Лидия Викторовна - местный психиатр. Блондинка, Мэрилин Монро, пятый размер. Ей бы в реанимации работать, она мумию из саркофага поднимет.
      - Нет, Сергей Саныч, от доктора Вишневской держите меня подальше. Я теперь человек несвободный, а во внешних стимуляторах пока не нуждаюсь.
      Гущин тонко усмехнулся в рыжие с проседью усы:
      - Как же, как же, видел и одобрил...
      Да, мы, постоянный контингент, для здешних медиков - вроде членов семьи, все они про нас знают, все примечают.
      - Но что за безумная идея с катетером, Дима?
      - Ох, Саныч, достает меня один клиент - придет сегодня проведывать. Он подозревает, что я в больницу лег, лишь бы его заказ не выполнять, так мне ему надо убедительно показать, что я действительно и активно лечусь.
      - А вы его просто пошлите - мало ли на свете клиентов?
      - Нельзя. Он денежный, злопамятный и со связями. Да и заказ его нам нужен.
      - Ну-ну...
      Гущин закатил глаза к небу, выпятил губы, посопел в усы.
      - Но вас, полагаю, устроит и надводная часть айсберга, без настоящего прокола?
      - Ну естественно, я о том и говорю!
      Пока шли в манипуляционную, я ему рассказал, что видел в газетке прелестную опечатку:
      "Титаник" затонул, столкнувшись с Айсбергом".
      Гущин усадил меня на кушетку и, бормоча себе под нос что-то о пацанячьих выхватках, перебрал несколько прозрачных пакетиков с катетерами, нашел один, как ему показалось, похуже, отрезал хирургическими ножницами верхушку сантиметров в семь и прилепил мне на шею марлей с клеолом. Посидел, покурил, рассказал, что с неким Ленькой Айсбергом учился в школе с третьего класса, а недавно того выставили из автодорожного на пенсию, потому что надо было освободить место для одного хмыря, папаша которого заведует в городе отправкой вузовских ученых в зарубежные командировки. Потрогал наклейку пальцем, убедился, что высохла, забинтовал шею, оставив катетер торчать наружу, и буркнул:
      - Иди, артист. В следующий раз могу тебе для убедительности изобразить выпадение прямой кишки...
      Немного меня познабливало. То ли после капельницы, то ли застудился слегка. Я надел куртку, неторопливо спустился со своего второго этажа во двор и занял оговоренную скамеечку. Теплое осеннее солнышко просвечивало через остатки листвы на клене. Сидеть было удобно. Вот только курить не хотелось - или в самом деле заболеваю, или начали действовать лекарства.
      На крышке канализационного люка дремала, свернувшись калачиком, трехцветная больничная кошка Дарья Ивановна. Я от Аськи заразился примечаю кошек и собак. Раньше они меня как-то мало занимали... Да и я их тоже - помнится, первый раз ко мне кошка подсела, когда дожидался Асю возле Серегиного дома. Было это на третий... нет, на четвертый день нашего знакомства, Ася тогда уже начала раскапывать историю с живым товаром...
      Вот к чему может привести добросовестное выполнение служебных обязанностей! Я ведь в Асину лавочку пришел не просто так, а по заданию Ивана Иваныча. Слон ему заказал расследовать делишки фирмы "Татьяна", и мы с ним прикинули, что напрямую туда влезть не так просто, а вот через брачную контору, подразделение "Татьяны", - в самый раз...
      Впрочем, я тогда о Слоне не знал. Иван Иваныч сумел мне внушить, что наша контора СИАМИ - глубоко законспирированный отдел МВД, и старался я не за страх, а за совесть, рвался раскрывать преступность и коррупцию со всем усердием новоиспеченного юриста. Правда, между окончанием юракадемии и приходом в СИАМИ успел я покрутиться в поисках работы, успел поторговать квартирами в недоброй памяти "Крове", который прогорел со скандалом...
      Как все в последние годы "завертелось, закружилось и помчалось колесом"! С ног на голову встало - или с головы на ноги? Это, как говорят оптимисты медики, вскрытие покажет. Переменилось, короче. Мог ли я пятнадцать лет назад предполагать, что меня ждет такая жизнь? Собирался быть военным, окончил училище химзащиты, служил в учебке и горя не знал... Но вдруг грянул Чернобыль, и пришлось мне свои знания и умения применять на практике. И применял - пока не угодил в госпиталь... Ох, будь оно неладно, теперь до конца дней своих не расстаться мне с медициной. Да ладно, что ныть, биографию обратно не пролистаешь и ничего в ней не перепишешь. Живой - и слава Богу. Все-таки подлатали, уже почти не инвалид. Сумел гражданскую профессию получить. Понимал, после чернобыльских приобретений о занятиях химией думать не приходится, вот и подался в юристы, где окружающая среда поздоровее...
      И, как говорится, из огня да в полымя - в Чернобыле в меня по крайней мере не стреляли. Впрочем, до дела "Татьяны" я никак не ожидал, что работа в СИАМИ окажется опасной, и на выданный "макаров" смотрел с юморком... В самом деле, какой там пистолет - идет человек в брачную контору с честными-благородными матримониальными планами. И, между прочим, нашел кандидатуру, правда, не в каталогах невест, а среди персонала. А главное, намерения, придуманные для легенды, оказались самыми что ни на есть серьезными.
      Как с этими делами неожиданно у меня обернулось... напуганный прежним грустным опытом, и не думал, и не мечтал - а вот поди ж ты, встретил! Не знаю, побоялась бы Ася жизни в глухом гарнизонном городке, но уж бандюг она не испугалась: одного чуть на тот свет не отправила изящным каблучком... в давние времена, рассказывали, такой назывался "контесс" - графиня, значит. Вот такая досталась мне графиня - толковая, отважная и рыжая. Да ладно, чего дразниться, так-таки рыжая! Коричневато-золотистая, по строгому разбору. Без глупой светлокожести, но, конечно, с конопушками...
      Да, негаданно-нечаянно - и сразу, обвалом! В первый день просто интерес возник, во второй укрепился, на третий та-ак потянуло... А на четвертый - все, решил. Но вот чем её взял - сам не понимаю!
      Тем более, ей тогда не до лирики было, она все глубже влезала в историю с Ириной: девчонка позарилась на богатого заграничного жениха, а угодила в публичный дом; год маялась, все-таки сумела сбежать, добралась до нашего посольства, оттуда кое-как домой отправили. Я случайно об этом узнал - и сразу смекнул, что из-за каких-то таких дел меня Иван Иваныч в "Татьяну" и заслал. Осторожно намекнул я Асе, она в кухне своей лавочки покопалась и выкопала кое-какие потрошки смердючие. А дальше пошло-поехало: пикантная новость попала в прессу (Иркина мамаша расстаралась, кретинка), и манохинские гориллы прикончили журналиста. Ирку мы успели спрятать, да не совсем чисто сработали, и Мюллер взял след. Еле-еле поспел я Асю выручить но тут уж они на нас двоих насели, и неизвестно, где бы мы с ней сейчас были, если бы не Слон и его охрана под руководством бригадира Алексея.
      Собственно, к тому времени Ася через своих подружек сумела на удивление много вызнать о моем заведении, СИАМИ, будь оно проклято, обозвала меня шпионом поганым и выгнала из дому. Между нами, по делу: заведение-то оказалась сугубо частной лавочкой, укомплектованной бывшими кагэбэшниками, и за хорошие деньги занималось экономическим шпионажем по заказам отечественных младокапиталистов. Что говорить, противно было терять иллюзии и такую женщину одновременно, но хватило ума не забиваться в темный угол со своими обидами - только потому и сумел Мюллеру дорожку перебежать и Аську у него из-под носа выхватить.
      А после разборки со стрельбой привезли нас пред светлые очи заказчика - он же спаситель, он же Слон, как выяснилось. Сейчас-то я понимаю, что и в разговоре с ним нам крепко повезло, очень по-разному та беседа могла закончиться. В самом деле, материалы для Слона у нас с собой были. Долго ли их изъять, нас с пристрастием допросить, а после отправить вслед за Мюллером? Совершенно не обязательно всяким посторонним знать, что в нужный момент тихий и скромный господин Дубов может выставить взвод автоматчиков... Видно, в тот вечер сумели мы нахально ухватиться за подол Фортуны, а может, после стрельбы море было по колено - но доказали, что глубокоуважаемому Борису Олеговичу полезнее и выгоднее оставить нас на этом свете и иметь в качестве верных слуг. Немалую роль сыграла и фамилия Кучумова, которую мы ему преподнесли с должной подачей и за которую были щедро вознаграждены.
      Короче, продались мы ему. Наверное, возвышенные герои литературы на нашем месте гордо отказались бы сотрудничать с лощеным бандитом и приняли мученический венец, но последнее десятилетие очень успешно вышибло из нас... ладно, не буду говорить за всех, - из меня вышибло дух идиотского идеализма. "Пускай ты умер, но в песне смелых..." На фиг такие песни! Пока живой, я еще, может, сумею выкрутиться и побороться за те самые прекрасные идеалы. Пусть лучше примером для юношества буду я лично, а не мой светлый образ...
      В тот вечер я ничего такого не думал, просто бился, спасая свою и Аськину жизнь. Нравственные оценки выплыли уже потом, как и в меру шкурные оправдания.
      Ладно, тогда для меня такая логика звучала убедительно - как и в эту минуту, прямо скажу, но все равно стало тошно, и я поспешил переключить мысли на что-нибудь поприятнее. Начал вспоминать июньский вечер, когда перехватил Асю возле ИФЦ и повел гулять по городу, и как сидели в "Хрустале" и я ей рассказывал про рыбалку, а она улыбалась... А потом следующий день. Ася, уже захваченная азартом поиска, помчалась к Шварцу искать у него в компьютере доказательства нечистых делишек Манохина, а я прочно устроился на лавочке внизу, уже все за нас с ней решивший и потому готовый ждать до второго пришествия. Вот тогда и подошла ко мне местная кошка и деликатно села рядышком. Тоже трехцветная, как здешняя Дарья Ивановна.
      День был летний, теплый, светило солнышко, и все мне представлялось ласковым и солнечным: и великолепное настоящее, и безоблачное будущее...
      На солнышке разморило, я и сам чуть не задремал не хуже кошки, но тут по гравию заскрипели шаги и появился Петр Петрович. Такой уж безобидный дедушка! Твое счастье, шпик старый, что телепаты редко встречаются... Впрочем, твое тоже, шпик молодой... Я постарался унять эмоции и изобразил приветливость на уровне "митте".
      Петр Петрович вышагивал с букетом наизготовку - на кой ляд ты его припер, я ещё не умер! - и с кульком апельсинов. На лице его светилась отточенная десятилетиями приятность.
      Я поднял голову ему навстречу, дальнозоркие серенькие глазки уткнулись в нагло торчащую из белоснежных бинтов черную трубочку с пробочкой, и мой клиент сбился с ноги.
      - Здравствуйте, Петр Петрович, - ослабевшим от страданий голосом проговорил я.
      - Здравствуйте, Вадим Андреич, - отозвался он как-то машинально, не сводя глаз с моей шеи. - Как здоровье?
      - Прозектор сказал, буду жить.
      - А что это вы меня Петром Петровичем величаете?
      - А вы что, хотите, чтобы здесь все ваше настоящее имя знали?
      - Не тревожьтесь, Федор Гаврилович - это тоже псевдоним.
      Вот так тебе, щенку, учись, пока мастера живы... Я шмыгнул носом и промолчал. Впрочем, мастер тоже был не безупречен - все поглядывал на мое украшение. Наконец не выдержал:
      - Позвольте полюбопытствовать, Вадим Андреич, что это за странная заколка у вас на повязке? Или, простите, какое-то новомодное электронное устройство, вроде микронаушника? Сейчас у каждого второго что-нибудь в ухе торчит...
      Э-э, папа-аша, да ты никак боишься, что я пишу разговор? Ого, моя шалость вышла ещё плодотворнее, чем намечалась!
      - Увы, Федор Гаврилович!.. Это всего лишь легочный катетер. Знаете, легкие устроены неудачно - если какая дрянь туда попала, то там и остается. Вроде, например, табачной смолы. А также пыли, на которой абсорбируются радионуклиды, и сажи, собирающей канцерогены. Вот через эту трубочку с пробочкой в меня заливают разные лекарства - попросту говоря, промывают легкие. Чернобыльцам такое удовольствие устраивают два раза в год.
      - Господи, так уже ведь десять лет!
      - А период полураспада у некоторых особо приятных изотопов - тридцать лет... И не в одном Чернобыле дело. Обыкновенная угольная электростанция выбрасывает в атмосферу больше активной пыли, чем исправный реактор... Ладно, что это мы все о болячках, вы ведь, полагаю, не за тем пришли?
      Вот так, пускай первым деловой разговор начинает. Это не шахматы, тут важно не первое слово, а последнее.
      Но дедушка не первый день замужем, его таким пустяком не смутишь. Присел рядышком, однако же с подветренной стороны, закурил, чуть улыбнулся:
      - Буду накапливать в легких смолы... А вы, гляжу, не закуриваете?
      - Здешние лекарства охоту отбивают.
      - Ты гляди! Хоть сам ложись да лечись... Ну так что, Вадим Андреич, обдумали наше предложение?
      Ага, так это было предложение. В давние наивные времена такое называлось ультиматум.
      - Обдумал, как не обдумать.
      - И что скажете?
      Так, пора подпустить в голос горькую и скорбную нотку.
      - Да что тут скажешь, сами видите, в больницу загремел. Недели на две. А то и на все три.
      - Вы давеча, помню, упоминали о таких планах, я предположил, речь идет о мероприятии скорее...
      Мол, не придуривайся, не помираешь.
      - Увы, Федор Гаврилович, скорее не профилактическом, а восстановительном. Терпел сколько мог, сюда пришел, когда болячка за горло взяла... - Я ненавязчиво потрогал безымянным пальцем пластмассовую пробочку катетера. - Ладно. Не будем спорить о терминах. Предложение ваше я, конечно, обдумал - и самым тщательным образом. Дело вы предлагаете серьезное, нужное, привлекательное и по идее, и по финансовой стороне. Но увы - видит око, да зуб неймет...
      Старый лис слушает, кивает, сигареткой попыхивает. Приятно улыбается...
      - Сам я из строя вышел надолго. Персонал у меня грамотный, но в оперативном плане неопытный. Хороший оперативник у нас всего один - Андрей Сычев, вам, вероятно, известный. Вдвоем с ним мы были бы полезны, на деле "Татьяны" неплохо сработались...
      - На деле "Татьяны" вы не только с Сычевым неплохо сработались, отозвался Власов с добродушной ухмылочкой.
      А-а, не удержался дед, ударил по подставленному шару! На Асю намекает. Ну да, шел-то я в "Татьяну" с оперативными целями, а повстречался, похоже, со своей судьбой...
      Я скромненько улыбнулся:
      - Но, извините, возможности моей партнерши ограничены информацией, так сказать, находящейся в обращении. Попросту говоря, ОБС - "одна баба сказала". Неужели вас это привлекает?
      Господин Власов встал, отнес окурок в урну. Аккуратист дедуля.
      - А я, позвольте напомнить, об этом прямо говорил в прошлую нашу беседу. Именно привлекает. Рассчитывал, конечно, и на ваши оперативные способности, но тут выбор шире...
      Самое время запаниковать - как же без меня, мол?
      - Погодите, Петр... э-э... Федор Гаврилыч, что ж это вы торопитесь меня со счетов сбрасывать? Не навечно же я сюда залег!
      Оч-чень я занервничал, закурил даже - черт, через силу курю, противно! Горячусь:
      - Послушайте, не вчера же вы вдруг надумали по этому лицу сведения собирать, думаю, давно работаете, поняли уже, копать глубоко надо, значит, неделя-другая дела не решает. Вот я чуть подлечусь, смогу перейти в дневной стационар, тогда и появится у меня время для работы по вашему заказу.
      Он голову чуть набок наклонил, бровью повел, наконец кивнул утвердительно - согласен, мол.
      - Конечно, раньше праздников мне из больницы и на полдня не выйти. Но, думаю, шестого со второй половины дня...
      - Ну так уж шестого... праздник есть праздник, Вадим Андреич. Будем считать, оперативную работу начнете дней через десять...
      Ага, скушал! Тогда вперед:
      - Заказ и договор, конечно, вы можете с Анной Георгиевнойсоставить без меня, думаю, не сочтете за труд заглянуть в нашу контору, благо здесь рядом, она сейчас на месте, условия, вами предложенные, мы обсудили и нашли приемлемыми...
      Это я такой деловой, ком-мерсант, как господин Пэ-Пэ изволили выразиться. И стрекочу дальше:
      - Я ей, с вашего разрешения, соответствующую записочку черкну...
      Достаю из кармана блокнотик и ручку, строчу:
      "Ув. А. Г.! Прошу оформить заказ и договор с ф. СИАМИ на информационный поиск по согласованному ранее перечню вопросов, условия те же: возм. расх. + 30 % + догов. вознагр. по конкр. р-там".
      Подписал карлючкой, протянул дедулечке, не складывая. Он просмотрел, кивнул, упрятал в старое портмоне. Оттуда же извлек сложенный в несколько раз листок.
      - Я так и надеялся, что вы разумно отнесетесь к нашему предложению...
      Гнида ты старая, считаешь, взял меня за глотку?
      - ...захватил с собой, так сказать, официальные данные - где родился, на ком женился. Будет с чего начинать.
      - Я просмотрю, а позже передам Анне Георгиевне, пусть начинает работать.
      - По мере появления результатов информируйте. Телефончик вы знаете. Звонков ваших я буду ждать вечером.
      - Если вечером, то, наверное, после восьми.
      - Вот и ладно. Время связи - с двадцати сорока пяти до двадцати одного тридцати.
      - Пароль? - я постарался спросить серьезно.
      О, да нашим службам безопасности, оказывается, чувство юмора не чуждо! И даже улыбаться они умеют.
      - Пусть тот, кто будет звонить, скажет, что его интересует славянский шкаф.
      - И окажется, что шкаф уже продан, но есть кровать с тумбочкой?
      И мы оба вежливо рассмеялись.
      Глава 9. Частное ракло
      - Ричард! Я не хочу таких дел! Спроси у Сурика, я дома ни во что такое не лез, жил трудом, и здесь не хочу ввязываться. Мне надо живым и на свободе быть, мне семью кормить...
      - Валера, успокойся, дорогой! Дело совсем пустяковое. Никакой крови, никаких трупов. А если прицепятся за железо - всегда тебя отмажем и за все заплатим, и дети твои будут сыты и одеты.
      - Детям надо при отце расти, а не скрывать, что отец в тюрьме.
      - Валера, уважаемый! Мне неловко тебе напоминать, но когда в Гагре уже стреляли, Руслан не говорил, что опасно, что не хочет ввязываться, - он послал людей и помог тебе и твоим детям.
      Валера стиснул зубы, на скулах заходили желваки.
      - Хорошо. Никто не скажет, что Валера Костылин не знает чести и долга. В случае чего объяснишь моим детям, что их отец - мужчина.
      Ричард, как и в прошлый раз, тайком оглядел "Жабу", вынул бумажник, отсчитал десять пятидесятидолларовых бумажек.
      - Это задаток. Сделаешь дело - ещё два раза столько получишь.
      Валера, не пересчитывая, спрятал деньги.
      Ричард убрал бумажник, достал из наружного кармана снятую на ксероксе схемку - часть карты города.
      - Вот это место знаешь?
      Валера взглянул на схемку.
      - Знаю, конечно. Это же...
      Ричард остановил его движением руки.
      - Ничего не говори вслух, только да и нет, - предупредил негромко. Ты же ту неделю в ночь работаешь?
      - Да, вывозим грунт с площадки...
      Ричард снова поднял ладонь.
      - ...вот этой, - Валера показал пальцем. - Обратным рейсом везем песок с... вот отсюда, отсыпаем дорожное полотно.
      - Твое задание - в ночь с понедельника на вторник, в четыре пятьдесят утра стоять вот здесь, за двадцать метров от перекрестка, с работающим дизелем...
      * * *
      В четыре двадцать Валера разгрузился, дернул машину пару раз, чтобы высыпался весь песок и, уже на ходу опуская кузов, двинулся в сторону карьера. Однако не доехал, выключил фонари и резко свернул в переулок. Груженый, с песком, он проскочил маршрут быстрее обычного, чтобы оторваться от Николая, 13-26, который ездил следующим за ним, и потому сумел исчезнуть незаметно.
      До назначенного перекрестка ехать было примерно семь минут. Валера остановил КамАЗ на пустыре, не доезжая километра. Здесь у него с вечера было приготовлен сверток - за наполовину разворованным забором вокруг какого-то долгостроя. Огляделся по сторонам, никого не увидел, вытащил из-за забора гнилой мешок. Внутри, завернутые в целлофан, лежали два номера - передний и задний, скрученная трубочкой бумага, рулончик липкой ленты и даже ножницы. Гаечные ключи он специально не готовил - это добро у порядочного шофера всегда в машине, тут никто не прицепится.
      Он быстро сменил оба номера, потом прикрыл бумагой надписи "Автопредприятие Метростроя" на дверцах кабины и аккуратно закрепил бумагу липучкой. Прогладил ленту, чтобы везде прихватила, а то на ходу может ветром отодрать. Бумага была синяя, почти точно под цвет кабины, ночью разницу никто не заметит.
      Глянул на часы - минут шесть ещё в запасе. Положил ключи в бардачок, взял большую отвертку, обошел колеса, выковырял щебенку, застрявшую кое-где между шашками протектора. Незачем особенные следы оставлять, резина и так не новая, если начнут докапываться, могут найти. Что-что, а такие тонкости он знал. Детективные книжки все читают, только всем важно знать, что наши ихних поймали, а Валеру больше интересовало, как именно удается найти и поймать, когда люди с головой вроде бы все продумали и предусмотрели, а сыщики все равно ухитряются иголку в стоге сена разыскать... Ладно, то, допустим, в книжках, а в жизни не всегда, но Валера понимал, что рассчитывать человек должен не на везуху, а на себя. Кто сделал все возможное сам, тому и удача улыбнуться может...
      Сел в кабину, ещё раз огляделся, не осталось ли что незакрепленное, и застегнул ремень. Над ним весь гараж посмеивался из-за этого ремня, но он отвечал всегда одинаково: "Если я убьюсь, ты моих детей вырастишь?" Сам купил ремни, сам поставил - и на своем месте, и на пассажирском, и если сажал кого, заставлял пристегиваться. И никогда никому не рассказывал, как ещё совсем молодым повез девушку кататься на "жигулях" и столкнулся с пьяным на "Волге". Конечно, непристегнутые ехали. Сам-то вовремя отреагировал, уперся руками в баранку, а девушка выбила головой лобовое стекло, повредила шейные позвонки и на всю жизнь осталась калекой... После того случая месяц не мог за руль сесть, хотел вообще из водителей уйти, но зарабатывать все-таки надо...
      На месте он оказался точно в назначенное время. Выключил фары, два раза мигнул подфарниками. Впереди коротко вспыхнул огонек, похоже, от спички, засветилась сигарета. С ночи было пасмурно, рассвет запаздывал, Валера едва различал поперечную улицу впереди и темный высокий забор на другой стороне.
      Ждать было противно, сильно колотилось сердце, на лбу и на висках проступал пот. В кабине воняло, совсем дерьмовую солярку вчера залил, что ли? Да нет, движок тянул нормально. Нервы, наверное...
      Сигарета на той стороне начала смещаться в левую сторону, вот уже почти поравнялась с углом, сейчас скроется... Валера моргнул подфарниками. Огонек остановился.
      Теперь пот уже заливал всего, и под мышками, и по хребту. Начала ныть спина - Валера не сразу сообразил, что упирается руками в баранку, а телом вжимается в спинку сиденья. Перевел дух, чуть расслабился. Ну чего ты, чего? Обещал же Ричард, что никаких трупов! Э-э, жалко ему пообещать, что ли? Нет, если мужчина пообещал, значит, так и будет. Руслан честь знает. Надо будет убить - прямо скажет, втемную не пошлет...
      Наконец огонек впереди засветился чуть ярче, поднялся, опустился... Валера выжал сцепление, воткнул вторую. Покачал баранку вправо-влево пощупал люфт. Довернул чуть вправо.
      На улице по асфальту потянулась с левой стороны светлая полоса чьи-то фары.
      Сигарета впереди снова поднялась и опустилась, потом ещё раз, потом застыла - и вдруг резко полетела в сторону, вправо.
      Валера отпустил сцепление - резче обычного, и газу прибавил тоже резче обычного. Одновременно успел включить дальний свет.
      КамАЗ прыгнул вперед, вылетел на перекресток и ударил краем буфера в светлую легковушку. Валера даже не успел разглядеть, что за машина, заметил только, что удар пришелся высоко, почти под крышу. Со звоном посыпалось стекло, заскрежетал металл, лучи от фар легковушки метнулись с дороги на ту сторону, на забор и тротуар - и осветили вдали человека с собачонкой...
      Валера резко вывернул руль вправо, ударил по тормозам, самосвал развернуло, тряхнуло... Теперь и его фары высветили собачника...
      Проскакивая мимо него, Валера полностью вырубил свет. Мелькнули слева освещенные ворота в заборе, ещё сто метров - правый поворот, квартал, ещё раз вправо, теперь потише, включить подфарки, ближний свет, спокойно к тому долгострою...
      Все, дело сделано. Быстро сменить номера - и как можно скорее вернуться на линию. И так уже три рейса пропустил...
      О том, кто был в машине, он старался не думать. Пусть этоостанется на совести Руслана.
      * * *
      Лейтенант Родионов снял фуражку и обтер пот со лба. Было б c чего потеть, самый конец октября, только рассвело, тут мерзнуть впору... Но все-таки, когда сам в первый раз расследуешь дорожно-транспортное происшествие, поневоле взопреешь. Тем более, такое дурацкое.
      Он в двадцатый раз огляделся по сторонам.
      "Москвич-2140" светло-серого цвета стоял, уткнувшись левымпередним колесом в бордюрный камень тротуара. Угол к оси дороги - градусов сорок. Крыша сбита набекрень - поехала у тачки крыша, тут у самого скоро поедет... Стойки, конечно, завалены, правая дверца и крыло - вмяты и прочесаны, стекла... Вон, вся дорога в стеклах.
      А самое главное - нет тел. Допустим, пассажиров могло и не быть - но водитель-то куда девался? Вылетел при ударе, подхватился и сбежал? Теоретически мог вылететь - левой передней дверцы вообще нет. Только почему дверцы нет?! Он что, с собой её унес, водитель этот? И номеров нет... Ну, допустим... допустим, угнал машину, номера снял, газовал сдуру, залетел под грузовик - тот тоже хорош, выскочил на Т-образный перекресток, на главную дорогу, не осмотревшись... правда, ночь, место глухое, думал, никого не будет в такое время... Все равно, правила есть правила! И главное, не остановился, сволочь, смылся с места ДТП! А помощь оказать жертвам, а сообщить и дождаться прибытия ГАИ? Преступник!
      Только где жертвы? С какой скоростью "Москвич" ехал - не установить, тормозного следа нет, ну да, дорога темная, не видел, что тут перекресток, не ожидал опасности. А уклон на улице не настолько большой, чтобы тормозить. Хотя, конечно, уклон есть, надо сказать сержанту, чтобы не забыл занести в протокол... Но если не видел перекрестка и не ждал столкновения, то почему света от грузовика не заметил? И как он уцелел? Вылететь он мог только после удара колеса о бордюр - а его до того крышей бы придавило... или голову снесло... А может, и нет - если был не очень высокого роста и непривязанный... И куда дверца делась?!
      - Тарищ лейтенант, - донеслось из-под битой машины, - погляньте на колеса...
      Родионов присел, заглянул под "Москвич", куда показывал лучом фонарика младший сержант... как его, все фамилия из головы вылетает... Кривопузенко? Козолупенко? А переспросить неловко... Так что там с колесами?
      Да ничего вроде особенного, колеса как колеса.
      - Колеса прямо стоят, - деликатно объяснил младший сержант Козупица. У сержанта все-таки это было не первое ДТП, и он уже знал в общих чертах, как должна выглядеть битая машина. Потому и заметил, потому и полез. Сейчас прямо светил фонариком - а лейтенант, салага, смотрит и не видит. Погляньте, трапеция заклинена... Видите, там железки с болтами? Колеса только прямо и могли стоять...
      Он выполз наружу, поднялся, подошел к проему на месте левой передней дверцы. Присветил фонариком.
      - О, а тяги дверцы целые! Она не сорвалась, её нарочно сняли!
      Теперь и Родионов начал соображать.
      - Так вы говорите, Козо...
      - Козупица я, тарищ лейтенант...
      - Ну да, прошу прощения, - торопливо извинился Родионов, - получается, машину специально готовили? А зачем?
      - Наверно, чтобы можно было поставить носом в нужную сторону, включить скорость, а после бросить сцепление и выскочить... И акселератор, наверно, дрючком каким-то заклинили, а он при ударе вылетел, надо будет пошукать в салоне... А то б движок заглохнул...