Ничего себе, сказал я себе...
      Е-мое, это же я прямо за его "пятеркой" стою!
      Руки тряслись, пришлось на себя гавкнуть. Включил зажигание, оглянулся, сдал назад, переключился на первую и спокойненько, не торопясь, дотянул до переулка - а там резво дальше, снова направо, ещё раз, перескочил Полтавскую и тормознул у телефона-автомата.
      Ответил Колесников, и я доложил, что так мол и так, с другом нашим виделся, но пришлось подождать, пока он поговорит с одним человеком, вообще-то знакомым, просто неловко было в чужой разговор встревать, да вы его тоже знаете, здоровенный такой, на вишневой "пятерке" ездит.
      Вадим Андреич с ходу просек:
      - Погоди-погоди, это ты кого имеешь в виду? Бригадира могильщиков, что ли?
      Я подтвердил, он отозвался: "Ага... ага...", а после велел мне дальше все покупать по списку. То есть продолжать наблюдение за надзирателем Потаповым, а на Алексея не отвлекаться.
      Я повесил трубку, закурил, поглядел в спину вертухаю - он со своим кефиром и сосисками как раз протопал мимо телефонной будки - и пошел обратно в машину.
      Временами удивляет меня Колесников. Не то он вообще такой невозмутимый, не то просто по телефону не хотел бурно реагировать... Не то моя сенсационная новость оказалась для него меньшим сюрпризом, чем для меня.
      * * *
      Бригадир Алексей появился у нас днем. По-моему, около двенадцати. Конечно, после Андрюшиного сообщения я смотрела на него во все глаза. Не могу сказать, что лицо у него было смущенное или виноватое - и с чего бы? Но все равно мне оно показалось совершенно не таким.       - Анна Георгиевна! Вадим Андреич передал Борису Олеговичу результаты компьютерного моделирования. Борис Олегович поручил мне разобраться и доложить. В общем и целом я понял. Но по некоторым пунктам нужны разъяснения. Тем более, в компьютерных делах я не силен.
      - Увы, Алексей, на этом уровне я тоже не сильна. Если не возражаете, передам вас нашему специалисту. Зовут его Сергей Леонидович.
      Я свято блюла принятое у Слона подчеркнуто вежливое обращение. Хотя, думаю, Сережу такое "выканье" собьет с толку. Ничего, потерпит. Пусть привыкает к разнообразию стилей и учится видеть содержание за формой.
      - Какие же возражения! Наоборот - только от специалиста и можно чему-то научиться.
      С некоторых пор Алексей со мной уважительно любезен и даже, по его меркам, многословен.
      Я отвела его к Сереже в комнату, Шварц вызвал из памяти ту программу, а бригадир вытащил список вопросов - и началось.
      Вот кто работает педантично! Списочек не в один десяток пунктов, похоже. Спросит Алексей, выслушает ответ, разберется, переспросит, что не понял, после все старательно записывает. Почерк мелкий-мелкий, строчки ровные, аккуратные. Издали - как будто азбука Морзе. Точки - тире точки...
      Я их оставила и вернулась к своим баранам, пардон, законам.
      Через открытую дверь мне было слышно Серегу - бубнит басом, как в бочку. Объясняет добросовестно и терпеливо, напрактиковался на частных заказчиках. Иногда, правда, он сам путался и бежал к Вэ-А. Тот трудился за своим столом, не поднимая головы. Только периодически вперял взгляд в окно. Там на редком теперь солнышке ссорились две собаки. Их диалог временами был таким громким, что вырывал моего господина из глубины раздумий.
      Я его творческие родовые муки могла наблюдать, потому что время от времени на цыпочках покидала приемную, заглядывала то в "компьютерную залу", то в "кабинет" пана директора - держала нос на пульсе. А что касается собачьей дискуссии, то она и до меня иногда долетала: у нас уже топили (!), так что днем форточки можно было держать открытыми.
      Около половины второго вдруг позвонили в дверь - чужим звонком. Я удивилась, насторожилась, на всякий случай дала Шварцу сигнал (стукнула кулаком в стенку), чтобы убрал с экрана лишнее, - мало ли кто там заявился?
      Но это оказались сантехники. Первый раз я их увидела за все месяцы, что тут квартируем. А на черта они нам нужны, когда Димка на все руки мастер?.. Я им говорю, не вызывали, мол, а они объясняют, что пришли проверить батареи, нет ли где воздушной пробки, все ли секции прогреваются.
      На разговор вышел Димыч, послушал, кивнул, говорит: "Конечно, ребята, смотрите". Провел их по комнатам, они все прощупали, все их как будто устроило. Только в Сережкиной "зале" задержались подольше - им показалось на ощупь, что крайние секции радиатора холоднее. Господа сантехники принялись лупить по батарее молотком, Колесников заорал: "Эй ребята, полегче!" Они поворчали, после решили, что все же пробки нет и посоветовали как следует заклеить окно, даже предложили свои услуги за скромное вознаграждение.
      Когда Колесников их выпроводил, бригадир Алексей небрежным таким тоном поинтересовался, знаем ли мы этих ребят. Мы переглянулись, я двинулась к Ильинишне за агентурными данными - и увидела сантехников перед её дверью.
      Минут через сорок они протопали вниз по лестнице (мне в приемной отлично слышно через стенку), и я снова поднялась на второй этаж.
      Ильинишна в допотопном тренировочном костюмчике с кустарно накрашенным на груди трилистником и надписью "ADIDAS" (она мне когда-то объяснила с улыбкой, что это Резник развлекался) вытирала в коридоре пол после гостей. У неё они тоже все проверяли и, татары чертовы, в двух местах отбили краску на батарее.
      - Почему татары? - удивилась я.
      - А ты что, не заметила? Они между собой на каком-то незнакомом языке орали.
      - А вы их вообще знаете? - насторожилась я.
      - По-моему, новые, Данилыча я знала... Но и этих уже видела во дворе несколько раз. А что тебя так волнует?
      - Да мало ли... Все-таки фирма, документы, а иногда и деньги бывают, когда зарплату выдаем...
      - О-ой, сколько там той зарплаты на четверых! Станет кто-то из-за такой мелочи суетиться...
      Весь этот разговор я господам мужикам и воспроизвела, они покивали и снова взялись за работу.
      Дело близилось к трем, когда Алексей получил ответы на все вопросы и оставил Шварца в покое. Мы с Димой тоже заканчивали работу.
      Выпить кофе с нами Алексей отказался. Извинился, что торопится, и ушел.
      Тогда Дима встал, сделал таинственное лицо и набрал номер.
      - Привет, старик! Это я. Голос не забыл еще?
      Судя по звукам, которые доносились из трубки, абонент не только не забыл голос моего господина, но и горел желанием пообщаться.
      - Хорошо. Когда тебя можно застать?.. Годится. Адрес старый, догадываюсь, раз я тебя по этому номеру застал? Ну лады, до встречи.
      Я сделала вопросительные глаза. Но грубиян Димка все с тем же непроницаемым видом ответил:
      - Много будешь знать - скоро состаришься.
      Вот гад!
      Глава 47. Жертва пешки за слона
      Борис Олегович местом сегодняшнего разговора с Кучумовым выбрал снова "Ваську Буслая". "В прошлый раз господин полковник пытался заставить меня здесь, извините, сопли утирать под семгу и "бифитер". Ничего, сегодня сам утрется. Под ту же рыбку и тот же джин".
      Предупреждать Кучумова о месте встречи Дубов не стал, тот сел в машину чуть ли не в спортивном костюме и, увидев, где Антон остановил "вольво", изрядно надулся.
      Борис Олегович, проходя мимо мэтра, бросил:
      - Как обычно.
      Заняли тот же столик, так же пристроились по соседству охранники. Через минуту засуетился официант - хозяин для поддержания имиджа звал их на немецкий лад "кельнерами". Слон с разговором не спешил, растягивал удовольствие.
      Кучумов томился - видел по сотне мелких признаков, что собеседника распирает какое-то подленькое мелкое злорадство.Наконец, где-то уже за котлетками "де-воляй" - что он в них такого нашел? - Дубов небрежно заметил:
      - Слабовато все-таки ваш угрозыск работает. Девятнадцатое сегодня, две недели уже, а до сих пор не сумели найти свидетелей...
      - Свидетелей чего? - нейтральным тоном поинтересовался полковник.
      - Свидетелей последнего часа жизни Александра НиколаевичаКоваля, - со своей дешевой театральностью ответил Дубов.
      - Ну почему же, - возразил Кучумов с обезоруживающей мягкостью, задержанный нами господин Джихангиров Феликс Рустамович, директор акционерного общества "Меценат", внес в этот вопрос полную ясность.
      - Позволю себе освежить вашу память, - отвечал Борис Олегович сладчайшим голосом, - господин Джихангиров Феликс Рустамович задержан вами на основании данных, полученных нами. Господин директор акционерного общества "Меценат" вам нагло врет, а вы без всякой проверки принимаете его слова за чистую монету - только потому, что такие показания работают на угодную вам, милейший Дмитрий Николаевич, версию... с позволения сказать. Я с первого дня твержу вам: Арсланов, Арсланов - а вы хватаетесь за любую соломинку, лишь бы не согласиться со мной! Ваши ручные эксперты проводят экспертизу - вы с триумфальными криками объявляете "несчастный случай" и тут же кидаетесь обыскивать мою станцию обслуживания...       Дубов умолк на секунду, приподнял рюмку со словом "прозит", выбранным, видимо, под влиянием тевтонско-псковской атмосферы заведения, отпил глоток.
      - Стыдно и неосторожно, Дмитрий Николаевич, считать противника дураком. А я ведь вам, избави Бог, не противник, напротив, надежнейший союзник...
      Кучумов тоже отпил глоток, крякнул, но совпало это с последними словами Дубова, а потому прозвучало двусмысленно. Борис Олегович ухмыльнулся про себя, но продолжил как ни в чем не бывало:
      - Неужели вы полагали, что я, задумав такую операцию, оставил бы вещественные следы? Несолидно... Ваши же службы вам приносят свидетельства: кавказские люди отслеживают перемещения мэра, кавказские люди экспериментируют, отрабатывая технологию уничтожения "Москвича" и его пассажира, - а вы ничего не видите и не слышите! Но вот к вам в руки попадает болтун Джихангиров - и вы в восторге! Скажите, многоуважаемый Дмитрий Николаевич, чем вас так пленил господин Арсланов? - Таким патетическим вопросом завершил свой монолог Борис Олегович.
      Полковника мало тронула патетика Слона, он парировал спокойно и рассудительно:
      - Кавказцы следили за перемещениями мэра, но теперь, когда мы знаем, как важно для них было его здоровье и благополучное пребывание на посту, этому можно не удивляться. Кавказцы разбили серый "Москвич" - но картина ДТП настолько отличается от катастрофы, что я готов скорее поверить в идиотское объяснение, данное шофером Костылиным. Оно полностью соответствует тамошней ментальности: есть у тебя деньги - значит, все дозволено. Как-то я отдыхал в Батуми, и один местный автомобилист мне между прочим сообщил, что если у водителя отобрали права за управление в нетрезвом виде, то выкупить их стоит шестьсот рублей. Когда же я начал возмущаться жадностью местных автоинспекторов, он пожал плечами и ответствовал: "Так у кого нету шестьсот рублей выкупить свои права, тот не ездит пьяный за рулем!"
      Борис Олегович дернул щекой:
      - Очаровательный анекдотец...
      А полковник, придав голосу серьезность и увесистость, говорил теперь, словно забивал гвозди:
      - Показания директора "Мецената" расставили все по своим местам. Ответили на все вопросы. Ваша версия о виновности Арсланова в смерти мэра полностью опровергнута. Сейчас мы, так сказать, подчищаем мелкие детали следствия. Думаю, - заключил он снисходительным тоном, - в конце концов подтвердится предположение о несчастном случае... - Он отпил ещё глоток джина и добавил самым незаинтересованным тоном: - Если, конечно, какие-то вновь вскрывшиеся обстоятельства не прольют на аварию неожиданный свет...
      Дубов задумчиво выбрал ломтик картофеля фри, наколол на вилку, прожевал.
      - Действительно, показания господина "Мецената" рассеивают все ваши сомнения - кроме совершенно необъяснимого психического вывиха, который якобы заставил покойного Сашу Коваля отказаться от крайне прибыльного для города проекта ради несчастных пяти тысяч долларов.
      - Восьми, - поправил полковник, - плюс регулярные полпроцента от доходов нового рынка...
      Ну что ж, господин Кучумов отстоял свою позицию, отмел все возражения, господин Кучумов празднует победу, он так высоко поднялся в своем триумфальном полете - пора. Чем выше взлетишь, тем больней падать.
      - Ладно, Дмитрий Николаич, - проговорил Дубов, - не нам с вами решать психологические этюды, пусть этим занимаются адвокаты. Вы лучше взгляните-ка на документы .       Он аккуратно, двумя руками, положил на стол папочку, где находилась копия отчета Анны Георгиевны, дополненная заверенными у нотариуса собственноручными показаниями Анжелы, Насти и Риты. Прекрасно поработали сегодня Лера и Александр! Да, опыт в сотый раз подтверждает: прав был Рокфеллер, надо держать умных, инициативных и добросовестных работников, и любые затраты на заработную плату окупятся стократ. Собственно, то же самое говорил Вождь и Учитель: "Кадры решают все". Правда, он чрезмерно ценил преданность и расплачивался за неё крохами собственной власти. Вот в этом была его ошибка, расплачиваться можно деньгами, привилегиями - но не властью...
      - Это... - начал Кучумов внезапно охрипшим голосом.
      - Это - абсолютно достоверные документы, которые не оставляют камня на камне от всех ваших психологических построений. - Теперь уже Дубов забивал гвозди в крышку гроба. - Александр Николаич ушел от матушки, чувствуя себя неважно. По дороге ему стало ещё хуже, он не решился ехать домой, свернул на Проспект, к известному ему магазину с аптечными товарами. Он купил нитроглицерин, принял его и ждал в машине, пока подействует лекарство. А после этого тронулся в дальнейший путь, столь трагически прервавшийся...
      Голос Дубова дрогнул, но драматическая пауза не затянулась сверх необходимого.
      - Обратите внимание на показания продавщиц: они видели его в машине одного, они заметили время, когда он пришел в магазин, запомнили, как долго стоял на месте. У него просто не было времени встретиться с вашим коронным свидетелем Джихангировым! Ваш коронный свидетель нагло врет: не было встречи, не было взятки, а подпись Александра Николаича подделана, как и говорит ваша собственная экспертиза! Ergo: у господина Арсланова на самом деле был серьезнейший мотив для ликвидации мэра, он действительно следил за перемещениями мэра, он действительно отрабатывал операцию по уничтожению мэра - и в конце концов её осуществил!
      Борис Олегович налил себе "боржоми", жадно выпил.
      - А показания директора "Мецената" - это домашняя заготовка, тщательно продуманный хитрый ход - жертва пешки за слона!
      Дубов успел отшлифовать и уточнить фразу, которую ненароком обронил в давешнем разговоре с Колесниковым, и окончательной формулировкой был доволен.
      - Да-да, этот щенок Джихангиров добровольно признается во взятке, получает какой-то пустяковый срок, за который наверняка будет вознагражден сторицей, зато господин Арсланов добывает желанный и лакомый кусок, он очищен от всех подозрений, напротив, набрасывает подозрения на своего конкурента... А точнее говоря - на единственную силу, которая не дает ему превратить город в свое монопольное владение!
      Борис Олегович сцепил зубы, покатал желваки, побарабанил пальцами по столу. Конечно, в его горячности была известная доля наигрыша, но под конец он распалился на самом деле, а это недопустимо. Такие беседы надо вести с холодной головой. Он взял себя в руки и переключил разговор в нужное русло.
      - Не стану лишний раз напоминать, что этих свидетелей должны были найти вы, а не я - и вы бы их нашли, если бы не были так ослеплены предубеждением против меня... Да, я не ангел - но я не стал бы резать собственными руками гусыню, которая несет золотые яйца!
      Кучумов тоже налил себе воды, молча выпил.
      А Дубов продолжал, теперь уже более миролюбивым тоном:
      - Любезный Дмитрий Николаич, я прекрасно понимаю ваше... э-э... не самое теплое отношение ко мне. Вы испытываете чувства молодого человека, который обрюхатил девицу и вынужден был на ней жениться, дабы не пойти под суд за изнасилование. Прямо скажем, поводов для любви такая ситуация не дает. Но, может быть, молодому человеку стоит присмотреться? Может быть, судьба послала ему не такую уж плохую супругу, и с ней удастся прожить долгую и счастливую жизнь? Подумайте, Дмитрий Николаевич, стоит ли нам конфликтовать? Ваши детишки, при всей их опрометчивости, находятся на воле и благоденствуют. Вы сами никак не пострадали, и я не требую от вас ничего чрезмерного, кроме... э-э... обмена мыслями на интересующие нас обоих темы... Не надо. Не надо сию минуту ничего говорить. Сейчас мы с вами выпьем кофе, вы возьмете эту папочку, передадите её следователю - и господин Джихангиров расколется, смею вас заверить!..
      * * *
      На обратном пути Дубов вел самые отвлеченные разговоры - почему-то вдруг принялся рассуждать о сравнительных достоинствах вина из винограда "изабелла", выращенного в Крыму и здесь, в Чураеве. Великодушно отдавая предпочтение винограду крымскому, он, тем не менее, находил определенные интересные особенности в букете местной "изабеллы", некую пикантную терпкость, и все обещал Дмитрию Николаевичу дать продегустировать напиток собственного изготовления из собственноручно выращенного на личном приусадебном участке винограда. И только уже высадив полковника в разумной близости от дома (хоть и не внаглую напротив подъезда), Борис Олегович заметил вместо прощания:
      - Кстати, вы этого "Мецената" убрали бы из СИЗО от греха подальше, пока не придушили его там, как шофера Иванова... Есть же у вас, наверное, какие-то камеры прямо в Управлении, а?
      "Вольво" исчез вдали, Дмитрий Николаич, угревшийся в теплой машине, шагал к дому, ежась от первого в эту осень морозца, и думал: "Как же он узнал? Я же ему, подонку, ни словечком не упомянул... Неужели и здесь сработала Валькина подруга подколодная, Иващенко? Ох, не зря дергался Манохин... До чего же тварь опасная!"
      И вся кипевшая в нем бессильная ненависть против Слона вдруг прорвалась, найдя себе новое русло.
      Глава 48. Подписка о невыезде
      Уже под утро, в пятом часу, по коридорам СИЗО разнесся душераздирающий вопль. За первым воплем последовал второй, третий, крики разбудили арестантов, они тоже начали орать и стучать кружками в двери. Надзиратели бросились наводить порядок.
      Первым добрался до источника шума надзиратель Потапов. Истошные вопли неслись из одиночной камеры, которую занимал подследственный Джихангиров (кто-то на воле нажал на нужные рычажки, смазал нужные шестеренки, и директор "Мецената" оказался в покое и относительном уюте, без подозрительных соседей). Потапов открыл глазок, посветил внутрь мощным фонариком.
      Арестант сидел на койке, подтянув под себя ноги и кутаясь в серое байковое одеяло. Когда луч ударил в глаза, он зажмурился, умолк, но рот не закрыл.
      - Чего орешь? - рявкнул Потапов.
      - На меня напали! - ответил заключенный дрожащим голосом.
      Потапов подергал ручку - дверь была заперта, как положено; обвел камеру лучом, сколько достал, - пусто.
      - Сиди, не ори... Щас...
      Потапов дал сигнал - два коротких свистка, через минуту подоспел Косолапов, старший по этажу.
      - Чего тут?
      - Подследственный Джихангиров заявляет, что на него напали. Приснилось, наверно. Дверь заперта, в камере вроде пусто.
      - Проверь.
      Потапов, погремев ключами, открыл дверь, осмотрел тесную клетушку, посветил под койку.
      - Не иначе приблазнилось ему, - бросил через плечо.
      Теперь внутрь вошел и Косолапов. Глянул на заключенного, тот как будто постепенно приходил в себя.
      - Чего стряслось?
      - Я спал... Потом меня разбудил шум, как будто замок щелкнул... Я не сразу проснулся, но тут кто-то потащил из-под головы подушку - и я закричал... Он исчез и дверь стукнула... и замок снова...
      - А кто "он" - ты видел?
      Заключенный помотал головой.
      - Не знаю... со сна... Большой... Темный...
      Надзиратели переглянулись, покивали. Обычная паника спросонья, тем более, после истории с шофером.
      - Спи дальше, то тебе приснилось, - сказал Косолапов и двинулся на выход.
      - Не-ет! - завопил подследственный. - Не оставляйте меня тут! Заберите с собой! Куда угодно! Я один не останусь!
      - Ты гляди, нежный какой, - проворчал Потапов, запирая дверь. - То ему изолированную квартиру, то один не хочет!
      - Заберите меня отсюда! - неслось из камеры. - На допрос! Хочу на допрос!
      - Ладно, будет тебе допрос... Подождешь, в пять утра следователя будить не станем...
      Тем не менее Косолапов доложил по команде, дежурный по СИЗО перезвонил дежурному по Управлению, и в восемь часов невыспавшийся, небритый и все ещё напуганный директор уже сидел в коридоре у двери Казьмина.
      Однако ему пришлось дожидаться. Капитана прямо на входе перехватил помдежурного и велел немедленно прибыть к первому заму. Илья Трофимович поднялся на второй этаж, зашел в приемную, Лидия Макаровна, секретарша, увидев его, нажала кнопку, сказала:
      - Дмитрий Николаевич, к вам капитан Казьмин.
      Из динамика донеслось:
      - Пусть зайдет.
      Капитан вошел, козырнул, доложился, полковник нетерпеливо показал ему на стул для посетителей и вручил несколько сколотых листков.
      - Просмотри внимательно, капитан.
      Илья Трофимович прочитал первый отчет, показания свидетелей бегло просмотрел, поднял на Кучумова глаза:
      - Выходит, брешет директор?
      - Врет, сволочь, как сивый мерин. Он там тебя уже должен дожидаться, сам на допрос запросился с ночи... Прижми его, прощелыгу, все вытряси.
      - А откуда бумаги?
      Кучумов понимал, что опытный Казьмин сразу обратит внимание на нестандартные документы, но объяснять не стал. Буркнул только:
      - Работают люди... Как видишь, лучше нас с тобой работают. Ладно, иди.
      Казьмин прошел к себе в кабинет, на ходу мазнул взглядом по физиономии подследственного - ты гляди, сегодня уже не такой красавчик! - плотно закрыл за собой дверь, позвонил дежурному.
      - Казьмин говорит. Слушай, как тут у меня оказался подследственный Джихангиров?
      Дежурный порылся в записях, сказал:
      - Из СИЗО позвонили, дескать, просится на допрос.
      - Ага. Ну спасибо.
      Капитан ещё раз прочитал бумаги, подумал, глядя в стенку,наконец открыл дверь, сказал:
      - Введите.
      Прошел на свое место, достал бланк допроса, заполнил первые строчки, наконец поднял глаза:
      - Вы, гражданин Джихангиров, просились на допрос. Я вас слушаю.
      - На меня напали ночью в камере! - Дергаясь и подскакивая на стуле, Феликс Рустамович подробно описал пережитые ужасы.
      Казьмин выслушал, ничего не записывая, разочарованно вздохнул:
      - Так с этим не ко мне, я в СИЗО не командую. Отправляйтесь обратно в камеру, потребуйте бумагу и письменные принадлежности, напишите жалобу на имя прокурора. Рассмотрят, примут меры.
      - Да?! А меня пока придушат, как шофера!
      Капитан сделал удивленное лицо, спросил, про какого шофера речь. Джихангиров снова раскричался, мол, нечего ему лапшу на уши вешать, вся тюрьма знает, весь город знает о задушенном шофере...
      - А-а, вот вы о чем... Так чего вы опасаетесь? Вы что, не все ещё рассказали, что-то настолько важное знаете, что вас захотят ликвидировать, лишь бы не проболтались?
      - Все рассказал! - возмущенно запротестовал Феликс Рустамович. - Я вам сразу всю правду рассказал, мне скрывать нечего, но почему же меня хотели убить, и не на улице, в темном переулке, а у вас в тюрьме?
      - Это, конечно, вопрос серьезный, но пока мы его оставим в стороне. Больше показать ничего не желаете?.. Тогда у меня к вам есть вопросы.
      Капитан вытащил из сейфа дело, полистал, нашел нужный протокол.
      - Вы показали, что пятого ноября в восемь тридцать вечера встретились с гражданином Ковалем возле Пушки и в течение десяти или пятнадцати минут беседовали о даче дополнительной взятки в размере трех тысяч долларов... То есть, пребывали вместе с ним в районе памятника на углу Проспекта Независимости и улицы Освобождения от 20.30 до 20.40 или 20.45. Это правда?
      - Конечно, здоровьем матери клянусь!
      - Вы, гражданин Джихангиров, шестнадцатого на допросе тоже здоровьем матери клялись - а соврали. Не видели вы мэра пятого ноября в это время! Вот у меня показания трех незаинтересованных свидетелей, которые в один голос утверждают, что в тот вечер гражданин Коваль с 19.55 и минимум до 20.40 находился в другом месте, сидел в своем автомобиле один и ни с кем не разговаривал.
      - Это они врут!
      Казьмин театрально развел руками:
      - А им-то зачем врать? Им не надо оправдываться за поддельную подпись мэра. Это вам надо. И, я так думаю, не вам одному, раз вас даже в следственном изоляторе достали и пытались отправить на тот свет. Что-то, значит, вы опасное знаете... Не представляете, о чем может идти речь?
      - Ничего не знаю, все уже рассказал!
      Капитан разочарованно вздохнул:
      - Да-а... Жалко, что не можете сейчас вспомнить ничего важного... Ну ладно, отправляйтесь обратно в камеру, подумайте хорошо, может, вспомните все-таки...
      Джихангиров вскочил, конвоир привычным движением вернул его на стул.
      - Гражданин капитан! Там меня точно убьют! Спросите ещечто-нибудь, может вспомню, только не отправляйте обратно!..
      Капитан сделал скучающее лицо, полистал дело, поскреб в затылке.
      - Ну так что, видели вы мэра пятого ноября или не видели?
      Джихангиров ссутулился, выдавил из себя:
      - Не видел...
      - Ну вот, давно бы так... Тогда у меня вот какая картина складывается: гражданин Коваль вам позвонил насчет дополнительных трех тысяч, вы обещали принести, но сами решили не платить. Вместо этого проследили за ним, дождались, пока он тронется от магазина, перекрыли дорогу КрАЗом, все время держались впереди, а на закрытом повороте, заметив встречный самосвал, резко тормознули и тем вынудили Коваля, который держался слишком близко, пойти на обгон... В результате произошло столкновение и мэр погиб.
      - Гражданин капитан, здоровьем... Честное слово, ничего такого не было! Какой КрАЗ, о чем вы говорите, я не умею ездить на КрАЗе! Меня вообще в тот вечер на Проспекте не было, спросите у жены, у детей!
      - Так и запишем: вечером 5 ноября на Проспект Независимости не приезжал... А что же вы - вам мэр свидание назначает, а вы даже не являетесь? Или знали, что нет смысла являться, все равно его убьют, а? Может, из-за того вас и доставали в камере, что вы знали о готовящемся убийстве?
      Джихангиров понемногу терял соображение. Раз за разом повторяющиеся обвинения то в убийстве, то в сообщничестве сводили его с ума.
      - Я не пойму, о чем вы спрашиваете...
      - Я спрашиваю, почему не поехали на свидание с мэром?
      - Не было никакого свидания, не звонил мне мэр!
      - Вот как? - удивился капитан. - А что ж вы вводите следствие в заблуждение? Может, вы вообще все врете? Может, вы и одиннадцатого сентября с мэром не встречались?
      - Какого одиннадцатого сентября? Я вообще никогда с мэром не встречался!
      Капитан качнул головой, вздохнул:
      - Так и запишем, одиннадцатого сентября вы с мэром не встречались и вообще никогда не встречались... Ладно, следующий вопрос: знаком ли вам Сослан Кантемирович Дигоев?
      Джихангиров захлопал глазами:
      - Какой Дигоев? Не помню...
      - А я вам напомню: студент-художник из Владикавказа, получает стипендию от фонда АО "Меценат"...
      - А-а... Так я их не знаю, этим директор фонда занимается, Овсепян Сусанна Назаровна.
      - Значит, это она по вашему указанию поручила Дигоеву следить за перемещениями мэра с целью подготовки его убийства?
      Джихангиров снова дернулся:
      - Ну какое убийство, ну что вы такое говорите?!
      - Значит, не по вашему указанию? А по чьему?
      - У неё самой спросите, я не знаю вообще, о чем вы спрашиваете!
      - Может, вы и Костылина Валерия Семеновича из Гагры не знаете? И не привлекали его для репетиции убийства?
      Джихангиров ошарашенно пялился на капитана:
      - Какой Костылин, какая репетиция?..
      - И Ричарда вы не знаете?
      Феликс Рустамович чуть оживился:
      - Ричарда знаю, Амбарцумов фамилия, в оперном театре на флейте играет. Другого Ричарда знаю, Погосяна, на лесоскладе работает, мы через него всегда лесоматериалы достаем... Ричард Львиное Сердце знаю, король...
      "Так-так, - отметил про себя капитан, - ты уже резвишься? А мы тебе ещё вопросик..."
      - Сейчас, я ваши ответы запишу... Погосян... на флейте...
      - Извиняюсь, гражданин капитан, Амбарцумов на флейте...
      - Как? А-а, это я перепутал... Ну хорошо, а вот тут выше мы записали, что одиннадцатого сентября вы с мэром не встречались - правильно?
      Джихангиров насторожился, но как будто это действительно были его слова... Осторожно кивнул:
      - Наверное, правильно, раз вы записали...
      Капитан сделал дурацкое растерянное лицо:
      - А как же вы тогда получили одиннадцатого сентября подпись мэра на решении о землеотводе? Которую он у вас на глазах написал дрожащей рукой, потому что глотал валидол?
      Джихангиров молчал. Даже на валидол вместо нитроглицерина не отреагировал.
      - Я так понимаю, не получали вы эту подпись?
      Подследственный кивнул, не поднимая головы.
      - В таком случае, гражданин Джихангиров, где вы взяли вот этот документ с поддельной подписью мэра Коваля?
      Джихангиров долго молчал, наконец выдавил:
      - Руслан...
      - Громче!
      - Мне этот документ дал Руслан...
      - Кто такой Руслан?
      - Руслан? - недоуменно переспросил Джихангиров. - Кто же Руслана не знает?
      - Я не знаю. Кто такой Руслан?
      - Арсланов! Арсланов Алан Александрович, такого знаете?!
      - Вроде слышал где-то, - невнятно бормотал капитан, торопливо записывая показания. - А сказочку про взятки сами придумали или тоже Руслан подсказал?
      Джихангиров молча кивнул.
      - Вслух говорите! - рявкнул капитан.
      - Да, гражданин Арсланов мне подсказал, что надо говорить, если будут допрашивать.