Зато район старый, престижный, потолки четыре метра, лифты. Хотя внутри планировка та еще. Например, пятиугольная кухня. Или ванная комната размером с футбольное поле. А рядом туалет - с носовой платок. Да ещё черный ход из кухни прямо во двор по отдельной лестнице - для прислуги... Старый дом, одним словом.
      Встретил нас сам Стивенс - ужасно шумный, как и в первый раз, и ужасно довольный, что мы смогли выбраться. Димка отдал ему тортик и бутылку. А я за это получила тапочки.
      Пока переобувалась, из недр квартиры послышался грохот, долетел порыв воздуха, пропахшего французской парфюмерией, и Кузин голос:
      - Я сейчас!
      Но прежде неё появился кот - очень плотный, темно-серый, серьезный. Он проинспектировал мои туфли, сумку и пару раз дернул хвостом.
      Стивенс немедленно посерьезнел, предупредил:
      - Ася, ты сумку все-таки повыше пристрой. Наш Лапс - настоящая таможня.
      - Да там ничего съедобного нет.
      - А он пометить может.
      Тут и я посерьезнела. Котиная метка - это вам не меловой крестик на чемодане. От такого запаха не отмоешь уже никогда, лучше сразу выбросить и не возиться.
      Я встала на цыпочки и повесила сумку на вешалку. Зашла в комнату. К нашему приходу готовились. Стол накрыт - легкий ужин. Свет притушен. Вполголоса поет телевизор. На кабинетном рояле (надо же!) развалился зверь, который по совместительству таможня, - поспел, пока я возилась.
      Хлопнула дверь, появилась Кузя. Пальцы - в разные стороны: лак сохнет. Расцеловалась со мной, как будто мы сто лет дружим. Начались разговоры, что да как.
      Следом зашли мужчины, но Дима был по-прежнему одет.
      - Ребята, вы тут Аську без меня часок потерпите?
      - Без тебя даже больше потерпим! - сострил профессор и радостно загоготал.
      Кто-то мне когда-то объяснял, что настоящие ученые - народ раскованный, иначе от них в науке толку мало. Насчет толку не знаю, но ведут они себя, как мой братик Алька в одиннадцать лет. Пятый класс, вторая четверть.
      - А то мне надо заскочить к одному тут, по соседству. Через час уже точно буду... - пообещал Дима. Персонально мне сообщил: - Петр Петрович рядышком живет.
      А я-то думала, что мы просто в гости идем! Колесников естьКолесников. Как всегда, сначала дело.
      Но мне здесь было хорошо и уютно. Так что на этот раз я улыбнулась и сказала:
      - Привет ему передай. И не задерживайся.
      - Ладно.
      * * *
      После паники со слежкой за Асей я решил осторожничать. Стефановский, удивленно поглядывая на авоську с кефиром и свертками у меня в руке, открыл дверь на черную лестницу, я поплутал по проходным дворам и наконец оказался на Добролюбовской. Пришлось обойти квартал с трех сторон, чтобы на всякий случай не мелькать перед подъездом Стивенсов. Однако я почти не опоздал и в одну минуту девятого позвонил в дверь знакомой квартиры.
      Как будто ничего не изменилось - точно так же, как и во времена Ивана Иваныча, после двух коротких звонков дверь мне открыли, не спрашивая, кто там. Точно так же никого не было в квартире, кроме Петра Петровича. Я разулся, влез в знакомые шлепанцы и прошел в знакомую комнату, все к тому же круглому столу с той же красной плюшевой скатертью. Интересно, кто из неё пыль вытряхивает...
      Вручил господину Власову рапорт и принялся излагать на словах комментарии. На словах - по двум причинам: во-первых, мне хотелось видеть реакцию, во-вторых, на бумаге я их излагать не стал. Во избежание.
      Смысл моего рассказа сводился к следующему: я попал в дурацкое, но выгодное положение. Наш объект, господин Д. (даже здесь, в своей долговременной укрепленной точке, они предпочитали не называть вслух имен, адресов, дат и т. п.), сам пришел в АСДИК с заказом расследовать смерть мэра, каковую считает не случайностью, а умышленным убийством, совершенным по приказу господина А. Втемяшилось ему - колом не выбьешь. Отказать было невозможно и неосторожно, пришлось согласиться.
      Через некоторое время люди господина Д. обнаружили слежку за моим партнером (я сделал паузу, добрый дедушка Петя покивал, мол, понял, о ком идет речь). Ну, со слежкой прояснилось - господин М., тот же что и летом, из той же фирмы Т. Неймется человеку, судьба покойного Мюллера (Пэ-Пэ поморщился) ничему не научила. Но важно здесь другое - не что М. за нами следил, а что Д. эту слежку обнаружил: значит, сам с нас глаз не спускает. Это вносит свои сложности (Пэ-Пэ покивал), серьезной оперативной работой заниматься невозможно. Но само по себе тесное сотрудничество со С-с... с господином Д. дает немало информации. У меня на него прямой выход - вот телефоны, вот мой пароль, вот номера машин, которые нас возили.
      Далее, господин Д. очень любит поговорить, но, впрочем, о делах старых, ныне уже неактуальных. Сводка этих разговоров - на отдельном листочке. Пока все.
      Сводку эту мне Слон сам составил. Я только переписал своей рукой.
      Петр Петрович взял листок с привычной улыбчивой небрежностью, начал просматривать, но чем дальше скользил по строчкам взгляд, тем глубже залегали складки на лбу. Под конец он даже начал сопеть носом. Между нами говоря, было от чего засопеть.
      После Чернобыля Слон очень плотно законтачил с армией, стал даже вхож в предназначенные для высшего командования сауны со столовыми залами и особым обслуживающим персоналом. Затем грянуло разоружение. По договору наивная заграница заплатила деньги за уничтожение ракет, в частности, дислоцированных в районе села Пасхальное. Наша независимая держава мудро объявила себя зоной, свободной от ядерного оружия, и ракеты, которые остались от "космического зонтика СССР", были ей на фиг не нужны.
      Деньги получили, боеголовки демонтировали, шахты взорвали. Сами же ракеты решено было уничтожить методом запуска и подрыва уже там, в космосе. Не знаю уж, почему нельзя было их запустить прямо из шахт - то ли были такие хитрые условия договора, то ли поторопились рвануть шахты, короче, потребовался космодром. Значит, либо в Казахстан обращаться, либо к северному соседу. После долгих переговоров выбрали космодром Олений. И вот в процессе транспортировки из ракет каким-то чудом исчезли хитрые узлы, за изготовление которых Министерство Обороны в свое время заплатило большие деньги. Впрочем, ракеты взорвали и без драгоценных узлов.
      А подготовка к транспортировке шла через одну из фирм Слона. Здесь и испарилось лакомое оборудование, весьма ценимое на рынке.
      Понятно, в операции были задействованы очень высокие уровни: и ответственное лицо в независимом генштабе, и один из нынешних вице-премьеров, и пара-тройка чиновников поменьше. Не считая некоторых ба-альших фигур из Федерации, без коих тоже такой трюк замять не удалось бы. Что поделаешь, всем кушать хочется.
      Опять же понятно, напрямую все эти фигуры на том листке поименованы не были, ни Слон не хотел своей рукой их вписывать, ни я, но в устной форме я Петру Петровичу объяснил, кто скрывается под выдуманными фамилиями Забийворота, Розбийворота, Нетудыхата и Несюдыхата, а также Иванов, Петров и Сидоров.
      Петр Петрович сперва хотел было записать, но перо дрогнуло и не решилось осквернить бумагу. С каждым новым именем он все больше мрачнел. Наконец положил ручку на стол, поднялся и прошелся по комнате, сцепив руки за спиной.
      - Вот, значит, как обстоят дела, господин Маугли... - бормотал он на ходу. - Крайне любопытно... Очень интересно было бы разрабатывать эту жилу дальше, как вы полагаете?..
      Я ответил многозначительной улыбкой.
      - Но за последние дни переменились обстоятельства... Я вас, собственно, затем и вызывал... У нас, видите ли, возникли сложности с финансированием и, боюсь, договор придется расторгнуть.
      Ах ты, болтун старый, за последние дни у тебя переменились обстоятельства!.. Сказал бы уж честно - за последние минуты.
      - Конечно, ваша фирма получит все, что предусмотрено договором на такой случай, - компенсацию затрат плюс тридцать процентов... Вы завтра часикам к двенадцати сумеете подготовить счет-фактуру?.. Вот и ладненько. Ну, отчет, естественно, больше времени займет... Плюс, пожалуй, оплатим мы вам договорную цену собранных материалов... - Он черкнул на листке четырехзначное число, показал мне, листок тут же скомкал и сжег в пепельнице. - Не возражаете, надеюсь?
      Я подумал - и показал два пальца. Пусть прочувствует серьезность ситуации.
      Он несколько раз укоризненно покачал головой, потом вытянул рожу, поднял брови и пожал плечами - никуда, мол, не денешься. Вот именно, жулик старый. Вижу, достало тебя - не промахнулся хитрый Слон.
      - М-да... и, пожалуй, я не стану задерживать эту выплату...
      Вышел в соседнюю комнату, вернулся с небольшой пачечкой зеленых.
      - Расписочку, будьте любезны.
      Расписочку тебе, дедуля? Был ты КГБ, КГБ и остался. Это как академик, пожизненно. Хочешь меня на всякий случай иметь на крючочке? А вот сейчас проверим, чего тебе больше всего хочется...
      - Расписочку, конечно, можно. Но в этом случае мне придется хранить в отчетности копии переданных вам сведений, как основание для получения указанной договорной цены... Собственно, сейчас у меня такие копии, естественно, имеются...
      И в нужный момент могут попасть на глаза кому надо, например, вышеупомянутым дружкам Слона - а тогда не спасут тебя и твою фирму никакие КГБ, ГСБ и как бы вы там ни назывались, несчастный случай не разбирает...
      Петр Петрович умел читать и между строк и под строчками, и даже вместо строк, не один год учили.
      - Действительно, стоит ли засорять нашу и вашу отчетностьформальными бумажками... - широко улыбнулся Петр Петрович. - А отчет...
      - А отчет я вам представлю... скажем, послезавтра к исходу дня, вы выскажете редакционные замечания, мы откорректируем, и в отчетности будет лежать экземпляр, утвержденный вашей подписью и печатью, без них это не отчет, а филькина грамота, вы прекрасно понимаете, и налоговая у нас его не примет как основание для получения оплаты...
      * * *
      Я швырнул черный пластиковый мешок в мусорный контейнер и пошел обратно к Стивенсам, теперь уже напрямик - пусть смотрят, кому интересно...
      По дороге я думал, что, оказывается, даже у всемогущего КГБ свои страхи есть. Не исключено, что Петр Петрович догадался, откуда у меня такие сведения, - собственно, почему догадался, я ему открытым текстом указал на источник! - но так даже лучше, поостережется без крайней нужды прибегать к решительным мерам. Главное, выводы он сделал правильные: не суйся, кусок тебе не по зубам.
      И тут меня вдруг пробрал холодок. А мы с Аськой? Сегодня, допустим, мы честно ишачим на Слона, но на уме-то у нас совсем другое. Сегодня мы копаем Арсланова - а сами мечтаем завтра раскопать и закопать Слона. И тут надо сто раз подумать. Если даже КГБ - ну, пусть не КГБ, но уж Петр Петрович точно - боится Слоновьих дружков... Ну да, это ведь уже не один отдельно взятый пройдоха и жулик, это система. А с системой бороться - что отливать против ветра...
      Я стоял на углу, дожидаясь зеленого света, и ежился. И вообще, что мне плохого сделал Слон? Жизнь спас и дал кучу денег. Ну завалим мы его - но свято место пусто не бывает, придет кто-то другой, между прочим, ничем нам не обязанный. И, может быть, не такой рафинированный и сравнительно деликатный в выборе средств. Так что, возможно, Дубов - не самый худший вариант.
      Стоит ли? Стоит ли переть на рожон и пытаться искоренить мировое зло нашими с Аськой четырьмя хилыми руками? Елки-палки, до чего тошно...
      Загорелся зеленый, я пошел через улицу мимо нетерпеливо порыкивающих машин. Ладно. Что толку сушить мозги сейчас? Будет день, будет пища. Пока что мы копаем не Слона, а Арсланова... который, кстати, тоже не сделал нам ничего плохого...
      Я ступил на тротуар, выматерился и постарался переключиться на Стивенсов. Они там сейчас развлекают Аську и ждут меня. Впереди - два или три часа беззаботной жизни. Вот и радуйся, Колесников. Как бы там ни обернулось завтра, а сегодня ты одну заботу с плеч скинул - отвязался от СИАМИ... Я силком напялил на лицо радостную улыбку и, не расслабляя мышц, чтобы не потерялась, потопал по лестнице.
      * * *
      Пока Стивенс провожал Диму, пока пришел обратно, Кузя приволокла откуда-то шесть или семь пухлых конвертов с фотографиями.
      - Стивенс, накапай нам по чуть-чуть. Мы пока гагринские фото посмотрим, повспоминаем.
      Под бокал шампанского выяснилось, что наши новые друзья раньше каждое лето ездили на Кавказ, в Гагру. Вернее, каждый сентябрь. А я - туда же, только все больше в июле. Но общие воспоминания о любимых местах расшевелили меня. Одни названия чего стоят! А надписи на абхазском: "аресторан", "акультура алуша" (в переводе означает "отдел культуры"). Помню, Алька тогда сказал, что научиться говорить по-абхазски просто, надо только перед словом прибавлять букву "а".
      Но Стивенс - вот что значит большой ученый! - это изящное построение разбил в пух и прах. Оказывается, существовали минимум два слова, начинающиеся не на "а": "ркомитет" и "ркатер". Из уважения к предмету, наверное.
      Мы рассматривали фотографии, которые вызывали и у меня, и у них одинаковые эмоции: тоску по прошлому и страшное желание туда попасть. Тосковали потому, что там было легко и беспроблемно. А ещё потому, что были моложе... В общем, тосковали, и все тут.
      Вспоминали глаженное огромным утюгом море, теплое, как компот в столовой. Близко подходящие к берегу горы, курчавые от леса, невысокие. Красоту и лень тех мест.
      Потом Стивенсы пустились рассказывать, как отдыхали там в первую абхазо-грузинскую войну.
      - Представляешь, Ася, никого! Все побоялись! Даже в Адлере, прямо в аэропорту, путевки продавали. Куда хочешь - хоть в "ХVII партсъезд"...
      Ну, мне этого объяснять не надо: по социалистическим временам самый элитный санаторий был. Цэковский. Даже с горячей водой. На этаже.
      Кузя, мечтательно потягиваясь, вспоминала:
      - За три недели - ни одного дождя. Погода - мечта. И на каждом углу, в каждой лавочке замороженное "Псоу" продается.
      А мы, дураки, в тот год не поехали! Позвонила мамина закадычная подруга и закричала в телефон:
      - Рэна, ты с ума сошла! Куда вы собрались! Там же бабы по пляжу с автоматами ходят!
      Рэна потому, что мама у меня Ирина Михайловна. Так её все подруги зовут.
      Вот так, из-за панического звонка, мы никуда и не поехали. Еще тогда мои друзья говорили, что зря. А вот теперь Стивенсы добили.
      Под гагринские воспоминания пролетел не час, а целых полтора. Почти незаметно. Потом откуда-то материализовался Дима. Его, оказывается, Стивенс впустил, пока мы с Кузей в прошлое углубились.
      Смотрю, а Вэ-А сияет улыбкой. Интересно бы узнать, чем он так доволен. Но это потом. Пока достаточно, что улыбается. Значит, можно и расслабиться.
      Мы и расслабились. Расписали пулю. Но сегодня господа физики обыграли нас в пух и прах. На целый тортик...
      С тем и разошлись. Правда, уже во втором часу.
      Зато отдохнули и хоть чуточку о деле забыли. Я - так точно.
      * * *
      Для работников банка "Эдем" понедельник, 17 ноября, ничем из прочих дней не выделялся. Приходили и уходили люди, принимали и отправляли платежи... Как всегда.
      Легким ветерком неприятностей повеяло к перерыву. За утро ушло очень много платежей. И все - от небольшой фирмы СИАМИ. В этот день контора постаралась отправить платежи и в бюджет, и организациям-партнерам, и зарплату с квартальной премией наличными из кассы выписала. На счету остались буквально копейки. Не такой уж серьезный клиент, не такие уж катастрофические суммы, но необычно. А для банка любая необычность - сигнал тревоги.
      Неформальный хозяин банка - Алан Александрович Арсланов - узнал о странном поведении клиента в первые минуты перерыва. Но для него СИАМИ была не просто какой-то мелкой фирмой, одной из многих, а потому известие заставило его оставить все дела и глубоко задуматься.
      "Что же это значит? Почему он мне ничего не сказал? Случайное совпадение? Ну уж нет, у старого стервятника всегда все размерено и распланировано. Прикрывает фирму или отделывается от меня? Почуял что-то? Узнал? Но промолчал... Узнал, но что? - Арсланов почувствовал, что фундамент его существования ещё раз покачнулся. - Если уж он торопится меня покинуть... Крысы... Всегда первыми с корабля бегут крысы. Вот поспешила и эта - старая мудрая крыса... Свою шкуру спасает. От чего?"       Последнее время Арсланова и бывшего кагэбэшника связывало только одно дело - поиск компромата на Слона через фирму АСДИК. И тут Алан Александрович вспомнил нелепую записку о рыжей хозяйке фирмы АСДИК.
      "Неужели анонимный стукач прав и она действительно разнюхала что-то обо мне? Вряд ли... Но чего так испугался Власов?.. Хорошо. Примем меры предосторожности".
      И Алан Александрович потянулся к телефонной трубке.
      Глава 44. Комплекс Кассандры
      И не так мы много выпили у Стивенсов, и не так поздно легли, минут в пять третьего, но когда утром в понедельник телефон звонит в четверть восьмого, трубку снимаешь без чувства глубокого удовлетворения.
      - Алло, - проскрипел я после восьмого звонка.
      - Алле, это вы, Димочка?.. Извините, мне нужен Вадим Андреич...
      Школьник? В такую рань? Что ему надо? Надумал за ночь ещё какой-то расчет?
      - Я слушаю, Борис Йосич.
      - Слушайте, с вами ничего не случилось? Такой голос...
      - Ничего не случилось, просто я ещё сплю...
      - А если ничего не случилось, так где вас носит?! Я звонил весь вечер, до одиннадцати часов!
      - Нас не было дома, Борис Йосич. Что у вас такое срочное?
      Школьник покашлял.
      - Мне необходимо поговорить с вами. Как можно скорее.
      - Я вас слушаю.
      - Нет, разговор долгий и не телефонный, тем более, если я через две минуты не выйду из дому, то опоздаю на первую пару.
      Что-то его голос звучал очень уж серьезно, словно он подготавливал меня к известию о безвременной кончине любимой прабабушки.
      - Вы что, нашли какую-то ошибку в модели?
      - Дима, не морочьте голову, я опаздываю. Да, это по тому делу, но с моделированием не связано.
      - Хорошо! Говорите, где и когда.
      Тут я вспомнил, что должен везти к десяти Слону отчет о моделировании, а заодно и доклад о вчерашней встрече с Петром Петровичем - и торопливо добавил:
      - Только лучше после двенадцати, раньше я занят.
      - После третьей пары, в половине второго, возле главного входа.
      - У клумбы?
      - Да-да, у клумбы, все, я побежал!
      Славный мужик, потешный немного... Что там у него могло стрястись? Разбудил, толком ничего не сказал, это ж ещё добрых сорок пять минут спать можно было...
      - Что там, Димочка? - спросила Аська, не открывая глаз. - Опять Слоняра?
      - Нет, Школьник.
      - А-а, тогда я ещё посплю...
      Черт его знает, старею, что ли? Раньше я тут же завалился бы снова... Когда раньше? До Чернобыля?.. Вот тебе и все "что ли", и не надо искать других причин...
      Ладно, все равно уже не сплю... Я полез в холодильник, ломящийся от запасов, - Андрюша позаботился, спасибо ему. Там было все, что душе угодно, как говорится, но сегодня моей душе вдруг стало угодно молочненького, а вот такого Андрюша не предусмотрел. Ничего, базарчик рядом. Я влез в спортивный костюм и куртку с капюшоном, натянул кроссовки, поплелся к двери - и только тут спохватился: деньги забыл! Схватил кошелек, но что-то он мне показался совсем легким. Елки, всего троячка... Выходит, и буржуазия после праздников может оказаться на мели! Сегодня восемнадцатое, два дня надо продержаться до зарплаты...
      - Ась, у тебя деньги есть?
      Она, не просыпаясь, ответила:
      - В сумочке... Или поменяй...
      Нет, я все никак не отвыкну от психологии нищего! В конце концов, в банке на счету энная сумма, да и дома на всякий пожарный сотен шесть зеленых лежит, а я все считаю, сколько осталось до зарплаты, тоже мне, хозяин фирмы! Всю жизнь был ты, Колесников, трудящимся и эксплуатируемым, таким и помрешь... Погоди, брат, о чем ты шепчешь, какие шесть сотен? Вчера ведь выдавил из Петра Петровича две тыщи долларов! Как говорится, не облагаемых налогом... Э-э, а где они?
      Деньги нашлись в нагрудном кармане рубашки, которую Аська вчера кинула в грязное, но замочить не успела, слава Богу... Был у меня казус когда-то: лето, жара, пропотел насквозь, содрал с себя рубашку и кинул в стиральную машину. И только когда начал полоскать, обнаружил, что забыл вынуть из кармана паспорт, в котором, между прочим, лежал последний рубль - это ещё в те времена было, когда рубль кое-что стоил. С паспортом ничего страшного не случилось, тушь все испытания выдержала стойко, и фотография не отклеилась, только края страничек залохматились. Ничего, до сих пор живу с выстиранным паспортом. А вот рубль мой стал очень чистым и несколько посветлел. Интересно, как на стирку в "Лотосе" отреагировали бы доллары? Может, Бенджамин Франклин приобрел бы бледный вид? Можно бы провести эксперимент, но не с сотней, конечно...
      Ладно, деньги есть, но все равно, хозяин, на базарчик за молочком с сотней долларов не пойдешь... Я влез в Асину сумку, обнаружил там две пятерки и с легким сердцем вышел на лестницу.
      Только на обратном пути, когда я, продолжая внутренний монолог, в очередной раз обратился к себе "хозяин", мне стукнуло в голову, что я ведь теперь действительно хозяин и что у меня есть не просто сотрудники, свои в доску ребята, но наемные работники, которые все-таки живут на зарплату, а я им её выплачу только двадцатого числа. И я твердо решил выдать обоим по сотне премии. В связи с переработкой. Прямо сегодня. Без оформления, без ведомости, без подоходного. Гулять так гулять, в конце концов, не каждый день удается ограбить КГБ.
      * * *
      В 9.45 я голоснул напротив своего дома, белый "рекорд" остановился, и не то Саша-Е, не то Паша-Е доставил меня к Слону.
      Борис Олегович, похоже, вчера позволил себе расслабиться, как и мы, или даже основательнее, чем мы: вид у него был неособенно цветущий, уголки рта опущены и трубка в руке не дымилась. Он повертел дискету, отложил в сторону, полистал распечатку комментариев, наконец поднял глаза:
      - И что все это значит?
      - Во-первых, что ваш источник в милиции не соврал: результат экспертизы неопределенный, хотя скорее всего просто несчастный случай. Во-вторых, что вашу СТО они трясли с отчаяния, просто больше им схватиться не за что. В-третьих, что аварию можно было организовать и вообще без возни с тормозами, только за счет ловкого использования дорожной ситуации. В-четвертых, при сочетании этих двух способов надежность, скажем так, искомого результата повышается. В-пятых, предполагаемая порча тормозов на самом деле хитрее, чем представляется, и очень грамотный специалист мог её задумать и осуществить во время обслуживания.
      Мое "в-пятых" означало: вы, Борис Олегович, вполне можете быть истинным виновником смерти мэра.
      Но Слон оказался выше мелочных обид. Даже не спросил, во сколько ему влетит его самого обвиняющий машинный эксперимент. И вообще как-то без интереса он меня сегодня слушал. Лишь пробормотал что-то по-латыни, как мне показалось, "И ты, Брут", хоть я не понял, к чему это сейчас.
      - А теперь мои новости, Вадим Андреич... - заговорил он наконец деревянным голосом. - Позавчера арестовали директора акционерного общества "Меценат", некоего... - он заглянул в бумажку... - Джихангирова. Он показал, что получил подпись мэра на землеотводе за взятку и долю в прибылях от будущего рынка. Пятого же вечером вновь встречался с мэром, и тот потребовал дополнительную взятку, на что Джихангиров с удовольствием согласился... Именно эта встреча и заняла недостающие пятьдесят минут. Экспертиза подвергает сомнению подлинность подписи мэра, но арестованный объясняет, что тот плохо себя чувствовал и у него дрожала рука. Вчера его допрашивали повторно, но он своих показаний не изменил ни на йоту.
      Я обмяк в кресле. М-да, от таких новостей у любого вид будет как с похмелья. Значит, все повернулось на сто восемьдесят градусов, и это не Дубову, а Арсланову мэр нужен был живой, а Дубов с его акционерным обществом "Кленовая роща" мало что не у дел, так ещё и становится подозреваемым номер один: как же, к чисто финансовому мотиву добавляется эмоциональный - месть предавшему другу! А мои новости только подливают масла в огонь: мотив есть - а вот средство и возможность...
      Мне его даже жалко стало. Я уже твердо поверил, что он чистый, особенно, когда увидел документы АО "Кленовая роща", очень уж изящный трюк: конкурент обойден, доходы обеспечены абсолютно легальные и абсолютно защищенные от всякого посягательства властей. Плюс рассказанная им история с репетицией - кавказские ребята явно отрабатывали столкновение с "Москвичом". После этой истории я даже перестал в его сторону плеваться за желание на чужой смерти угробить Арсланова: неясно, действительно ли тот прикончил мэра, но собирался определенно. И вдруг такой поворот оверкиль, с ног на голову... Или с головы на ноги?
      А Слон тем временем все же раскурил трубку.
      - Вадим Андреич, не спешите ставить на мне крест. Я дольше вас варюсь в этом котле и, смею заверить, липу носом чую. Это очередной ход мерзавца Арсланова, жертва пешки за позицию. Ничего, сколько веревочка ни вьется, а конец найдется. Попомните мои слова, эта фальшивка лопнет, как мыльный пузырь. Спокойно продолжайте работать. Как говаривал Вождь и Учитель, будет и на нашей улице праздник.
      Он встал, прошелся по своему роскошному холлу.
      - Играть интересно с сильным противником. Думаю, потом мне будет его не хватать...
      Конечно, он бодрился, делал хорошую мину при плохой игре. Но одно я понял твердо: Арсланов, даже если выиграет битву за рынок, живым не уйдет.
      * * *
      Школьник появился на две минуты раньше назначенного времени, но я уже ждал. Вообще не люблю опаздывать, да и полезно, говорят, прийти на место встречи чуть раньше и осмотреться, нет ли чужих глаз. Конечно, возле вуза это несерьезно, вечно тут толкутся студенты, особенно в перерыве между парами. Правда, при некотором навыке топтуна от студента отличить можно - и по возрасту, и по прическе-одежде, а главное - по глазам. Но сегодня я никого такого не заметил.
      Борис Йосич был молчалив, встревожен и взъерошен.
      - Проводите меня до метро.
      Заговорил он, когда уже перешли Репинскую:
      - Дима... Я не знаю, почему обратился к вам, но больше мнепо этому делу обратиться не к кому. Я напуган... Стыдно признаваться, но я не герой. Я могу фрондировать перед своим институтским начальством, но когда убивают людей, моей смелости не хватает. Допустим, у меня есть знакомые в милиции, но я уже не знаю, кому можно верить, кому нет...
      Такое вступление меня не вдохновило, да и не понимал я пока, что к чему.
      - Простите, Борис Йосич, но почему именно я?
      - Но вы же расследуете смерть мэра, или я что-то не так понял?
      - Расследую.
      - Не буду вам говорить, как мне стало известно, но в субботу в тюрьме был убит человек. Водитель Иванов, задержанный по делу Коваля. Возможно, это именно он ехал перед мэром в тот вечер. Есть основания считать, что его убил надзиратель по фамилии Потапов.
      - Как вы узнали?
      Школьник одернул свою курточку со словом "Montana", оттянул пониже резинку - ветер был холодный и резкий.
      - Там работает один из моих бывших студентов, очень хороший мальчик...
      - Хороший мальчик работает в тюрьме?
      Он иронически хмыкнул:
      - А по-вашему, там должны работать только сволочи и садисты?
      Я задумался на миг - и смущенно кашлянул. Полез в карман, вытащил сигарету.
      - Сейчас, Йосич, минутку... Мне надо подумать.
      Было о чем подумать. Убили шофера, возможно участвовавшего в ДТП. Зачем убили? Совершенно очевидно, чтобы не мог рассказать, кто его на это дело послал. А-а, Колесников! Хватаешься за первую, самую явную версию? А какие версии менее явные? Сведение счетов, ревность и кровная месть - это все, как выражается Аська, рояль в кустах. Пока он не заинтересовал милицию, никто не рвался сводить с ним счеты. Выходит, всего одна версия? Так эта версия сразу придет в голову и милиции... Значит, убийц это не беспокоило? А почему? Либо они считали, что милиции и так все ясно, либо...
      Либо хотели , чтобы милиции стало все ясно! Ну да, вполне возможный вариант. И тогда, как во всем этом деле, две равновероятные возможности: или шофер причастен к смерти мэра (и его убили, чтобы не выдал сообщников), или же непричастен, и его убили, чтобы не доказал свою непричастность! В последнем случае кто-то очень старается убедить следствие, что мэра действительно убили! А кто? В свете утренних новостей, это нужно Арсланову: у меня, дескать, прямой денежный интерес, чтобы мэр был жив, сами видите, - значит, убил мэра не я! Тем более, что шофер Иванов... Ну, допустим, это ни о чем не говорит: в репетиции участвовал шофер Костылин... А с другой стороны, кто с самого начала и громче всех кричал "убийство, убийство"? Отнюдь не Арсланов, а Слон...       Нет, глупости! Стоит задуматься на секунду - и сразу поймешь: кто-то, не будем показывать пальцем, подставляет Слона, старательно и тонко...
      Доцент деликатно дернул меня за рукав, я очнулся и заметил, что мы стоим посреди тротуара за несколько шагов от входа в метро, а толпа обтекает нас справа и слева.
      - Так, Борис Йосич, - заговорил я. - Наверное, вы пришли с этой новостью по правильному адресу. Все. Можете успокоиться, теперь я буду сушить мозги.
      - Правда? Вы этого просто так не оставите?
      - Да уж, не та новость, которую можно просто так оставить. Не беспокойтесь.
      Он улыбнулся на прощание и несолидно, вприпрыжку, заторопился вниз по ступенькам. Я смотрел вслед ещё несколько секунд, а потом двинулся на работу.
      * * *
      Аська все-таки встала не с той ноги. Я это сразу понял, едва вошел в офис, уже на пороге почуял грозовую напряженность в воздухе. Шварц во второй комнате щелкал клавишами, но не пел. Андрюша отсиживался на кухне с детективчиком в руках и даже кот Инвентарь устроился здесь же, на высоком кухонном шкафчике-пенале.