Потому что Димыч, при всех своих многочисленных достоинствах, чуточку суховат. Немножко слишком. Неужели так трудно ему сказать то же самое, но красиво?.. Дура, да? Ну и пусть, я все-таки ещё и женщина, а не только боевая единица...       Но пока что я должна на уровне завершить Димино лечение. Вэ-А желает завтра вручить бутылочку шампанского Катюше, внутривенной сестричке. По случаю последнего укола. Остальным - шоколадки, а Кате - бутылку. Говорит, очень классно она работает... Ему виднее. Вот только решает господин, а бутылочку обеспечить должна я. Такое разделение труда в нашей ячейке общества. Подозреваю, не только в нашей, подозреваю, так оно вечно и будет, не только с этой бутылкой.
      Хотя бутылка - совсем не проблема. Рядом, на базаре - фирменный киоск завода шампанских вин. И там этих самых вин... На выбор. И по вполне приемлемым ценам.
      Как все же меняется жизнь! Вспомнить только, что творилось лет восемь назад: какое к черту шампанское, куска мыла не достанешь. А сейчас - были бы деньги... Ладно, по-хорошему ли, по-плохому, а деньги сейчас есть, можно и о другом подумать.
      Кстати, о другом! Который час? Ага, Надежда уже на службе. Я одной рукой нащелкала номер, пока другой варила кофе. Надька ответила раньше, чем кофе.
      - Приветик!
      - И тебя тем же самым по тому же месту.
      Моя подружка с утра бывает колючая, как репейник. Поэтому сейчас надо покороче и только главное.
      - Слышишь, Наденька, мне бы найти одного человечка... Вернее, выход на него. А ещё лучше, чтобы представили...
      - Говори, как фамилия и где работает.
      Я продиктовала фамилию, имя, отчество, должность, кафедру. Надежда там у себя задумчиво фыркнула пару раз в трубку и деловито сказала:
      - Позвони-ка ты мне, Лиса, сегодня, часика в четыре. Думаю, успею. Есть тут у меня кое-кто...
      Ну как можно не преклоняться перед такими талантами! И темпами, кстати. Я попрощалась и вернулась к своему напитку, который сегодня убежал почти совсем чуть-чуть...
      Так. О другом подумали. Но пока я спускалась по лестнице, мысли сами вернулись к размышлениям о самом сейчас для меня другом: обо мне и Диме. Ведь наиглавнейший вопрос я себе так и не задала: а люблю ли я его? Так, как говорят в американском кино - "в горе и радости, в нищете и богатстве"? Так люблю или нет?
      Не знаю. Себе надо говорить честно - не знаю. Жить мне с ним хорошо. И ни на кого я его менять не хочу. А вот люблю ли - не знаю... Время, конечно, покажет, но, похоже, решать надо побыстрее...
      Все, на базаре о таких возвышенных вещах лучше не думать. Вмиг можно глупостей натворить, а то и без кошелька остаться...
      Возле загородки с эмблемой шампанки (стилизованная под бокал буква "Ч" с пузыречками внутри) никого не было. Середина ноября на дворе. Кому сейчас нужно шампанское, особенно когда в домах ещё не топят? Только нерегулярным покупателям, вроде меня, к случаю.
      Я расплатилась, взяла свою бутылку полусладкого в золотистой фольге, погрузила в сумку. Пошла к выходу - и нос к носу столкнулась с Тамарой. Мы с ней в ГИПРОпроме на соседних комбайнах пахали. Со времени своего увольнения я её и не видела. А теперь смотрю - стоит знакомое лицо, запотевшие очки протирает. Конечно, в рынке не то чтобы теплее, но влажнее.
      - Привет, Томочка!
      - Ой Господи, Аська! Ты что здесь делаешь?
      - Да вот - огненной водой запаслась...
      - А ты где-то тут рядом живешь?
      - Нет, работаю.
      - Работаешь? Ой, а где? И кем?
      Ну, мне не привыкать. И на бедную Томкину голову вылилось несколько развеселых историй из жизни свахи на жаловании. А что делать? Это же почти невинная ложь, а девушку развеселю. Хвастаться же, какая я теперь Мата Хари, ни к чему. Понадобится - тогда другое дело... Вот дожила, старой приятельнице не могу сказать правду!
      Посмеялись. Томка в ответ порадовала меня перлами из сочинений своего сыночка.
      Болтаем, в общем.
      - Слушай, Том, как там наш ГИПРО? Похоронили?
      - Ой, нет! Конечно, людей четверть осталась, но работаем! Правда, теперь больше на заказах по городу и области, старых объектов почти не осталось. Денег немного, но платят...
      - Что ты говоришь - даже платят! И ты вытерпела, высидела и все так же инженер второй категории?
      - Бери выше, первую присвоили! Я теперь большие люди. Вот видишь зарплату трачу.
      Судя по Томиным сумкам, зарплата была солидная. Или она её решила всю угробить за один раз.
      - За два месяца? - спросила я.
      - Нет, за один, но две - свою и Гришину. Представляешь, такой виноград купила! На, попробуй.
      И она сунула мне в рот несколько ягод. Действительно, отличный. Крупный, сладкий.
      - Во-он тетка стоит, видишь, в углу? - она показала на открытую дверь. - Нет, тебе отсюда не видно... В общем, снаружи, под крайним навесом. Представляешь, всего по полтора. А вокруг-то минимум по два пятьдесят. Я на радостях три килограмма уцапила. И, представляешь, она просила меня никому не говорить, что так дешево продает! А то черные держат цены, у тетки могут быть неприятности.
      - Какие черные?
      - Ой Аська, да ты посмотри, кто на базаре стоит!
      Я посмотрела - и поняла, что Тамара имела в виду не африканцев.
      - Так, говоришь, цены держат?
      - Ой, ну да! Вот, значит, купила я виноград, на два шага отошла. А эти черные на кого-то уже накинулись, бьют. Не тетку, парня какого-то. Видно, тоже пытался продать дешевле. Там до сих пор дерутся...
      Я прислушалась, но особенного ничего не услышала... Хотяжелания посмотреть что-то не возникало.
      - Слушай, Том, что же вы делаете в конторе? Вроде здесь, в городе, никто промбазы не строит. И железку к ним не проводят...
      - Ошибаешься. Вот тебе последний пример: проект недавно сдали - даже премию получили за досрочность. И зарплату. Теперь с нами уже по март рассчитались.
      Вот это да! И за март! На дворе, правда, ноябрь...
      - И что же вы такое делали?
      - Фирма одна заказала нам полный проект - от генплана до нестандартного оборудования. Все на работу вышли - за два месяца сделали. Возле выхода из метро на Новоалексеевке... Ну, там, где спуск к Кленовой роще...
      Я кивнула, представив, о каком месте она толкует.
      - Вот эта фирма там разворачивает комплекс: авторынок, рядом гаражи... Обычный рынок, базар то есть, комплекс отдыха - ресторан, пара кафе... Ларьки. Чуть пониже, ближе к роще, сауна, корты для элиты. В общем, комплекс. Каждый отрезок решен в своей манере - готика, Возрождение, под Древний Египет - пирамиды, под Древнюю Грецию... Своровали идею из американского фильма!
      - Ошалеть! Что, из камня?
      - Нет, легкие конструкции. Много пластика... Хитрая асфальтовая плитка, цветная...
      - Слушай, да это же не заказчик, а просто Рокфеллер какой-то! Это же какие деньги в строительство вгрохать надо! Сметная стоимость, небось, выше неба?
      - Ой, правда, большая. Зато этот Рокфеллер на изысканиях сэкономил. Купил у "Метростроя" геологию, нам только привязки игенпланы остались.
      - Виктор Игоревич, небось, нестандартное сам проектировал?
      - А кто ж еще? Не Овидиус же, в самом деле!
      - Что, этот старый хрыч ещё жив?
      - Жив?! Он работает!
      - Нормоконтроль ведет?
      - А что ж еще!
      Мы обе улыбнулись. Во времена оны, когда нестандартизированное оборудование кормило нас согласно штатному расписанию, Овидиус (дал же Бог фамилию!) уже был на пенсии. Но регулярно раз в год на два месяца выходил поработать. Кровушку из нас попить...
      Все знают, что такое инженерный труд в проектной конторе. Хотя бы иллюстративно. Чертежи карандашом на ватмане или кальке... Мы вот на кальке работали. А этот поганец проверял наши чертежи на соответствие ГОСТам. И если находил ошибки, то обводил их красным фломастером! А потом через весь лист тянул линию в противоположную сторону и вопросительный знак ставил. Так, чтобы исправить уже нельзя было, а только перечертить. Полностью. От первой до последней линии. Воспитывал, Дуремар проклятый! Дуремар - по внешнему виду (тощий и с крохотной головой) и по внутреннему пиявочному содержанию...
      - И по-прежнему зверствует?
      - Фигушки! Ему Игоревич пообещал, что если хоть один лист испортит, то будет сам перечерчивать. Сдался - старенький стал, нет прежней силы духа. Только ноет, что теперь ГОСТы никому не нужны...
      - Бедняга. Страдалец.
      - Слышишь, Аська, так ты и вправду в брачной конторе работаешь?
      - Ну да...
      - И номер телефона домашнего тот же?
      - А что?
      - Да надо бы Зоське мужика найти.
      - Ну пусть мне на работу позвонит. Найдем какого-нибудь завалященького.
      Я продиктовала номер телефона. Естественно, контактный.
      - Тома, а что ж это за фирма такая богатая? Которая вас так щедро наняла? Как называется?
      - Этот... как его... Который всех содержит...
      - Любовник? Спонсор?
      - Нет... Не любовник и не спонсор... Вспомнила - "Меценат"!
      - О-о, фирма знаменитая...
      - Не знаю, знаменитая или нет, но богатая.
      На том и расстались. Томка ушла радовать семейство полными сумками. Я через другой выход - к себе в контору. По дороге заметила, что к дерущимся уже почти все взрослое мужское население рынка присоединилось. И ещё увидела, как к этой свалке свернули с улицы Тельмана две милицейские машины.
      Значит, фирма "Меценат" собирается строить новый суперкомплекс - рынок и зона отдыха. Интересное кино! Ведь "Меценат" - это Арсланов, весь город знает... кроме Томки. Выходит, расширяет деятельность. Вовлекает в свой бизнес новые городские районы... Еще бы, Кленовая роща - отличное место для нового рынка. Вся Новоалексеевка там два раза в день проезжает. На Каганове возле станции метро "Звездная" такой базар расцвел, куда там Вознесенскому. И тут будет не хуже. А цены на рынках держат арслановские люди...
      Оч-чень интересная цепочка! Пожалуй, поинтересней, чем мысли о моем гражданском состоянии. Главное, сейчас нужнее.
      Названье-то какое выбрал - "Меценат". Следующая фирма, наверное, будет "Благодетель". А там, глядишь, и вообще "Спаситель" - чего мелочиться!
      Глава 32. Арсланов невиновен!
      С утра пораньше, не добравшись даже до законного койко-места, я отловил доктора Гущина и начал клянчить у него выход на вышеупомянутого школьного друга Леньку Айсберга, несправедливо сокращенного из автодорожного института. Сочинил жалостную историю про своего приятеля, у которого пацан третий семестр не может сдать зачет какому-то доценту Школьнику. Может, этот Ленька с этим доцентом знаком, может, замолвит словечко, посодействует и все такое прочее.
      Гущин хмыкнул и сказал, что если этот Школьник другу Леньке друг, то с такой просьбой лучше не соваться: не те люди, идеалисты, считают, что раз они чему-то учат, то эти олухи должны учиться, а не добывать зачет по блату. Если же этот доцент Леньке не друг, значит, он шкура, взяточник или просто непорядочный человек, и Ленька не станет даже телефон об него марать.
      Я поскреб в затылке, но все же набрался наглости и начал хныкать, что я-то не шкура, что человек я в целом порядочный, и единственное, о чем прошу - отрекомендовать меня в этом смысле господину Айсбергу и попросить уделить пять минут. А дальше, мол, мое дело.
      Гущин по своему обычаю посопел в рыжие усы, буркнул, что нечего его укачивать, как слона, в конце концов, он нам всем врач, а не нянька, потом вздохнул и сказал, что после обхода попробует позвонить и если что, то поканючит в психотерапевтических целях.
      Золотые они все-таки мужики, эти самые "не те люди, идеалисты".
      * * *
      Я прилетела в Димкино отделение со всей скоростью, какую позволили развить разлюбезные каблуки. И сумка, кстати, тоже. Все это шампанское, шоколадки и прочие презенты оказались в совокупности достаточно тяжелы. А доставить-то все равно надо. И именно сегодня с утра - под последние процедуры. В общем, доволокла.
      Да плюс ещё новость с "Меценатом". Внутренний голос твердил, что любые сведения, имеющие отношение к Арсланову, надо передавать Колесникову со всей возможной скоростью. Пусть уж господин Мегрэ сам решает, важные они или не очень. Мое дело - вызнать и доложить.
      Поднялась в отделение, подошла к обычно закрытой двери палаты... Только сегодня все было не как обычно. И дверь настежь, и в палате, обычно тихой и уютной, народу тьма, как в метро. Белых халатов - штук двадцать. Это господа студенты. Да преподаватель, да завотделением, да завкафедрой... И, по-моему, кто-то из соседей - то ли хирурги, то ли терапевты. Все на одного моего бедного Димку. Берут интервью с пристрастием - и что чувствует, и где болит, и как болит, и чем лечили...
      Минут десять расспрашивали - я уже по коридору бегать устала. Ну, думаю, сейчас выйдут. Как же! Вместо того, чтобы дать человеку спокойно доболеть последний день, начинают выслушивать, общупывать и ногу смотреть... Ага, поэтому тут, значит, хирурги. А господа студенты пользоваться фонендоскопом умеют плохо, чтобы не сказать не умеют совсем.
      Примерно через полчаса я уже и сумку на стульчик поставила, и сама на соседний присела - дело затягивалось. Дима давал показания голосом, уставшим от страданий: его отлично было слышно - низкий бархатный рокот... И перепуганные тенорочки студентов. Они хоть и взрослые мужчины, но акселерация их уже не затронула - как на подбор, мелкие, щуплые какие-то... Не то что мои однокурсники.
      Я вспомнила свой курс: один к одному, как ретрансляционные вышки. Тоже тощие, но длинные. И голоса, как у Димы. Или как у Сережи.
      Ну люблю я крупные предметы - бизона, например. Трехстворчатый шкаф... Или вот мужчин нормального роста, которым до плеча дотянуться можно с трудом и то, если на каблуках. Это у меня издержки социалистического воспитания. Ничего не могу с собой поделать.
      И этих, мелких, не принимаю всерьез ни за мужиков, ни, тем более, за лекарей. Несолидно как-то они выглядят, не тянут на последнюю надежду страждущих.
      А Дима так добросовестно им все, неторопливо. За десять лет он в своей болезни, наверное, профессором сделался. Вот теперь, выходит, молодежь учит. Опыт свой передает.
      Опять я закипаю. Да что же это такое - дня без психоза не проходит. Вот жизнь настала...
      Дальше я додумать не успела - студиозы начали палату покидать. Выходили медленно, лица похоронные, задумчивые.
      - Да, повезло мужику! - сказал один. - Выжил...
      - Непонятно, сколько ему осталось...
      - Не дай Бог такие боли... И терпит ведь...
      Да, господа студенты, терпит. Сильный у меня мужчина. Не причитает, не рыдает, головой о стены и прочие предметы не бьется. И сколько ему осталось, лучше вас знает. Потому и живет на полную катушку, не репетирует, силы на завтра не оставляет. Поучитесь у такого, сопляки...
      Э, матушка, а вот слезы спрячь... Не нужны они никому. Чего завелась? Ну глупенькие, молодые, безграмотные. Ну болтанули лишнего... Может, им ещё меньше осталось. Особенно если я того, с челкой, задушу прямо сейчас своими собственными руками.
      Вытерла глаза и нос. А господа студенты, на свое счастье, ушли. От греха подальше. И от меня.
      Зашла я в палату, из сумок дары выгружаю. Стараюсь к Диме лицом не поворачиваться, чтоб не увидел, что я плакала. Но у него же глаз! Главный сыщик, господин Ш. Холмс, рядом с ним - мальчишка...
      - Асик, эй, ты что, плачешь?
      Я кивнула, чтобы не разреветься в голос.
      - И чего вдруг?
      Я и рассказала, что студенты под дверью его палаты говорили. Димыч ухмыльнулся, похлопал меня по плечу.
      - И правильно говорят. Никто не знает, сколько ему на роду написано. А я и так живу на уворованное у судьбы время, год мне остался или век каждому дню радуюсь. А для этих детишек что мои тридцать семь, что девяносто - разницы нет. Не понимают, как быстро сами такими же сделаются... Не расстраивайся по пустякам - это они языком треплют по тупости, по глупости, по молодости лет. Нашла из-за чего сопли распускать! Не реви, Асенька, не надо. И что только бабы головой своей глупой не насочиняют!.. Нормальному мужику такого ввек не придумать.
      Во гад, знает, как я на такие слова реагирую!
      - Знаешь, Колесников, я тебе тут сплетню на хвосте принесла, интересную. Но что рассказывать, она ведь от глупых баб исходит...
      - Н-ну... они, конечное дело, глупые, но мы их ценим не только за это.
      В этом весь Димка: даже трижды больной, будет цитировать старые анекдоты.
      Глаза мои вмиг высохли и настроение стало на порядок лучше. И правда, что эти недоумки в моем мужике понимают!
      - Ну, Ась, ну, Рыженькая, ну я больше не буду...
      Подлизывается, рожа. А голос умильный, хитрый...
      - Че-сло, не буду больше о бабах гадости говорить... сегодня. Расскажи сплетенку, а? Ну пожалуйста, ну пожалей убогенького...
      - Да ладно уж, слушай, убогенький...
      И я рассказала о встрече с Томкой и о проекте, который моя бывшая контора выполнила для "Мецената".
      Вэ-А не хуже меня знает, чья это фирма. На несколько минут в палате наступила пауза. Дима жевал яблоко и пялился в стену. Размышлял.
      - Арсланов собирается новый рынок строить! Трех ему, значит, мало...
      - Выходит, мало, - согласилась я.
      - А без городских властей получить решение о землеотводе как-то затруднительно. Насколько я знаю.
      Это все знают.
      А он продолжал размышлять вслух:
      - Раз затруднительно, значит, получил официально. И без самого мэра наверняка не обошлось - такой уровень... Точно, мимо Коваля никак решение не могло пройти...
      Я добросовестно кивала - пусть видит, что аудитория реагирует.
      - Так что же получается? Принял Коваль решение в пользу Арсланова - и хватит, больше не нужен? Мэр сделал свое дело - мэр может уходить?..
      - Глупо! - сказала я.
      - Глупо, конечно, - полностью согласился Вэ-А. - Теперь-то зачем его убирать, когда решение есть... А если ещё одно решение понадобится? Или два?
      Подумал минуточку. Опять заговорил:
      - И потом - это же какие бабки, какие суммы! И для Арсланова, и для города через налоги, сколько ни уворуют, а все что-то в казну приплывет... Какой же резон его теперь убирать? Не дай Бог, кто-то вмешается, захочет поломать дело - как его без мэра отстоишь? Не-ет, после такого решения Арсланов должен был мэра беречь как зеницу ока. Мэр ему нужен был живой, здоровый и во всей полноте власти. Короче, Арсланов невиновен. Древний, ещё римский, принцип гласит: "Ищи, кому выгодно". А ему убивать мэра было невыгодно.       Конечно, невыгодно, конечно, невиновен. Это только Слону могло пригрезиться от ненависти. Параноик!
      А если не Арсланов, кто же тогда мэра убил? Уж не сам ли Слон? А потом начал на другого валить!..
      Да нет, непохоже - уж очень сильно он тогда нервничал. Заказчик убийства по-другому себя вел бы, уж я бы заметила, что притворяется. Слон тогда по-настоящему был расстроен. Хотя и не убит горем, хотя и спешил воспользоваться поводом и прихлопнуть конкурента...
      Но теперь выходит, его слова, что мэр мешал Арсланову - это только слова самого Слона, только его мнение, даже не мнение, а утверждение, кто его знает, какое у него на самом деле мнение. А по сути у Арсланова мотива нет, даже наоборот, глупо и невыгодно убирать человека, если он нужные бумаги подписывает. И вообще сотрудничает...
      - Слушай, Анна Георгиевна, надо ехать к Слону. Рассказать то, что ты узнала сегодня. И активность проявить, и на реакцию посмотреть...
      - А может, не торопиться? Может, сначала прикинуть, нельзя ли нам на этом пару взяток отобрать? Или ты опасаешься играть с ним втемную?
      - Рано или поздно, думаю, придется, но пока не тот случай. Пока нам с тобой картина непонятна, надо играть чисто, чтобы не запутаться. Другое дело, когда будем знать расклад...
      Дима откинул одеяло, встал, заходил по палате.
      - Не нравится, не нравится мне это все... Если Арсланов ни при чем, то Слон со своими обвинениями сел в лужу - ну, его трудности, ему и бороться. Но тогда остается вопрос, кто же убил мэра.
      - Никто не убивал, несчастный случай, показала же экспертиза.
      - Что показала экспертиза, мы ещё не знаем, вряд ли милиция накинулась бы на станцию обслуживания без повода. Если же Арсланов все-таки приложил руку, а сам организовал хорошее прикрытие, значит, мы пока ещё не все выяснили, надо копать, и тут нам очень пригодятся возможности Дубова. А чтобы он их задействовал, надо доложиться. Так, мол, и так, вот вам, любезный Борис Олегович, любопытный фактик... Да, надо докладывать.
      - А если это сам Слон мэра?..
      - Зачем? Ему-то зачем такого друга-приятеля на тот свет отправлять? Хотя, наверное, есть вещи, о которых мы не знаем. Например, никакой он не друг, а просто хитрый Слон создал легенду и пользуется. А может, был друг, но Дубов перед ним на чем-то прокололся, и бывший друг стал опасным врагом... Вот доложимся и посмотрим, что нам в ответ Слон споет. Он же все-таки не великий актер, не Плятт и не Смоктуновский - увидим, если врет. А с нами все ясно: работаем по его заказу, информировать обязаны - вот и информируем. Позвонишь, договоришься, ладно?
      Я угрюмо кивнула. Куда же деваться, если надо.
      А Дима все так же ходит по палате, видно, не додумал чего-то. Или не договорил.
      - И еще, Алиса. Я тут вроде нащупал выход на того ученого, который экспертизу делал. И не только по слоновьему наущению - нам самим нужна подлинная информация. Ведь не только господа мильтоны, но и Слон мог выводы подредактировать, когда нам рассказывал. Короче, нужно добывать сведения у первоисточника, во избежание испорченного телефона. Поэтому к Слону мы поедем сегодня, а завтра я все-таки попробую встретиться с учеными.
      На том и порешили. Я собралась уходить. Дима поцеловал меня в щеку и сказал:
      - Знаешь, Рыжая, с тобой приятно работать. Очень вовремя ты встречаешь знакомых и очень быстро по делу соображаешь.
      Опять подначивает? Нет, я уже его тощее величество выучила. Это он стесняется напрямую похвалить, вот и грубит... Поэтому я не стала реагировать на его слова, как на провокацию. Просто чмокнула в ответ и уже от двери заметила:
      - И не по делу я тоже неплохо соображаю. Все, Димыч, лечись, дары в тумбочке. Прибегу в шесть. До того договорюсь с дядей Слоном... Пока!
      И настроение стало поприличнее. И неправы мальчишки эти. А прав Димыч, как всегда стопроцентно и занудно прав: много ли, мало ли у нас времени, а сколько ни есть - наше. И надо пользоваться им на всю катушку.
      Глава 33. Эх, Валера, перестарался...
      Госавтоинспекцию лихорадило. С первой рабочей минуты первого дня после похорон мэра инспекторы прочесывали автопредприятия города, пытаясь найти какой-нибудь подозрительный КрАЗ, допрашивали водителей. В техотделе у Сачкова дым стоял коромыслом - шло непрерывное совещание. В сотый раз изучали схему происшествия, а со второй половины дня тринадцатого - и копию научной экспертизы, материли ученых: за что им только такие деньги платят, не считая, сколько они имеют на лапу со своих студентов, а пользы от них как с козла молока.
      Так толком не разобрались, и уже под вечер Сачков позвонил капитану Бабешко, попросил подъехать и растолковать ещё раз, что там такое понаписывали в автодорожном. Бабешко по собственной инициативе прихватил Винницкого из НТО - тоже выпускник ЧАДУ, по той же кафедре защищал диплом, да ещё успел два года экспертом поработать. Приехали, разложили перед собой несчастный акт и диаграммы, разобрали по косточкам, объединенными усилиями поняли, что к чему, только пришлось все время затыкать глотку сачковскому заму Пархоменко - склочный оказался мужик и, по неграмотности, подозрительный.
      Совещание несколько расширило эрудицию руководства технического отдела ГАИ, но других ощутимых результатов не принесло.
      Сачков откинулся на спинку стула, закурил очередную сигарету и философски заметил:
      - Что-то в те дни серым "Москвичам" не везло...
      - Именно серым? - удивился Павлик Бабешко.
      Толя Винницкий начал было рассказывать о проведенных голландцами исследованиях - как влияет цвет автомобиля на вероятность ДТП, но Бабешко, лучше знавший Сачкова, почуял, что у того наготове какая-то занятная байка, и проявил активный интерес.
      Майор Сачков себя ждать не заставил и рассказал о странном происшествии, имевшем место 29 октября, когда какой-то неизвестный КамАЗ с нагло и демонстративно нацепленными фальшивыми номерами "ЧР", какие сорок лет назад выдавали частникам, среди ночи разбил на Т-образном перекрестке светло-серый "Москвич-2140" ("Как у мэра!" - вставил тут капитан Пархоменко, словно остальные сами до такого не додумались бы), причем "Москвич", похоже, был пустой, во всяком случае, не имел левой дверцы, зато имел наглухо замкнутую рулевую трапецию. Расследовал это дело салага-лейтенант, вышло у него, что разбитая машина вообще нигде не числится, словно из воздуха сама собой возникла, хозяин не объявился, среди угнанных автомобиль не значится, но салага Родионов бегает по инстанциям и доказывает, что это очень загадочное ДТП, явная инсценировка, и надо искать, кому и зачем она понадобилась.
      - Инсценировка? - удивился Бабешко. - Если б там внутри, в этом "Москвиче", лежал труп со следами удушения, я такую инсценировку могу понять. А так чего инсценировать?
      - И что, машина в самом деле такая же, как у покойного мэра? поинтересовался Толик Винницкий.
      - Не знаю, я её не видел, - ответил Сачков. - Модель та же и цвет вроде такой...
      - А я видел! - с торжеством заявил Пархоменко. - Мне интересно было поглядеть, как там закрепили колеса, съездил... Точь-в-точь такая, я ж вам говорю!
      И вот тут Толик Винницкий произнес слова, которые потом ещё долго обжевывало все УВД, приходя к единогласному заключению, что Толик - голова и далеко пойдет:
      - Так, может быть, это не инсценировка, а репетиция?
      * * *
      Номер "чр 62-00" в отделе регистрации обнаружился. Номер старый, выдан аж в 1952 году на черный "БМВ" ещё довоенного выпуска, адрес есть, где-то на Черногузовке, но последний раз автомобиль проходил техосмотр лет двадцать назад, так что с тех пор хозяин мог сто раз переехать на другое место жительства, если вообще не помер, а наследники поленились перерегистрировать старую развалину, ржавеет где-нибудь во дворе, а то курятником служит, или же просто спихнули её в овраг за городом. Тем не менее для порядка дали ориентировку по районам.
      И вот - бывают же чудеса на свете! - совсем с другого конца города, с Дальнего Каганова, доложили, причем не автоинспектор, а участковый: есть такой "БМВ", стоит обычно на Ростовской улице, 184, возле крайнего подъезда, живой ещё - раз в месяц хозяин его выгуливает, все пацаны сбегаются поглядеть. На зиму, правда, он его в какой-то сарайчик прячет, где-то у знакомых, но в этом году осень затяжная, восемь минут назад ещё стоял возле подъезда...
      Сообщение принял дежурный по ГАИ, хотел было подослать ближайшего инспектора на мотоцикле или патрульную машину, но старшина, постоянный ночной помдежурного, напомнил: капитан Пархоменко велел доложить ему лично в любое время дня и ночи, а до того никаких действий не предпринимать. Дежурный пожал плечами, нашел номер и перезвонил Пархоменке: хочет капитан отличиться - на здоровье, хотя, вообще-то, не его это дело, а следственного отдела ГАИ...
      Пархоменко, при всей его вредности, оказался службистом, сказал, что конечно, посылать надо следователей, но пусть и его прихватят, ему охота своими глазами глянуть. К удивлению дежурного, следователи на месте нашлись, сообщению обрадовались, но просьбу Пархоменко выслушали с матерными комментариями: живет он, правда, тоже на Каганове, только совсем в другом конце, ближе к метро, за добрых три километра от Ростовской, а заезжать за ним придется. Да и вообще им не нравилось, когда посторонние лезли в их епархию.
      Все было, как сообщил участковый: действительно прямо напротив крайнего подъезда стандартной девятиэтажки стоял древний "БМВ" в очень приличном состоянии, освещенный желтым светом из лестничной клетки и соседних квартир. Лак, конечно, давно потерял блеск, но синяя и белая эмаль на эмблеме сияла как новенькая.
      Вот только участковый забыл предупредить, что хозяин музейного транспортного средства устроил сигнализацию. А потому, когда Пархоменко со своим личным фонариком кинулся к машине поперед батьки, сигнализация визгливо затявкала на весь квартал, выскочила из-под колеса и цапнула капитана за руку. Правда, не до крови - слишком была маленькая. Пархоменко, остервенев, с размаху пнул её ногой, собачонка покатилась с жутким визгом. На втором этаже распахнулась балконная дверь, ударил луч мощного фонаря, раздался крик:
      - Ольга, звони в милицию, машину угоняют!
      Пришлось вмешаться ребятам из следственного и устроить цирк. Выждав несколько секунд, они набросились с двух сторон на Пархоменко и скрутили. На переднем плане вертелся водитель - он единственный был в форме. Не в меру ретивого капитана затолкали в "Жигули", обошли вокруг "БМВ", присвечивая фонариками, крикнули хозяину, что поймали злоумышленника вовремя, он ничего даже тронуть не успел. А тем временем установили, что оба номера на месте - настоящие, желтые с черными буквами и цифрами, но вокруг болтов видны свежие царапины от гаечного ключа...
      * * *
      Дальнейшее было делом техники. Совершенно очевидно, что похититель номеров живет или работает поблизости, - во-первых, должен был заметить эту машину и установить, что ездят на ней редко, а потому вряд ли хватятся номеров среди ночи. Во-вторых, он должен был достаточно часто проходить мимо, чтобы его появление здесь не вызвало интереса старушек на лавочке у подъезда. И, наконец, надо было ему познакомиться с Сигнализацией, а может, и прикормить маленько.
      Валеру взяли буквально на второй день. Жил он по другую сторону Ростовской, в переулке - там ещё сохранился частный сектор, и Костылиным после выезда из Гагры удалось сравнительно недорого приобрести домик; подсказали земляки, постепенно заселяющие этот уголок города. Четырнадцатого ноября Валера работал неподалеку и в первом часу заехал домой пообедать.