- До метро "Инженерная"!
      Есть логика, может, кому-то из пассажиров надо в метро поспеть, пока ходит... Ехали медленно - дорога от дождя скользкая, да и грязи хватает, не успели всю строительную вычистить, как обычная осенняя началась.
      Мимо проплыли корпуса Химтеха, базарчик, потом какое-то непонятное строение с безумно-зеленой надписью "Прохлада". Вот сегодня как раз прохлады нам не хватает...
      Выехали на дамбу, которую теперь украсили знакомые буквы "М". Сегодня утром открыли метро - целых три станции: "Петровское поле", "Кленовая роща" и "Студгородок". Гордость покойного мэра. Сколько он туда, в строительство это, сил вложил...
      Он вообще много городским транспортом занимался. Гриша - он на заводе "Контактор" работает - рассказывал, что это была идея Коваля делать троллейбусы для города. Устроили кооперацию нескольких заводов, начали понемногу клепать. Но платить мэрии нечем, так Коваль придумал, чтобы эти троллейбусы были сколько-то лет собственностью заводов и плата за проезд им шла. Заботился не о доходах для городской казны, а о транспорте для людей и работе для заводчан...
      Возле выезда с дамбы на Проспект осталось ещё несколько секций бетонного забора. И место, по импортной моде, огороженное бумажными лентами. Рядом дежурил гаишник на мотоцикле.
      - Вот здесь он разбился, - проворчал водитель маршрутки.
      Тоже о смерти Коваля думает.
      Димка тихо так мне на ушко прошептал:
      - В ГАИ связи надо будет поискать. И в УВД.
      Я кивнула.
      Глава 20. Где же вы теперь, друзья...
      Белецкий знал профессора Немовлюка как облупленного. Старый пройдоха, своего не упустит. Но очень хорошо знает, как делаются дела в этом мире, и нужду милиции поймет в момент. Ничего, работать с ним можно, только надо по мелочам уважение показать. Потому Виктор Витальевич согласился встретиться на чужой территории, потому и свиты большой не взял, одного капитана Бабешко за секретаря и соколиного глаза - тот сам когда-то после вуза у Немовлюка на кафедре работал, правда, диссертацию делать поленился и сбежал в ГАИ. Но отлично соображает, что к чему у этих ученых. Не даст на мякине провести.
      Как договорились с Немовлюком, прибыл к одиннадцати, без опоздания. Подрулили на служебном "жигуле" с мигалкой и надписями к воротам института... извиняюсь, университета, вахтер открыл без задержки предупрежден, значит.
      Профессор же Немовлюк Григорий Васильевич собрал своих на час раньше. Впустил в кабинет, расселись по заведенному порядку - Школьник по левую руку, спиной к окнам (всегда так садится, чтобы ехидство в глазах меньше отсвечивало), завлаб (а по сути - завхоз кафедры) Разин - справа, ассистенты Байбак и Носовой скромненько устроились под стеночкой. Однако профессор велел обоим сесть к столу, пригласил, дескать, молодежь для дела, с правом голоса. Ничего, научены, без команды голос не подадут.
      - Так, товарищи, - начал профессор (слово "господа" он на дух не переносил), - милиция хочет, чтобы мы им выполнили экспертизу технического состояния тормозов "Москвича", на котором разбился мэр. Мы таким уже не раз занимались, но сейчас у нас нет действующего стенда. И мы думаем, что придется нам с вами срочно восстанавливать лабораторный стенд. Давайте-ка прикинем, что понадобится.
      - А что там прикидывать, все надо делать, только железо и целое, если подшипники не проржавели, - раздраженно пробурчал Школьник.
      - Недавно смазывали, когда Сережа Шлыков расход топлива измерял, обиженно возразил Владимир Иванович Разин. - Владик смазывал. Литолом.
      Школьник вдруг расплылся в улыбке:
      - Это тебе с Владиком повезло, Володя, золотой парень! Он ко мне на лекции ходит - душа радуется.
      - Все они золотые, когда знают, что экзамен сдавать, - желчно вставил Владимир Иванович Носовой (чтобы не путать с Разиным, его все звали Вовкой - не Володей, не Вовчиком, а именно Вовкой).
      Профессор оборвал болтунов:
      - Так, давайте быстро составим список, что нам потребуется.
      Школьник повернулся к соседу слева:
      - Мишенька, принеси спецификацию, так быстрее пойдет.
      Байбак поднялся и неторопливо отправился в конструкторскую комнату.
      Профессор недовольно глянул вслед:
      - Одно слово - Байбак! Такой неповоротливый!
      Школьник бросился на защиту своего воспитанника:
      - Ничего, зато когда что-то делает, за ним переделывать не приходится!
      - А я вам и так скажу, что надо, - влез тенорком Разин. - Генератор в подвале перемотать, тахогенераторы выставить, измерительные системы и управление прозванивать и перепаивать, самописцы новые добывать...
      - И мотор гидронасоса, - напомнил Носовой, - и обратный клапан.
      Вернулся Байбак со старым томом документации по стенду, раскрыл на столе. Профессор потащил толстую книжку к себе, взял красный карандаш, начал зачитывать, сбиваясь иногда на непривычных терминах - сам конструктором никогда не был.
      Дочитал до конца - и в кабинете повисло обреченное молчание. Тысяч восемь долларов и месяц работы.
      - Может, лучше в тридцать пятой автоколонне восстановим стенд? извиняющимся голосом промямлил Миша Байбак. - Там меньше работы... И люди смогут пользоваться...
      Школьник хмыкнул, похлопал его ладонью по руке - хороший ты парень, Миша, только наивный.
      - Михаил Юрьевич, стендом они никогда регулярно не пользовались, потому он у них и цел до сих пор. Построили, когда стало модно и денег по новой технике девать было некуда. Для престижа, - объяснил доцент. Восстановит им милиция стенд, сделаем экспертизу - и начнет по новой ржаветь.
      - А тебе по-прежнему не на чем будет делать экспериментальную часть, дополнил профессор.
      Не такой наивный был Байбак и прекрасно понимал, что не о его экспериментах печется Шеф, а о Серегиных - Серега-то Шлыков шефскую идею разрабатывает, плюс аспирант, третий год на исходе, его надо выпускать пусть и без защиты, но хотя бы с готовой диссертацией. А сам Байбак числился соискателем, и за него никто с профессора не спросит и не поругает. Зато в 35-й колонне он бы отлично поработал, набрал статистику, тем более, Сашка Чикало, институтский друг, там сейчас выбился в главные инженеры... А вообще, что теперь толку от диссертации, все равно по полгода не платят, хоть рядовым, хоть кандидатам, а рихтовать помятые крылья (именно этим Миша кормил семью) можно и без ученой степени.
      Немовлюк изобразил на лице досаду:
      - Старею все-таки, не подумал, что надо бы Ванду Стефановну вызвать, Белецкому список отпечатать.
      - Я сделаю, - кротко сказал Школьник, - только лучше давайте на компьютере.
      - Нет, на машинке, - возразил профессор.
      Миша с Вовкой переглянулись - известно было, что Шеф никак не перестроится на современную технику, но Школьник лучше знал заведующего кафедрой и понимал, что профессор надеется под это дело выдавить из милиции ещё и компьютер - или хотя бы принтер. Искорки в глазах Володи Разина показывали, что тому тоже ясен ход мысли руководства.
      Школьник ушел печатать, а профессор повернулся к Вовке Носовому:
      - Так, Владимир Иванович. Ты электронику сумеешь проверить и восстановить?
      - Управление могу. А измерительные системы и автоматику - нет. Их без Юрика никто не восстановит.
      Немовлюка передернуло. Любое упоминание о тихом, улыбчивом и безмерно талантливом электронщике, который разрабатывал всю электрическую часть стенда, вызывало у профессора разлитие желчи. Одна фамилия чего стоит Завезиздров! А главное - при всей своей мягкости и тихости ни разу не послушался, все всегда делал как хотел, на обещания дать защититься не реагировал и в конце концов сгинул неизвестно куда.
      Миша Байбак - не хватало ему чуткости в подобных делах, по молодости, видимо, - напротив, живо заинтересовался и развернулся к Вовке:
      - А где Юрик сейчас, не знаешь?
      Вовка, который тоже держал себя за электронщика, однако понимал, что до Юрика ему и за сто лет не дорасти, буркнул презрительно:
      - Бутылки принимает на Вознесенском рынке.
      Профессор разразился негодующим монологом о тех, кто способен изменить науке в погоне за длинным рублем...
      ...но тут без стука распахнулась дверь и в кабинет вошел румяный, гладкощекий и наглаженный Белецкий. За ним следовал, сияя широкой ухмылкой, Павлик Бабешко в распираемом внутренними противоречиями милицейском мундире.
      По безмолвной команде профессора завлаб Разин живчиком метнулся звать Школьника, но тот уже неспешно шел к кабинету с отпечатанными бумагами в руке.
      Профессор, сделав два шага из-за стола, пожимал руку Белецкому, завлаб тихонько затворял за собой дверь, ассистенты, поднявшись со стульев, переминались с ноги на ногу, а бесцеремонный Школьник, не считаясь с торжественностью момента, хлопнул Бабешко по пузу и спросил:
      - Что, Павлуша, все пухнешь от забот?
      На что капитан ухмыльнулся ещё шире и ответил своей всегдашней присказкой:
      - Пока толстый сохнет, худой сдохнет!
      Белецкий подозрительно покосился в ту сторону, увидел, что речь идет не о нем, и сел к столу, поддернув наглаженные форменные брюки. Профессор занял свое место несколькими секундами позже, сделал жест рукой:
      - Садитесь, товарищи.
      Переждал, пока утихомирятся, и начал:
      - Боюсь, не сможем мы вам помочь, Виктор Витальевич...
      Белецкий не отреагировал - за столько лет знакомства изучил уже все подходцы старого торгаша.
      - ...мы тут с товарищами посмотрели - не починить нам стенд. Десять тысяч долларов и три месяца работы. Вот, как видите... - протянул полковнику список.
      Белецкий взял листки, остановил профессора движением приподнятой ладони, начал читать.
      - Генератор постоянного тока 50 киловатт... в Чураеве их делают?
      - На "Электротяге", - так же коротко и быстро отозвался Школьник. Сам за собой не раз замечал, что подстраивается в резонанс собеседнику, - и сердился на себя. Но сейчас оно было кстати.
      - Павлик, есть у нас друзья на "Электротяге"?
      Бабешко вытащил пухлый "органайзер".
      - Начальник отдела сбыта подойдет? Звонил мне вчера насчет техпаспорта.
      - Годится. Пороется в неликвидах, найдет... - Белецкий рассеянно потянулся левой рукой к мраморному стакану на столе у профессора, вытащил красный карандаш, поставил в списке жирную птичку. - Так. Что там дальше? Электродвигатель переменного тока 1,2 киловатта, привод гидронасоса... Обратный клапан...
      Павлик, не дожидаясь вопроса, доложил:
      - Завод "Гидроавтомат", директор - друг Будяка, все бегает с жалобами на таможенников, он в Россию продукцию КамАЗами возит, оттуда комплектующие...
      Список непреодолимых проблем в руках Белецкого съеживался, словно шагреневая кожа.
      - Так. Ага, перечень работ... Установка тахогенераторов - это что, для электрика работа?
      - Для слесаря высокого класса, - отозвался Школьник.
      - Это сколько угодно. Слесарей, электриков, такелажников, бетонщиков мы у Никодимова найдем. - Заметив недоуменный взгляд профессора, пояснил: В тюрьме. - Вдруг коротко улыбнулся: - Чураевская тюрьма в книге рекордов Гиннесса числится как самая большая в мире. Только цифры у них устаревшие...
      Он дошел до конца списка, перевернул листок, убедился, что на обратной стороне нет дополнительных пунктов.
      - Так. Сегодня у нас восьмое. Десятого к вечеру закончим?
      - Десятого декабря? - с сомнением переспросил Немовлюк.
      - Какого декабря? Следствие ждать не может, мэр погиб, Григорий Васильевич! Десятого ноября, послезавтра!
      Профессор возмущенно засопел, откинулся на спинку кожаного полукресла.
      - Виктор Витальевич, сколько тебя знаю, всегда ты был авантюристом, но сейчас явно лишнего хватил!
      Белецкий глянул на него абсолютно невинным, ну совершенно непонимающим взором, ответил без улыбки:
      - Сейчас у меня рычаги длиннее.
      Аккуратно сбил листки стопочкой, протянул Школьнику.
      - Мне копии сделайте на ксероксе, пожалуйста.
      Немовлюк развел руками:
      - Нету у нас ксерокса...
      Ксерокс был, стоял у Разина в конторке, но картридж кончался, и Немовлюк жадничал.
      - А что же на компьютере не набрали? Распечатали бы копии.
      - Компьютер что-то барахлит, а принтер вообще никогда как следует не работал, - строил из себя казанскую сироту профессор. - Держу для вида...
      Белецкий повернул к нему глаза - вдруг, ни с того ни с сего, совершенно оловянные.
      - Да, я свой домашний тоже никак не починю, все руки не доходят, ответил скороговоркой и резво поднялся. - Так я тогда этот список возьму, с пометками.
      - Возьмите, у нас второй экземпляр есть, - сказал с улыбкой Школьник.
      Ему всегда нравился этот жулик.
      * * *
      Проснулся я рано, и первая мысль была та же, с какой заснул: надо искать источники информации в ГАИ и в милиции. Дублировать их работу бессмысленно, да и просто нам не по силам. Надеяться, что Слон их результаты добудет... может, и добудет, но где гарантия, что всем с нами поделится? И где гарантия, что милиционеры всем поделятся с ним? И в любом случае, без перепроверки не обойтись.
      До восьми я как-то провалялся, пытаясь придремнуть ещё с полчасика, но дальше организм уперся - все-таки за десять дней в больнице отлежался, отоспался, и теперь тянуло его на какую-то активность. Ты гляди, подлечили все-таки, а говорят, ни к черту наша медицина. Оказывается, к черту.
      Встал, подумал - и сделал зарядку. Легонькую, просто разминочку, но запыхался и в пот бросило. М-да, слухи о моем чудесном исцелении явно преувеличены... Включил колонку, поторчал под душем, немножко ожил. Побрился. Полдевятого.
      Ну как убить время? Сегодня - восьмое ноября, надо быть последней скотиной, чтобы позвонить человеку раньше десяти утра. Э-э, мужик, а кому ты собрался звонить?
      Видимо, подсознание исправно трудилось, пока сознание скребло притупившейся двухлезвийной головкой по щекам, и наконец выдало решение. В самом деле, ты же юрист де юре - где же тебе искать ход в милицию, как не среди коллег-юристов? Не может быть, чтобы никто из однокашников не пристроился туда!       Я заглянул в спальню. Ася вывернулась на кровати чуть не поперек и дрыхла вовсю. Только сейчас я заметил, что у неё заметно ввалились щеки. Да, хоть и несерьезная у меня болезнь, а побегать ей пришлось, да и мою работу в конторе тоже на себе тянет...
      Взыграла совесть, и я отправился на кухню чистить картошку. Конечно, еды полон холодильник, но наутро после праздничного стола хорошо идет что-нибудь простое и нейтральное, вроде пюре.
      По закону подлости, молока не оказалось. Я смотался в молочный на Белинскую, а на обратном пути прихватил пару "турецких" батонов - их только подвезли, горяченькие... Ася, правда, их не очень любит, но хлебозаводские последнее время вообще никуда не годятся.
      Когда вернулся, Аська разлепила один глаз и объявила:
      - Я ещё полчасика посплю...
      Минут в двадцать десятого я её все же поднял и погнал под душ. За завтраком она мою идею одобрила, от мытья посуды меня освободила, и я уселся на телефон.
      Санька Белевцов меня узнал по голосу, заохал, заухал, рад был безмерно, но ничего в данную минуту полезного не сказал - работал он в частной юридической фирме у Скрипаченко и знал больше жуликов, чем милиционеров.
      Толик Грошев, все такой же вежливый и интеллигентный, оказывается, погрузился в науку, числится в аспирантуре и исследует параллели между правовыми нормами Запорожской Сечи, с одной стороны, и кодексами Хаммурапи и Юстиниана - с другой. Из наших регулярно видит только Люду Черкасову, которая работает продавщицей в винном отделе приватизированного гастронома "Лознюковский", ныне "Лувр". Последнее позволяло сделать вывод, что живет Толик не на голую аспирантскую стипендию.
      Жоры Жука дома не было, зато Колян Жуков оказался информирован лучше всех, чего и следовало ожидать от старосты группы. Он мне чуть не полчаса выдавал отчет о судьбе, трудоустройстве, адресе и телефоне каждого однокашника. И вот в середине алфавитного списка прозвучал Степка Мовчан, который, как оказалось, сейчас работает в пресс-службе областного УВД, и это не особенно удивительно, если вспомнить, что он ещё со школы баловался литературой...
      Я уже рвался к Аське с радостной вестью, но Колян меня не отпустил, пока не выяснил состояние здоровья (удовлетворительное), текущее семейное положение (промежуточное, но отличное), место работы (а-а, лавочка, нечем хвастать), домашний адрес и телефоны, домашний и рабочий (я ему дал номер Марии Леонидовны).
      Положив трубку, я вышел на кухню, закурил и задумался - под каким же предлогом добраться до Мовчана, как его разговорить и, не вызывая подозрений, выдоить известную милиции информацию по смерти мэра?
      Ася, естественно, проявила живой интерес к моим раздумьям, пожала плечами, удивляясь, какие мужики тупицы, и предложила завтра же собрать всю группу у нас дома по случаю праздника и трехлетней годовщины окончания юракадемии. Или нет, лучше послезавтра, будет нам лишний день на готовку. А за это время, глядишь, ещё какие-то новости выплывут.
      - Твой Степка, - категорично заключила она, - после третьей сам о мэре заговорит, а после пятой даст адреса и телефоны любовниц Перепелицы и всех его замов!
      - Надо еще, чтобы он был свободен послезавтра...
      - Назначь на семь вечера, к тому времени сумеет закруглить служебные дела.
      На все у неё готовый рецепт!
      - И потом, мы с ним не особенно дружили в те времена - не ссорились, просто разные компании...
      - Но это же он не к тебе лично, а на сбор группы приглашен! А если ещё добавишь чего-нибудь жалостного про счастливое избавление от болезни...
      Я усомнился в последней детали, но в целом идея была здравая и не вызывающая никаких подозрений. Второй круг обзвона я, естественно, начал с Мовчана и нашел его по служебному телефону (он оказался не просто Степан Павлович, а капитан Мовчан). К моему удивлению и радости, приглашение вызвало у него бурную положительную реакцию, он забожился, что явится, и деликатно поинтересовался, нельзя ли перенести мероприятие с девятнадцати на семнадцать, потому что в понедельник ему придется быть на службе с восьми и уже в полностью протрезвелом состоянии.
      Да. Нет на свете людей с неомраченным счастьем.
      Глава 21. Учиться всегда пригодится
      "Назвался груздем"... Это про меня. Сама велела Димке народ собрать. Вот тебе и отдых, вот и выходные...
      Хорошо еще, что Вэ-А в состоянии собственноручно дом прибрать. Значит, я могу спокойно в кухне возиться. Надеюсь за два дня управиться. Ой, да откуда два дня? Люди придут десятого в пять. Значит, не позже чем в три надо последнюю точку на последнем блюде поставить. А сегодня восьмое, и время уже к четырем подбирается. Выходит, скупаться буду завтра. А сейчас надо инвентаризацию произвести. Чтобы, как говорил Жванецкий, "вычитанием определить, сколько останется" и чего.
      По шкафам мы с Димой лазили вместе. И одновременно рассуждали, кому была выгодна смерть мэра. Странное дело получалось: никому. Ну, предположим, год назад... Например, всяким там подрядчикам, которые материалы поставляют. Кабели силовые или цемент... Тоже не сильно. Даже наоборот. Для такого подрядчика важно не только договор о поставке заключить, но и оплату за материалы получить. А возможно это только в том случае, если мэр жив-здоров и по-прежнему уделяет пристальное внимание строительству метрополитена.
      Кому-то Коваль чего-то не подписал? А чего? Он, мэр-то, и не подписывал ничего такого, думаю. За него этим начальники разных управлений должны заниматься.
      Вот разве что столичные ребята... Но представить, чтобы представители Главного налогового управления пожелали подобным образом наказать человека за то, что он с налогами обходится по собственному разумению?! Весь город знал, что наш мэр очень неохотно и далеко не все налоги отправлял в столицу. Не хотел Коваль кормить другие области в ущерб собственным голодным землякам - и, возможно, правильно делал. Но все равно ерунда. Предположим (хотя такая мысль пахнет психиатрической клиникой), что из столицы приехали и за эти художества с налогами "устранили" Коваля. Ну и что? Где гарантия, что следующий мэр в этом смысле послушнее окажется? А ему объяснят, вот и окажется... Да нет, не те времена (по крайней мере, мы так понадеялись).
      Под поиски риса, консервов и прочей муки Дима разбивал в пух и прах мои предположения. Я понимала, что несу бред, - а что делать, когда ничего разумного в голову не приходит?
      Вот если бы убийцы нацелились на начальника областной налоговой... Или на представителя Президента... Те хоть какие-то разрешительно-запретительные рычаги имеют. А мэр только исполнял.
      Хотя исполнял с умом.
      Тем более странно. Кому и когда честный трудяга мог дорогу перейти? И чем? Честностью своей? А что, вполне может быть, что именно честностью...
      К семи вечера пришлось эти размышления прекратить за полной бесплодностью.
      - Вот что, Дим, давай закругляться. Сейчас мы ничего толкового не придумаем. Подождем до послезавтра. Может, твой опогоненный друг чего поумнее скажет.
      Дима с откровенным сомнением покрутил плечами:
      - Хорошо бы.
      - А пока что скажи мне лучше, Вадим Андреич, сколько лет у тебя эта мука стоит?
      - Трудно вспомнить. Может, три года, может, все пять.
      Я вздохнула - придется выбросить много некогда хороших продуктов. Но, честно говоря, к муке, которая простояла в кладовке три года, а может, все пять, я бы не притронулась.
      - Надо, Димуля, список составить. Я завтра выйду, скуплюсь. А ты тем временем приберешь.
      - Я с тобой пойду. В качестве грубой физической силы.
      - Нет уж, дружище. С сумками я справлюсь сама, сколько тут нести, вон базар - из окна видно. Ты лучше уборкой займись. Это тяжелее. Да и руки я поберечь хочу. Еще посуды намоюсь. Так хоть сначала рудиментами маникюра похвастаюсь.
      И мы стали составлять меню и вытекающий из него список покупок. Исходя из контрольной цифры четырнадцать мужиков плюс восемь их жен. По договоренности, бутылки гости с собой несут. Не в деньгах дело, списали бы расходы, пусть Слон возмещает, но это же на сколько пудов меньше грузопоток!
      Держись, Анна Георгиевна! Работенки привалило. "Назвался груздем"... Но, кажется, это я уже говорила.
      * * *
      Вот уже и девятое. Двух выходных как не бывало. Да и сегодня, честно говоря, тоже не выходной, а ударная трудовая вахта, хоть и оперативного назначения.
      Я сверилась со списком, поставила в хозяйственную сумку пластиковую бутылку для молока. Подумала - и сунула список в карман.
      - Димыч, я пошла. Закрой за мной!
      А ведь это в первый раз я хозяйкой на Димкином празднике буду и в его квартире! Хорошо, что хоть иногда в нашей жизни появляется возможность делать что-то в первый раз. Например, блеснуть кулинарным талантом перед гостями, пусть все видят, что твоему мужчине повезло и язва от плохой кормежки ему не грозит. А грозит только обжорство, вплоть до торжества желудка над разумом...
      Люблю осень. Не за дожди - сеется потихоньку с самого утра, а зонтик не возьмешь, программа у меня насыщенная, на обе руки, пришлось курточку с капюшоном надеть, - нет, за щедрый базар люблю: всего навалом и цены невысокие. Выбирай, хозяйка, что хочешь.
      А я хотела очень многое и все одновременно. Поэтому, когда забила третий пакет килограммов на десять, поняла, что надо притормозить и занести добычу домой.
      "Домой", а не "к Диме". Вот так, красавица, перед собой лучше не кокетничать. Может, и впрямь согласиться наконец, сходить к Оперному театру? И подать заявление, как все нормальные взрослые люди. Не выделываться, не изображать торжество свободной любви.
      Наверное, эти основосокрушающие мысли крепко отразились у меня на лице - Дима мне дверь отворил и сам в лице переменился. Перепугался, засуетился:
      - Что с тобой, Ась, плохо? Сядь, посиди. Черт с ним, я сам все сделаю.
      Я плюхнула сумки на пол (кроме той, что с яйцами) и чмокнула его в щеку:
      - Еще не знаю, Дим, но надеюсь, что хорошо. Успокойся.
      - Нет, посиди. Сейчас я тебе корвалола накапаю. Губы холодные. И руки тоже.
      - Просто на улице прохладно - не май все-таки. И потом, у меня всегда руки холодные, как у змеи.
      - У змеи нет рук. И ног тоже. И вообще, не морочь мне голову, Аська! Пей!
      С чего это он так взвился?
      Но все же послушно отсиделась несколько минут.
      - Все, Димуля, я пошла. Не волнуйся, если немного задержусь. Может, в метро подойду за кофеем. А может, на Проспект в новый магазин - там, говорят, буженину делают. Дешево и возиться не надо.
      - Ладно, не буду волноваться, только ты приходи поскорее.
      * * *
      Увы, далеко я не ушла, даже до базара (через дорогу) добраться не успела. Прямо у подъезда меня отловил бригадир Алексей.
      - Анна Георгиевна, я за вами.
      - Что-то Борису Олеговичу нужно?
      - Нет.
      Мы погрузились в машину.
      - Так в чем дело?
      Алексей ответил не сразу - только когда уже выехали на Хазарскую. Оказывается, несколько дней назад он заметил за мной слежку и вынужден был принять меры.
      Я не стала уточнять, какие именно - ещё помнила, что знакомство наше состоялось, можно сказать, под грохот автоматных очередей. Да и вряд ли он ответил бы - страшный молчун. От него лишнее слово раз в год услышишь, и то в високосный. Тем не менее, он продолжил рассказ, чем меня несказанно удивил и заинтриговал.
      В общем, с мужчиной, который меня преследовал, "побеседовали" (могу себе представить!) и выяснили, что заняться этим ему поручил давний мой знакомец - Манохин Евгений Борисович, директор фирмы "Татьяна", откуда я летом сбежала, изрядно подпортив ему бизнес. Тем не менее, насколько удалось понять со слов этого "побеседованного", Манохину моя голова пока что не требовалась. За мной всего-навсего постоянно следили, выясняя, где я живу, что делаю и с кем встречаюсь.
      - Я доложил Борису Олеговичу. Он согласился, что вас надо подготовить. На случай неприятных встреч. Перестраховаться.
      "Неприятные встречи"... Не хотелось бы выяснять на практике, что он имеет в виду. Опять кто-то похищать будет? Так обуви у меня на всех хватит. Одного уже отделала английской шпилькой, когда Мюллер послал своих горилл меня выловить и представить пред светлые очи. Английской шпилькой - в смысле, высоким и тонким каблуком английской туфельки, а не английской булавкой.
      Тем более, что когда я решила прислушаться к последней моде и все-таки приобрести туфли без каблуков, Дима весьма категорично заметил, что женская ножка без такенных каблучищ смотрится намного хуже. А ещё сказал: "Ты, Аська, маленькая и тоненькая, как молодь осетровых пород. Так что хотя бы каблуками росточку добирай". Спасибо хоть "тоненькая", а не "тощая". Деликатный у меня Колесников.
      Поэтому каблуки - оружие слабого пола - всегда при мне. Но, боюсь, если неприятные встречи будут протекать, как тем вечером в Садах, каблуков окажется недостаточно, и мне ещё что-то понадобится. Например, раздвижная пружинная дубинка "кийога", как у Дика Фрэнсиса.
      - И что вы мне посоветуете на случай "неприятных встреч"? Кевларовый бюстгальтер? Или солнечные очки с пуленепробиваемыми стеклами?
      Съехидничала - и самой неловко стало. Конечно, Слон - сволочь, а его "бригадир" Алексей - наемный убийца. Но, между прочим, тебе, ехидна, и твоему Димке этот наемный убийца шкуру спас. И нечего выпендриваться, сама-то намного лучше, шпионка? Жизнь сегодня такая, нужны шпионы и нужны наемные убийцы. А он, между прочим, о тебе подумал, захотел помочь. И не по приказу, а по собственной инициативе...
      Но Алексей мои бабские штучки оставил без внимания. А на вопрос ответил, по своему обыкновению, односложно:
      - Пистолет.
      Я присвистнула. А потом мне стало так стра-ашно. Вспомнила тот жуткий вечер и холодный черный блеск металла у Димки в руках...
      - Да я же стрелять не умею. И боюсь!
      - Научу. Учиться едем.
      - Прямо сейчас?
      - Да.
      - Алексей, но у меня же гора работы, завтра гости... И Вадима Андреича предупредить надо бы. И не одета я...
      Допустим, я и сейчас в джинсах. Но это у меня единственные приличные джинсы остались. Можно себе представить, на что они станут похожи после урока стрельбы!
      Я немедленно вспомнила военку в школе. Как наш учитель, подполковник в отставке, учил нас стрелять "из положения лежа". Тир был какой-то левый, открытый, зима, снег, холод жуткий, маты пропитаны пылью веков и потом стрелков. В общем, стреляли-палили, пока Танька Кривошапка грача не подстрелила. Дурак носатый некстати на забор присел. А мишень-то черная на белом фоне... Как та птичка, покойница.
      - Зайдите домой, переоденьтесь.
      - Так у меня все там, на Черной горе.
      - Сейчас заедем.
      Согласна я, не согласна - его не интересовало. Я уже хотела намекнуть открытым текстом, что думаю по этому поводу. Но тут пришло в голову, что раз уж домой попаду, то могу захватить пару-тройку баночек консервированных овощей. У Димки в запасах даже приличного соленого огурчика не найти. А терять лицо и ради такого пустяка на рынок идти?!
      И потом, я от себя смогу Диме позвонить, предупредить. Только так, чтобы он не волновался.
      * * *
      Пара-тройка баночек обернулась туго набитой сумкой. Даже Алексей крякнул, когда оторвал её от пола. Правда, лифт работал - повезло бригадиру. Димке я позвонила, как и собиралась. Совсем врать не стала, но ведь консервы действительно необходимы к столу. И гостей лучше не в джинсах встречать, а в приличном платье. И ещё кое-какие мелочи ради праздника не помешают. Те же английские туфельки, например.
      Алексей терпеливо ждал возле машины. Взял сумку с вещами у меня из рук, погрузил в багажник. Поехали.
      Остановились в лесу, где-то за окружной дорогой. Я не очень хорошо знаю окрестности города.
      Когда замолчал мотор, стало слышно, как на желтых опавших листьях шепчет слабенький дождик. А кроме него - ни звука, словно ни одного человека вокруг на тыщу километров.