Опасные хитрости

      – Расскажите мне о других членах семьи Трэвисов, – попросил герцог. – У них есть еще кто-нибудь, сын или дочь?
      – Да, есть, Ваша Светлость. Вторая дочь. Она на два года моложе ее сестры, той, что вышла замуж. Ее зовут Диана, Ваша Светлость.
      Герцог дал понять, что он закончил с телятиной. Он желал бы, чтобы Фиттон не так часто повторял «Ваша Светлость». Поэтому он не сказал больше ни слова и ел дальше в полном молчании.
      Затем он кинул салфетку и встал. Дворецкий поспешил отодвинуть стул. Подойдя к двери, герцог оглянулся и произнес:
      – Я думаю, что погощу здесь еще некоторое время, Фиттон. Я нахожу здешний воздух удивительно бодрящим, атмосферу располагающей к отдыху, а пейзажи просто изумительными. Быть может, мне стоит познакомиться с соседями, принять несколько приглашений – покататься верхом или поужинать. Я могу даже посетить местную церковь. Полагаю, что это не слишком?
      Дворецкий потерял дар речи. А герцог только пожал плечами и вышел.
      Слова герцога не расходились с его делами: все последующие дни он был занят реализацией своих планов. Он нанес визит сквайру Билсу. Затем вместе с викарием полдня осматривал церковь. Правда, викарий сразу немного смущенно заявил, что никаких особенно интересных исторических событий в этих стенах не происходило, но герцог вовсе не скучал и даже принял приглашение выпить чашечку чая. Жена викария была тронута до глубины души, ведь их почтил вниманием такой важный гость. И вскоре весть о том, что герцог Клэр живет в их деревне, разнеслась по всей округе.
      Мистер Трэвис сообщил своей семье об этом за обедом, чем заставил сильнее биться сердце Дианы.
      – Честно сказать, я понятия не имею, какие цели преследует этот человек, – буркнул мистер Трэвис, нахмурившись, что, впрочем, было для него в высшей степени нехарактерно и совсем не шло его худому тонкому лицу. Помолчав, отец обратился к дочери: – И я бы настаивал и был бы очень рад, если бы ты на время воздержалась от своих прогулок по окрестностям. Ди, прошу, пойми меня правильно. Потому что, вполне возможно, в этом-то все и дело.
      – А миссис Билс сказала мне, что он очень очаровательный и ни капельки не заносчивый, и, кстати говоря, совсем не соответствует ее представлениям о том, как должен выглядеть и вести себя настоящий соблазнитель, – осмелилась высказать свои соображения миссис Трэвис, прежде чем Диана успела открыть рот.
      – Разумеется, он старался произвести хорошее впечатление и был приятен во всех отношениях! Неужели эта бочка Дорис Билс, которая весит никак не меньше тонны, простодушно возомнила, что он возьмется соблазнять ее? Да она просто идиотка! – возмущенно сказал мистер Трэвис.
      На какой-то миг перед мысленным взором Дианы возникла эта картинка – элегантный герцог вовсю пытается соблазнить необъятную миссис Билс, – и она чуть не подавилась куском пирога.
      – Насколько мне известно, сэр Томас Реддинг пригласил его на ужин, – проговорила миссис Трэвис, строго глядя на свою дочь, которая все еще кашляла и никак не могла проглотить крошки пирога, попавшие ей в горло, и пыталась запить их водой. – А почему бы и нам, дорогой, не послать ему приглашение? Что бы ты там ни говорил, а ведь он действительно герцог. И живет рядом с нами, что, в общем-то, тоже немаловажный повод, ты согласен?
      Мистер Трэвис со стуком положил на стол свою вилку и воскликнул:
      – Ничего подобного никто от меня не дождется! Никогда! Ну что за странные идеи тебе приходят в голову, Сара? Зачем нам приглашать к себе этого человека, если мы не собираемся иметь с ним ничего общего! И кроме того, я очень надеюсь, что ты будешь благоразумна настолько, чтобы отклонять все приглашения от кого бы то ни было, если тебе станет известно, что среди приглашенных также находится и он. Нет, я просто не могу поверить! Я даже и не думал, что жители Истхема поведут себя таким образом и бросятся обнимать какого-то распутника только потому, что он, видите ли, герцог. Теперь они станут ходить за ним везде следом, и с их губ будет слетать непрерывно только одно – «Ваша Светлость, Ваша Светлость…» И, конечно, им кажется, что, только находясь с ним в одной комнате, они сами становятся выше и благороднее.
      Он покачал головой, как бы отбрасывая от себя такую глупую мысль, затем извинился и вышел, сказав, что ему надо поработать в библиотеке.
      После того, как он покинул комнату и дверь за ним закрылась, Диана посмотрела на свою мать и сказала:
      – Мне кажется, что все-таки это очень грустно, что отец так непреклонен в своем решении. Уверена, что так мы пропустим самые веселые и чудесные балы. И это в самом начале Рождественских праздников!
      Миссис Трэвис вздохнула:
      – Да, я знаю. Все уже и так стараются друг друга перещеголять. Жена мистера Билса сообщила мне, что она решила дать в честь герцога Венецианский завтрак. Так могу я спросить тебя, что Дорис Билс может знать о венецианском завтраке, а?
      Диана рассмеялась, но ее мысли в это время были заняты совершенно другим. После той встречи с герцогом на аллее Диана старалась как можно реже выходить из дома и во время прогулок не забираться далеко, однако она несколько раз замечала за собой, что направляет Красавицу прямо к дому лорда Барретта. Теперь же отец, конечно, запретит ей вообще покидать их владения. Она убеждала себя, что даже рада не встречаться больше с тем джентльменом и что причина, по которой она неожиданно почувствовала грусть и обиду, кроется в том, что все рождественские праздники ей придется скучать дома и она не увидит самых лучших и веселых балов.
      Весь ноябрь дули холодные ветры, лили дожди, а герцог не отчаивался и продолжал искать среди множества представленных ему лиц мисс Диану Трэвис – и не находил. Он осторожно расспросил Фиттона, и дворецкий сказал с абсолютной точностью, что семья Трэвисов никуда не уезжала. Однажды вечером, на одном из приемов, герцог поинтересовался у миссис Уиттон, почему он никогда и нигде не встречает никого из семьи Трэвисов, которые живут в Кромптон-Эбби. Их нет ни на одной вечеринке, ни на одном приеме, на которые он был приглашен за это время. Добрая миссис Уиттон сразу вспыхнула и сильно покраснела. Ее ответ был очень путаный, но кое-как она смогла объяснить герцогу и убедить его, что в этом обстоятельстве нет ничего особенного – да, мистер и миссис Трэвис отклоняют в последнее время все приглашения, хотя она не может точно сказать, по какой причине, – нет, не было никаких несчастных случаев, и с их дочерью тоже все в порядке (помилуй Бог, откуда такая мысль!), быть может, Трэвисы еще не опомнились от свадебных торжеств? – действительно, она не имеет ни малейшего понятия… Герцог плавно перешел к другой теме.
      В следующее воскресенье герцог Клэр, сопровождаемый двумя своими лакеями, проехал верхом по главной улице, остановился и вошел в церковь. Там уже собралось все население деревни, и он последним прошел вдоль ряда, обращая на себя всеобщее внимание.
      На него были устремлены любопытные взгляды, вслед ему несся приглушенный шепот и мягкий шелест платьев. Герцог занял свое место на скамье, специально отведенной для лорда Барретта. Викарий как раз собирался объявить первый гимн. И этот добрый человек уставился молча на него, возможно, соображая, а не перейти ли сразу ко второй молитве. Он не был вполне уверен, что герцогу понравится первая – о блудном сыне.
      Диана украдкой посмотрела на затылок герцога с их фамильной скамьи. Она вздрогнула больше от страха, чем от ожидания.
      Диана не видела возможности, как бы ее семья могла разминуться с герцогом после службы, и боялась, что он каким-нибудь неосторожным словом упомянет, что они с ним уже встречались. Такое замечание наверняка покажется очень странным отцу и матери, поскольку Диана сама об этом не говорила…
      В одном лишь ей повезло – в том, что викарий не мог догадываться, что среди его паствы есть одна овечка, которая не слышит ни слова из его молитвы: в таком смятении была ее душа.
      Что же ей сказать, если… и угораздило ее сегодня надеть ему старую шляпку только потому, что она напоминает ей снежные хлопья!.. Он ведь не посмеет, правда?.. А если он все же скажет, то поверит ли ее мать утверждению, что она забыла об этой встрече?.. О Боже!
      Благословение было произнесено, наконец. Герцог встал и медленно пошел к выходу, приветствуя своих новых друзей. Ему отлично было видно, что мисс Диана Трэвис поспешно покидает церковь.
      Диана теряла терпение, надеясь, что викарий в этот момент не заговорит с ее отцом о ремонте церковной крыши. Но вот они наконец на улице, и Диана готова была вздохнуть с облегчением, когда услышала резкий глубокий голос за своей спиной:
      – Смотрите-ка! Это, кажется, древесный воробей! Нет, герцог Клэр даром время не терял, и не зря он расспрашивал обо всем всех в округе. Ему удалось узнать кое-какие любопытные вещи. Например то, что мистер Трэвис страстный знаток пернатых. И в ту же секунду этот джентльмен круто повернулся, чтобы посмотреть, куда показывает герцог.
      Прикрыв глаза ладонью и вглядываясь в небо, мистер Трэвис произнес:
      – Вы уверены? Где вы его увидели, сэр? Клэр слегка поклонился.
      – Извините, но боюсь, что я все-таки ошибся. Размер и цвет крыльев мне показались очень похожими. В самом деле, я мог бы даже поклясться, что это был древесный воробей, хотя отлично знаю, что древесные воробьи почти не водятся в здешних местах. Ах, скорее всего, это был обычный воробей.
      Мистер Трэвис выглядел расстроенным.
      – Мне кажется, что мы не знакомы, сэр, – добавил герцог и сам представился: – Клэр Уильям Роулингс к вашим услугам. Мне всегда приятно встретить человека, который разделяет те же увлечения, что и я.
      Диана содрогнулась. «Орнитолог!» Меньше всего на свете герцог был похож на любителя птиц. Но ее вполне устраивало то, что, поклонившись отцу, герцог и не взглянул в ее сторону. Глаза Дианы сверкали от гнева, но она решила не показывать герцогу, что думает о его хитрой уловке. А сам мистер Трэвис совершенно забыл, что он еще недавно думал о герцоге. Были сразу преданы забвению такие эпитеты, как «распутник», «повеса» и «соблазнитель». Он назвал свое имя и представил герцогу жену и дочь. Сара Трэвис сделала реверанс, и то же была вынуждена сделать Диана.
      – Восхищен! – сказал герцог и обратился к миссис Трэвис: – А вы, мадам, тоже интересуетесь птицами? И, быть может, также ваша дочь, э-э… мисс Диана, кажется – я не ошибаюсь?
      Это последнее было сказано так легко и беззаботно, что Диана ощутила легкий укол, хотя она была благодарна за то, что герцог сознательно утаил тот факт, что они с ним встречались раньше.
      – Мой муж единственный такой энтузиаст в округе, Ваша Светлость, – улыбаясь, ответила миссис Трэвис.
      – Теперь мы должны обязательно чаще видеться, – сказал мистер Трэвис. – И нам надо сравнить наши наблюдения. Ваша Светлость соизволит почтить нас вниманием и принять приглашение отужинать у нас, скажем, на этой неделе? Вы можете выбрать любой день, который вас устроит, сэр.
      Герцог в ответ сказал, что мистер Трэвис очень, ну просто необыкновенно любезен. Он не преминул тут же заметить, с какой добротой относятся к нему жители деревни и что редко так приятно ему доводилось проводить время. Расставаясь у церковных ворот, они договорились, что герцог придет на ужин в следующий четверг.
      Когда мистер Трэвис повернулся, чтобы уточнить кое-что у своей жены, герцог, глядя прямо перед собой, шепнул Диане:
      – А за это время я успею прочитать несколько великолепных книг, которые я выписал из Лондона. Я же говорил вам, что мы с вами еще обязательно встретимся, красотка.
      Диана лишь подняла подбородок и слегка фыркнула. Сейчас не было никакой возможности ответить ему достойно. Она была вынуждена стерпеть и позволить герцогу помочь ей сесть в коляску. При этом он взял Диану твердо под руку. Всю дорогу до дома у Дианы было ощущение, будто ее сжимают его крепкие пальцы: и как он сжал ее руку, прежде чем отпустить!
      – Ну что ж, Эдвард, – сказала мать, – он действительно очень мил, как можно было убедиться. И представь себе, он тоже увлекается птицами! Что это значит? По-твоему, это – м-м… совпадение?
      Диану немного удивил странный тон ее матери. Она говорила задумчиво и в то же время как бы смеясь каким-то своим мыслям. Но как бы ее мать ни была проницательна, ей никогда не разгадать подлинных намерений герцога Клэра, тут же убедила себя Диана.
      Мистер Трэвис согласился, что герцог производит самое благоприятное впечатление. Однако Диана заметила, что отец встревожен. Наверное, он сожалел сейчас о том, что поддался эмоциям и пригласил герцога к ним домой. И, разумеется, отец теперь думал о Диане. Он посмотрел на свою младшую дочь, которая сидела напротив, и удивился: почему она так нахмурилась. Что за грустные мысли могли омрачить ее личико. И он тут же успокоился. Девочке всего семнадцать лет! Она слишком юная для герцога, которому на вид было лет тридцать. Вряд ли невинная худенькая Ди может привлечь внимание такого опытного сердцееда, как герцог Клэр, который привык играючи покорять лондонских красавиц.
      Ни Диана, ни ее отец не заметили, что миссис Трэвис не проронила больше ни слова, поскольку они сами были заняты своими мыслями. Диана также не заметила и тот изучающий взгляд, которым она окинула ее мать, когда они шли по ступенькам к дому.
      Наступил четверг. И хотя вся неделя показалась Диане бесконечной, когда назначенный день настал, она была к нему не готова. После долгих размышлений и мучительных колебаний она решила, что появится к ужину в своем не самом новом муслиновом платье. Но мать только всплеснула руками, зайдя к ней в комнату, и воскликнула с ужасом:
      – Боже мой, да что же это такое, Ди! Скажи на милость, зачем тебе понадобилось надевать на себя это старье? Тем более что и цвет у этого платья совсем не твой. Ты разве не помнишь, что мы сразу решили, едва его доставили, что оно явно неудачное? Нет-нет, оно не идет тебе, любовь моя! Бетти, – сказала она служанке, – достань желтое шелковое платье, в котором мисс Диана была на свадьбе ее сестры, и поторопись! Герцог Клэр будет с минуты на минуту.
      Мать тут же вышла, не дав Диане возможности возразить. Бетти расстегивала крючки на безжалостно отвергнутом муслиновом платье.
      – Я вам говорила, мисс Ди, что это не подойдет, – пробормотала Бетти. – Это платье не для герцога, нет.
      Диана вспыхнула. Как будто она должна надевать для него свое лучшее платье! Но надо признать, что в желтом шелке она выглядела гораздо эффектнее.
      Бетти постаралась сделать ей прическу точь-в-точь такую же, как тогда, и даже красивее – несомненно, чтобы понравилось герцогу!
      Когда Диана вошла в гостиную, Клэр уже был там и разговаривал с родителями. Он встал, поклонился, но тут же возобновил свою беседу с мистером Трэвисом. Диана втайне надеялась, что он обязательно как-нибудь выдаст себя, но была удивлена его знаниями. Слушая его о птицах, можно было подумать, что он многие годы их изучал. Правда, хотя герцог и старался показаться настоящим знатоком, но Диана заметила его уловку. Он задавал ее отцу умный вопрос и слушал внимательно, изображая неподдельный и глубокий интерес. Делал он это мастерски, и Диана могла только ему поаплодировать, не без ехидства думая, что его успех стоил ему многих часов кропотливого штудирования книг.
      Когда ужин был подан, герцог встал и подал руку миссис Трэвис.
      – Прошу вас! – сказал он, улыбаясь. Затем он повернулся к отцу: – Боюсь, что мы утомили вашу жену и дочь этими учеными разговорами, сэр. Может быть, мы сделаем небольшую передышку, пока они не возмутились?
      Мистер Трэвис кивнул в знак согласия, взял под руку Диану, и они все вместе прошли в столовую.
      Обед был великолепен. Герцог Клэр не скупился по этому поводу на комплименты. Он также нахваливал разные вина, сопровождавшие каждое блюдо, и столь высокая оценка вин особенно радовала мистера Трэвиса, так как он и сам гордился коллекцией, хранящейся в его погребах.
      Диана уже не чувствовала себя так напряженно, она успокоилась и, сидя напротив герцога, могла свободно наблюдать за его лицом. Глядя на его белозубую улыбку и выразительные глаза, она думала, что он неотразимо красив. Его сверкающие глаза могли свести с ума любую молодую леди. И все эти леди влюблялись в него, конечно же, одна за другой, потому что были очень впечатлительными. Диана надеялась, что уж она-то вовсе не впечатлительная.
      И вдруг куда-то исчезли все эти приятные успокаивающие мысли. Диана почувствовала, что она сердита, очень сердита. Ей уже скоро восемнадцать. Она считала себя почти взрослой. И вот герцог сидит у них за столом и не обращает на нее никакого внимания. Он не потрудился сказать ей ни одного слова. Похоже, что он считает ее маленькой девочкой, которой родители разрешили пообедать вместе с ними. Раза два он так и сказал – «ребенок». Так, значит, она для него всего-навсего «ребенок»! Что ж, тогда было бы правильнее, чтобы ее привела к нему за ручку гувернантка, представила и увела в детскую, чтобы она не мешала взрослым.
      Она не понимала замыслов герцога. Действительно, он не обращал на нее внимания и беседовал только с ее родителями. Но на то была причина. Да, они пригласили его на обед, но герцог знал, что при всем их добром отношении они не склонны видеть в нем избранника их младшей дочери. Сухощавый мистер Трэвис с шевелюрой седых волос был прямо образцом пуританина, и это несмотря на его ученость, образованность и знание жизни. Да и его жена выглядела такой же, приверженной строгим манерам, хоть и была модно одета и модно причесана. Несколько раз герцог, правда, заметил в ее серых глазах веселые огоньки. Его опыт подсказывал, что добиться Дианы будет невероятно трудно. Но это его еще больше раззадоривало. Несмотря на такое явное противодействие, он решил добиться своего. Он думал, что сейчас разумнее всего принять сторону родителей. Тогда все подозрения, если они существовали, улетучатся сами собой. Он был уверен, что сможет завоевать доверие. Нужно действовать не спеша и осторожно. Герцог видел, что Диана злится от того, что он не разговаривает с ней и не обращает на нее ни малейшего внимания. Он только усмехался – как бы она ни злилась, она ничего не может с этим поделать!
      Обед подходил к концу. Убрали третье блюдо, и они ждали, когда подадут десерт – торт и мороженое. Герцог внимательно посмотрел через стол на Диану и послал еще одну стрелу:
      – Скажите мне, мисс Диана, как вы развлекаетесь после того, как ваша сестра вышла замуж и уехала? Вам, наверное, одиноко без нее?
      Он произнес это добрым, почти сладким голосом, будто сюсюкал с маленькой крошкой. Диане очень хотелось ударить его. Прежде чем она успела ответить, он обратился к ее матери:
      – Разумеется, девочке тяжело расстаться с любимой сестрой и подружкой по детским играм, особенно в таком раннем возрасте.
      – Мне почти восемнадцать лет, Ваша Светлость, – вспылила Диана. – И я давным-давно оставила «детские игры».
      Мистер Трэвис нахмурился и уже собирался пожурить свою дочь за неожиданную грубость, как герцог сказал:
      – О, восемнадцать лет! Да она совсем взрослая, не правда ли, сэр?
      В голосе звучала насмешка. Герцог забавлялся, он почти открыто смеялся над Дианой. Затем он резко сменил тему и стал говорить о лондонских театрах, обращаясь в основном к миссис Трэвис.
      Но он мне за это заплатит, подумала Диана, опуская взгляд в тарелку и боясь посмотреть на отца, который все еще хмурился на свою дочь. Да, и еще как заплатит!
      После десерта леди удалились в гостиную. Там лакей разжигал огонь в камине. Миссис Трэвис подождала, пока он не вышел, и сказала спокойно:
      – Моя дорогая Диана, я вижу, что ты настроена против герцога, но прошу тебя не показывать своих чувств. Он наш гость, а ты была почти груба с ним.
      – Но я не ребенок, – упрямо повторила Диана, в раздражении шагая по комнате. – Ты ведь слышала, что он сказал, мама? По его словам получается, что мне всего три годика, или каких-нибудь двенадцать лет!
      – Сядь-ка лучше на диван, пока твое красивое платье еще цело, а то ты сейчас порвешь его в клочья от такой страсти, – ответила мама. – Да, конечно, я слышала, что он сказал, и я, как и ты, тоже задумалась над этим. Герцог Клэр ведь и сам не так стар. Ему, возможно, двадцать восемь. Или двадцать девять?
      – Не имею ни малейшего понятия, сколько ему лет, но он самый грубый мужчина, каких я когда-либо встречала, – заявила Диана и села напротив матери.
      – Да, наверное, он может быть таким, если постарается, – сказала миссис Трэвис, открывая сумочку с вязаньем. – И все-таки ты должна признать, что со мной и с отцом он очень любезен. Интересно, почему?
      И она была так задумчива, что Диана поспешила взять свое вышивание и спросила мать, что она посоветует вышить дальше и нравится ли ей рисунок. Диана заметила, что с некоторых пор ее мать стала с ней даже строже, чем отец. Она не хотела, чтобы мать долго задумывалась над тем, почему герцог Клэр неожиданно стал искать себе новых знакомых в Истхеме.
      К тому времени, когда герцог собрался уходить, было решено, что он и мистер Трэвис отправятся в следующий понедельник на прогулку, чтобы понаблюдать за птицами. Прогулка намечалась рано утром, и мистер Трэвис заверил, что у них есть шанс увидеть очень интересные экземпляры. Диана надеялась, что герцог, как любой нормальный человек, любит долго поспать.
      Он спросил у миссис Трэвис, не собираются ли они принять участие в танцевальном вечере на следующей неделе. Миссис Трэвис, однако, уклонилась от прямого ответа, сказав, что они пока еще не решили, надо ли им это делать.
      – Я уверен, что вам очень понравится, мэм, – произнес герцог. – Или, быть может, вы считаете, что мисс Диане еще рано посещать вечера? Да, я знаю, что она пока не может выезжать, конечно, но должен вам сказать, что моя мать позволяла моим сестрам принимать участие в небольших вечеринках, прежде чем дать им себя показать в высшем обществе в Лондоне.
      На что миссис Трэвис ответила, что она согласна с мнением герцогини, но, к сожалению, не берется сейчас ничего сказать с полной уверенностью по поводу данной конкретной вечеринки. Отказ матери на настойчивое приглашение Клэра потанцевать очень обрадовал Диану. Она торжествовала, и даже смогла слегка улыбнуться, когда делала ему на прощанье реверанс.
      И все-таки, засыпая этой ночью, она вдруг подумала, какое бы платье ей надеть, если мама решит пойти на танцы. Может быть, белое? Или желтое шелковое будет смотреться лучше? Все это было очень странно…
      Но ни на какие танцы они не пошли. И не было утренней прогулки, потому что Эдвард Трэвис в субботу неудачно упал с лошади и сломал ногу. Доктор заверил, что мистер Трэвис обязательно и совершенно поправится, но ему необходим полный покой в течение месяца, а может быть, двух.
      Диана пребывала в глубокой печали. Конечно, она переживала за отца. Она была рядом с ним, когда случилось это несчастье. Его лошадь отказалась прыгнуть через изгородь, взбрыкнула и сбросила седока. Диана помчалась за помощью и отвезла отца домой на тележке. После этого случая были забыты все вечера и балы, потому что Диана не могла пойти на них одна, а нечего было и думать о том, что мать пойдет с ней на танцы, оставив мужа в таком состоянии. Им пришлось отменить запланированный визит к сестре в Стаффорд-Холл на Рождество, что было печальнее всего.
      И как Диана не пыталась бодриться, но все эти события и рухнувшие планы отразились на ее настроении, ввергнув ее в самое тяжелое расположение духа. Наоборот, ее мать очень обрадовалась, узнав, что с ногой мистера Трэвиса все будет в порядке и он снова сможет ходить. Первым делом она написала письмо своей старшей дочери, в котором сообщила подробности этого неприятного инцидента. И хотя мать сказала Диане, что отправила письмо, она не сочла необходимым сообщить ей его содержание.
      Друзья заходили проведать мистера Трэвиса и осведомиться о его здоровье, после того как новость разнеслась по деревне. Герцог Клэр был одним из первых. Он принес фрукты из оранжереи лорда Барретта и большую красивую книгу о птицах, чтобы мистер Трэвис не скучал, лежа почти без движения в постели.
      Герцога приняла в гостиной миссис Трэвис. Она объяснила ему, что ее муж сейчас спит и лучше его не будить. Конечно, мистер Трэвис будет очень огорчен, что не увидит его, но доктор только что дал ему успокаивающее лекарство от боли. Поэтому не стоит тревожить сейчас его сон. Она ничего не сказала герцогу про Диану, которая в это время прогуливалась на свежем воздухе, а Клэр, в свою очередь, ничего не спросил о ней.
      Он оставался всего несколько минут и был, как всегда, предельно вежлив. Он сказал, что, конечно, понимает, как занята теперь миссис Трэвис, что опечален этим случаем еще и потому, что это произошло в декабре, перед самым Рождеством. В то же время, сказал герцог, он надеется, что несмотря ни на что они счастливо встретят праздник.
      Миссис Трэвис улыбнулась.
      – Он будет счастливым, если Эдвард окончательно поправится, хотя мы совсем не так планировали его встретить.
      Герцог посмотрел на нее вопросительно. И она объяснила:
      – Мы хотели навестить нашу старшую дочь в Кэфилде, но, разумеется, ни о каких путешествиях, пока Эдвард в таком состоянии, нечего и думать. Вы понимаете, что я не могу оставить его.
      Клэр кивнул и сказал как бы между прочим:
      – Но я уверен, что мисс Диана была бы счастлива навестить свою сестру. Наверняка найдется кто-нибудь, кто составил бы ей компанию, если вы считаете, что так вам будет спокойней за нее. Мне всегда казалось, что наши дилижансы просто переполнены гувернантками, путешествующими туда и обратно.
      Миссис Трэвис весело засмеялась в ответ на его слова и сказала, что она обязательно подумает об этом. Герцог откланялся и вышел.
      А она еще долго после его ухода смотрела в окно. На улице кружился снег, ложась на землю белым покрывалом. Наконец она кивнула и улыбнулась сама себе. Затем поднялась наверх, подождала, когда муж проснется, и рассказала ему о своем плане. Очень тщательно продуманном, разумеется. Эдвард и понятия не имел, откуда дует ветер. Все мужчины абсолютно слепые! Хотя она сама не была вполне уверена в том, что поступает правильно… Однако… обязательно нужно послать за портным, чтобы срочно заказать новые платья для Дианы, и проверить, в каком состоянии ее собственная шуба, не мала ли она ей еще.
      Герцог дважды заходил на следующей неделе. И во второй раз ему повезло. Миссис Трэвис была наверху у мужа, так как именно в это время его навестил доктор. А Диана находилась одна в гостиной.
      К тому моменту Диана уже знала, что она поедет в Стаффорд-Холл в сопровождении Бетти, кучера и лакея. Она передаст сестре все последние хорошие новости о выздоровлении отца, а также многочисленные подарки на Рождество, которые были уже заготовлены. Но она испытывала еще какое-то непонятное волнение, которое объясняла тем, что ей, наверное, легче от того, что она наконец-то избавится навсегда от ухаживаний герцога. Теперь, увидев его, она спокойно встала из-за стола, за которым писала письмо сестре. Диана протянула герцогу руку и пригласила его сесть.
      – Наконец-то одна! – пылко воскликнул он, широко раскрыв свои объятия.
      Однако он смущенно кашлянул, когда Диана быстро отступила от него за стул.
      – Не бойтесь же меня, красавица. Я только пошутил. Даже такой «повеса», как я, не решится соблазнять девушку в ее собственном доме, когда ее отец лежит прикованный болезнью к постели.
      – Как приятно узнать, Ваша Светлость, что даже у вас есть понятия о чести и достоинстве, – сказала Диана, позвонив в колокольчик и вызывая дворецкого. – Могу я предложить вам бокал вина, Ваша Светлость? Вся наша семья необыкновенно ценит ваше дружеское отношение к нам. Это для нас такая честь! Ах, как любезно с вашей стороны! Я надеюсь, мы с вами не будем притворяться. – В это время в комнату вошел дворецкий. – А, это вы, Белдинг. Прошу вас, принесите вина герцогу.
      Дворецкий, поклонившись, вышел. После этого Клэр уселся на стуле, который ему указала Диана. Он явно чувствовал себя великолепно.
      – Отлично, моя девочка! – произнес он, довольно ухмыляясь. – Я и сам удивлен, обнаружив в себе такую любовь к вам и родителям. Действительно, не ожидал от себя ничего подобного.
      – Могу представить, – сказала Диана. Она сидела напротив него в другом конце комнаты и продолжала оттуда свой «обстрел»: – Вежливость, серьезность, ученость и безупречные манеры – и все это так плохо сочетается с тем, что вы наблюдаете в привычном кругу ваших постоянных друзей, надо полагать? Мне просто любопытно, как долго вы еще сможете навещать нас – ведь очень трудно играть все время роль.
      Казалось, что ее сарказм совсем его не задевает. По крайней мере, по его внешнему виду нельзя было этого заметить.
      – Вы прекрасно знаете, моя дорогая, что сейчас вы в безопасности, – до тех пор, пока дворецкий не принесет вино. Но потом берегитесь! Мое терпение не бесконечно.
      Диана поспешила сменить тему. Глаза герцога заблестели опасным огнем. И как ни хотелось Диане наказать Клэра за его поведение во время ужина у них в четверг и за его обидные слова, она понимала, что он говорит правду. Все же она не смогла удержаться, чтобы хоть немного не отомстить за «маленькую девочку».
      – Интересно, а почему вы не спрашиваете, как здоровье моей нянечки? Или о том, каталась ли я на пони? А может, вам надо спросить, как я вела себя и хорошая ли я девочка, потому что тогда вы дадите мне в награду конфетку?
      Герцог Клэр громко рассмеялся.
      – А это было неплохо придумано, не правда ли, моя прелесть? Я был уверен, что это сработает. Но я и так знаю, что вы хорошая девочка, и когда вы увидите мою награду, то поймете, что она лучше любой конфеты.
      Диана была рада услышать, как дворецкий робко постучал в дверь.
      Белдинг налил герцогу бокал вина и с поклоном удалился. После этого Клэр стал расспрашивать Диану об ее отце, интересуясь подробностями инцидента. Диана рассказала, как упал отец и как она отвезла его домой.
      – Да вы к тому же и храбрая, – покачал головой герцог. – Это вам плюс.
      – Что вы, собственно, имеете в виду? – смущенно спросила Диана.
      – Вы помните, я говорил вам, что вы рождены, чтобы быть герцогиней? Мне совершенно ясно теперь, что я не ошибался. Как приятно сознавать, что вы не упали в обморок, сохранили присутствие духа, не растерялись и не дрогнули в таких чрезвычайных обстоятельствах. В общем, вы не повели себя как беспомощное хлипкое создание. Я начинаю думать, что в вашем лице судьба мне наконец-то улыбнулась.