15

— Эрик, мне нужно женское платье на один, сегодняшний, вечер. Как считаешь, твой приятель Макс согласится мне в этом помочь?

— Женское платье?! — удивленно переспросил Эрик. — Для чего? Собираешься на вечеринку?

Том рассмеялся. Разговаривали за «завтраком», хотя на часах было уже четверть второго, и Том был еще в пижаме.

— Нет, но у меня появилась одна идея. Не знаю, что получится, однако обещаю, что будет весело. Знаешь, где я хочу назначить встречу киднепперам? В «Хампе». — Том имел в виду тот бар для геев с застекленной лестницей, куда его водил Эрик. — Хорошо бы, если б Макс составил мне компанию.

— Ты собираешься использовать женское платье, чтобы передать деньги похитителям?

— Деньги я с собой не возьму, а женское платье мне нужно для другой цели. Ты можешь связаться с Максом прямо сейчас?

— Макс, наверное, на работе, но Ролло скорее всего дома. Обычно до полудня он отсыпается. Они живут вместе. Сейчас попытаюсь. — Он набрал номер, который, видимо, знал наизусть. — Привет, Ролло. Как дела? Макс дома? Ах, так! Тогда вот что... — Эрик продолжал уже на немецком: — Моему приятелю Тому — Макс его видел, он сейчас гостит у меня, — так вот, ему нужно женское платье, длинное, до полу... Да, да! — Он бросил взгляд на обувь Тома и добавил: — Да, еще парик, косметика и туфли... Нет, не твои, они будут ему велики, — лучше пускай Макс даст свои... Да, сегодня в «Хампе»... Конечно, ты можешь к нам присоединиться — почему бы и нет? — И Эрик расхохотался.

— Пусть сумочку не забудет.

— Да. И сумочку... Ты так считаешь? Ладно, я передам Тому. До встречи, Ролло. — Эрик обернулся к Тому и сказал: — Ролло думает, что Макс может прийти сюда к нам часам к десяти вечера. До девяти Макс трудится в салоне красоты, а Ролло уйдет в шесть оформлять витрину и до десяти будет занят, но обещал оставить Максу записку.

Том сердечно поблагодарил Эрика. Хотя пока четкого плана не сложилось, настроение у него поднялось.

— Сегодня в три у меня еще одна встреча, — сказал Эрик. — Пойдешь со мной?

На этот раз Том отказался, сославшись на то, что ему хочется купить что-нибудь в подарок Элоизе. К тому же необходимо было еще раз позвонить в Париж.

— Свои телефонные разговоры я обязательно оплачу, даже если это будет тысяча долларов.

— Не смеши меня! Оплачивать разговоры?! Вот выдумал! Или мы не друзья?

Том закурил сигарету. Последние слова Эрика заставили его задуматься. Да, все они друзья — и он, и Эрик, и Ривз. Один мог предоставить в распоряжение другого телефон, кров, а иногда и жизнь, одна услуга покрывалась другой, равноценной, и все были квиты. Правда, Том мог отблагодарить Эрика и напрямую, послав ему в подарок словарь американского слэнга к примеру.

Том набрал парижский номер. Турлоу, похоже, обрадовался его звонку. Он что-то жевал, но торопливо сообщил, что около полудня они ему позвонили и где-то рядом он услышал вой пожарной сирены — видимо, звонили с улицы.

— Они согласны на встречу и уже назвали время и место. Это какой-то ресторан — сейчас скажу какой. Вы должны будете просто оставить пакет...

— Передайте им, — перебил Том, — что на этот раз место выбираю я сам. Это бар под названием «Хамп». Да, да, пишется как слышится. Он находится... Минуту, сейчас скажу! На какой улице «Хамп»? — спросил он Эрика.

— Винтерфельдштрассе.

Том повторил название улицы и нетерпеливо сказал Турлоу:

— Номер дома не надо давать, пусть сами ищут. Водители такси его знают. Встреча состоится между одиннадцатью и двенадцатью. Пускай спросят Джо, и он передаст им, что нужно.

— Джо — это вы сами? — поинтересовался Турлоу.

— Еще не знаю. Но человек с этим именем там будет. Надеюсь, вы получили подтверждение того, что мальчик жив?

— Только на словах. Поговорить с ним самим нам не дали.

— Надеюсь, что сегодня все пройдет успешно, мистер Турлоу, — твердо произнес Том, хотя в глубине души был далеко не столь уверен в успехе. — Думаю, после того, как деньги будут у них в руках, они должны подтвердить это звонком к вам и сообщить, где будет освобожден мальчик. Вы передадите им эти условия. Они, очевидно, перезвонят до полуночи, чтобы получить подтверждение насчет встречи?

— Надеюсь. Они же велели мне связаться с вами по поводу места... Когда ждать от вас сообщения, мистер Рипли?

— Пока не знаю, но позвоню обязательно.

Том повесил трубку. Разговор его не успокоил: ему не хватало полной уверенности в том, что похитители свяжутся с Турлоу до полуночи. Вошел Эрик, на ходу деловито заклеивая конверт.

— Ну как — успешно? Что нового? — спросил он, и его будничный тон подействовал на Тома успокаивающе. Эрик был безмятежен, хотя через пару минут они оба должны будут покинуть квартиру и оставить два миллиона долларов без всякой охраны.

— Я договорился о встрече с ними в «Хампе» — сегодня между одиннадцатью и двенадцатью, — ответил он. — Сказал, чтобы спросили Джо.

— Деньги не возьмешь?

— Нет.

— Ну, а дальше что?

— Решу на месте, смотря по обстановке. У Макса автомобиль есть?

— Нет, ни у Макса, ни у Ролло.

Эрик одернул на себе темно-синий пиджак и, улыбаясь, сказал, что с удовольствием проводит Тома до такси. На предложение поехать вместе в «Хамп» Эрик ответил, что пока не знает, сможет ли.

— Чувствуй себя как дома, Том, — сказал он перед уходом. — Только, пожалуйста, не забудь запереть дверь на оба замка.

— Об этом можешь не беспокоиться.

— Хочешь взглянуть на свой чемодан у меня в гардеробе?

— Вот еще!

— Ладно, пока. Вернусь часам к шести.

Через несколько минут Том тоже вышел из дома. Нибурштрассе выглядела как обычно — тихо и мирно; никто не маячил возле подъезда, никто не проявлял к Тому ни малейшего интереса. Он свернул налево на Лейбницштрассе, еще один поворот — и вот уже Курфюрстендамм, или, как ее называют сами берлинцы, — Кудамм. Здесь тоже все было как обычно: магазины и магазинчики; стенды, где торговали книгами и пластинками; тележки на мостовой, где продавали сосиски и пирожки. Жизнь шла своим чередом: спешит куда-то со всех ног мальчик с огромной картонной коробкой в руках; девушка старается, не запачкав рук, отлепить приставший к каблуку шарик жевательной резинки...

Том улыбнулся и купил «Моргенпост» — не потому, что надеялся найти в газете что-то насчет Пирсонов, а просто так, по инерции. Он оказался прав: о Фрэнке — ни слова. Перед витриной, где были выставлены дорогие атташе-кейсы, бумажники и разного рода сумки, Том остановился и зашел в магазин. Он выбрал для Элоизы синюю замшевую сумочку на ремешке. Заплатив двести тридцать пять марок, он понял, что делает эту покупку не только потому, что ему хочется порадовать жену, но и потому, что эта сумка — залог того, что он благополучно вернется домой и сможет собственноручно вручить ей этот подарок. В этом было мало логики, но что поделать...

В закусочной на колесах, где торговали пивом, бутербродами и сигаретами, он приобрел две пачки сигарет фирмы «Ротт», но пиво пить не стал и повернул к дому Эрика.

Парадная дверь открылась. Том придержал ее, помогая женщине, которая выходила из дома с тележкой на колесиках. Она не глядя поблагодарила его и направилась в сторону магазина. На мгновение у него возникло неприятное чувство: не захотелось заходить в пустую квартиру. Он отогнал абсурдную мысль, будто кто-то поджидает его в эриковой спальне, и решительно прошел прямо туда. Там было тихо и чисто, кровать аккуратно застелена, все вещи лежали на своих привычных местах. Он заглянул в гардероб. Коричневый чемодан стоял за еще одним, большим по размеру чемоданом, перед которым было выставлено в ряд несколько пар обуви. Том приподнял чемодан и удостоверился, что он по-прежнему набит деньгами.

В гостиной его взгляд остановился на одной из картин со сценой охоты. Том нашел ее отвратительной — под синими грозовыми тучами, выпучив налитые кровью глаза, на него с ужасом взирал олень с ветвистыми рогами. Может, его преследовали собаки? Но на картине их не было. Тщетно Том искал взглядом и дуло ружья, которое выглядывало бы из гущи зелени. Или олень просто возненавидел художника? Возможно, так оно и было.

Вдруг раздался пронзительный телефонный звонок. В пустой квартире он прозвучал особенно громко. Может, киднепперы каким-то образом узнали телефон Эрика? Что за ерунда! Ответить или нет? Что, если ответить, но изменить голос? Том наконец решился: снял трубку и своим обычным голосом сказал:

— Хэлло!

— Здравствуй, Том, это Петер. — Немец говорил спокойно, как всегда.

— Привет, Петер. Эрик ушел, сказал, что вернется к шести.

— Это неважно. Ты-то как — поспал?

— Да, спасибо. Сегодня вечером ты не занят? Скажем, с десяти тридцати?

— Подходит. Свожу поужинать кузину — и потом свободен. А что?

— Сегодня вечером мы с Максом будем в «Хампе». Ты мне снова нужен в качестве шофера.

Принесенные с собой вещи Макс разложил в гостиной, словно коробейник, предлагающий свой товар потенциальному покупателю. Он расхаживал по комнате в своем обычном наряде — кожаной куртке, кожаных штанах и башмаках на толстой подошве.

— Это лучшее из того, что у меня есть, — говорил он по-немецки, прикладывая и бережно расправляя на себе длинное платье.

Платье было бело-розовое с тройной пышной оборкой и с длинными рукавами.

— Потрясающе, — сказал Том. — Оно просто прелестно.

— И обязательно еще вот это, — произнес Макс, доставая из красной спортивной сумки такую же длинную, как платье, нижнюю юбку. — Наденьте-ка платье, так мне легче будет сделать вам лицо.

Том не стал терять время. Он снял халат и поверх шорт натянул на себя платье. Правда, с колготками-паутинками вышла неувязка. Сначала Макс попросил Тома сесть и попытался их натянуть, но потом сказал:

— Ну их к черту! Если туфли не будут жать, то можно обойтись и без колготок, платье длинное, и ничего не будет заметно.

Макс и Том были примерно одного роста, пояса к платью не полагалось, оно спускалось свободными складками до самого пола. Том уселся перед треугольным зеркалом, которое Эрик принес из спальни, Макс разложил весь набор косметики на буфетной доске и принялся за работу. Эрик, сложив руки на груди, с улыбкой наблюдал за происходящим. Макс, мурлыкая себе под нос какую-то песенку, покрыл толстым слоем жирного крема брови и лоб Тома.

— Не пугайтесь. Скоро брови мы вернем на место. Вот так. Как раз то, что надо.

— Нужна музыка! — воскликнул Эрик. — Давайте я поставлю «Кармен»!

— Только не «Кармен», — запротестовал Том. У него не было настроения слушать сейчас Бизе. Комизм его положения плохо согласовывался с оперной патетикой. Он с изумлением следил за тем, как искусно Макс изменил ему форму рта: верхняя губа стала значительно тоньше, нижняя — полнее. Он с трудом узнавал себя в зеркале.

— А теперь — паричок, — пробормотал Макс, нежно встряхивая нечто ужасное рыжевато-коричневого цвета. Оно было завито локончиками, которые Макс принялся бережно расчесывать.

— Спойте что-нибудь, — предложил Том. — Знаете это — про маленькую плутовку?

— Ну да! Там еще есть такие слова: «Как ты умеешь преобразить себя». Она называется «Макияж». — И Макс, довольно успешно подражая Лу Риду, запел: — «Тени, румяна, духов запах пряный и льдинки-глаза». — Он плавно раскачивался, но при этом продолжал проворно работать.

Песенка отчего-то напомнила Тому о Фрэнке, об Элоизе и милом сердцу Бель-Омбр.

— "Покажи свои ледышки", — пропел Макс, обращаясь к Тому. Он имел в виду близкие по звучанию английские слова[19]. Макс оценивающе оглядел плод своего труда и перевел взгляд с Тома на его отражение в зеркале.

— Макс, вы сегодня свободны? — спросил Том.

Макс хихикнул и, поправляя Тому парик, кокетливо спросил:

— Вы это серьезно? — Его широкий рот расплылся в улыбке, и Тому показалось, что Макс слегка покраснел. — Я специально стригусь очень коротко для того, чтобы парик сидел лучше, — сказал он. — Но вообще-то это вовсе не обязательно. На вас он тоже выглядит очень прилично, а?

— Согласен, — задумчиво отозвался Том. Он смотрел на себя в зеркало как на постороннего. — Очаровательно. Найдется у вас час сегодня вечером? Я хочу, чтобы вы составили мне компанию в баре. Приходите с Ролло, я вас приглашаю.

— А меня? — спросил Эрик.

— Если хочешь — ради бога.

Макс помог Тому надеть лакированные, сильно потрескавшиеся лодочки на высоком каблуке.

— Купил в комиссионке, в районе Кройцберга, — сказал Макс, — зато они мне не жмут. И вам в самый раз!

Том снова присел у зеркала. Когда Макс одним ловким движением прилепил ему на левую щеку черную мушку, Том почувствовал, что очутился в другом, новом для него мире фантазии.

В дверь позвонили, и Эрик пошел открывать.

— Вы в самом деле хотите, чтобы я и Ролло составили вам компанию? — спросил Макс.

— Не хотите же вы, чтобы я в таком роскошном туалете появилась в баре без эскорта? Мне вы оба просто необходимы, Эрик тут не годится, — сказал Том визгливым женским голосом.

— И все это — просто ради забавы? — спросил Макс, поправляя ему локоны.

— Конечно. Буду изображать, будто пришла на свидание, но не хочу, чтобы предмет внимания меня заметил.

Макс рассмеялся.

— Том! — окликнул его, входя, Эрик.

Том настолько вошел в роль, что чуть не возмутился, когда его назвали Томом. Ошарашекно глядя на загримированное лицо, отражающееся в зеркале, Эрик, заикаясь, сказал:

— Т-там... П-петер приехал. Он н-не смог б-близ-ко припарковаться и просит тебя спуститься к нему.

— Да? — проронил Том.

Он как ни в чем не бывало подобрал кожаную сумочку в форме корзиночки из красной и черной кожи и потом из кармана своего пиджака достал ключ, взятый у мертвого итальянца, а также револьвер, который прятал в углу, на полу гардеробной. Макс и Эрик живо обсуждали преображение Тома, и никто из них не заметил, как он, стоя к ним спиной, сунул револьвер к себе в сумочку.

— Проводите меня до машины, Макс, — сказал он, полностью входя в роль. Макс пришел на квартиру Эрика с некоторым опозданием и теперь беспокоился, что Ролло уже отправился в «Хамп» без него, однако он хотел забежать сначала домой и «приодеться»: на нем была все та же рубашка, в которой он проработал весь день.

При виде Тома Петер едва не выронил изо рта сигарету. Тому пришлось заговорить с ним своим обычным голосом, чтобы тот его признал. Макс и Петер, очевидно, были знакомы. Макс объяснил, что предпочитает добежать до своего дома пешком и добираться до «Хампа» самостоятельно, поскольку в бар им нужно ехать в другом направлении.

— Зачем ты это затеял? Ради шутки? — несколько напряженно и, как показалось Тому, неприязненно спросил Петер, когда они свернули на Винтерфельдштрассе.

— Не совсем, — отозвался Том. Он только теперь вспомнил, что не позвонил Турлоу, как обещал. — Слушай, расскажи-ка мне лучше, что ты увидел, когда вернулся к сторожке.

Петер смущенно пожал плечами:

— Я пошел пешком. Не хотел привлекать внимания шумом мотора. Помню, темно было очень.

— Могу себе представить!

— Думал, может, тебя убили или, что тоже плохо, ты лежишь там раненый. Ты в него не стрелял?

— Нет, ударил чемоданом. — Тому не хотелось рассказывать о том, что он вдобавок проломил незнакомцу висок двумя ударами рукоятки пете-рова револьвера. — Наверное, эти похитители решили, что я не один. Я дважды стрелял в воздух и орал во всю глотку что в голову пришло. Думаю, что тот, кого я сшиб с ног, умер.

Петер рассмеялся. Смех получился немного неестественный, но Том почувствовал, что напряжение между ними спало.

— Я оставался там совсем недолго, — признался Петер. — Газет сегодня не читал и телик не смотрел, так что ничего нового тебе сообщить не могу.

Том промолчал. Пока что его не подозревали в убийстве, но стоило ли после случившегося опять просить Петера подождать его возле «Хампа»? Правда, его услуги сегодня были Тому крайне необходимы.

— Потом они уехали, — продолжал Петер свой рассказ. — Я видел, как ушла их машина, и подождал тебя еще минут пять или, может, чуть больше.

— А я пошел пешком и на Крюгердамм сел в автобус. Ты уж меня извини, Петер.

— Подумать только, вся эта куча денег сейчас у Эрика на квартире! — воскликнул Петер. — Как ты думаешь, что они сделают с парнишкой, если не получат денег?

— Полагаю, что будут добиваться денег, а это значит, что мальчик им нужен живым.

Они уже подъезжали, и Том каждую минуту ожидал увидеть впереди неоновую надпись с названием бара. Ему следовало, не теряя времени, просветить Петера относительно возможного развития событий, но в женском наряде он чувствовал себя на редкость глупо и неуверенно. Он то и дело хватался за свою черно-красную сумочку, ставшую довольно увесистой от лежавшего в ней револьвера. Наконец Том решился.

— Твой револьвер у меня, — произнес он. — Там еще четыре пули осталось.

— Да ну?

— Точно. Он вот в этой самой сумочке. Я назначил на сегодня им встречу в «Хампе», надеюсь, что хоть один из них появится. Свидание должно состояться после одиннадцати. Сейчас уже чуть больше. Я не собираюсь к ним подходить. Хочу дождаться, пока они выйдут, а затем попробую выследить, куда они поедут. Может, они будут на машине, а может — нет. Если они без машины, пойду за ними пешком.

Петер недоверчиво хмыкнул. Вероятно, его смущали высокие каблуки Тома.

— Если никто из них не явится, будем считать, что затея не удалась. В этом нет ничего плохого, — добавил Том. Он наконец увидел вывеску, хотя первый раз ока ему показалась крупнее. Петер стал искать место для парковки, и Том указал ему на пустое место на правой стороне улицы.

— Ты согласен подождать меня?

— Ладно, так и быть.

Том объяснил ему, что если похитители явятся, то будут спрашивать у бармена про Джо, и когда, не найдя его, соберутся уходить, он намерен незаметно проследить за ними.

— Не думаю, что они будут болтаться здесь до самого закрытия, — заключил Том. — После полуночи они должны сообразить, что их обманули.

— Ты собираешься идти туда один? — спросил Петер.

— Думаешь, я не справлюсь? Макс обещал подойти, и Ролло, возможно, тоже. Пока, Петер. Если до четверти первого ничего не произойдет, я к тебе выйду.

Том взглянул на дверь бара. Один мужчина как раз выходил, двое входили, и из-за раскрывшейся двери на улицу вырывались мощные звуки: «Бум-па... Бум-па...» — словно билось огромное сердце, билось ритмично, не ускоряя и не замедляя темпа. В этом электронном биении было что-то неестественное, нечеловеческое. Том догадывался, о чем в это время думал Петер.

— Считаешь, что поступаешь разумно? — спросил немец.

— Хочу узнать, где они держат парня, — упрямо сказал Том, беря сумочку. — Петер, если ты откажешься, я не буду на тебя в обиде. Может, мне повезет и я схвачу такси.

— Я дождусь, — пытаясь улыбнуться, произнес Петер. — Если у тебя там что-то случится — помни, я здесь.

Том вышел из машины и двинулся через улицу. От легкого ночного ветерка ему стало холодно. Он торопливо оглядел себя, чтобы проверить, все ли в порядке. Когда он шагнул на тротуар, то чуть не подвернул ногу и тут же приказал себе быть внимательнее. Том поправил парик, чуть-чуть приоткрыл рот и, потянув на себя дверь, вошел под оглушительный музыкальный рев. Сопровождаемый взглядами по меньшей мере десятка мужчин, многие из которых одарили его улыбками, он направился к бару. В воздухе стоял тяжелый, сладковатый запах травки.

Возле бара, как и в прошлый раз, было не протолкнуться, но, к его удивлению, несколько человек тут же потеснились, пропустили Тома к стойке, и он ухватился за хромированный поручень.

— Как вас звать? — спросил его молодой человек в рваных джинсах, сквозь дыры которых просвечивало голое тело.

— Мейбл, — хлопая накладными ресницами, проговорил Том. Он, не торопясь, раскрыл сумочку, чтобы достать мелочь на выпивку, и тут заметил свои ногти без лака: ни он сам, ни Макс не подумали об этой детали. «Ну и черт с ним!» — решил он. Том не стал стучать монетой о стойку, как это обычно делают в барах англичане и американцы, — слишком уж по-мужски.