— Запускайте ее.
      Мистер Кику нервничал. Окинув взглядом сервировку чайного столика, он убедился, что уютная небольшая комнатка для совещаний узкого круга выглядит так, как он хотел. В это время дверь распахнулась, и в помещение впорхнула улыбающаяся Бетти Соренсен.
      — Здравствуйте, мистер Кику, — сказала она и непринужденно устроилась в кресле.
      — Как поживаете, мисс Соренсен?
      — Зовите меня Бетти. Все мои друзья так обращаются ко мне.
      — Благодарю вас. Хотел бы я быть одним из них. — Посмотрев на Бетти, мистер Кику невольно вздрогнул. Бетти только что кончила экспериментировать с новой раскраской, и сейчас лицо ее напоминало нечто вроде шахматной доски. Кроме того, чувствовалось, что она не обошла своим вниманием магазины, и на ней был наряд, явно не подходящий ей по возрасту. Мистер Кику был вынужден напомнить, что к моде надо подходить осторожно.
      — Видите ли… моя дорогая юная леди, мне довольно затруднительно объяснить вам цель нашей встречи.
      — А вы не торопитесь. Мне лично спешить некуда.
      — Разрешите предложить вам чаю?
      — Давайте я вам налью. Будет совсем по-домашнему. — Кику не спорил, и, взяв чашку чая, растянулся в кресле с чувством облегчения, которого давно не испытывал.
      — Думаю, вам нравится ваше сегодняшнее положение?
      — Еще бы! Мне никогда еще не доводилось ходить по магазинам, не тратя ни пенни. Только счета подписываю.
      — Так пусть вас это радует. Заверяю вас, что ваши траты не пройдут ни по какой статье бюджета. Для этого у нас есть специальный фонд. Вы же сирота, не так ли?
      — Сирота по закону. Я — Дитя Свободы. Мой опекун — Вествиллский Дом для Детей Свободы. А в чем дело?
      — Значит, вы еще несовершеннолетняя?
      — Это зависит от точки зрения. Я лично считаю, что уже совершеннолетняя, а суд придерживается другого мнения. Но, слава Богу, долго он не будет упорствовать.
      — М-да. Наверное, мне надо было сказать, что все это я знаю.
      — Я так и думала. А в чем дело?
      — М-м-м… Разрешите начать несколько издалека. Вы когда-нибудь выращивали кроликов? Или держали кошек?
      — Кошки у меня были.
      — Мы столкнулись с определенными трудностями относительно хрошиа, которую мы знаем под именем Луммокса. Ничего страшного; договор с ними в порядке, поскольку она дала слово. Но, как бы это поточнее выразиться, если бы нам удалось поставить Луммокса в определенное положение, он… она бы еще теплее относилась к нам, и наши будущие отношения стали бы еще лучше…
      — Я думаю, что мы можем говорить совершенно откровенно. В чем суть дела, мистер Кику?
      — М-да… Оба мы с вами знаем, что хрошиа Луммокс в течение долгих лет был воспитанником Джона Томаса Стюарта.
      — Это верно. Сейчас об этом смешно говорить, правда?
      — В общем-то, да. А до этого Луммокса воспитывал отец Джона Томаса, а до этого… словом, с ним имели дело четыре поколения.
      — Да, совершенно точно. И лучшего воспитанника нельзя было и пожелать.
      — В этом-то все и дело, мисс Соренсен… Бетти. В точке зрения Джона Томаса и его предков. Но всегда есть, как минимум, две точки зрения. Как считает Луммокс, он… она… отнюдь не воспитанник. Наоборот. Это Джон Томас его воспитанник. Цель жизни Луммокса — воспитывать Джонов Томасов.
      Глаза Бетти расширились, а затем она засмеялась.
      — Мистер Кику! Не может быть!
      — Я говорю совершенно серьезно. Все дело в точке зрения, а если принять во внимание отрезок времени, эта точка зрения выглядит вполне резонной. Это его единственное хобби, единственный, повторяю, смысл жизни. Пусть это звучит по-детски, но ведь Луммокс, в сущности, еще ребенок.
      С трудом подавив приступы смеха, Бетти, наконец, взяла себя в руки.
      — «Воспитывать Джонов Томасов!» А сам Джонни знает об этом?
      — В общем-то да, но я объяснил ему все это несколько по-иному.
      — А миссис Стюарт знает?
      — Э-э-э… я не счел необходимым сообщать ей об этом.
      — Можно, я расскажу ей? Хотела бы я видеть ее лицо. «Джонов Томасов»… о, Господи!
      — Я думаю, что это будет для нее слишком жестоко, — твердо сказал мистер Кику.
      — Да, наверно. Ладно, я не буду этого делать. Но помечтать-то можно?
      — Все мы можем мечтать. Но я продолжаю: это невинное занятие доставляет Луммоксу огромное удовольствие. И он намерен продолжать его до бесконечности. В этом-то и причина того, что мы столкнулись с любопытной ситуацией, когда хрошии, обнаружив своего исчезнувшего младенца, оказались не в состоянии покинуть Землю. Луммокс хочет продолжать… м-м-м, воспитывать Джонов Томасов. — Кику помедлил.
      Наконец Бетти сказала:
      — Ну же, мистер Кику! Продолжайте!
      — Э-э-э… каковы ваши собственные планы, Бетти… мисс Соренсен?
      — Мои? Я их еще ни с кем не обсуждала.
      — М-да. Простите, если я слишком назойлив. Видите ли… возникла необходимость в продолжении… и Луммокс очень обеспокоен этим. Если бы мы имели дело с кошками… или с кроликами… — Он остановился в изнеможении, не в силах дальше продолжать, Бетти внимательно посмотрела на измученное лицо Кику:
      — Мистер Кику, вы, очевидно, хотите сказать, что необходимо как минимум два кролика, чтобы появился третий?
      — В общем-то да…
      — Ах, вот в чем дело? Стоило ли из-за этого огород городить? Всем это известно. Я хочу сказать, что и Луммоксу известно это правило, относящееся к Джонам Томасам?
      Кику мог только кивнуть.
      — Ах вы, бедняга, вам стоило черкнуть мне пару слов — и все. И вам бы не пришлось так мучиться. И я бы сообразила, что должна вам помочь. Вы именно это имели в виду, когда спрашивали о моих планах?
      — Я не имею намерений вмешиваться в вашу жизнь… просто я хотел осведомиться о ваших намерениях.
      — Собираюсь ли я выходить замуж за Джона Томаса? А никаких других намерений у меня и не было. Естественно.
      Мистер Кику вздохнул:
      — Благодарю вас.
      — Я это делаю отнюдь не для того, чтобы порадовать вас.
      — Ни в коем случае! Я благодарю вас за помощь и содействие.
      — Благодарите Луммокса. Добрый старый Луммокс! Вы не имеете права обманывать его.
      — Значит, я могу считать, что вы обо всем договорились?
      — Что? Я ему еще не делала предложения. Но я сделаю… хотя обожду, пока будет ближе к отлету. Вы же знаете, каковы эти мужчины — нервничают, суетятся. Я не хочу, чтобы у него было время для волнений. А как было у вас? Жена сама сделала вам предложение? Или она ждала, пока вы созреете и перезреете?
      — Видите ли, обычаи моего народа несколько разнятся от ваших. Ее отец договорился с моим отцом.
      Бетти ужаснулась:
      — Просто какое-то рабство, — уверенно сказала она.
      — Без сомнения. Тем не менее, я бы не сказал, что был несчастлив. — Мистер Кику встал. — Я очень рад, что наш разговор окончился на столь приятной дружественной ноте.
      — Минутку, мистер Кику. Кое-что еще надо урегулировать. Например, что получит Джон Томас?
      — Э?
      — Контракт.
      — А, это! С финансовой точки зрения, ему не на что будет жаловаться. В основном, он будет заниматься образованием, но я подумываю о том, чтобы дать ему какой-нибудь номинальный титул в посольстве — специальный атташе или помощник секретаря или что-то еще.
      Бетти молча слушала.
      — Конечно, поскольку вы отправляетесь вдвоем, было бы неплохо и вам дать какой-нибудь полуофициальный статус. Скажем, вас устроит специальный помощник на полставки? Это вам обоим даст прекрасную возможность свить уютное гнездышко, если вы вернетесь… то есть, когда вы вернетесь.
      Она покачала головой:
      — Джонни не честолюбив. Честолюбива я.
      — Да?
      — Джонни должен быть послом у хрошии.
      Мистер Кику с трудом нашелся, что ответить. Наконец он выговорил:
      — Моя дорогая юная леди! Это совершенно невозможно.
      — Это вы так думаете. Смотрите сами — мистер Макклюр был туп, как пень, и всюду прикрывался вами, не так ли? И не наводите тень на плетень: теперь-то у меня есть хорошие друзья в вашем Департаменте. Так оно и было. Так что этот пост должен принадлежать Джонни.
      — Но, моя дорогая, — слабо пытался сопротивляться мистер Кику, — это не та должность для неподготовленного мальчика… хотя я питаю к мистеру Стюарту искреннее уважение.
      — Макклюр — пустое место, не правда ли? Это знают все. А Джонни отнюдь не пустое место. Кто больше всех знает о хрошии? Джонни.
      — Моя дорогая, я охотно признаю богатство его знаний и искренне благодарен судьбе, что мы имеет возможность использовать их. Но послом? Нет.
      — Да.
      — Полномочный Посол? Это исключительно высокое звание, но я хотел бы вот на что обратить внимание. В сущности, послом будет мистер Гринберг. Нам нужны дипломаты.
      — А что трудного в том, чтобы быть дипломатом? Или, говоря другими словами, что Макклюр может, чего не мог бы мой Джонни сделать еще лучше?
      Мистер Кику глубоко вздохнул:
      — Все, что я могу сказать, — в данном случае мы имеем дело с ситуацией, которую я вынужден принимать как таковую, даже зная ее порочность, а также другие недостатки, которые я не собираюсь излагать. И будь вы моей дочерью, я бы отшлепал вас. Словом — нет.
      Бетти мило улыбнулась мистеру Кику:
      — Держу пари, вы бы со мной не справились: мы в разных весовых категориях. Но дело не в этом. Мне кажется, что вы не понимаете положения дел.
      — Не понимаю?
      — Не понимаете. В этой сделке для вас важны Джонни и я. Особенно Джонни.
      — Да. Особенно Джонни. Ваше присутствие не столь существенно… даже для… э-э-э, появления новых Джонов Томасов.
      — Хотите пари? Неужели вы думаете, что сможете оторвать Джона Томаса Стюарта хоть на дюйм от поверхности этой планеты, если я буду против?
      — М-да… тут есть над чем подумать.
      — Вот и я о том же. Я могу все поставить на карту. И если бы не я, то что бы с вами было? Один в пустынном поле под ветром, вы старались бы снова, и снова, и снова пробиться сквозь эту толпу… но рядом не было бы Джонни, который пришел к вам на помощь.
      Мистер Кику подошел к окну и выглянул из него. Внезапно он повернулся.
      — Хотите еще чаю? — вежливо спросила Бетти.
      — Спасибо, нет. Мисс, имеете ли вы хоть какое-то представление, что такое чрезвычайный посол и полномочный министр?
      — Я слышала эти термины.
      — Это звание того же ранга и так же оплачивается, как и полномочный посол, не считая особых случаев. Здесь мы имеем дело с таковым. Мистер Гринберг будет послом с вытекающими из этого обязанностями; особый ранг будет присвоен Джону Томасу Стюарту.
      — И ранг, и зарплата, — уточнила Бетти. — Я почувствовала, что мне нравится ходить по магазинам.
      — И зарплата, — согласился Кику. — У вас, молодая леди, мораль упрямой черепахи и хватка лесной сороки. Ладно, можете считать, что мы договорились… если вы уговорите нашего молодого человека согласиться с вами.
      Бетти хмыкнула:
      — Вот это-то меня не беспокоит.
      — Я о другом. Как бы его врожденная скромность не возмутилась вашей хваткой. Я считал, что его устроит пост помощника секретаря посольства. Впрочем, увидим.
      — Увидим. Кстати, где он?
      — Простите?
      — В отеле его нет. Вы его видели?
      — Он должен быть здесь.
      — Тогда все в порядке. — Встав, Бетти погладила мистера Кику по щеке. — Вы нравитесь мне, мистер Кику. А теперь тащите Джонни сюда и оставьте нас одних. Минут на двадцать. И вам не о чем беспокоиться.
      — Мисс Соренсен, — сказал мистер Кику, — как случилось, что вы не потребовали должности посла для себя?
      Луммокс был единственным негуманоидом, который присутствовал на бракосочетании. Мистер Кику стоял рядом с невестой. Он отметил, что на этот раз она обошлась без макияжа, что заставило его задуматься.
      Жених и невеста получили, как полагается, девяносто семь блюд с подношениями, большинство из которых они не могли ни взять с собой, ни использовать, включая полностью оплаченное путешествие на Гавайские острова. Миссис Стюарт плакала, хотя картина происходящего доставляла ей удовольствие: как бы там ни было, свадьба прошла как нельзя лучше. Мистер Кику пролил несколько слез во время церемонии, но надо учесть, что он был очень сентиментальный и чувствительный человек.
      На следующее утро он сидел за своим рабочим столом, разложив перед собой проспекты ферм в Кении, но он не смотрел в них. После того, как столь удачно поженили детей, они с доктором Фтаемлом покинули церемонию и пустились в долгое путешествие по городу — и сейчас он чувствовал приятное расслабленное ощущение. И хотя в голове у него позванивало, а координация оставляла желать лучшего, с желудком все было в порядке. Словом, чувствовал он себя отлично.
      Мистер Кику сделал над собой усилие и попытался припомнить все, что произошло. Слава Богу, все эти тревоги и беспокойства, начало которым было положено неким недальновидным космонавтом столетие назад, теперь не имели смысла, и можно было унестись мыслью к сельским просторам, поскольку все бумаги и протоколы были подписаны. Ох, люди, люди! Затем Кику сказал себе, что не стоит угрызаться допущенными ошибками.
      Прошлой ночью добрый старый Фтаемл что-то сказал ему… что-то… но что именно? Во всяком случае, он пришел к выводу, что у хрошии никогда не было оружия, способного причинить Земле серьезный урон. Конечно, раргиллианин не в состоянии врать, он же профессионал… но можно понять, что он скользнул по касательной рядом с правдой, чтобы столь трудные переговоры завершились успехом.
      Ну что же, если все завершилось без серьезных катаклизмов, он может только радоваться. Но он должен помнить, что угроза, которая может в очередной раз свалиться на него с неба, будет подлинной. И тут уж придется снова ломать себе голову. До Кику донесся голос Милдред:
      — Мистер Кику, вас ждет рандавианская делегация.
      — Скажите им, что у меня линька!
      — Сэр?
      — Впрочем, неважно. Скажите им, что я сейчас буду. В восточном конференц-зале.
      Кику вздохнул, кинул в рот очередную пилюлю, поднялся и направился к дверям, в очередной раз чувствуя себя мальчиком, которому предстоит затыкать пальцем дыру в плотине. Китайские церемонии, подумал он, но коль скоро ты уж включился в них, они будут вечно с тобой.
      Благодушное настроение по-прежнему не покидало его, и он замурлыкал единственную известную ему песенку: «…у этой сказки нет конца, у этой сказки нет морали. И я вам только покажу, что люди вечно в мире врали…»
      А в это время далеко в пространствах космоса новый Секретарь по Межзвездным делам беседовал с благородными хрошии. И Ее Императорское Высочество, Инфанта своего народа, 213-я по прямой восходящей линии, наследница матриархата Семи Солнц, будущая правительница восьми миллиардов своих соплеменников, некогда известная под именем «Луммокс», с наслаждением принимала двоих своих питомцев на борту имперской яхты.