Нет, он не притронется ни к одному центу из грязных денег Перкинса: это он знал точно. Но что ему делать?
      Улететь на Марс? В соответствии с Законом Лафайетта, он является его гражданином и может претендовать на участок земли. Но как попасть туда? И, что хуже всего, как ему переправить Луммокса?
      В этом все и дело. Надо все обдумать на спокойную голову. Наконец, Джонни набросал план, в котором была лишь одна ценность: здравый смысл не присутствовал; и в равной мере были перемешаны глупость и риск. И Джонни решил, что дедушка был бы доволен.
      IX. ОБЫЧАИ, ПРАВИЛА И ГАДКИЙ УТЕНОК
      Джонни спустился вниз и постоял, прислушиваясь, у дверей в комнату матери. Он не ожидал услышать ничего тревожного; действие это было скорее инстинктивным. Затем он вернулся к себе и стал спешно собираться, начав с того, что натянул походное обмундирование и горные ботинки. Спальный мешок лежал в ящике стола; Джонни вытащил его оттуда, приторочил к рюкзаку и засунул в боковой карман мешка маленькую силовую установку. Все остальное, необходимое для бродячей жизни под открытым небом, он рассовал по остальным карманам и клапанам.
      Подсчитав наличность, Джонни тихо присвистнул: все его деньги лежали на срочном вкладе и не было никакой надежды раздобыть их оттуда. Ну что ж, ничего не поделаешь... он стал спускаться вниз, но, вспомнив нечто важное, вернулся к своему столу.
      "Дорогая мама, -- написал он, -- пожалуйста, скажи мистеру Перкинсу, что наши с ним дела кончены. Ты можешь использовать деньги, отложенные на мой колледж, чтобы расплатиться с пострадавшими. Мы с Лумом уходим, и искать нас не стоит. Прости меня, но я должен это сделать". -- Пробежав записку, Джонни решил, что добавлять к ней ничего не стоит, приписал "С любовью" и подписался.
      Он начал набрасывать записку к Бетти, порвал ее, попытался написать снова и наконец сказал себе, что отправит ей письмо, когда у него будет что сказать. Джонни спустился вниз, положил записку на обеденный стол и направился в кладовую за припасами. Через несколько минут, таща большой мешок, набитый пакетами и банками, он вошел в домик Луммокса.
      Его друг спал. Сторожевой глаз узнал Джонни, и Луммокс не пошевелился. Джон Томас подошел к Луммоксу и шлепнул изо всей силы:
      -- Эй, Лум! Просыпайся!
      Зверь открыл остальные глаза, сладко зевнул и потянулся.
      -- Здравствуй, Джонни, -- пискнул он.
      -- Поднимайся. Мы уходим в путешествие.
      Луммокс вытянул ноги и встал. По его спине от ушей до копчика пробежала сладкая дрожь.
      -- Хорошо.
      -- Сделай мне сиденье и возьми вот это. -- Джонни подхватил мешок с припасами.
      Луммокс повиновался без комментариев. Джонни закинул припасы Луммоксу на спину и влез сам. Скоро они уже были на дороге, которая вела от дома Стюартов.
      При всей импульсивности своих действий, Джон Томас понимал, что скрыться и спрятать Луммокса -- дело почти неосуществимое; в любом месте Луммокс будет привлекать к себе внимание, как турецкий барабан в ванной. И все же во всех действиях Джона Томаса была толика логики: как ни странно, в окрестностях Вествилла были места, где можно спрятать Луммокса.
      Город лежал в открытой долине между горами; сразу к востоку от равнины хребты поднимались в небо. В нескольких милях от городка над ним простирались тысячи квадратных миль девственных лесов, которые выглядели точно так же, как в те времена, когда индейцы встречали Колумба. В течение короткого охотничьего сезона леса кишели охотниками в красных камзолах, которые гоняли оленей, лосей и другую живность, но большую часть года в лесах было тихо и безлюдно.
      Если он с Луммоксом сможет незамеченным добраться до этих мест, вполне возможно, что они и спасутся от погони -- по крайней мере, пока у него хватит припасов. А когда они кончатся... что ж, он будет жить так, как Луммокс... питаться тем, что ему удастся раздобыть, может быть, олениной. Или, скажем, он спустится в город без Луммокса и ни за что не скажет, где тот находится, пока его не согласятся выслушать. Сейчас он не хотел прикидывать, как развернутся события; пока главной заботой было укрыть Луммокса от преследования, а потом уже обдумывать их положение... словом, надо было засунуть Луммокса куда-нибудь, где старый хорек Дрейзер его не найдет.
      Джон Томас решил повернуть Луммокса к востоку и через долину направиться к горам. Луммокс мог идти по любой почве, будучи зависимым от нее не более, чем танк... но на мягкой земле он оставлял следы столь же отчетливые, как тот же танк. Для движения надо было найти твердое покрытие.
      Джон понял, что делать. Столетие назад трансконтинентальная трасса пересекала эти места к югу от Вествилла и, извиваясь, уходила еще выше к Большому Каньону. Она была проложена задолго до появления энергетических дорог, которые прорезали горы вместо того, чтобы карабкаться по ним. Но старая дорога, заброшенная и местами заросшая, покрытие которой растрескалось от морозов и жары, все же сохранилась... и вполне годилась для могучей поступи Луммокса. Они обогнули дом, пересекли три мили открытого пространства и достигли того места, где экспресс-трасса ныряла в первый туннель и где от нее, поднимаясь в гору, ответвлялся старый путь. Джонни направился не прямо к развилке, а, остановившись в сотне ярдов от нее, замаскировал Луммокса, строго наказав ему не шевелиться, и отправился на разведку. Он не хотел рисковать, неосмотрительно переводя Луммокса через экспресс-трассу.
      Память его не подвела: петля развилки ныряла под трассу. Дорога в этом месте была утрамбована гранитной крошкой, и Джонни понадеялся, что даже тяжелые ноги Луммокса не оставят на ней следов. Вернувшись, он обнаружил, что Луммокс меланхолично доедает какое-то объявление. Поругав его, он отнял объявление, но затем, решив, что лучше не оставлять следов, вернул его Луммоксу. И когда тот перестал чавкать, они тронулись в путь.
      Джонни расслабился только на старой дороге. Первые несколько миль дорога была в хорошем состоянии. Но сквозного движения по ней не было, поскольку она кончалась тупиком. Пару раз над ними пролетали аэрокары, доставляя домой припозднившихся посетителей театров, но если водители и заметили огромное животное, трусившее по дороге внизу, то не подали виду.
      Дорога, извивавшаяся по краю каньона, вынырнула на равнину, где их встретил барьер поперек трассы: "ДОРОГА ЗАКРЫТА... ПРОЕЗД ЗАПРЕЩЕН". Джонни слез со спины Луммокса и осмотрелся.
      Шлагбаум представлял собой обыкновенный брус, поддерживавшийся противовесом.
      -- Лумми, ты можешь перешагнуть через это бревно, не притрагиваясь к нему?
      -- Конечно, Джонни.
      -- Отлично. Давай -- только помедленнее. Ты не должен его ронять. Даже не прикасайся к нему.
      -- Не буду, Джонни. -- Вместо того, чтобы переступить через барьер, подобно лошади, перешагивающей через небольшое препятствие, Луммокс подобрал все свои ноги и перелетел через препятствие.
      Джонни ожидал его, присев за барьером.
      -- Я и не знал, что ты можешь так.
      -- Я тоже.
      Дорога круто пошла вверх. Джонни остановился, чтобы покрепче примотать груз. Веревку он пропустил под брюхом Луммокса, а оставшуюся бухту положил себе на колени.
      -- Все в порядке, Лумми. Ну-ка, прибавь скорости. Но только не прыгай, я не хочу свалиться.
      -- Держись, Джонни! -- Луммокс ускорил шаг, не меняя, впрочем, его обычного порядка. Перешел на быструю рысь. Джонни почувствовал, что крепко притомился и духом и телом. Теперь, когда он понял, что здесь, вдалеке от домов и оживленных дорог, они в безопасности, он позволил усталости овладеть им. Он прилег на спину, почувствовав, как Луммокс устраивает для него удобное ложе. Мерное движение и ровный топот могучих ног усыпили его.
      Луммокс продолжал уверенно прокладывать себе путь по каменному крошеву. Сейчас он пользовался ночным зрением и шел, не опасаясь, что споткнется. Он знал, что Джонни спит, и старался двигаться как можно более плавно. Наконец и он притомился и решил подремать. Все то время, что Луммокс провел вне дома, ему не удалось как следует выспаться... вокруг творились разные глупости и он, кроме того, беспокоился, не зная, где Джонни. Поэтому теперь он вытаращил свой сторожевой глаз, прикрыл остальные и переключился на задний мозг, который располагался около крестца. Луммокс продолжал двигаться в глубоком сне, оставив бодрствовать лишь небольшую часть мозга, которая вела его по правильному пути, предупреждала о препятствиях на дороге и обеспечивала ровную неутомимую работу восьми огромных ног.
      Джон Томас проснулся, когда звезды уже начали меркнуть в утреннем небе. Передернувшись от холода, он потянулся. Вокруг стояли высокие горы, дорога вилась вокруг одной из гор, а затем ныряла к реке далеко внизу. Джонни приподнялся:
      -- Эй, Лумми!
      Ответа не последовало. Джонни снова окликнул друга. Луммокс ответил сонным голосом:
      -- В чем дело, Джонни?
      -- Да ты спал!
      -А ты не говорил, что нельзя, Джонни.
      -- Ну ладно... Мы на той же самой дороге?
      Луммокс проконсультировался со своим вторым мозгом.
      -- Конечно. А ты хотел на другую дорогу?
      -- Нет. Но нам надо сойти с нее. Становится светло.
      -- Почему?
      Джон Томас не знал, что ответить; попытка объяснить Луммоксу, что над ним висит смертный приговор и поэтому они вынуждены скрываться, не увенчалась бы успехом.
      -- Надо, вот почему, -- сказал он. -- А сейчас продолжай идти. Я скажу, где свернуть.
      Русло потока поднималось им навстречу; пройдя милю или около того, они обнаружили, что дорога лежит всего лишь в нескольких футах над стремниной. Вскоре вышли к месту, где речная долина, заваленная валунами, расширялась.
      -- Здесь! -- крикнул Джонни.
      -- Будем завтракать? -- осведомился Луммокс.
      -- Еще нет. Видишь эти скалы внизу?
      -- Да.
      -- Я хочу, чтобы ты прошел между ними. Только не ступай своими лапами туда, где мягко. Иди между скалами по булыжникам. Понял меня?
      -- И не оставлять никаких следов? -- недоверчиво спросил Луммокс.
      -- Совершенно верно. Если кто-нибудь спустится и увидит следы, тебе придется отправиться обратно в город -- потому что по следам нас могут найти. Понимаешь?
      -- Я не буду оставлять следов, Джонни.
      Луммокс сполз вниз в сухое русло, извиваясь, как гигантский червяк. Спасаясь от падения, Джон Томас одной рукой схватился за веревку, а другой -- за мешок с припасами и завопил. Луммокс остановился:
      -- С тобой все в порядке, Джонни? -- спросил он.
      -- Да. Просто ты удивил меня. Спустись пониже и оставайся на камнях.
      Затем подошли к потоку, нашли брод и перебрались на другую сторону. Скоро они оказались в нескольких сотнях ярдов от дороги. День стоял во всей красе, и Джонни обеспокоился, как бы их не заметили с воздуха, хотя вряд ли тревога могла подняться так быстро.
      Впереди и вверху сосны спускались к берегу. Сосняк был достаточно густ, даже чтобы скрыть Луммокса, хотя с высоты он выглядел как огромный горный валун. Но искать лучшего места уже не было времени.
      -- Вверх и под те деревья, Лум. Только не обвали берег. Ступай аккуратнее.
      Они вошли под сень ветвей и остановились. Джонни спрыгнул на землю. Луммокс оборвал охапку веток и стал жевать их. Джон Томас вспомнил, что тоже давно уже не ел, но он настолько устал, что не ощущал голода. Он хотел спать, только спать... потому что всю дорогу он, придерживаясь за веревку, дремал вполглаза.
      Но Джонни боялся, что если он пустит Луммокса пастись, пока спит, то этот большой увалень может выбраться на открытое место, откуда его легко можно засечь.
      -- Знаешь что, Лумми? Давай вздремнем перед завтраком.
      -- Зачем?
      -- Ну, видишь ли, Джонни смертельно устал. Ты просто приляг здесь, а я пристрою рядом с тобой мой спальный мешок. А потом, когда встанем, мы поедим.
      -- А пока не встанем, есть не будем?
      -- Не будем.
      -- Что ж... ладно, -- печально сказал Луммокс.
      Джон Томас вытащил из укладки спальный мешок. Раздернув легкую мембрану, он сунул внутрь силовую установку и, включив нагреватель, принялся надувать матрац. Разряженный горный воздух заставил его запыхаться; надув матрац лишь наполовину и подрагивая от холодного воздуха, Джонни скользнул внутрь и задернул мембрану, оставив лишь дырочку для носа.
      -- Спок-ночи, Лумми.
      -- Спок-ночи, Джонни.
      Мистер Кику спал плохо и рано поднялся. Позавтракал он сам, решив не будить жену, и отправился в Межзвездный Департамент. В огромном здании еще было совершенно тихо и пусто, только несколько ночных дежурных. За столом мистер Кику пытался погрузиться в размышления.
      Всю ночь подсознание не давало ему покоя, заставляя вспоминать, что же такое важное он упустил из виду. Мистер Кику относился к своему подсознанию с большим уважением, придерживаясь теории, что подлинный процесс мышления происходит отнюдь не в коре больших полушарий, которые всего лишь окошко дисплея, на котором высвечивается ответ.
      Молодой Гринберг что-то говорил... что-то относительно того, что раргиллианин верит в серьезную опасность, которую несет для Земли даже единственный корабль хрошии. Мистер Кику оценил это утверждение как неуклюжую попытку хитрого мальчишки оправдать собственную слабость. Но теперь переговоры практически закончены... осталась лишь одна деталь, которая еще имела отношение к хрошии. Однако подсознание так не считало.
      Он наклонился к панели видеофона и вызвал ночного дежурного:
      -- Говорит Кику. Дайте мне отель "Универсал". Найдите в нем доктора Фтаемла, раргиллианина. Как только он закажет завтрак, свяжите меня с ним. Нет, не будите его, пусть отдыхает.
      Сделав то, что необходимо было сделать. Кику вернулся к рутинной работе по расчистке накопившихся бумаг.
      В первый раз за несколько дней его корзина входящих полностью опустела, а здание только начало оживать, когда на панели вспыхнул красноватый огонек срочного вызова.
      -- Кику.
      -- Сэр, -- на экране появилось встревоженное лицо, -- я относительно этого звонка в отель "Универсал". Доктор Фтаемл не заказывал завтрака.
      -- Наверно, поздно лег. Это его право.
      -- Нет, сэр. Я думаю, он вообще отказался от завтрака. Он направляется в космопорт.
      -- Как давно он выехал?
      -- Пять-десять минут тому назад. Мне только что это стало известно.
      -- Отлично. Вызови космопорт, скажи им, чтобы они не торопились с его кораблем. Дай им понять, что речь идет о дипломатических тонкостях и что они должны пошевелить мозгами... а не просто нацарапать разрешение на старт, и снова завалиться спать. Затем найди доктора Фтаемла и передай, что я приветствую его и осведомляюсь, не окажет ли он мне честь подождать меня несколько минут? Я отправляюсь в космопорт.
      -- Да, сэр.
      -- Моя просьба имеет особое значение и для вас... поняли, Знедов? Приложите все усилия, и я посмотрю, на что вы способны.
      -- Понял вас, сэр.
      Мистер Кику отключился и вызвал транспортный отдел:
      -- Говорит Кику. Я вылетаю в космопорт, как только поднимусь на крышу. Обеспечьте мне "молнию" и полицейский эскорт.
      -- Есть, сэр!
      Мистер Кику остановился только, чтобы сказать своему секретарю, куда он направился, и взлетел на крышу.
      В космопорте доктор Фтаемл ждал его у прохода для пассажиров, наблюдая за взлетным полем и пытаясь раскурить сигару. Мистер Кику подошел и поклонился:
      -- Доброе утро, доктор. Очень любезно с вашей стороны, что вы дождались меня.
      Раргиллианин широким жестом отвел сигару в сторону:
      -- Это честь для меня, сэр. Отправляться в путь, провожаемым особой вашего ранга, столь занятой... -- Он закончил пожатием плеч, выражавшим и изумление, и удовольствие.
      -- Долго я вас не задержу. Но я не хотел лишать себя удовольствия увидеть вас сегодня и не знал, что вы собираетесь нас покинуть.
      -- Это моя вина, мистер Заместитель Секретаря. Я собирался обернуться туда и обратно и завтра ожидать удовольствия встречи с вами.
      -- Ясно. Ну что же, возможно, уже завтра я смогу представить вам на рассмотрение приемлемое решение проблемы.
      Фтаемл был несколько удивлен:
      -- Успешное?
      -- Надеюсь. Данные, которые вы вчера нам предоставили, дали ключ к ее решению.
      -- Должен ли я понимать, что вы нашли пропавшую хрошиа?
      -- Возможно. Знаете ли вы сказку о гадком утенке?
      -- О гадком утенке? -- У раргиллианина стал такой вид, словно он спешно перелистывает свое досье. -- Да, мне знакома эта идиома.
      -- Используя данный вами ключ, мистер Гринберг напал на след гадкого утенка. И если он окажется тем лебедем, которого мы ищем, то...
      Казалось, раргиллианин с трудом верил в сказанное:
      -- И это... тот самый "лебедь", мистер Заместитель Министра?
      -- Увидим. Логика говорит, что он должен быть им, но так ли это, трудно сказать.
      -- М-м-м... могу ли я сообщить эти сведения моим клиентам?
      -- Я бы предпочел подождать, пока я не свяжусь с мистером Гринбергом. Он покинул Столицу с целью провести расследование. Могу я проводить вас до шлюпки?
      -- Конечно, сэр.
      -- Доктор... есть еще кое-что.
      -- Да, сэр?
      -- Прошлой ночью в разговоре с мистером Гринбергом вы обронили несколько странных слов... возможно, это была шутка... или, может быть, он вас неправильно понял. Вы сказали что-то вроде того, что Земля может "испариться".
      Несколько мгновений раргиллианин молчал. Но, заговорив, он ушел от темы разговора:
      -- Скажите, сэр, какое логическое умозаключение подвело вас к мысли, что гадкий утенок окажется лебедем? Мистер Кику тщательно обдумал свой ответ:
      -- Один земной корабль посетил некую странную планету в то время, которое совпадает с вашими данными. Главенствующей расой там были хрошии; идентификация доказывает это. Одна из форм жизни была доставлена на Землю. Прошло около ста двадцати лет, но она до сих пор жива; мистер Гринберг хочет доставить ее для опознания вашим доверителям.
      -- Должно быть, все так и есть, -- мягко сказал доктор Фтаемл. -- Я не верю, но так должно быть. -- Он заговорил громче и веселее. -- Сэр, вы доставили мне огромное счастье.
      -- В самом деле?
      -- Огромное. В то же время вы дали мне возможность говорить совершенно открыто.
      -- За время нашего сотрудничества вы всегда могли говорить совершенно свободно. Правда, я не знаю, что за инструкции вы получили от ваших клиентов.
      -- Они не накладывали никаких ограничений на мою речь. Но... Обращали ли вы внимание, как обычаи той или иной расы находят отражение в ее языке?
      -- Пару раз у меня была возможность отметить данный факт, -- осторожно ответил мистер Кику.
      -- Я был в этом уверен. Когда вы посещаете своего друга в больнице и знаете, что он должен умереть, а вы ничем не можете ему помочь, -- неужели вы будете с ним говорить о его беде?
      -- Нет. Во всяком случае, пока он сам не заговорит об этом.
      -- Совершенно верно! Общаясь с вами и мистером Гринбергом, я был вынужден приспосабливаться к вашим обычаям.
      -- Доктор Фтаемл, -- медленно сказал мистер Кику, -давайте будем совершенно откровенны. Правильно ли я вас понял? Вы уверены, что этот единственный корабль представляет серьезную опасность для нашей планеты, которая в данном случае обладает достаточными средствами защиты?
      -- Я буду совершенно откровенен, сэр. Как только хрошии придут к выводу, что в результате действий данной планеты или же отдельных ее обитателей их соплеменник умер или же исчез навсегда, Земле не будет причинен какой-либо вред; Земля будет просто уничтожена.
      -- Этим одним кораблем?
      -- Одним единственным.
      Мистер Кику покачал головой:
      -- Доктор, я убежден, что вы верите в правоту своих слов. Я -- нет. Всеобъемлющая защитная мощь основной планеты Федерации вряд ли известна вам во всей полноте. Я не могу предположить, что ваши доверители столь глупы и не представляют, что у нас есть зубы.
      У доктора Фтаемла был печальный вид:
      -- Даже используя языки всех цивилизованных народов, я не смогу найти слов, чтобы убедить вас. Но верьте мне... все, что вы можете им противопоставить, будет столь же беспомощно, как камешки против ваших ракет.
      -- Увидим. Или, к счастью, не увидим. Мне не нравится оружие, доктор; это последний довод, который пускает в ход примитивная дипломатия. Говорили ли вы с ними, что Федерация была бы не против принять их в Сообщество Цивилизаций?
      -- Мне было очень нелегко объяснить им сущность вашего предложения.
      -- Неужели они настолько воинственны?
      -- Они совершенно не воинственны. Как бы мне это объяснить вам? Считаете ли вы себя воинственным, когда вы гоняете... шлепаете... давите мух? С вашей точки зрения, да и с моей, хрошии практически бессмертны. Они настолько неуязвимы для обычных опасностей, что они ведут себя, как... что за идиома у вас?.. да, олимпийцы... они смотрят на нас с олимпийских высот. Они не видят никакого смысла в общении с низшей расой; поэтому ваше предложение не было воспринято всерьез, хотя, верьте мне, я приложил все усилия...
      -- Они сущие идиоты, -- мрачно сказал Кику.
      -- Отнюдь, сэр. Они совершенно точно оценивают и вашу расу, и мою. Они понимают, что любая культура, овладевшая межзвездными путешествиями, обладает хотя бы определенным уровнем способностей. К тому же они знают, что вы считаете себя довольно могущественными. Именно поэтому они рассматривают возможность применения силы как средство убедить вас, что вы должны вернуть им их хрошиа... они считают, что это будет, чем-то вроде стрекала для быка: указание, которое он способен понять.
      -- Х-м-м... И вам известно, как они собираются это продемонстрировать?
      -- Известно. Этим утром я направляюсь к ним с целью убедить их помедлить. Они собираются, так сказать, легонько притронуться к поверхности вашего спутника, оставив на нем выжженную полосу длиной примерно в тысячу миль, дабы убедить вас, что они... м-м-м... не собираются шутить.
      -- На меня это не произвело бы впечатления. Мы можем отдать нашему флоту соответствующий приказ и оставить такой же знак. Но мы этого не собираемся делать.
      -- Неужели вы можете сделать это всего лишь одним кораблем, за несколько секунд, без всяких приготовлений и с дистанции в четверть миллиона миль?
      -- А вы считаете, они могут?
      -- Я уверен в этом. Всего лишь небольшая демонстрация. Мистер Заместитель Секретаря, в этой части небосклона появилась новая звезда, у которой нет аналогов в природе. Мистер Кику помедлил. Если все это правда, то тогда ситуация, при которой хрошии покажут свои когти, может служить и его собственным целям. Потеря нескольких бесполезных лунных гор ничего не значит... но эвакуировать даже несколько обитателей этих мест будет довольно трудно.
      -- Вы говорили им, что наша Луна обитаема?
      -- Их хрошиа там не обитает -- и это все, что имеет для них значение.
      -- М-да... я понимаю. Доктор, могли бы вы сообщить им, что, во-первых, мы практически обнаружили их хрошию, и, во-вторых, она находится на одном из спутников, что и объясняет столь затянувшиеся поиски?
      Раргиллианин изобразил широкую человеческую улыбку:
      -- Сэр, я восхищаюсь вами. Я буду счастлив доставить подобное известие. Я уверен, что демонстрации силы не будет.
      -- Доброго вам здоровья, доктор. Я буду на связи с вами.
      -- И вам доброго здоровья, сэр.
      На обратном пути мистер Кику обнаружил, что присутствие медузоида уже не производит на него отталкивающего впечатления... то есть, внешность Фтаемла была столь же ужасна, но доктор Морган в самом деле оказался умелым психотерапевтом.
      Корзина для бумаг, как обычно, была полна до краев. Кику выкинул всех этих хрошии из головы и с наслаждением погрузился в работу. Несколько позже полудня отдел связи оповестил его, что с ним хочет поговорить мистер Гринберг.
      -- Давайте его сюда, -- сказал мистер Кику, чувствуя, что куски головоломки, наконец, складываются в законченную картину.
      -- Босс? -- начал Гринберг.
      -- Да, Сергей. Какого черта ты выглядишь таким расстроенным?
      -- Потому что я ломаю себе голову, как мне наняться рядовым во Внешний Легион.
      -- Кончай бродить вокруг и около. Что случилось?
      -- Птичка улетела.
      -- Улетела? Куда?
      -- Хотел бы я знать. Скорее всего, в леса к западу от Вествилла.
      -- Тогда чего ради ты тратишь время на болтовню со мной? Отправляйся и доставь мне ее.
      Гринберг вздохнул:
      -- Мне бы вашу уверенность. Видите ли, босс, эти заросли покрывают примерно десять миллионов квадратных акров -- высокие деревья, огромные горы и ни одной тропинки. А местный шеф полиции со своей всей командой наступает мне на пятки. Он отдал приказ стрелять во все, что движется, и такой же приказ получили все разведывательные корабли.
      -- Что?
      -- То, что я сказал. Пришла ваша роспись на приговоре суда; а отмена его где-то затерялась... как, я не знаю. А шериф -- ископаемое с психологией мелкого клерка. Он тычет пальцем в приказ и его ни в чем не убедить... он даже не позволил мне использовать полицейскую систему связи. И поскольку наше вмешательство не предусмотрено, я не могу сдвинуть его ни на йоту.
      -- И ты с этим смирился? -- едко спросил мистер Кику. -Скоро дождешься, что тебя будут бить по физиономии.
      -- Близко к этому. Я дозвонился до мэра -- его нет в городе. До губернатора -- он на сессии. Сунулся к главному лесничему... похоже, он в отпуске. После нашего разговора я пойду выламывать руки этому деятелю, пока у него в глазах не потемнеет и...
      -- Тебе давно надо было это сделать.
      -- Я не трачу времени зря. Я позвонил вам, чтобы вы поддали им жару. Мне нужна помощь.
      -- Ты ее получишь.
      -- Да, но не только для того, чтобы дозвониться до губернатора и обеспечить ваше вмешательство. Даже когда я доберусь до этого полицейского идиота и уговорю его отозвать своих псов, мне все равно нужна будет помощь. Босс, десять миллионов квадратных акров сплошных гор... это означает люди и корабли, много людей и много кораблей. Это работа не для одного человека с дипломатом. Нет, я все-таки завербуюсь во Внешний Легион.
      -- Мы оба туда пойдем, -- хмыкнул Кику. -- Ладно, давай. Двигай.
      -- Как приятно было поговорить с вами.
      Отключившись, мистер Кику начал стремительно действовать, обеспечивая вмешательство Департамента: он послал сверхсрочные телеграммы губернатору штата, мэру Вествилла и в Вествиллский окружной суд. Совершив все необходимое, он несколько секунд сидел в неподвижности, перебирая в памяти, что ему еще надо было бы сделать... затем отправился к Секретарю предупредить его, что, может быть, потребуется помощь военной мощи Федерации.
      X. ЗАКОН СИГНИ
      Проснувшись и вспомнив, где он находится, Джон Томас ощутил беспокойство. В спальном мешке было тепло. Чувствовал Джонни себя хорошо отдохнувшим и расслабленным. Постепенно перед его глазами всплыли картины окружающей местности; вспомнив, как и почему он здесь очутился, Джонни высунулся из спальника. Солнце стояло уже высоко и вокруг разливалось приятное тепло. Луммокс бродил поблизости.
      -- Эй, Лумми!
      -- Хей, Джонни! Ты долго спал. И храпел.
      -- Неужто? -- Выбравшись наружу, Джонни собрал одежду, скатал спальный мешок. Сделав это, он повернулся в сторону Луммокса -- и застыл.
      -- Что это?
      Рядом с Луммоксом лежал мертвый медведь гризли -расплющенный в лепешку. Изо рта и носа зверя тянулись струйки засохшей крови.
      -- Это завтрак, -- повернувшись, объяснил Луммокс. Джонни с отвращением посмотрел на то, что осталось от медведя.
      -- Только не для меня. Где ты его раздобыл?
      -- Я поборол его, -- сказал Луммокс и смущенно улыбнулся.
      -- Не поборол, а поймал.
      -- Но я в самом деле поборол его. Он хотел добраться до тебя, и мы с ним поборолись.
      -- Ну ладно. Спасибо тебе. -- Джон Томас снова посмотрел на медведя, отвернулся и открыл мешок с припасами.
      Вынув банку, где была яичница с ветчиной, он отвинтил крышку и стал ждать, пока содержимое банки согреется.
      Луммокс воспринял его действия как сигнал, что настало время позавтракать и для него, что он немедленно и сделал -первым делом запихнул в пасть медведя, затем пару сосенок и пустую банку от завтрака. Когда они спустились к воде, Джонни осторожно оглядел небосклон, а Луммокс запил свой завтрак чистой горной водой. Встав на колени, Джонни тоже напился и, вымыв лицо и руки, вытер их подолом рубашки.
      -- Что мы теперь будет делать, Джонни? -- спросил Луммокс. -- Пойдем гулять? Может быть, еще кого-нибудь поборем?
      -- Нет, -- отрезал Джонни. -- Мы вернемся под эти деревья и будем лежать там до темноты. Ты должен вести себя, точно камень. -- Джонни поднялся на берег в сопровождении Луммокса. -- Садись, -приказал он. -- Я хочу посмотреть на твои опухоли.
      Луммокс повиновался, и его хозяин начал осмотр. Ощупывая опухоли, Джонни чувствовал растущую тревогу. Опухоли заметно увеличились, и Джонни пытался припомнить, к чему это может привести. Кожа на них воспалилась и натянулась, заметно утончившись и теперь ничем уже не напоминала могучую броню, прикрывавшую тело Луммокса. На ощупь опухоли были сухими и горячими. Джонни осторожно ощупал левую: Луммокс отпрянул.
      -- Беспокоит? -- с тревогой спросил Джонни.
      -- Я так больше не могу, -- запротестовал Луммокс. Он вытянул ноги, поднялся и, подойдя к сосне, стал тереться об нее опухолью.
      -- Эй! -- крикнул Джонни. -- Не делай этого! Ты повредишь себе...
      -- Но оно зудит, -- сказал Луммокс, продолжая чесаться. Твердо намереваясь добиться своего, Джон Томас подошел к Другу -- И в тот же момент опухоль лопнула.
      Джонни в ужасе отпрянул.
      Что-то непонятное, мокрое и темное, облепленное клочьями разодранной кожи, вывалилось из опухоли, повисло, а затем развернулось, как змея, повисшая на лианах в джунглях. В эти ужасные мгновения Джонни пришло в голову, что он видит нечто... нечто вроде гигантского червя, который, паразитируя, поедает изнутри своего хозяина. С запоздалым раскаянием он вспомнил, как заставлял Лумми карабкаться в гору... когда эта штука грызла его.